October 20, 2023

Игра в лево-право

Часть 1

Для начала — пара уточнений.

Во-первых, я не являюсь действующим лицом этой истории. Но мы учились в одном университете. В дальнейшем она стала профессиональным писателем, а вот я — нет. Чуть позже, когда я перечислю важные детали, перо перейдёт к ней в руки, а пока — уж извините — вам придётся мириться с моим несколько несуразным стилем подачи.

Во-вторых, я не могу предугадать вашу реакцию на то, что вы прочтёте далее, но, уверен, многие посчитают это выдумкой. Мне не довелось лично застать события, произошедшие в Финиксе, штат Аризона, но могу заверить вас в том, что человек, который их описал, рассказывает правду. Она не выдумщица и никогда таковой не была.

Итак, была в моей жизни одна девушка. Её звали Алиса Шарма. Она поступила в Эдинбургский университет в том же году, что и я. Мой выбор пал на факультет истории, которая ну очень пригодилась в моей дальнейшей карьере велоремонтника, а Алиса пошла на журналистику. И она не просто училась — о нет, она по-настоящему жила своей специальностью: устроилась главным редактором газеты нашего кампуса, была голосом студенческого радио. В общем, Алиса была невероятно целеустремлённой и успела стать полноценным журналистом задолго до того, как на неё обратили внимание работодатели.

Мы познакомились в коридоре и практически сразу подружились. Казалось бы, две противоположности — никудышный бездельник, единственным устремлением которого было не угодить обратно на отцовскую ферму, и бесстрашная, амбициозная корреспондентка — но со временем я свыкся. Алиса была очень эрудированной и вычитывала все мои эссе на предмет ошибок. Не представляю, что она во мне нашла.

Спустя какое-то время мы стали вместе снимать квартиру в Лондоне. Алиса шла к своей мечте, а я топтался на месте. Периодически ей удавалось куда-нибудь устроиться, но нигде она не могла в полной мере себя проявить. Несколько месяцев прошли безрезультатно — заявки Алисы всюду отклоняли, но в один прекрасный день она сообщила, что переезжает в Америку писать репортажи для Национального Общественного Радио. То, что её взяли, было настоящим чудом. Когда Алиса направляла туда своё резюме, она ожидала, что его сразу отметут. Мы устроили трогательную прощальную вечеринку и сдали её комнату.

Это был последний раз, когда я видел Алису. Через пару месяцев мы перестали общаться. Она пропала с радара. Я предположил, что она просто была занята, и продолжил плыть по течению своей скромной, но вполне счастливой жизни, ожидая в один прекрасный день увидеть её по телевизору с какой-нибудь важной подписью снизу: например, “главный корреспондент” или “ведущий аналитик”.

Неделю назад она снова вышла на связь. Однако я совсем не так этому рад, как вы могли бы ожидать — скоро узнаете, почему.

Придя домой с работы, я обнаружил в своём, как правило, пустующем электронном ящике одинокое письмо, которое мои куда более продвинутые друзья в дальнейшем назовут “подозрительным”. Хоть я и родился в начале 90-х, у меня не было компьютера до самого поступления в университет, так что мне ещё многое предстояло узнать о киберпространстве. Например, то, что его не нужно называть “киберпространством”. Или, что куда важнее, то, что не стоит открывать письма без текста, заголовка, или хоть каких-то данных об отправителе.

Очевидно, что многие сразу же удалили бы пустое анонимное письмо — мои друзья уж точно — но что-то побудило меня его открыть. Что-то помимо полной некомпетентности по части электронной безопасности. В письме не было совершенно ничего, кроме архива под названием:

“Лево.Право.АШ”.

Думаю, не нужно объяснять, чьё имя значилось за инициалами.

После того, как я открыл архив, передо мной предстал длинный список текстовых файлов, каждый из которых был назван соответственно определённой дате. Они были упорядочены, начиная от “07-02-2017”.

В дальнейшем я не раз перечитал каждый из них и показал часть записей друзьям. Они тоже не знали, что с этим делать, но их вся эта история явно беспокоила куда меньше, чем меня. По их мнению, Алиса переживает особо креативный период — чего уж там, я бы и сам так подумал, если бы так хорошо не знал свою подругу. Алису Шарма интересует правда — и ничего кроме правды. Если содержимое файлов — не выдумка, то вполне возможно, что Алиса задокументировала собственную пропажу.

Мне предложили этот портал — сказали, что здесь обсуждают необычные явления и всё в этом роде. Если кто-то сталкивался с чем-то подобным, или если вы знаете кого-то из упомянутых людей — поспешите отправить мне любую информацию.

Кто-нибудь слышал об игре в лево-право?


Игра в лево-право [ЧЕРНОВИК 1] 07/02/2017

Есть поверье, что грандиозные истории случаются с теми, кто умеет их рассказывать. Так вот, Роберт Дж. Гатхард — явно исключение из этого негласного правила. Его рассказ звучит так, как будто он зачитывает список покупок. Ни одно событие из его жизни, будь то первое трудоустройство, вторая свадьба или третий развод, не удостоилось от Роберта более чем одного-двух предложений. Роб максимально сжато и беспристрастно описывает целые годы своей биографии. Но даже это не способно испортить историю — настолько она богата на события, увлекательна и захватывающа.

И совсем не важно, как её преподносят.

К 21 году Роб уже женился, обзавёлся сыном и кем только не успел поработать: фермером, сенокосом, инженером-лодочником. И даже успел уехать от жены на другой край света. Вот что он мне рассказал.

Роб: Конечно, жена была недовольна. Меня долго не было дома.

АШ: По работе?

Роб: Вьетнам.

АШ: Ты был во Вьетнаме? И чем всё закончилось?

Роб: Скажем так: к жене я уже не вернулся.

Вот и всё, что он смог рассказать про свой первый развод и про вьетнамскую войну.

После этого Роб женился четырежды и попробовал себя ещё на множестве профессий. Возвратившись с войны, он устроился в фирму частных детективов. В ходе перестрелки с мафией его ранили, и Роберт решил стать курьером — именно так нищий парень из Алабамы смог объездить свет.

Роб: С этой работой я увидел почти все материки. Я был в Индии. А ты была в Индии?

АШ: Ну да. Мои родители оттуда.

Роб: Ага, я так и понял.

Как-то раз он попал под арест в Сингапуре, когда в одной из коробок обнаружили белый порошок. Так он и просидел три дня в обезьяннике, пока полиция не провела экспертизу. Белый порошок оказался мелом.

За время, проведённое под арестом, Роб успел сдружиться с Хиродзи Сато, и тот пригласил его в Японию. Ещё не оправившись от третьего развода, Роб принял приглашение. Он прожил в Японии пять лет.

Роб: Японцы — хороший народ. Очень воспитанные. Но у них полно всяких баек-страшилок. Хиродзи их просто обожал. Вот ты слышала про Дзёрогумо?

АШ: Не припомню.

Роб: Короче, это такая женщина-паук, которая живёт в окрестностях водопадов Дзёро на острове Идзу. Она, типа, дофига красивая, но дофига опасная. Мы с Хиродзи ездили туда, чтобы её сфотографировать.

АШ: Вы нашли Дзёрогумо?

Роб: Не, не нашли. Она так и не выползла. Как и другие твари, которых мы пытались найти. Сам я вообще во всё это не верил, до поездки в Аокигахару.

Аокигахара, или, как его ласково прозвали в народе, Лес самоубийц. Следующая остановка в истории Роба. Это кусок леса у подножья Фудзиямы, ставший излюбленным местом молодых самоубийц. Хиродзи, сокамерник, и, в дальнейшем, лучший друг Роба, позвал его в Аокигахару поохотиться за юрэями — местными духами.

АШ: И как, увидели там что-нибудь? В Аокигахаре?

Роб: Ну, я не буду умолять тебя поверить мне на слово. Но, как ты знаешь, я успел поработать частным детективом — читай, профессиональным циником. И даже я не могу отрицать, что в этих лесах обитает дух.

Начиная с этого момента предложения Роба становились всё длиннее и длиннее. В его взгляде загорелся без труда различимый, почти детский восторг. Роб переходил от описания своей прежней жизни к описанию новой. Той, о которой ему действительно было что рассказать. Той, из-за которой он с нами связался.

Роб: Он вышел из-за деревьев и был похож на шум, как в телевизоре, только в форме человека. Ну, почти.

АШ: Почти?

Роб: У него не было руки. Он протянул ко мне ту, что была, но я сразу оттуда смотался. Хиродзи так его и не видел — всё ещё дуется.

У Хиродзи были все причины обижаться. Со слов Роба, мистер Сато ходил в этот лес по два-три раза в год на протяжении трёх десятилетий. А тут — заявляется новичок и натыкается на юрэя с первого же раза? Я бы тоже возмущалась.

Но Роб недолго пробыл новичком, ведь именно тогда он обнаружил свою страсть — сверхъестественное, или, если точнее, документирование и расследование городских легенд. Таких, как Кровавая Мэри, Дьявол из Джерси, Бигфут. Роб изучил их все.

Роб: Я решил, что, если одна легенда подтвердилась, то кто знает, сколько ещё окажутся правдой.

АШ: И сколько же тебе удалось доказать?

Роб: После Аокигахары? Ни для одной не смог нарыть никаких подтверждений. Кроме той, с которой я к вам обратился.

Роб с трудом сдерживал улыбку.

Игра в лево-право появилась на форуме, посвящённом паранормальным явлениям, в июле 2016 года. Регулярно посещали форум всего несколько пользователей, и только одного из них заинтересовал этот пост — а именно Роба.

Роб: От остальных историй она отличалась проработанностью деталей.

АШ: Какие из них привлекли твоё внимание?

Роб: Подробные журнальные записи. Качественные фотографии. Автор всё задокументировал и сказал, что больше играть не будет. Как мне кажется, он хотел, чтобы кто-то продолжил его дело.

АШ: И этим кем-то был ты.

Роб: Верно. Я взялся проверять его информацию.

АШ: Как всё прошло?

Роб: Ну... я довольно быстро убедился, что игра в лево-право — реальная штука.

Правила игры просты. Садитесь в машину и поезжайте вперёд. Поверните налево на первом же повороте, затем — направо, затем — снова налево. Повторяйте до бесконечности, пока не окажетесь в каком-нибудь… новом месте. Да, правила до предела прямолинейны, но, по мнению Роба, следовать им совсем не так просто, как может показаться.

Роб: Мало таких дорог, где можно долго сворачивать туда-сюда. Рано или поздно окажешься в тупике, или придётся повернуть не в ту сторону. Дороги Финикса построены в виде сетки, так что там можно поворачивать сколько угодно.

АШ: Ты перебрался в Финикс ради игры?

Роб: Ага.

В ходе беседы я старалась не выказывать своего скептицизма. Но — подумать только — продать свой дом в другом штате, собрать вещи и с концами переехать в Финикс, и всё только для того, чтобы поиграть в игру из интернета? Даже звучит безумно. Роб улыбается, видя моё выражение лица. Я тоже вижу, как он на меня смотрит, как бы говоря: “Вот увидишь. Только подожди”.

Долго ждать не пришлось. К девятистраничной заявке, которую Роб отправил в нашу редакцию, прилагался длинный список вещей, необходимых корреспонденту. Среди них: одежда на три дня, карманный нож, спички, бинты. А также список навыков, которыми должен обладать корреспондент: умение водить машину, базовые навыки починки транспортного средства и их человеческий эквивалент… навыки оказания первой помощи. Нет, Роб собирался не просто рассказать об игре в лево-право — он хотел взять с собой кого-нибудь из нас.

Вскоре Роб ушёл по делам, или, как он выразился, на “подготовку к круизу”. Он показал мне спальню для гостей и вышел из комнаты. Думаю, нам обоим нетрудно было догадаться, каково наше первое впечатление друг о друге. Роберт показался мне обаятельным, но немного одержимым человеком, живущим в погоне за сказкой. А я в его глазах была наивным скептиком, которому ещё многое предстояло увидеть. Кто прав? Узнаем к завтрашнему вечеру.

Дальше — больше.

Когда я проснулась, Роб стоял в комнате с подносом в руках, по дну которого стучал, чтобы меня разбудить. Мне не удалось записать начало нашего разговора.

Роб: Вот бананы, клубничка и шоколадный сироп. На первом этаже есть ещё немного. Хотел порадовать тебя с утра пораньше. В дороге таким уже не полакомишься.

Роб приготовил для меня вафли. Он поставил поднос на тумбу возле кровати и, пока я завтракала, начал описывать планы на предстоящий день. Признаюсь: проснуться в незнакомом доме и увидеть, как его хозяин стоит рядом, было немного странно, но это ощущение быстро ушло. Всё-таки он уже в возрасте и привык жить один — едва ли ему приходится часто задумываться о соблюдении каких бы то ни было социальных норм. К слову, вафли были шикарные.

Роб: Стартуем в девять. Я разбудил тебя пораньше, чтобы ты успела подготовиться к приезду остальных.

АШ: А что, поедет кто-то ещё?

Роб: Ещё пять машин. Они подъедут где-то через час.

До этого он не упоминал никаких спутников, и я немного удивилась, ведь мне казалось, что игра — увлечение сугубо Роба, и я буду единственной, кто к нему присоединится. То, что ещё несколько человек заинтересовались в нашем путешествии, стало открытием.

Уже через полчаса Роб был готов, успев позавтракать, принять душ и переодеться в “рабочую униформу” (что он особенно подчеркнул). Я вынесла дорожную сумку на крыльцо.

АШ: Не думала, что ты будешь готов так рано.

Роб: Тот, кто не готовится к утру заранее — не готовится вообще.

АШ: Соглашусь. Ой, Роб, гараж закрыт? Я хотела установить в машине микрофоны.

Роб: Ага, закрыт. Секунду, ща открою.

АШ: Спасибо.

Роб: Самое время выпустить её на волю. Предупреждаю, мисс Шарма: она красавица.

Для Роба Гатхарда олицетворением красоты был тёмно-зелёный Джип Вранглер. Роб сел в автомобиль и выехал на нём из гаража, загромоздив выезд. Весьма внушительных размеров машина была сильно модифицирована — ещё один пример того, насколько Роб предан своему делу.

Роб: Что думаешь?

АШ: Думаю, ещё две гусеницы — и у тебя будет танк.

Роб: Хех, ну да, я знатно над ней поработал. Приделал буксировочный трос, поставил сверхмощные шины. Красная штуковина на крыше — это дополнительные фары. Они могут превратить ночь в день и при этом почти ничего не жрут.

АШ: Разве джипы обычно не без крыши?

Роб: Не-а. Это Анлимитед. На дорогах предпочитаю закрытые тачки.

Я открыла пассажирскую дверь и уложила сумку. Предварительно Роб снял задние сиденья, чтобы освободить место под припасы. Багажник был забит до отвала: канистры с бензином, бутыли с водой, верёвки, закуски и набор одежды, аккуратно сложенный самим Робом.

Интересно, остальные участники заезда тоже так серьёзно к этому относятся?

Роб: Аполлон прибудет через десять минут. Остальные так и не отозвались. Я разослал расписание две недели назад. Блин, как всегда.

АШ: Его зовут Аполлон?

Роб: Позывной. Аполлон Крид, если не ошибаюсь.

АШ: Для чего вам позывные?

Роб: Я не рассказывал? Мы будем пользоваться ими в дороге, для удобства связи.

АШ: И какой у тебя позывной?

Роб: Паромщик.

АШ: ...А у меня?

Роб: Я думал об этом. Может, Лондон? Ты же из Лондона?

АШ: Из Бристоля.

Роб: Бристоль? Да пойдёт.

До приезда Аполлона оставались считанные минуты. Роб спрыгнул с кресла и оживлённо зашагал к тротуару. Вскоре первый гость свернул с дороги и припарковался с краю, после чего вышел из машины.

Аполлон был чем-то похож на свой позывной: загорелый, высокий и весьма крепкого телосложения, но при этом явно не боец. Он много улыбался и имел склонность смеяться над собственными шутками.

АШ: Сколько ты ехал?

Аполлон: От Чикаго — три дня почти, с короткими остановками.

АШ: А с Робом ты познакомился на форуме?

Аполлон: Да Роба все знают, он просто бог! Ха-ха-ха!

Роб подошёл к машине Аполлона, жестом подзывая его поболтать. Автомобильный вкус гостя явно впечатлил Роба: синий Рэндж Ровер, тоже забитый багажом. Хотя я была больше впечатлена самим Робом. Подумать только — 65-летний сын фермера сумел завоевать почёт в довольно немаленьком онлайн-сообществе. Моему отцу столько же лет, и он только недавно открыл для себя “копировать-вставить”.

Скоро начали подтягиваться остальные. Два библиотекаря из Миннесоты, примерно одного с Робом возраста, подъехали на синем Фокусе. Брат и сестра, с раннего детства разделявшие общее хобби — охоту за привидениями. Когда они кротко представились как Бонни и Клайд, я не смогла сдержать улыбки.

Клайд: Мы бы прибыли раньше, но пришлось по пути заскочить за одеялами. Приятно познакомиться, мэм.

АШ: И мне.

Клайд: Вы, должно быть, и есть тот самый журналист?

АШ: Верно.

Клайд: Если не ошибаюсь, вы печатались в городской газете?

Вопрос адресовался скорее не мне, а его сестре. Она молча кивнула. Было очевидно, что в роли голоса из них двоих выступал Клайд, хотя оба были очень застенчивы. Как бы то ни было — импонировали ли им известные разбойники или просто нравились имена — Бонни и Клайд были полной их противоположностью.

Следующими прибыли Лилит и Ева, студентки, изучающие английскую литературу в Нью-Йоркском университете, а в свободное время ведущие ютуб-канал “Паранормикон”. В отличие от Бонни и Клайда, Лилит и Ева совершенно не гнушались поболтать. Узнав, что я журналист, они сразу же позвали меня на экспедицию в Розуэлл.

Лилит: У нас там есть друг, он этот самый, как его...

Ева: ...сейсмолог.

Лилит: Да, и он много лет вёл журнал подземных толчков.

Ева: Мы к нему в июле собирались, но можно и в другое время, если ты будешь свободна.

АШ: Хорошо, мне нужно будет уточнить график.

Ева: Супер, дай-ка я тебе свой мейл напишу...

Они принялись торопливо снимать интро для нового видео, включавшее краткое интервью с Робом, который, к слову, был совсем не против.

С интервалом в несколько секунд показались последние две машины. Изящная, волевая женщина под псевдонимом Блюджей и молодой парень с позывным Эйс. Блюджей приехала на сером Эксплорере, а Эйс, к великому раздражению Роба, на Порше.

Роб: Ты что, сбрендил? Думаешь, от неё будет толк в дороге? Я не просто так писал...

Эйс: Это моя машина. Что мне оставалось делать? У меня нет другой.

Роб: Ты вообще читал мою инструкцию? Да у тебя даже припасов никаких в ней нет.

Эйс: Читал я её, сэр. Хорошо? Успокойтесь. У меня есть с собой сумка, я у вас ничего просить не буду.

Роб: Будто я собирался чем-то с тобой делиться.

У Эйса и Роба с самого начала не задалось. Эйс начал с кем-то говорить по телефону, а Блюджей, несмотря на мою настойчивость, не горела желанием давать интервью.

Итак, пять машин и семь странников. Роб раздал всем по рации и зарядному комплекту, затем провёл небольшой инструктаж. Ремни держать пристёгнутыми. Соблюдать построение. Перекликаться чётко и часто. В этот момент во мне поселилась лёгкая тревога. Роб мне нравился, да и остальным тоже. Он смог убедить совершенно незнакомых людей съехаться с разных уголков страны для того, чтобы присоединиться к игре. Но что будет, если игра окажется неправдой? Что, если Роб потеряет уважение своих единомышленников? Сумеет ли он принять поражение? Если учесть, с какой кропотливостью он подходит к игре, в случае неудачи следующие несколько часов имеют все шансы оказаться очень невесёлыми.

Подняв командный дух бодрым финальным словцом, Роб окончил инструктаж с довольной улыбкой на лице и кивнул, чтобы я села во Вранглер. Я запрыгнула на кресло и попыталась устроиться настолько удобно, насколько возможно.

Роб: Готова, Бристоль?

АШ: Готова.

Роб: Отлично! Поехали.

Вранглер выехал на дорогу, и наш конвой стартовал следом, в порядке прибытия: Аполлон, Бонни и Клайд, Лилит и Ева, Блюджей, Эйс. На небольшой скорости мы приблизились к первому повороту.

Медленно, но уверенно Роб повернул налево, то и дело обегая взглядом остальных через зеркало заднего вида. Как только Порше Эйса преодолел поворот, Роб снова целиком сосредоточился на дороге. Через пару секунд Аполлон подал голос по рации:

Аполлон: Аполлон — Паромщику. Сколько там осталось поворотов, ха-ха-ха?

Роб: Хах, столько, сколько нужно.

Роб явно хотел приберечь рацию для чего-то посодержательнее, чем колкости Аполлона, но, с другой стороны, Аполлон нравился Робу достаточно, чтобы спустить ему шуточки с рук. Не думаю, что Роберт так же снисходительно отнёсся бы к Эйсу. Мы повернули направо, затем снова налево. В очередной раз проследив за тем, чтобы все завершили поворот в целости, Роб озвучил мои мысли.

Роб: Ты думаешь о том же, о чём и Аполлон.

АШ: О чём?

Роб: О том, сколько нужно поворотов, чтобы упереться в тупик. Чтобы ты убедилась, что это просто глупая история.

АШ: Тебя это огорчает?

Роб: Огорчило бы, если бы ты думала иначе. Так, сейчас я тебе кое-что скажу. Слушай внимательно.

АШ: Слушаю...

Роб: Скоро будет туннель. До него ты можешь выйти из машины и пойти в любом направлении — и будешь вне игры. Но, как только мы его пройдём, обратно придётся добираться той же дорогой. Выйдешь из туннеля назад — и ты дома. Только тебе надо будет попросить кого-нибудь тебя подбросить, потому что я не собираюсь двадцать минут тащиться обратно. Всё поняла?

АШ: Да. Теперь мне немного страшно.

Роб: Это нормально.

Мы сделали 23 поворота и проехали довольно приличную часть города. Обвешанный модификациями Вранглер словил несколько впечатлённых взглядов от пешеходов и почтительных гудков от попутных джипов. За исключением этих небольших особенностей, наша поездка ничем не отличалась от любой другой. Я даже начала волноваться, что ничего не произойдёт. Заголовок по типу “Корреспондент прокатился на джипе с интересным человеком” вряд ли удостоится Пулитцеровской премии.

Поворот номер 33 завёл нас на короткую, ничем не примечательную улочку. Ряд небольших частных заведений в тихом районе: спиртное, секондхэнд, инструменты и магазинчик антикварных зеркал в самом конце улицы. Возле него — одинокая молодая женщина в сером пальто...

Я пробежалась по ней взглядом — её серая спина отражалась в десятках зеркал. Даже на расстоянии было видно её напряжение: она нервно переступала с ноги на ногу, то и дело дёргая себя за пуговицу.

На несколько секунд я отвернулась внести в ноутбук записи, и, когда я подняла взгляд, женщина стояла перед моим окном и смотрела точно на меня. Она улыбалась во весь рот, и улыбка эта поражала своей фальшивостью.

Женщина в пальто: Ягнята у ворот. Надеются на что-то вкуснее, чем клевер, но то, что они получат — хуже заклания.

АШ: Роб, что происходит?

Роб: Игнорируй её.

Женщина в пальто: Он хотел меня бросить, и я его порезала. Озеро было голодным — оно выпило всю кровь.

АШ: Мисс, у вас всё в порядке?

Улыбка пропала с её лица, и оно в ту же секунду загорелось яростью.

Женщина в пальто: Что ты, чёрт возьми, творишь? Из ума выжила?!

Я рефлексивно вжалась в кресло, и женщина, широко раскрыв глаза, со всех сил ударила кулаками по стеклу с явным намерением его пробить.

Женщина в пальто: Стала бы ты танцевать с львиным языком? Я порублю тебя, шлюха! Порублю за твои грехи! Грёбаная мразь!

Роб надавил на педаль, и Вранглер демонстративно двинулся прочь от сумасшедшей. Было видно, как она машет руками, содрогаясь в истерике. Она в отчаянии провизжала что-то вслед конвою и начала заливаться слезами, когда мимо проехала последняя машина.

По мере того, как женщина отдалялась в зеркале, я наблюдала, как она повернулась к большому зеркалу у входа в магазин, которое хозяин в тот момент усердно вытирал. Подойдя вплотную и издав истошный крик, она ударилась о зеркало лбом.

По стеклу разошлись трещины, и продавец в ужасе отшатнулся. Женщина подняла голову — по образовавшейся на зеркале паутине стекала кровь. Всё произошло в мгновение ока, и спустя секунду мы свернули налево.

АШ: Роб, что это было?

Роб: Она иногда там появляется.

АШ: На той улице?

Роб: На 34-м повороте.

АШ: Кто она?

Роб: Не знаю. Но раньше она так не буянила. Видимо, эта поездка — особенная.

Невозмутимость Роба показалась мне пугающей, да и сама мысль о том, что бредящая женщина — часть игры, взятой с интернет-форума, несколько смущала. Я могла придумать случившемуся несколько объяснений, но ни одно из них не смогло бы полностью меня успокоить.

Если это был просто больной человек, значит, Роб видел то, что хотел видеть. Может, он настолько уверовал в игру, что любой необычный, но при этом вполне объяснимый инцидент кажется ему частью так полюбившейся ему истории?

Другая версия: женщина могла быть актрисой. Да, эта теория уже посложнее, но она вполне имеет право на существование. Это был бы не первый раз, когда нашу передачу пытались обвести вокруг пальца. Роб мог получить тонну освещения в СМИ благодаря мне, Лилит и Еве. Он не похож на лжеца — но хороший лжец и не будет себя выдавать.

Есть и третий вариант. Вариант, который, если на секунду отстраниться от здравого смысла, объясняет мелочи, которые трудно было не заметить. Какой бы странной ни была женщина в пальто, гораздо больше вопросов вызывало то, что ни один пешеход на той улице не обратил на неё внимания. Ни одного взгляда в её сторону. Ну да, может, эта теория рушится о шокированный взгляд продавца — но ведь он отреагировал только тогда, когда разбилось зеркало.

Рация зашипела.

Лилит: Лилит — Бристолю. Сара… ой, то есть, Ева всё засняла! Ты писала звук?

АШ: Думаю, да.

Лилит: Боже, это было так странно. Скинешь нам файл, как остановимся? Кстати, спроси у Паромщика — когда остановка?

АШ: Когда остановка?

Роб: Для них — где-то через полчаса. Для тебя? Тебе решать.

Роб свернул с шумной улицы прямо перед крупным перекрёстком, и мы выехали на тихую двухполоску. Впереди — небольшой уклон, ведущий в темноту.

Туннель.

АШ: Под чем он проходит?

Роб: Ни под чем. Он просто есть.

АШ: А если бы мы не играли в игру?

Роб: То он бы не появился. Вопрос в следующем: хочешь ли ты играть?

Роб повернулся ко мне. За весь проделанный путь это был первый раз, когда он отвёл взгляд с дороги. На подъезде к туннелю мы свернули к тротуару и остановились.

Роб: Если выйдешь сейчас, можешь пойти хоть на все четыре стороны. Но, как только мы проедем, без машины обратно не выберешься, и, как я уже говорил, свою я в ближайшее время разворачивать не собираюсь. Андерстенд?

Звучало это драматично, но, к моему страху, было непохоже, что Роб драматизирует. Он будто спрашивал у меня: готова ли я к тому, что ждёт впереди? Возьму ли на себя все сопряжённые риски? Даю ли согласие на то, чтобы ехать дальше по этой дороге, а затем — по следующей, и по той, что за ней, и так далее? Готова ли увидеть игру от начала и до конца, будь она реальна или нет?

АШ: Чего ждём? Поехали!

Роб улыбнулся и повернулся к дороге, взял рацию и зажал кнопку. Микрофон коротко треснул.

Роб: Паромщик — остальным. Все, кто хочет выйти из игры — сверните на обочину. Все, кто хочет остаться — не нарушайте строй и убедитесь, что припасы при вас. Впереди долгий путь.

Моё отношение к Роберту Дж. Гатхарду постоянно меняется — так же, как и отношение к игре. Я слышала о его жизни всё, но не уверена, что знаю его. Он мне нравится, но я не уверена, что доверяю ему. И, хотя я уважаю его преданность игре, я не уверена, что мне понравится, куда она нас заведёт. Мы заехали в туннель — его лицо исчезло и вновь появилось под тусклым светом натриевых ламп — и я могу с полной уверенностью сказать, что для него эта поездка обещает стать важнейшей главой в его и без того впечатляющей истории, и в этот раз — к лучшему или нет — я еду с ним.

Часть 2

Всем привет.

На сегодня я взял отгул и решил выложить следующую порцию записей. Хочу сказать огромное спасибо всем, кто откликнулся.

Несколько человек отправили мне в личку ссылки на сайты, на которых Роб Дж. Гатхард, предположительно, вёл активность. Кто-то из Финикса даже занялся поисками того самого магазинчика с зеркалами, чтобы выстроить примерный маршрут до дома Роба. Сейчас мне нужно сделать несколько звонков за границу и написать пару имейлов. Если у вас есть ещё идеи, я буду рад их услышать.

Бесценна любая помощь. Чем больше работы я проделываю, тем сильнее убеждаюсь, что до Алисы Шарма мне ещё ой как далеко.

Кстати об Алисе — передаю ей эстафету.

Ещё раз спасибо.


Игра в лево-право [ЧЕРНОВИК 1] 08/02/2017

Следующий поворот был сразу за туннелем.

В слабо освещённом подземном коридоре мы провели не больше двух минут, но из-за того, что Роб вёл довольно медленно, трудно было судить, сколько мы проехали. Въезжая в туннель, мы находились на выезде из Финикса, и, судя по отражению в зеркале, в итоге мы не сильно далеко переместились. Температура, время суток, погода — всё осталось прежним. Не знаю, чего я ожидала, но было как-то не похоже, что мы оказались в кардинально новом месте.

Да и сам туннель ничем особым не выделялся, особенно если вспомнить, какое значение ему придавал Роб. На самом деле, единственным, что привлекло моё внимание, когда мы ехали по туннелю, было одно-единственное слово, брошенное Робом посреди фразы, которую он озвучил команде по рации. Само сообщение было предельно простым и понятным, но определённое словечко вызвало у меня некоторое… любопытство.

Я решила спросить его об этом.

АШ: Роб, пару секунд назад, когда ты сказал, что мы приближаемся к повороту, ты упомянул какую-то “ловушку”. Что это значит?

Роб: Хм-м?

АШ: Я даже записала: “Ребята, туннель скоро закончится. Скоро будет первая ловушка. Сразу как выедем — круто поворачиваем налево. Осторожно”. Что за “ловушка”?

Роб: А, да одна из этих выходок. Автор оригинальных записей считал, что дорога постоянно пытается обманными путями выбить его из игры. Мелкие отвороты; съезды, скрытые из виду; или крутые повороты — вот как этот.

АШ: То есть, он не доверял самой дороге?

Роб: Ага. Честно сказать, я с ним согласен.

Тот поворот был уже далеко позади, и мы успели сделать ещё один — направо. Трудно было избавиться от ощущения, что Роб слишком большое значение придаёт совершенно обычному повороту на совершенно обычной дороге и даже подозревает асфальтовое полотно в злонамеренном заговоре… это непросто было воспринимать всерьёз.

Беспокоило даже не то, сможет ли Роб доказать мне, что игра настоящая, а то, смогу ли я убедить его в обратном. Может, это будет репортаж не о волшебной дороге, ведущей в мир тайн и загадок, а о том, насколько далеко способен зайти человеческий разум, одержимый идеей. Ранее Роб отмечал мой скептицизм и даже поощрял его. Что же: если то, что я вижу на момент написания этих строк, должно меня в чём-то уверить, Роб ещё не знает, насколько я скептик.

Он не отпускал руль и смотрел только на дорогу, а на любую мою попытку провести интервью отвечал пусть и доброжелательным, но односложным отказом. Роб не пытался уйти от ответа — просто его ум был занят другим. Я даже не заметила, как пролетели полчаса, и за это время Роб не произнёс ни единого слова. Похоже, молчание — неотъемлемая часть игры в лево-право. Опять же — не знаю, чего я ожидала, но наш старт едва ли было можно назвать сенсационным.

С другой стороны, ничто не отвлекало меня от набора заметок.

Роб: Паромщик — всем машинам. Остановка.

Прошло полтора часа с момента выезда из туннеля. Роб свернул на обочину, оставив позади пространство для остальных автомобилей. По пути встречалось всё меньше и меньше признаков цивилизации, а значит, впереди ждала пустыня. Это навело меня на мысль, что мы просто останавливаемся немного передохнуть.

Но в отношении Роба Гатхарда глупо что-то предполагать.

Хотя одной из целей остановки в самом деле был перекур, Роб припас для нас кое-то важное. Он собрал группу в полукруг и начал инструктаж.

Роб: В рассылке я писал, что на определённых участках дороги вы должны будете беспрекословно следовать моим указаниям. Сейчас один из таких участков. Всем всё ясно?

Ева: Ну да… наверное… но мы же увидим, что там, да?

Аполлон: Сейчас он попросит денег, да, Роб? Ах-ха-ха!

Эйс: Мне тоже интересно, что там.

Роб: Я ничего не собираюсь от вас утаивать. Просто прошу следующие несколько километров слушать меня и не перечить.

Эйс: Да поняли мы, скажи уже, что там.

Роб выдержал паузу для того, чтобы подчеркнуть важность ранее сказанного, или, быть может, в попытке сдержать колкость в адрес Эйса — тот явно начинал действовать ему на нервы. Немного помолчав, Роб продолжил максимально размеренным и серьёзным тоном.

Роб: Примерно полчаса дороги — тринадцать поворотов — нужно будет ехать с отрывом друг от друга. Поедем в порядке строя. Мы с Бристоль едем первыми, затем я дам по рации сигнал следующей машине, и так далее. Когда нас догоните, паркуйтесь рядом. После этого поедем так же, как ехали до этого. Теперь о том, что там впереди...

Роб сделал глубокий вдох и продолжил ещё более строгим голосом.

Роб: …На дороге будет автостопщик — мужчина в дорогом костюме с портфелем. Вы должны впустить его к себе и подвезти дотуда, докуда ему нужно. И ни при каких — слышите? — ни при каких обстоятельствах не вздумайте с ним говорить. В идеале — даже не смотрите в его сторону. Не берите ничего из его рук, если он что-то предложит. Не открывайте перед ним дверь и не машите ему вслед, когда он выйдет. Вообще никак не реагируйте на его присутствие. Для подстраховки лучше ни слова не произносить, пока не доберётесь до точки сбора.

Лилит: Почему нужно ехать с отрывом?

Роб: Автор записей сказал, что автостопщик не любит, когда ему приходится “выбирать машину” — что бы это ни значило. И мне не особо-то охота узнать, что он имел в виду.

Эйс: Почему нельзя просто не подбирать его?

Роб: Потому что.

Эйс: Да нет же, я не понимаю, почему не...

Роб: Да твою ж мать! Хочешь или нет — ты должен его подобрать!

Группа затихла. Это был первый раз, когда Роб поднял голос. Эйс выглядел так, будто готов был в ту же секунду развернуться обратно в Финикс, на прощание высказав Робу всё, что о нём думает. Его можно было понять, ведь Роб относился к Эйсу, как к обузе — как к подростку, который отказался выполнять домашнее задание. Хотя, с другой стороны, Роб тоже был в чём-то прав, ведь Эйс действительно не сделал своё домашнее задание.

Бонни: Ну что ж… начнём? Если все готовы.

Решив, что добавить ему нечего, Роб молча направился в сторону Вранглера. Бонни, Клайд, Аполлон и Ева расположились на земле, чтобы перекусить. Эйс зарылся в телефон, а Блюджей, отбившись от группы, отошла к своему Форду со свежим номером еженедельника в руке.

Лилит: Бристоль, можешь уделить мне минутку?

Я развернулась к Лилит. Она держала передо мной свой телефон экраном вперёд.

АШ: Конечно, что такое?

Лилит: Ты пробовала кому-нибудь звонить после того, как мы выехали из туннеля?

АШ: Пока нет, а что?

Лилит: Можешь попробовать?

Я достала телефон и набрала офис редакции. Занято. Впрочем, в этом не было ничего необычного. Лилит внимательно на меня смотрела, видимо, ожидая какой-то реакции.

АШ: Не могу дозвониться.

Лилит: Занято, да?

АШ: ...Ну да.

Лилит: Везде занято. Сигнал есть, гудки идут, но все всё время заняты.

АШ: Тебе не кажется, что это просто совпадение?

Лилит: Бристоль, заняты все. Пока Ева вела машину, я пыталась дозвониться до службы технической поддержки нашей камеры, до 911...

АШ: Ты звонила в 911?

Лилит: Ради науки. Там было занято. Я, блин, не смогла дозвониться даже до парня из общежития, который от меня без ума — и уж поверь, он никогда не бывает занят. Странно, не находишь? Мы как будто пересекли какую-то границу, и мир… изменился. Понимаешь?

Если честно, то нет, не понимаю. Как бы мне ни хотелось ей поверить, всё это казалось очень притянутым за уши. К счастью, отвечать не пришлось — Роб подозвал меня к машине. Ему явно было невтерпёж снова оказаться на дороге. Я сказала Лилит, что мы обязательно обсудим её открытие на следующей остановке, и она кивнула мне в знак согласия, после чего пошла к своей подруге и принялась уплетать с ней напару яблоки.

Я забралась в джип и помахала конвою. Мы неторопливо выехали на дорогу и двинулись в путь. Несмотря на то, что со мной был Роб (или, может, именно поэтому?), я вдруг почувствовала себя совсем одинокой, наблюдая, как остальные исчезают за уклоном.

Где-то через десять поворотов мы увидели автостопщика.

Как Роб и говорил, стоящий на обочине мужчина был одет в удачно сидящий коричневый костюм, а вокруг шеи у него был повязан тёмно-зелёный галстук. Даже издалека было видно, что туфли автостопщика тщательно отполированы, как и лакированный деревянный портфель, стоящий у его ног. С надеждой в глазах он робко поднял руку.

АШ: Кто он?

Роб: Автостопщик.

АШ: И всё? Больше ничего не расскажешь?

Роб: И всё. Ты помнишь правила?

АШ: Не говорить с ним.

Роб: Лучше не говорить вообще. Ни звука, пока не доедем до точки сбора. Как только там остановимся, будем в безопасности.

Роб свернул на обочину. Автостопщик признательно улыбнулся, сложил руки в замок и тряхнул ими в знак благодарности, а затем поднял портфель и зашагал к Вранглеру, по пути расстёгивая пиджак.

АШ: До встречи на той стороне.

Мужчина открыл заднюю пассажирскую дверь и залез в наш импровизированный багажник. Не найдя там кресел, он с радостным видом уселся на одну из сумок.

Автостопщик: Ха, да у вас тут яблоку негде упасть!

Должна признаться, уже тогда захотелось что-нибудь ему ответить. Даже после всех предостережений Роба игнорировать пассажира казалось мне бестактным на уровне инстинкта — всё-таки я британка.

Автостопщик: Вы откуда? Я вот из Оуквелла еду.

Я взглянула на него через зеркало заднего вида. Мы встретились взглядом, и он улыбнулся. Я тут же отвела глаза обратно на дорогу, принявшись считать на ней белые полосы.

Прошло десять минут. Тишина начала сильно давить на нервы, пока автостопщик снова не попытался завести разговор. Это повторялось несколько раз. Он говорил на разные темы: про то, какая у нас прекрасная погода, про нашу работу, про хобби. Чтобы отвлечься, я решила себя чем-нибудь занять, и стала крутить в голове фразы и превращать их в запутанные анаграммы. Это подействовало, и через какое-то время мне удалось полностью отстраниться. Я даже почти перестала замечать присутствие автостопщика.

Наверное, именно благодаря этому ему почти удалось меня подловить.

Автостопщик: Какие же вы, блядь, жалкие.

Совершенно неожиданная фраза — острая, как бритва, и ядовитая, как змея — была совершенно не похожа на предыдущие. До того, как я успела осознать, что делаю, я уже развернулась к нему и приоткрыла рот, чтобы произнести совершенно естественный ответ.

“Что?”

Я чуть не сказала это вслух. Мой рот был открыт, и слово готово было вот-вот слететь с языка, но Роб упреждающе схватил меня за запястье. Я посмотрела на автостопщика. Он изменился. Вся первоначальная доброжелательность и учтивость как будто испарились. Улыбка на его лице сменилась с притворно-приторной на холодную и враждебную.

Автостопщик: Что хотите узнать? Я могу рассказать о чём угодно.

Не сводя глаз глаз с дороги, Роб ещё крепче сжал моё запястье.

Автостопщик: Могу рассказать обо всём на свете. Даже о том, чего вы сами про себя не знаете. Могу озвучить мысли, которые обитают в ваших головах, и о которых вы так усердно стараетесь не думать… да, те мыслишки, что прячутся где-то там, глубоко внутри.

Какое-то время мы с ним молча смотрели друг на друга, пока я не развернулась на дорогу. Больше я не собиралась считать полосы, полностью сосредоточившись на том, чтобы во что бы то ни стало игнорировать автостопщика.

Он предпринял ещё пару попыток, вновь перейдя к более безобидным вопросам. Не сработало. Через пять минут автостопщик указал пальцем на обочину, и Роб свернул. Поблагодарив нас и аккуратно выйдя из машины, мужчина поставил портфель на землю и стал махать нам вслед — и так и продолжал махать, пока окончательно не скрылся из виду.

Как ни удивительно, в отсутствие автостопщика тишина стала ещё более давящей, чем когда он был в машине. Я решилась её развеять — может, не слишком изящно.

АШ: Не, ну если по правде, то погода сегодня и правда отличная!

Роб: Молчи.

АШ: Ты что, злишься? Ну прости. Да, он меня задел. Я же не ожидала, что он начнёт...

Роб: Всё в порядке. Не говорим, пока не остановимся.

Я вернулась к заметкам, считая важным описать, как я себя чувствую. “Смущена, но с облегчением”. Однако, только написав эти слова, я сразу ощутила что-то другое. Смятение, а с ним — сомнения. Отчего я испытываю облегчение? Оттого, что не стала разговаривать со странным человеком, который пытался подбить меня на беседу? Разве что-то стояло на кону?

Эпизод с автостопщиком сводил палитру опций к двум вариантам: либо игра в лево-право реальна, либо это хитроумная фальсификация, организованная Робом Дж. Гатхардом. Сумасшедшая женщина, туннель, резкий “поворот-ловушка” — всё это можно было рационализировать, но автостопщик? Он слишком непредсказуем, слишком сложен. Если это был актёр, то Роба можно похвалить за весьма убедительный обман, но если всё это было взаправду… то я даже не знаю, что думать дальше.

Краем глаза я уловила нечто, что оторвало меня от потока мыслей — объект промелькнул в окне и всего через несколько секунд пропал из поля зрения. Я успела лишь проводить его взглядом, а затем снова села ровно.

Через некоторое время мы наконец остановились.

Роб: Ты хорошо справилась. Прости, что схватил за руку. Я просто не хотел, чтобы ты сделала то, о чём потом пожалеешь.

АШ: Я не обижаюсь. Ты вовремя меня остановил. И всё-таки: что будет, если с ним заговорить?

Роб: Не уверен. Пару лет назад я сам чуть не поддался — и, знаешь, тот хищный взгляд, с которым он на меня посмотрел, когда подумал, что я попался, как-то отбил у меня желание это проверять.

АШ: Роб, минуту назад я кое-что увидела. Не уверена, заметил ли ты.

Роб: Боюсь, мой взгляд устремлён только вперёд.

АШ: Там была разбитая машина, слетевшая с дороги. Ты видел её до этого?

Роб: Не-а, никогда. Здесь часто появляются вещи, которых не было.

АШ: Кто-то кроме тебя играл в лево-право?

Роб: Если и играл, то я их не знаю. Кто бы это ни был, готов поспорить, что он, должно быть, предпочёл разбиться, лишь бы не увидеть этого чёртова автостопщика ещё и на обратном пути.

АШ: Он что, и на обратном пути тоже там будет?!

Роб: Да, если не повезёт.

АШ: Хм-м. Ура?...

Роб взял рацию и сказал Аполлону выдвигаться, а также повторно продиктовал правила. Я подумала, что схожее сообщение перед выездом услышат все — а Эйс, наверное, услышит его дважды.

Спустя полчаса приехал Аполлон. Хоть он и пытался отшучиваться, ему трудно было скрыть своё напряжение.

Аполлон: Этому парню надо дать прозвище. Как насчёт “Убер”? Их водил ничем не заткнёшь, ах-ха-ха! А у вас в Англии есть Убер?

АШ: Да.

Аполлон: То есть, ты понимаешь, о чём я?

Бонни и Клайд управились быстрее Аполлона. Припарковавшись немного позади, они вышли размять ноги.

После недолгого обсуждения стало понятно, что наши версии произошедшего различаются. Автостопщик протягивал Клайду конфеты, вежливо, но настойчиво предлагая взять хотя бы одну. А Аполлон чуть не заговорил с ним о музыкальных предпочтениях, когда тот попросил включить радио. Кстати, о радио. Интересно, оно ещё ловит?

Роб поприветствовал Бонни и Клайда и отошёл к машине, чтобы дать сигнал Еве и Лилит. Когда я подошла к джипу, он всё ещё был там.

АШ: Чем занят?

Роб: Жду. Девочки только тронулись. Что-то нужно?

АШ: Эм… наверное. Мне кажется, Аполлона вся эта история с автостопщиком задела сильнее, чем он делает вид.

Роб: Да всё в порядке у него, вроде.

АШ: Ну не знаю. Он улыбается только тогда, когда кто-то рядом. Ты не мог бы с ним поговорить?

Роб: Ой, из меня хреновый утешитель. У меня есть четыре бывших жены, чтобы это подтвердить. Может, лучше ты с ним перетрёшь?

АШ: Мне кажется, это разговор для… двух мужиков. По душам. Это я только с виду такая отважная.

Роб молча согласился, и с неохотой вылез из машины.

Роб: В последний раз, когда я поговорил “по душам”, мой сын три месяца со мной не разговаривал.

Аполлон стоял и смотрел в телефон. Роб подошёл и положил руку ему на плечо. Со стороны это выглядело трогательно. Мне даже стало стыдно за то, что я обманула Роба.

Я открыла водительскую дверь и запрыгнула в Вранглер, дав себе примерно двадцать секунд до возвращения Роба. Взяв в руки рацию, я стала изучать кнопки на передатчике, пронумерованные от одного до девяти. Нужно было выяснить, какая из них свяжет меня с Евой и Лилит — но у меня не было времени обзванивать всех.

Итак, Роб дал каждому участнику игры по рации. Для удобства связи он привязал к каждой кнопке конкретное устройство. Первая подключает его к радиоприёмникам самих автомобилей — я много раз видела её в действии — значит, остальные обращаются напрямую к рациям. Логично было предположить, что Роб раздал рации в порядке построения. В таком случае, вторая кнопка — это либо сам Роб, либо я, дальше — Аполлон, за ним — Бонни и Клайд. Учитывая, что мне не было известно, на какую из кнопок Роб назначил свою рацию, единственным рабочим вариантом была кнопка под номером семь.

Не имея на руках лишнего времени, я нажала на кнопку и припала к рации.

АШ: Бристоль — Еве и Лилит. Как слышно?

Динамик тихо зашипел. Через боковое зеркало было видно, как Боб неловко о чём-то болтает с Аполлоном. Может, его бывшие были в чём-то правы.

Лилит: Лилит — Бристоль. Как вы там? Мы ещё не встретили автостопщика. О, кстати, я только что позвонила Еве, и всё получилось. Ты не могла бы сказать мне свой номер, хочу проверить...

АШ: Лилит, прости, я к вам по другому поводу.

Лилит: Что такое? Что-то стряслось?

Аполлон кивает Робу — видимо, убеждает его, что всё в порядке. У меня кончается время.

АШ: У меня для вас задание. Только давайте это будет наш с вами небольшой секрет?

Лилит: Круто! Что за задание?

АШ: Когда разберётесь с автостопщиком, по правую руку будет разбитая машина. Будете проезжать мимо, сможете её заснять?

Лилит: Заснять?

АШ: Просто приблизьте кадр и постарайтесь как можно лучше её запечатлеть. Можете даже не останавливаться, просто… в общем, любой материал сгодится.

Роб пошёл обратно к машине. Я перепрыгнула в пассажирское кресло вместе с рацией.

Лилит: Может, тебе нужны какие-то конкретные...

АШ: Позже поболтаем. Спасибо. Пока.

До того, как Роб открыл дверь, я успела сунуть рацию обратно в держатель.

Роб пожал плечами.

Роб: Всё у него нормально, если он, конечно, ничего не скрывает.

Остальной день прошёл без происшествий. Приехали сияющие от радости Лилит и Ева: их видеорегистратор снимал салон — так что у них был свежий материал для ютуб-канала. Пересказывая нам свою историю, Лилит заверила нас, что больше ничего не произошло, и выжидательно на меня посмотрела. Я поспешила отвернуться, напомнив себе, что по возможности нужно будет переговорить с ней наедине.

Пожалуй, меньше всего встреча с автостопщиком отразилась на Блюджей. Нам удалось выпытать из неё несколько слов, хотя тут и “несколько” будет преувеличением.

Блюджей: Я устала.

После чего она пошла отдыхать в гордом одиночестве.

Когда Эйс припарковался на обочине, он чуть ли не вывалился из машины со страдальческим лицом и заковылял к нам на дрожащих ногах. Я попыталась взять у него интервью, но он отмахнулся и предложил говорить не о том, что уже позади, а о том, что будет дальше.

Мы ехали ещё какое-то время. Приближалась наша первая ночь на дороге. Преодолев 486-й поворот, Роб сообщил по рации о точке перевала, которая была на вершине небольшого холма. Когда мы расположились на месте, он расчистил два спальных места в багажнике, не поленившись соорудить своеобразную стенку из сумок, чтобы нас разделить. Меня это очень порадовало, но я не знала, как его за это отблагодарить, и в итоге просто сказала...

АШ: Спасибо.

Аполлон попытался нас расшевелить, предлагая “развести костёр”, но безуспешно — в итоге все быстро разбрелись по своим машинам. Я проследила взглядом за Лилит и Евой, которые тоже шли к себе. Наверное, поговорю с ними завтра, когда Роба не будет рядом.

Мне всё ещё было немного стыдно перед Робом за то, что я схалтурила, и перед Евой и Лилит за то, что втянула их в это параноидальное расследование. Роб казался мне добрым, разумным, хоть и не без минусов — как и все мы — но по итогу всё-таки хорошим человеком. Однако факт остаётся фактом — когда я спросила его про разбитую машину, он ответил слово в слово:

Роб (повтор): Если [кто-то] и играл, то я их не знаю. Кто бы это ни был, готов поспорить, что он, должно быть, предпочёл разбиться, лишь бы не увидеть этого чёртова автостопщика ещё и на обратном пути.

Я хотела верить Робу. Хотела верить, что он никогда не видел той разбитой машины. Но что-то в его ответе было не так — уж очень он не соответствовал немногословной натуре этого человека.

Если Роберт правда не видел машину, то откуда он знал, на какой она стороне дороги?

Кусок выше я писала на бумаге, используя стенографию — будем надеяться, за свою долгую и насыщенную жизнь Роб не научился их расшифровывать. Он давно уже лёг спать, а я сидела в пассажирском кресле, продолжая вносить в ноутбук записи.

Чак: Для вас играла “Сестра-луна” Лэсли Эстрады — отличная вечерняя песня, чтобы немного развеяться. С вами Чак Гринвальд, и мы не расстанемся до самой ночи.

Да, я всё-таки включила радио. Не только из любопытства — мне нужна была компания. Звук я снизила до минимума, чтобы не потревожить Роба, и стала переключать радиостанции в поисках чего-нибудь подходящего для фона. Из тех немногих станций, что были доступны, лучший сигнал был у Джубилейшен[1] — локального радио небольшого городка неподалёку. На протяжении часа ведущий, Чак Гринвальд, транслировал душевный фолк.

Чак: В Джубилейшен выдалась плодотворная неделя: у нашей школы новый директор — прекрасный человек со свежими идеями. Люди стали обсуждать потенциальное финансирование искусств — нам будет очень интересно услышать ваше мнение.

Управившись со своими секретными записями, я вдруг поняла, как сильно устала. Мечтая поскорее заснуть, но пока ещё ленясь преодолеть один ярд между мной и надувным матрацем, я откинулась в кресле и стала слушать, как мистер Гринвальд нахваливает свой любимый городок.

Чак: Скоро мы вернёмся к вашим музыкальным предложениям — впереди ещё много отличных песен. А пока отвлечёмся на кое-что новенькое.

Чак: Сейчас им будет больно.

Почти сразу радио Джубилейшен принялось на малой громкости вещать какофонию из сотен душераздирающих криков — как будто по ту сторону целая толпа подвергалась чудовищным пыткам.

Я невольно отпрянула от колонки — и сна ни в одном глазу. Непрерывные стенания сопровождались сдавленными, едва различимыми мольбами, чтобы то, что там происходит, прекратилось.

Вскоре оно действительно прекратилось — по крайней мере, крики затихли, и им на смену вернулся добродушный голос Чака Гринвальда.

Я перевела взгляд от радио к мерно посапывающему Робу Дж. Гатхарду. В голове пронеслась единственная мысль.

Боже, надеюсь, этот человек лжёт, и всё это — сплошная фикция. Если это не так, с этой дорогой точно что-то не в порядке.

Чак: Дорогие слушатели, надеюсь, вам понравилось! Впереди ещё много хорошего. С вами Чак Гринвальд, и мы в Джубилейшен рады, что вы остаётесь с нами.

Чак: Не переключайтесь.

Часть 3

Всем снова привет.

Наконец-то у меня дошли руки опубликовать следующую часть записей! Я бы сделал это пораньше, если бы не велосипеды, которые нужно было починить — а если б я их не чинил, то рано или поздно клиенты сами бы догадались загуглить, как это делается.

Не могу не поблагодарить вас ещё раз за помощь в поисках Алисы. Парень, который вызвался найти магазинчик с зеркалами, регулярно отписывается мне о ходе дела. Кроме того, многие помогают рыться в отчётах о пропавших людях. Как выяснилось, на работе Алису тоже потеряли и в данный момент перерывают почту в поисках заявки, отправленной Робом. Вы все очень помогли, спасибо.

Из-за волнения у меня начались проблемы со сном. Странно, что всё то время, когда Алиса совсем мне не писала, я был абсолютно за неё спокоен, а теперь, получив заветное письмо, с каждым днём я всё больше и больше переживаю. Если письмо, конечно же, отправила именно Алиса.

Господи, надеюсь, так и есть.

Спасибо вам ещё раз, и не забывайте сообщать мне, если вдруг что-то узнаете.


Игра в лево-право [ЧЕРНОВИК 1] 09/02/2017

Роб: Рис — не портится.

Роб: Соевый соус — не портится.

Роб: Соль — не портится.

Роб: Куриные яйца — ну, они портятся, но я покупал их свежими и часть сварил вкрутую, так что на неделю их точно хватит.

Начинался наш первый полноценный день в дороге. С семи утра Роб был уже на ногах и готовил завтрак. Группа быстро слетелась на аромат еды и расселась вокруг небольшой походной плиты Роба. Платой за безвозмездную стряпню была десятиминутная лекция о том, как прекрасен рис.

Роб: Во время войны наши солдаты до смерти боялись японцев. Целые армии, существующие на одних только зерновых? Не иначе как суперсолдаты. Япошки, понимаете, знали секрет успеха: накормишь отряд рисом с утра — и этого топлива хватит на весь день.

Роб положил две щедрые ложки своего горячо любимого блюда мне в миску и разбил сверху сырое яйцо. Я перемешала рис, равномерно распределив желток. Еда получилась на удивление вкусной, да и слушать Роба было интересно — хоть о чём-то он был готов рассказать не в два слова.

Я уставилась на Лилит и Еву, сидящих напротив. Ева испачкалась рисом, и Лилит по-доброму её дразнила. Встретив мой взгляд, Ева отвернулась к Лилит и понизила голос, а я вернулась к завтраку и сделала вид, что увлечена речами Роба. Вскоре студентки решили, что наелись, и я, уловив знак, поняла, что тоже наелась.

Съев ещё пару ложек, я отложила миску в небольшой тазик с горячей водой возле плиты и пошла в сторону Лилит и Евы. Они не смотрели в мою сторону и молча сворачивали спальные мешки. Даже когда я подошла вплотную, девушки не повернулись ко мне, пытаясь соблюдать конспирацию.

Лилит: Он не смотрит?

Я оглянулась на Роба — он загадывал Бонни, Клайду и Аполлону загадку: “Как будет «завтрак» по-японски?”

АШ: Вроде, не смотрит. Итак… вы видели машину?

Вместо ответа Ева потянулась к задним сиденьям и достала оттуда макбук — хранитель видеозаписей для Паранормикона. Мы с Лилит закрыли собой экран ноутбука, и Ева включила видео.

В кадре виднелась знакомая мне дорога. Судя по всему, к моменту записи Лилит и Ева уже подбросили автостопщика и сделали следующий поворот. На фоне видеоряда девушки оживлённо обсуждали только что пережитое — их голоса звучали немного испуганно, но в то же время чрезвычайно заинтригованно. Ева напомнила Лилит выглянуть из машины, и в ту же секунду камера обратилась на обочину.

Ева (видео): Смотри, вон она!

Лилит (видео): Вижу. Помедленней… помедленней!

Наконец показался заброшенный автомобиль. Благодаря тому, что Ева вела со скоростью улитки, а Лилит до предела приблизила картинку, можно было разглядеть важные детали: лобовое стекло и стекло водителя — разбиты, ключ — всё ещё в замке зажигания. Когда Ева приблизилась к месту аварии, в кадр также попало тёмное пятно на водительском кресле.

Лилит (видео): Останови машину.

Как только машина на видео начала тормозить, Лилит вдруг захлопнула ноутбук. Я стала бегать глазами от Евы к Лилит и обратно, пытаясь говорить максимально сдержанно.

АШ: Вы остановились?

Ева: Ну да…

Лилит: Знаю, ты просила нас этого не делать, но это было так странно, и я подошла, и…

АШ: Вы вышли из машины?!

Ева: Если что, я была против.

Лилит: В общем, мы не нашли там ничего, чего не видели с дороги, кроме сумки на заднем сиденье.

АШ: Вы посмотрели, что было в сумке?

Лилит: Ага… Хочешь, покажем?

Лилит кивнула в сторону задней части автомобиля. Я не сразу догадалась, к чему это.

АШ: Она в заднике?!

Ева: Она в чём?

АШ: Она в багажнике?![1]

Лилит: Ну ясное дело — не оставлять же её там. Слушай, потом досмотришь остаток записи, мы её даже отправим. Но в сумку ты должна заглянуть прямо сейчас, до того, как поедем дальше.

Я снова взглянула на Роба — он мыл миски и ложки, болтая о чём-то с Бонни, и совершенно не догадывался о том, что происходило всего в пяти метрах от него.

Лилит и Ева подвели меня к багажнику, и мы — на этот раз с Лилит — снова закрыли собой обзор, в то время как Ева открыла дверцу. На краю багажника лежал кожаный вещмешок — на вид дорогой, но изрядно потрёпанный. Девушки жестом указали на него — мол, открывай.

Лилит: Хочу заранее сказать… вся эта поездка — просто пипец какая странная.

В мешке было совсем немного вещей. Несколько качественных мужских рубашек, пара джинсов. Чуть глубже я нашла небольшой набор для бритья, которым явно активно пользовались. Ко мне в голову начали закрадываться сомнения: что такого нашли Лилит и Ева? Вдруг я нащупала твёрдый прямоугольный предмет. Медленно и очень осторожно я извлекла его из-под нескольких слоёв одежды.

У меня в руке оказался увесистый брусок длиной примерно с предплечье, заботливо обёрнутый коричневой бумагой. Моё внимание привлёк чёрный провод, протянутый с обратной стороны и ведущий обратно в мешок. Потянув за него, я вытащила из мешка розеточную вилку.

Ева: Переверни.

Ева и Лилит не отрывали от меня взгляда, и я перевернула свёрток. Провод был присоединён к разъёму старой Нокиа 3210, которая, в свою очередь, была приклеена к свёртку вместе с небольшой микросхемой. И, наконец, главное — чёрная надпись на коричневой бумаге, гласящая: “C-4. Взрывоопасно”.

У меня во рту пересохло.

АШ: …Такого я не ожидала.

Лилит: Да вообще, что за хрень с этой дорогой? Там в багажнике ещё целая тонна взрывчатки осталась, офигеть просто.

АШ: Она опасна?

Ева: В данный момент — нет. Она вообще неактивна, если у тебя нет детонатора.

АШ: Ты уверена?

Лилит: У нас вся Википедия на жёсткий скачана. Если бы Ева не перечитала статью три раза, она бы в жизни не дала мне взять это с собой. И кстати, Нокиа разрядилась.

АШ: Даже знать не хочу, как вы это выяснили… мне непонятно одно: зачем кому-то везти с собой пластичную взрывчатку для игры в лево-право? Во что мы ввязались?

Ева: Без понятия. Как думаешь, у Роба тоже есть?

Роб: У меня есть что?

Роб стоял буквально в двух шагах. Я спрятала заряд C-4 за спину и незаметно сунула его к себе в рюкзак, рядом с блокнотом. Едва я успела убрать пальцы, как Ева инстинктивно захлопнула багажник.

АШ: Советы, как правильно спать в машине. Девчонкам тяжело спалось.

Роб: …Хм, жаль это слышать. Нужно просто немного пообвыкнуть. Выдвигаемся через пятнадцать-двадцать минут. Не возражаете?

Ева: Нет, идеально.

Роб: Бристоль, не поможешь собраться?

АШ: Конечно.

С ужасом осознавая, что у меня на плече висит бомба, я проследовала за Робом к уже разобранной печке. Лилит и Ева проводили меня с опаской в глазах.

Несмотря на окружение и череду тревожных происшествий, у меня в голове не оставалось места для опасений. Их вытеснила непреклонная решимость: я готова была разгадать тайны этой дороги во что бы то ни стало, даже если она меня убьёт.

Эйс: Роб, можно с тобой поговорить?

Эйс подошёл, когда мы закончили укладывать вещи в багажник и готовы были ехать дальше. Роб развернулся, и я почувствовала, как между ними возникла ледяная стена.

Роб: Что такое, Эйс?

Эйс: Можно… можно я кое-что спрошу? Даже… даже если ты за это отправишь меня обратно...

Лёд начал таять. Это был уже не тот Эйс, которого мы видели раньше. Роб тоже это заметил и пошёл ему навстречу, хоть и с некоторой настороженностью.

Роб: Так что ты хотел спросить?

Эйс нервно переступал с ноги на ногу. Внезапно он стал выглядеть гораздо младше.

Эйс: Автостопщик… что будет, если… если его не подобрать?

Роб: Чёрт побери, Эйс, я же говорил, нельзя не… расскажи, что случилось.

Эйс: Я… я ехал по дороге и злился, злился на тебя… и, когда я увидел автостопщика, я просто… проехал мимо.

Эйс весь затрясся, не в силах взглянуть Робу в глаза.

Эйс: Через минуту я посмотрел в зеркало, и… и он сидел сзади. И он просто… просто говорил о погоде. Клянусь, я его не подбирал, но когда я об этом думаю, в голове появляются воспоминания. Как я остановился и позволил ему сесть в машину. Будто я сделал это, но на самом деле не...

Роб: Ты говорил с ним?

Эйс: Нет-нет. Нет, честно — не сказал ни слова.

Роб молча смотрел на Эйса, и парень опустил голову, как пойманный с поличным преступник, смиренно ожидающий наказания.

Роб: …Жуть, да?

Эйс, озадаченный репликой Роба, наконец, поднял глаза, надеясь найти ответ в его выражении лица.

Роб: В первый раз я тоже проехал мимо. Не пускать же какого-то чужака к себе в машину. Чуть из штанов, блин, не выпрыгнул, когда увидел его в салоне.

Роб заулыбался Эйсу, и тот тоже смог выдавить из себя улыбку.

Роб: У тебя неподходящая машина, Эйс. Меня это разозлило. Если решишь развернуть свой Порше и выйти из игры, никто не станет возражать… но если хочешь продолжить игру, то, будь добр, слушай, что я говорю, а я взамен попытаюсь поумерить свой пыл.

Роб протянул вперёд руку в знак мира — или, по крайней мере, ожидая принятия поставленных условий. Эйс ответил на рукопожатие и немного скорчился, ощутив железную хватку Роба.

Роб: Самое время двигать.

Через пять минут мы заехали в глубокую долину. Машины конвоя появлялись на вершине холма одна за другой, включая машину Эйса.

АШ: Должна сказать, я впечатлена.

Роб: Чем же?

АШ: Тем, как ты повёл себя с Эйсом. Казалось бы, человек, разведённый четыре раза, не самый лучший дипломат.

Роб: Развод — это и есть дипломатия.

АШ: Что ж, не поспоришь. Эйс, кажется, сказал, что автостопщик заставил его себя подобрать. Это правда?

Роб: Угу, он всегда оказывается на заднем сиденье, и ты всегда вспоминаешь, как его подобрал.

АШ: С точки зрения науки это… абсолютно невозможно.

Роб: Привыкай.

Следующие несколько часов прошли в тишине — я набирала заметки, а Роб то и дело вписывался в редкие повороты.

То, что рассказал Эйс, всерьёз меня обеспокоило, потому что его версия событий несколько пошатнула мою любимую теорию о том, что игра в лево-право — фикция, подстроенная Робом Гатхардом. Да, автостопщик мог быть актёром, но, закончи он пусть даже самую престижную театральную академию, это не наделило бы его способностью управлять чужим сознанием. Эйс, в свою очередь, тоже мог быть актёром, или просто психически нездоровым человеком, но это уже походило на чрезмерную рационализацию.

На момент написания этих строк я не знаю, какой теории придерживаться, и продолжу думать на этот счёт, пока не приду к логичному умозаключению.

Впереди стали виднеться одинокие деревья — высокие и толстые сосны. Постепенно их становилось всё больше. Плавно и почти незаметно ландшафт сменился, и теперь дорогу с обеих сторон обрамлял непроходимый лес. Записав всё более-менее важное, я откинулась на спинку кресла и стала наблюдать за пролетающей мимо чащей. Вдыхая аромат хвои в лёгкой тени лесного полога, я в кои-то веки ощутила умиротворение.

Для того, чтобы это изменить, хватило лишь четырёх слов.

Они исходили не от Роба — он молчал, как и раньше — и не от кого-либо из команды. Слова были написаны на безупречно белой стеле золотистой прописью. Уже издалека, когда буквы ещё не успели приобрести ясных очертаний, я знала, во что они сложатся. Это были слова, которые я надеялась никогда не увидеть. Слова, от одной мысли о которых предыдущей ночью меня то и дело бросало в дрожь.

“Добро пожаловать в Джубилейшен”.

Как оказалось, в моей голове ещё было место для опасений.

Роб: Паромщик — всем машинам. Впереди мелкий городок. Здесь нет особых правил. Просто не останавливайтесь, и всё будет в порядке.

Роб вставил рацию обратно в ресивер, и у меня внутри всё сжалось.

АШ: Имя “Чак Гринвальд” тебе о чём-то говорит?

Роб: Примерно о том же, о чём и “Джон Доу”, а что?[2]

АШ: Это местный радиоведущий.

Роб: В Джубилейшен? Откуда ты это знаешь?

АШ: Вчера ночью я слушала его эфир. Что тебе известно об этом месте?

Роб: Да, вроде, хороший городишко. Его жителям нет до меня особого дела, так что я просто проезжаю мимо.

АШ: Видел там что-то… из ряда вон?

Роб: Ну да, всякие мелкие странности. Но я предпочитаю смотреть на дорогу.

Деревья расступились, и открылся вид на до боли образцовый американский городок, как будто сошедший с разворота открытки.

Мы прибыли в Джубилейшен.

Городок был прекрасен, и это трудно отрицать. Нас встретил ряд ярко выкрашенных магазинчиков, проходящих вдоль длинной широкой улицы. В дальнем её конце гордо возвышался богато украшенный фасад серого здания мэрии. На тротуарах не было ни единой соринки, на витринах магазинов — ни пятнышка.

Джубилейшен был чист, безмятежен… и безлюден.

АШ: А где все?

Роб: Не знаю, обычно здесь хватает прохожих. Может, какой-нибудь матч дома смотрят.

Направо, затем налево. С поворотами ничего не меняется: перед нами был всё тот же милый городок с многочисленными зелёными насаждениями и без единой живой души. Кафешки пустовали, открытые бассейны — тоже. Мы даже видели школу. С её окон нам жизнерадостно улыбались нарисованные человечки, но при этом сам здание было закрыто — в будний-то день!

Вранглер завернул на первую жилую улочку, которую мы встретили. На табличке было написано: “Платановая улица”. Вместо привлекательных магазинчиков вдоль дороги простирались роскошные дома — совершенно одинаковые: белые стены, просторные террасы, свежие зелёные газоны, подстриженные под одну длину. Улица была длиной около мили и являла собой коридор из неотличимых домов. Но самую странную деталь озвучил Роб:

Роб: Кажется, теперь мы знаем, куда все подевались.

На газоне перед каждым домом стояло по обеденному столу, и за каждым из них сидела семья из четырёх человек: муж, жена, сын и дочь. И все они ели. К примеру, семья слева от нас обедала свиными отбивными, закусывая их салатом и запивая апельсиновым соком. Другая семейка по левую сторону поедала мясной рулет и широко улыбалась.

Визуально на улице было не меньше восьмисот человек, разбившихся по четверо, и все они что-то ели.

На нас никто не обратил внимания.

Роб: Паромщик — всем машинам. Похоже, городской праздник в самом разгаре. Давайте не будем беспокоить этих людей и мирно проедем мимо.

Стараясь издавать как можно меньше шума, Роб легонько надавил на педаль газа, и джип медленно поехал вперёд. Чем больше семей мы проезжали, тем очевиднее становились их общие черты. Все одеты с иголочки. Везде один и тот же состав: муж, жена, сын, дочь. И хотя рацион на столах немного различался, для всех было неизменно одно: наигранное, почти зловещее счастье.

Аполлон: Типичная американская глубинка, а, ребят? Ха-ха-ха...

Остроты Аполлона мало помогали. Мне стало дурно, как будто меня поймали в ловушку, и я вжалась в угол, как загнанный зверь, окружённый тем, что он не в силах понять. Может, это было лишь моё воображение, но, чем дальше мы заезжали, тем счастливее становились люди за окном.

Мы успешно проехали более половины улицы, приближаясь к резкому повороту налево, за которым должна была быть граница Джубилейшен. Напротив примыкала Кленовая улица. Когда мы выехали на перекрёсток, я взглянула на неё, чтобы посмотреть, похожа ли она на нашу.

Увиденное мне совсем не понравилось.

Дома там были такими же роскошными, с безупречно белыми стенами, но кое-что отличалось. Не было столов на лужайках и семей, мирно за ними обедающих. Окна многих домов были разбиты. Машины брошены посреди улицы — одна влетела прямо в террасу. На каждой двери красной краской был намалёван крест, и перед каждым домом на свежескошенном газоне лежала небольшая кучка одежды. В конце улицы возвышалась целая гора разнообразной мужской, женской, детской обуви… похоже, бесхозной.

Роб: Отлично едем, народ. Сваливаем отсюда.

Мы доехали до конца улицы, и я вздохнула с облегчением, распрощавшись с Джубилейшен. Когда мы поворачивали за угол, я проводила его неприязненным взглядом в боковое зеркало. И тут же пожалела об этом, поскольку за долю секунды до того, как городок скрылся из вида, мой взгляд упал на более восьмисот жителей Платоновой улицы.

Они больше не улыбались. И все как один смотрели прямо на нас.

Я радостно приняла объятия леса. Постоянство природы было желанным контрастом после засахаренной лжецивилизованности Джубилейшен.

Аполлон: Именно поэтому мне больше по душе большие города.

Бонни: А мне понравилось. Чем-то похоже на Винтери-Бэй, не так ли?

Клайд: Что-то не припомню.

Бонни: А… может, я путаю с Шелберн-Фоллз.

Клайд: Да, немного похоже на Шелберн-Фоллз.

Роб: Не засоряйте эфир.

Мы быстро проскочили следующий участок дороги и повернули направо, и чем дальше мы отъезжали от злосчастного городка, тем легче было на душе.

АШ: Сколько ещё до остановки?

Роб: Часа четыре. По пути не предвидится ничего особенного. Должны доехать без проблем.

АШ: Это радует. И всё-таки… как будет “завтрак” по-японски?

Роб: Ты это слышала?

АШ: Ага, меня весь день гложет любопытство. Может, это как-то связано с...

Меня бросило вперед, и острая боль пронзила шею, когда голова откинулась обратно к спинке кресла. Роб ударил по тормозам, мгновенно и жёстко остановив машину. Прежде чем я успела спросить, в чём дело, ответ появился перед глазами: гигантская сосна рухнула на дорогу перед нами, блокируя дальнейший путь.

Роб: Охренеть! Ты в порядке?

АШ: Я в норме.

Потирая пальцами шею, я осмотрела рухнувший ствол. Его основание было покрыто ровными зазубринами, оставленными острым лезвием. Кто-то срубил дерево, рассчитывая раздавить им наш Вранглер.

АШ: Роб, что происходит?

Роб: Паромщик — всем машинам. Сдаём назад. Не столкнитесь.

Конвой пополз в обратную сторону. Роб дождался, пока Аполлон сдвинется с места, после чего тоже тронулся назад. Вдруг машина снова резко остановилась — у Роба появилась идея.

Роб: Паромщик — всем машинам. Дорога перегорожена, но сбоку можно объехать. Только осторожно.

Он был прав. Поросший травой клочок земли, разделявший дорогу и лес, был перекрыт лишь хлипкой верхушкой дерева. Между асфальтом и землёй был небольшой уступ, и Роб не преминул возможность продемонстрировать остальным, как его преодолеть.

Роб развернул машину к зазору и осторожно двинулся по обочине. Я наблюдала, как асфальт исчез под нашими колесами, и через мгновение почувствовала толчок. Вранглер соскользнул в небольшой овраг и обогнул упавшее дерево. Сосновые ветки проскребли иголками по окну. Со вторым толчком Роб вернул нас на дорогу и остановился на противоположном конце, развернув внедорожник к конвою.

Роб: Так, Аполлон, проезжай.

Аполлон: Принял.

В тот момент, когда машина Аполлона сдвинулась с места, я кое-что услышала. Это был звук двигателя — сначала очень тихий, почти неотличимый от гудения нашего конвоя, однако постепенно он становился всё громче и заметнее.

АШ: Роб, сюда кто-то едет.

Роб: Аполлон, давай сюда немедленно. Остальные, у нас мало времени. Пошевеливайтесь!

Аполлон рванул к зазору. Его Рэндж Ровер затрясся, кренясь на поросшем травой склоне оврага, но без проблем обогнул дерево и вернулся на дорогу.

Шум вдалеке становился громче. В нашем направлении неслась какая-то машина, от которой нас отделял всего один поворот. И хотя я не имела представления, что это, не хотелось встречать на дороге гостей, выехавших из Джубилейшен.

Теперь и остальные услышали шум приближающегося автомобиля. Бонни и Клайд подъехали к оврагу и торопливо, но уверенно двинулись по нему. Судя по всему, для них это было гораздо труднее, чем для внедорожников Роба и Аполлона. Несколько мгновений они ехали по оврагу, а затем вырулили с другой стороны.

Визжа покрышками, из-за угла вынырнул белый пикап. За водительской кабиной была видна стрела крана, крюк которого покачнулся при крутом повороте. Это был эвакуатор, но что-то мне подсказывало, что он приехал не для того, чтобы нам помочь.

Роб: Всем машинам, перебравшимся на другую сторону: поезжайте! Ждите за следующим поворотом. Я сообщу, если они до меня доберутся.

Аполлон: Что насчёт вас?

Роб: Догоним, когда все проедут. Сейчас не время для вопросов. Ева и Лилит, быстро сюда.

У нас ещё было время, но каждая драгоценная секунда была на вес золота. Ева и Лилит, дождавшись своей очереди, быстро преодолели преграду.

Эвакуатор приближался с невероятной скоростью. На его капоте была едва различимая надпись: “Служба эвакуации Джубилейшен”. Впрочем, рассмотреть буквы с каждым мгновением становилось все проще.

Блюджей не особо торопилась. Её манёвр был таким томным, что когда она наконец выехала на нашей стороне, я загорелась злобой. Она сохраняла спокойствие — ну и чёрт с ней, вот только Эйс остался по ту сторону совсем один и бешено постукивал пальцами по рулю.

Без малейшей расторопности Эксплорер Блюджей проследовал до следующего поворота.

Роб: Только спокойно, Эйс. У тебя не та машина.

Эйс поехал медленнее, прислушавшись к предупреждению Роба, но воспринял его слишком буквально, что было неблагоразумно с его стороны. Его переднее колесо сорвалось с края обочины, и машина села днищем на асфальт. Склон был слишком крутым для Порше. Предупреждение Роба снова и снова раздавалось у меня в голове, когда Айс в панике пытался вытащить себя на трех колесах, а его машина лишь медленно поворачивалась вокруг своей оси, практически не двигаясь вперед.

Эйс: Роб, что делать?! Роб?!

Пикап гнал вперёд со сверхъестественной скоростью, нацелившись прямо на Порше.

Роб: Живо вылазь из машины, Эйс! Вылазь из чёртовой машины!

Эйс начал судорожно расстёгивать ремень, не в силах управлять своей моторикой. Кое-как управившись, он столкнулся с новым препятствием — дверью. Эйс толкнул её, но она тут же упёрлась в кору поваленной сосны. Он успел посмотреть на меня беспомощным взглядом, полным невыразимого ужаса.

Эвакуатор на полной скорости врезался в пассажирскую сторону Порше, и Эйса впечатало в дверь. Спустя мгновение скрежет сминаемого металла затих и сменился полной тишиной.

Роб: Чёрт.

Роб полез в багажник.

АШ: Роб, я могу помочь?

Роб: Сиди тут.

Было слышно, как Роб роется в вещах. Тем временем эвакуатор попятился от Порше. Вопреки здравому смыслу, капот пикапа был совершенно цел и невредим, как и двое людей, в нём сидящих.

Они припарковали махину боком к нам, её крюк болтался в паре метров от автомобиля Эйса. Вблизи помимо надписи “Служба эвакуации Джубилейшен” стал виден слоган “Всегда рады помочь”. Двое мужчин в белых рубашках и голубых комбинезонах вылезли из машины и направились к разбитому Порше, по пути спокойно о чём-то болтая между собой.

Оглушённый Эйс чудом не заработал сотрясение и начал приходить в себя, лишь когда двое механиков подхватили его под руки. Он начал отчаянно сопротивляться, но похитители как ни в чём не бывало продолжали о чём-то переговариваться.

Роб: Отпустите его!

Роб вышел из Вранглера. Предметом, который он откопал из-под груды багажа, оказалось охотничье ружьё. В спешке его зарядив и приложив приклад к плечу, Роб повторил:

Роб: ОТПУСТИТЕ ЕГО!!

Не обращая на него никакого внимания, механики потащили Эйса к эвакуатору. Один из них тихо пошутил. Оба засмеялись.

Рядом раздался оглушительный хлопок, и из глубокой раны в груди одного из механиков хлынула кровь. Удивительно, но механик лишь взглянул на рану, затем на Роба и продолжил свое занятие. Он едва ли замедлил шаг, продолжая двигаться к грузовику и одновременно истекая кровью.

Роб перезарядил ружьё.

Механики дотащили Эйса до своего пикапа. С нижних звеньев крановой цепи свисало две небольших петли из цепей поменьше. Палачи просунули руки Эйса в петли до самых подмышек так, что он оказался подвешен напротив крюка.

Роб выстрелил снова и промахнулся.

Продолжая рутинно перебалтываться, механики схватили Эйса за волосы и запрокинули его голову так, что его подбородок оказался прямо над крюком.

В ту секунду, несмотря на все свои журналистские идеалы, на поиск правды, на долг обозревателя… я закрыла глаза.

Пропала картинка, но не звук. Чавканье рвущегося мяса и сдавленный крик Эйса пронзили меня до костей, сотрясая самую душу. Прогремел ещё один выстрел, за которым последовал звонкий лязг рикошета. Эйс продолжал стонать. Завёлся двигатель машины, которая потащила его обратно в Джубилейшен. Громыхнул очередной выстрел в никуда.

Когда шум двигателя и вопли Эйса практически стихли, последний выстрел разнёсся эхом вокруг джипа.

Роб: …Пиздец. ЁБАНЫЙ ПИЗДЕЦ!!!

Вранглер лязгнул подвеской, когда Роб что было силы пнул его о борт. Я открыла глаза и увидела поваленную сосну, разбитый Порше и пустую дорогу.

Роб залез в машину, и было слышно, как напряжённо он дышит, пытаясь сдержать скопившуюся ярость, которая угрожала вот-вот выйти из-под контроля.

Роб: Нам надо ехать.

Роб развернулся, направляя Вранглер дальше по дороге. Тишина внутри машины эхом отдавалась у меня в ушах, лишний раз напоминая о звуках, которые я вряд ли смогу забыть. Поваленная сосна уменьшалась в зеркале заднего вида, и я была ошеломлена чувством, что оставляю на этой дороге больше, чем могла себе представить.

Лишённые слов, лишённые логики, лишённые всякой видимости комфорта, мы с Робом сделали единственное, что нам оставалось.

Мы повернули налево.

Часть 4

И ещё раз привет.

Сразу прошу прощения за своё временное отсутствие. Я ездил в Шотландию на свадьбу университетского товарища, которую жених и невеста почему-то решили провести в будний день. Только между нами: мне слабо верится, что этот брак долго продлится. Выходит, что я не только пренебрёг вами, но ещё и спустил кучу денег на костюм и дизайнерский чайный сервиз.

По традиции хочу поблагодарить вас за помощь в поисках Алисы. Я вышел напрямую на её работодателя, и они скоро пришлют заявку, которую им отправил Роб. Кроме того, я нашёл все американские города под названием Джубилейшен и связался с их жителями. Увы, но ни в одном из них нет перекрёстка двух конкретных улиц, Платановой и Кленовой. Я даже прочесал карты Гугл, чтобы в этом убедиться. В открытом доступе никакой информации о городе, через который в феврале проезжала Алиса, попросту не существует.

Тот парень, что вызвался найти дорогу от магазина с зеркалами до дома Роба, отправил мне несколько возможных адресов. Ещё он что-то писал про то, что решил получше изучить саму игру. Не знаю, что именно он имел в виду, но, пожалуйста, не вздумайте играть в эту игру — даже с целью мне помочь.

Не буду вас больше томить.

Ещё раз спасибо.


Игра в лево-право [ЧЕРНОВИК 1] 10/02/2017

(Набросок вступления для передачи) (Я хочу обратиться лично к вам, дорогие слушатели, с небольшим предупреждением касательно следующего эпизода. Должно быть, вы заметили, что предыдущие части этой истории были насыщены описаниями тех или иных необычных и зачастую необъяснимых событий, происходивших по ходу нашего путешествия. Так было задумано. Я опустила малоинтересные моменты и полностью сосредоточилась на подробном документировании исключительных явлений. Мне хотелось, чтобы история двигалась быстро и чтобы каждая глава была в ней размашистым шагом.

Если вы слушаете её из любопытства, то я прекрасно вас понимаю. Более того: вероятно, это и есть та причина, по которой большая часть из вас подключилась к эфиру. Вы здесь ради неожиданных поворотов и таинственных происшествий, с которыми наша группа столкнулась на непостижимой дороге.

Однако я вынуждена вас предупредить, что за весь следующий сегмент мы не проедем практически ни мили и событий в нём будет на порядок меньше. А монстры, которых мы встретим, будут совсем человеческими: стресс, раздор, дискомфорт, и, естественно, скорбь.

На нашем веб-сайте вы сможете прочитать краткое содержание данного эпизода и подождать следующего. Этого будет достаточно, чтобы быть в курсе событий, и, уверяю, далее мы снова вернёмся к неизведанному. Однако я посчитала необходимым уделить последствиям пропажи Эйса отдельный эпизод — не только для того, чтобы подчеркнуть важность новых открытий, но и для того, чтобы почтить память человека, которого мы потеряли.

Это история нашей второй ночи в дороге.)

Мы повернули налево и поехали к конвою, оставив разбитый Порше позади. Машины припарковались вразнобой, заняв половину проезжей части. Роб объехал остальных и остановил Вранглер поодаль, снова возглавив колонну. Он держался за руль и глядел куда-то вдаль. Было нетрудно понять, что за его мнимым спокойствием скрывался внутренний конфликт, не позволявший Робу вымолвить ни слова — настолько он боялся наговорить лишнего.

АШ: Бристоль — всем машинам. Едем дальше. Возвращайтесь в строй и освободите проезд другим. До следующей остановки ехать ещё долго.

Лилит: Бристоль, а где Ро… Паромщик?

АШ: Паромщик рядом.

Аполлон: Где Эйс?

АШ: Эйс… у Эйса не получилось.

Аполлон: Э-э, что?

Лилит: Какого чёрта? Бристоль, где он?

Казалось бы, что может быть проще, чем вывалить сухие факты: что случилось с Эйсом, где он сейчас, почему он не вернётся. Но по какой-то неведомой причине я не могла заставить себя сказать о происшедшем ни единого слова. Словно пережитые события было и вовсе невозможно пересказать, потому что в языке попросту нет подходящих слов.

АШ: Нужно доехать до перевала. Здесь небезопасно.

Помните, когда мы свернули с Платановой улицы, Роб сказал, что остаток дня пройдёт без происшествий? Если бы он сказал это чуть позднее, то оказался бы прав — остаток дороги каждый из нас молча занимался своими делами, в то время как лес понемногу редел. Постепенно пейзаж сменился кукурузными полями, простирающимися по обе стороны до самого горизонта.

Иронично, но несмотря на то, что ничего не происходило, за это время я написала на порядок больше заметок, чем нужно.

Когда начало смеркаться, мы свернули с дороги и устроились на ночлег у яблоневой рощи. Роб заглушил двигатель, и какое-то время мы сидели в тишине. Пока он вёл машину и был сосредоточен на дороге, у него было оправдание молчанию, но теперь, когда мы стояли на месте, тянуть с разговором не было смысла.

АШ: Как думаешь, он умер?

Роб: Я не знаю.

Ответ Роба трудно было назвать обнадёживающим, и я даже была благодарна ему за это. Не существовало таких слов, которые смогли бы меня успокоить, а любая попытка это сделать выглядела бы совершенно неискренне, почти как издёвка. Учитывая обстоятельства, при которых забрали Эйса, трудно сказать, какой ответ мне хотелось услышать.

Лилит подошла и нетерпеливо постучала пальцами по моему окну. Ещё бы: несколько часов подряд обделённый информацией конвой слепо ехал вперёд, придерживаясь моего приказа. Через боковое зеркало было видно, как остальные тоже повыходили из машин и выжидающе смотрели на Вранглер.

Роб так и не убрал руки с руля.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, я толкнула дверь и спрыгнула на траву. Земля была мягкой — здесь недавно прошёл дождь. Все собрались передо мной в полукруг — точь-в-точь как на инструктажах Роба.

Ева: Что случилось, Бристоль?

Аполлон: Эйс поехал обратно?

Я поймала на себе взгляд Аполлона. На какие-то пару секунд мне захотелось солгать и сказать, что Эйс действительно развернулся и поехал обратно. Может, это избавило бы их от тягучей, тяжёлой боли, которая давила мне на грудь. Или, быть может, избавило бы меня от тяжёлого разговора. Но я понимала, что лгать нельзя. Они заслуживали услышать правду, пусть и горькую.

АШ: Нет. Его машину разбили.

Лилит: На эвакуаторе? Эйс смог из неё выбраться?

Я не смогла ответить — ведь если озвучить то, что произошло с Эйсом, я снова напомню себе об этом. Казалось, что я на похоронах, и меня силой тащат к открытому гробу с усопшим.

Ева: Что с ним? Бристоль...

Роб: Он мёртв, Ева.

Я не слышала, как Роб вышел из машины и подошёл к группе, и с трудом сдержала вздох облегчения, когда он перенял инициативу в свои руки. Теперь это и впрямь походило на очередной инструктаж.

Роб: Два механика из Джубилейшен. Они его схватили и увезли в город. Судя по их методам, долго он так не протянет.

Бонни: О господи...

Ева: Что? Роб, что они с ним сделают?

Роб: Не могу сказать. Такого на моей памяти ещё не было.

Лилит: Нам нужно вернуться.

Роб: Ну уж нет.

Лилит: И что ты предлагаешь? Бросить его?!

АШ: Лилит…

Лилит: Мы едем обратно!

Роб: Нет.

Аполлон: Мы с Робом можем поехать. Роб, ты же хорошо знаешь этот город?

Роб: Парень не жилец, Аполлон.

Лилит: Но в последний раз, когда вы его видели, он был жив, так?

Роб: Так.

Лилит: Тогда с чего ты решил, что он мёртв?

Роб: Блядь, да с того, что на моих глазах ему пропороли крюком челюсть!

Робу не следовало этого говорить. Конечно, его можно оправдать, ведь он хотел донести до всех страшную истину: Эйса уже не спасти. Его слова сделали своё дело, но и запустили в команду волну беспокойства, заставив каждого нарисовать в голове чудовищную картину, о которой я весь день пыталась не думать.

Бонни в ужасе закрыла рот рукой. Ева заметно побледнела. Растерялась даже Лилит, так уверенно задававшая вопросы.

Лилит: Ты… ты тоже это видела, Бристоль?

Я кивнула, и группа ещё больше напряглась.

АШ: Я видела достаточно. Мне пришлось закрыть глаза. Роб пытался его спасти, но...

До того, как я успела договорить, меня неожиданно перебил грубый, саркастичный смех. Все повернулись на его источник — это была Блюджей.

АШ: Я сказала что-то смешное, Блюджей?

Блюджей ответила, борясь со смехом:

Блюджей: И ты… и ты зовёшь себя журналистом… ха-ха, глаза она закрыла! Боже… то же мне. Вот и весь твой журнализм!

АШ: Прошу прощения?

Блюджей: Когда тебе фокус показывают, тоже глаза закрываешь?

Ева: Что ты, мать твою, несёшь, Блюджей?

Аполлон: Ну же, сейчас не до этого.

Блюджей: О, ещё как до этого. Серьёзно, вы совсем идиоты? Эта игра — мистификация. Фальшивка! Роб Гатхард развёл вас, как детей малых! Всё у Эйса в порядке — он вообще актёр! Как и автостопщик, как и те люди в городе. Ей-богу, хватит.

Тирада Блюджей повергла всех в шок. Очевидно, с первого дня она держала язык за зубами, чтобы в один момент выплеснуть свои мысли наружу — и наша реакция на похищение Эйса стала её точкой кипения.

АШ: Я видела, как Роб выстрелил в одного из них. Я видела рану. Это было взаправду.

Блюджей: Бутафорская кровь. А ружьё было заряжено холостыми. И то, и другое можно купить в любой театральной лавке. Да что с вами не так?

Лилит: Во-первых, нечего с нами так разговаривать. Во-вторых, ты не заметила, что почти два дня на дороге кроме нас не было ни одной машины? И что насчёт Джубилейшен? По-твоему, Роб целый город завербовал? Ты головой ударилась?

Блюджей: Ну да, это я головой ударилась, ведь гораздо легче поверить в волшебную дорогу! Может, это самый высокобюджетный развод, который мне приходилось видеть, но от этого он не перестаёт быть разводом. И вот эта ваша Аль-Джазира делает ему рекламу! Да-да, ты. Все остальные — стадо баранов, но ты здесь только ради собственной выгоды.

Мама учила меня, что нельзя спорить с человеком, смотря на него свысока — сперва нужно спуститься с ним на один уровень. Самодовольная ухмылка Блюджей не оставила мне другого выбора, кроме как сменить тон.

АШ: Допустим, Блюджей. Я не стану делать вид, что понимаю, что здесь творится. Может, ты и права. Но с чего бы Робу тратить бюджет голливудского фильма на то, чтобы одурачить журналиста с мелкой радиостанции и двух видеоблогеров? Поверь, наш сайт не такой посещаемый, чтобы...

Блюджей: Может, хватит думать только о себе? Это не тебя он пытается одурачить.

Блюджей повернулась к Робу с выражением неподдельного триумфа на лице.

Блюджей: Признайся же, Роб. Признайся, что всё это фарс. Признайся, что ты прекрасно знал, кто я такая, ещё до того, как я вышла из машины.

Роб посмотрел на неё с каменным лицом. Все остальные обратили на него свои взгляды в поисках ответа, и вскоре он раскололся, глядя Блюджей прямо в глаза.

Роб: Это правда. Я знаю, кто ты, Дениз.

Атмосфера вмиг переменилась, и члены группы стали перешёптываться. Было похоже, что имя, озвученное Робом, оказалось знакомо всем, кроме меня.

Ева: Дениз?

Лилит: Дениз Карвер?

Аполлон: Да ну. Что, правда что ли?

АШ: Что за Дениз Карвер?

Лилит: Самая большая зануда в индустрии.

Блюджей: Ой, да пошла ты знаешь куда.

Роб: Дениз — представитель Общества скептиков. Она выезжает на подобные экспедиции под ложным именем, чтобы публично их опровергнуть. Как вы, наверное, уже догадались, она не верит в сверхъестественное.

Блюджей: Вот и нет, я верю в сверхъестественное. Верю, что это многомиллиардная индустрия, живущая за счёт доверчивых людей и процветающая благодаря никчёмным журналюгам и блогерам, готовым на что угодно пойти ради просмотров.

АШ: Так вот почему ты так медленно объезжала дерево. Ты не верила, что всё это реально.

Блюджей: Э-эм… хочешь сказать, ты верила в эту ересь?

Несмотря на чрезмерную прямоту и недоброжелательность Блюджей, её слова заставили меня задуматься. Действительно, при должном бюджете и с хорошими актёрами вполне возможно сфальсифицировать то, что произошло на дороге. При этом я всё равно больше верила Робу и готова была лично бороться за то, что игра реальна. Вначале я, как и Блюджей, считала себя непробиваемым скептиком, но в какой-то момент по-настоящему поверила.

Блюджей заметила мою сдержанность и повернулась обратно к Робу.

Блюджей: Я польщена, что ты так заморочился. Не знала, что моя работа настолько тебя оскорбляет.

Роб: Я уважаю твою работу, Дениз, и всегда уважал. Именно поэтому я и взял тебя с собой.

Блюджей: Не неси чушь. И передай своему дружку Эйсу, что он хреновый актёр.

Блюджей достала пачку Мальборо из кармана пальто, закурила и присела на капот своей машины. Таким образом она дала нам понять, что продолжать разговор не собирается. В каком-то смысле её можно было понять: последние два дня ей пришлось провести в окружении людей с совершенно противоположным мнением, и она была вынуждена тихо слушать, пока они пытаются найти подтверждение своим нелепым взглядам. Но, даже несмотря на это, я невероятно рада, что она перестала говорить. На мгновение это напомнило мне о временах, когда мы ладили гораздо лучше.

Ева задала вопрос, её голос слегка дрожал.

Ева: Роб… мы можем здесь погибнуть?

Эти слова заставили всех снова инстинктивно повернуться к Робу. Всех остальных беспокоил тот же самый вопрос.

Роб: Теоретически. Раньше дорога никого не убивала, если придерживаться правил.

Лилит: Но ты ведь писал, что здесь может быть опасно...

Роб: Верно.

Лилит: ...И не посчитал нужным предупредить нас, что мы можем погибнуть?

Последнее задело Роба, и он повернулся к Лилит.

Роб: В двадцатые годы прошлого века Джон Ибенроу убил тридцать шесть человек и надругался над их телами. В одном из своих видео вы с Евой поехали к нему в дом, чтобы найти его призрак. А Бонни и Клайд как-то раз спустили пятьсот баксов на то, чтобы переночевать в Доме убийц, в котором, по легенде, люди сходят с ума и убивают друг друга. Если вы по-настоящему верили в то, за чем гнались, то смерть не должна быть для вас неожиданным исходом. Мы здесь ищем доказательства существования иного мира. Наше исследование несёт ничуть не меньшую научную значимость, чем высадки на Луну или открытие Америки Колумбом, и в обоих случаях погибло очень много людей. Уж если вы готовы были преследовать дух серийного убийцы, то и этот риск можете принять.

Лилит выглядела так, будто её только что отругал отец, и обиженно посмотрела на Роба

Лилит: То есть, это всё Эйс виноват? Он должен был “принять риск”?

Роб: Эйс его принял, сделав свой выбор. Он видел, как опасна дорога, и продолжал по ней ехать. Я предупреждал, что это может быть небезопасно, и вы не восприняли моё предостережение всерьёз. И нечего делать вид, будто я заманил вас сюда обманом.

Повисла неловкая тишина.

Аполлон: Что нам теперь делать, Роб? Развернуться?

Роб: Я не могу решать за вас. Если хотите развернуться и поехать обратно, то советую подождать до утра и выезжать с отрывом в час-два. Ничего подобного ещё не происходило. Может, это из-за того, что в этот раз я взял с собой так много людей...

АШ: О чём ты?

Роб: Это единственное, что поменялось с предыдущих моих вылазок. Это не наш мир, и нам не положено здесь находиться. Даже когда сюда попадает только одна машина, дорога делает всё возможное, чтобы убедить водителя убраться подальше. Может, тут всё как в организме… попадает одна-две бактерии — и ничего, но когда их становится много, происходит, ну, это...

АШ: Иммунная реакция. Думаешь, дорога пытается избавиться от инородных тел?

Роб: И чем больше группа...

АШ: ...Тем сильнее реакция.

Это объяснение казалось логичным, пока Блюджей вновь не рассмеялась. Её реакция будто заставила меня вернуться к реальности — и только что рождённая идея стала казаться абсурдной.

Роб: Может быть. Это всего лишь теория… я не уверен.

Роб взял себя в руки.

Роб: Так или иначе, у вас есть время до утра, чтобы определиться, остаётесь вы или нет. Бристоль, если захочешь домой, придётся к кому-то пересесть. Я пока не готов возвращаться.

Роб развернулся и направился к Вранглеру. Остаток вечера мы с ним больше не виделись, да и я не горела желанием лишний раз его беспокоить. Как только он ушёл, Ева с Лилит подбежали ко мне, чтобы спросить, в порядке ли я, и принялись наперебой осуждать слова и действия Роба. Мне не хотелось в этом участвовать. Единственное, что мне удалось сказать...

АШ: Можно я заряжу у вас телефон?

Ту ночь наша группа провела почти в полной тишине. В воздухе повисла всеобщая напряжённость. Никто ни с кем не разговаривал, и даже кладовая шуток Аполлона вконец истощилась. Все глубоко задумались о том, что делать дальше: продолжить двигаться навстречу опасности или отступить, пока ещё не поздно. На этот вопрос каждый должен был ответить сам, желательно — до рассвета.

А у меня зародились вопросы совсем другого плана.

С момента, когда Роб закрылся во Вранглере, прошло около часа, и я подошла к автомобилю Евы и Лилит. Мой рюкзак лежал на переднем сиденье. Изнутри тянулся провод, подключённый к разъёму для зарядки. Само собой, я не стала говорить девушкам, что заряжаю в десятке метров от них детонатор от взрывного устройства. Наверное, они узнают об этом только тогда, когда будут слушать наш подкаст. Простите, девчонки.

Я схватила рюкзак и, убедившись, что никто меня не видит, пошла в сторону яблоневой рощи. Пересекая небольшой перелесок и слыша, как отдаляются звуки конвоя, я удивилась, что, несмотря на темноту, разбавленную лишь редким лунным светом, мне не было страшно. Выйдя из рощи в кукурузное поле и окончательно изолировавшись от остальных, я прекрасно осознавала, что никто меня не найдёт, если со мной что-то случится — а на этой дороге случиться может всякое. И даже когда со всех сторон меня окружили высокие стебли кукурузы, я не почувствовала тревоги — более того, казалось, что страха для меня впредь не существует. За день из меня выжали все эмоции, и во мне не оставалось ничего, кроме непреодолимого желания разгадать тайны этой дороги. Мне было всё равно, что ждёт меня впереди.

Отойдя на достаточное расстояние от конвоя, я вытащила из рюкзака брусок C-4 и положила его на землю, после чего стиснула зубы и, приготовившись к худшему, нажала на кнопку включения старой Нокиа. К моему относительному облегчению, мгновенной детонации не произошло: на экране телефона появились две руки и через секунду показалось меню.

Я действовала быстро. Надпись на коричневой бумаге служила напоминанием о том, какой опасности я себя подвергаю.

Сначала я набрала на Нокиа свой номер, предполагая — или, по крайней мере, надеясь, — что механизм не реагирует на исходящие звонки. Через пару секунд мой телефон зазвонил, и я получила номер взрывного устройства. Зайдя в журнал звонков на Нокиа, я увидела три пропущенных от одного абонента, идущие один за другим. Готова поспорить, что эти звонки были от того, кто смастерил бомбу — так он тестировал работу детонатора. Если моё предположение верно, то этот номер принадлежал хозяину разбитой машины.

Другое моё открытие вызвало ещё больше вопросов. С Нокиа никто не отправлял сообщений, но во входящих была единственная смска, присланная с другого номера, которого я до этого не видела:

“Не делай этого, Роб”.

Эти четыре слова ломали уже выстроенные мной теории. Если этому сообщению можно верить и мои предыдущие выводы верны, то за рулём разбитой машины был не кто иной, как сам Роб Гатхард, и C-4 в багажнике принадлежала именно ему. Вплоть до этой секунды я предполагала, что Роб совершил нечто ужасное, но выходит, что авария — не его рук дело. В таком случае возникает резонный вопрос... тогда чьих?

Мою мысль прервал раздавшийся вокруг рокот. Воздух тяжело содрогнулся.

Глубокий, гулкий голос эхом донёсся сразу со всех сторон. Кукурузное поле встрепенулось так, будто началась буря.

Голос: Я наблюдал за твоими раздумьями.

Недолго думая, я выключила Нокиа и сунула брусок взрывчатки обратно в рюкзак, после чего тут же вскочила на ноги и направилась обратно, оглядывая поле в поисках источника голоса. Быстро осознав, что конвой далеко, я перешла на бег и пустилась в сторону яблонь, стуча по грязи ботинками.

Меньше чем через минуту я выбежала из рощи с бруском C-4 за спиной. К моему возвращению все уже разбрелись по машинам, и, скорее всего, спали. Вдруг они что-то заподозрили? Мне не с кем было поговорить, и впереди ждал долгий день. Я полагала, что нет никаких других вариантов, кроме как перевести дух, записать все свои текущие мысли и затем наконец-то насладиться заслуженным отдыхом.

Идя к Вранглеру, я почувствовала тяжесть в глазах. Тихо приоткрыв заднюю дверь, ведущую к моему месту для сна, я тщательно спрятала взрывное устройство под своим багажом. Затем, закрыв дверь, я направилась к переднему месту, готовясь печатать заметки.

Я потянулась и схватилась за ручку, крепко её сжав, но так и не открыла дверь. Подержавшись несколько секунд, я отпустила ручку.

Толком не успев ничего понять, я прижалась к холодной металлической двери и соскользнула вниз на сырую землю. Давление в глазах вылилось в горькие слёзы, и я зарыдала, сдержав жалобный стон. За каждым прерывистым вдохом следовал тихий, беспомощный всхлип. Плач застал меня врасплох, но я не стала вытирать слёзы. Вместе с ними ко мне пришло двоякое, горестное облегчение. К тому моменту, как они высохли, я наконец почувствовала, что, возможно, смогу оставить события этого дня позади. Звуки, которые снова и снова проигрывались у меня в голове, поутихли.

Бонни: Бристоль, всё в порядке?

Я сразу же поднялась, увидев, как Бонни идёт к Вранглеру, и отряхнулась от земли. Было немного обидно, что меня всё-таки заметили.

АШ: Я думала, ты спишь.

Бонни: Обычно я чутко сплю, но Мартин… Клайд храпит. Хочешь поговорить?

АШ: Нет, думаю, я просто хочу спать. Спасибо, Бонни.

Бонни: Меня зовут Линда, если что.

АШ: …Алиса.

Бонни: Какое красивое имя. Алиса, я не лучший собеседник… зато прекрасный слушатель. Так что ты всегда можешь ко мне обратиться.

Я неуверенно улыбнулась — впервые за долгое время.

АШ: Спасибо, Линда, буду знать. Спокойной ночи.

Бонни: Спокойной ночи.

Бонни пошла обратно к своей машине, но вдруг остановилась и развернулась ко мне.

Бонни: И запомни: всё наладится, когда мы приедем в Винтери-Бэй.

Улыбка пропала с моего лица — я не поняла, что Бонни имеет в виду. В ответ на моё недоумение она безучастно улыбнулась и пошла дальше. Бонни уже упоминала это место, когда мы выехали из Джубилейшен — тогда это показалось мне моментным, праздным воспоминанием. То, как она упомянула его сейчас, совсем не походило на праздность.

Всё это время я подозревала в чём-то Роба, переживала за Эйса… но что не так с Бонни?

Может, я не расслышала, может, Бонни оговорилась. Как бы то ни было, недолгий покой развеялся, оставив меня наедине с прежними ощущениями паранойи и замешательства.

Я забралась на пассажирское кресло, напечатала пару заметок и вскоре перебралась на надувной матрас. Заснуть не получалось. Закрыв глаза, я долго пыталась себя убедить, что завтрашний день будет лучше, на что голос у меня в голове отвечал:

"Смотря куда ты повернёшь".

Часть 5

Всем привет.

Долгая выдалась неделька, но я-таки добрался до компьютера и теперь могу запостить следующую часть. Пришлось поработать сверхурочно, чтобы разом втиснуть в бюджет и лондонскую квартплату, и подарки на Рождество. Приятного мало. Ладно, как бы там ни было, мне особо нечего сказать, кроме того, что эта часть — одна из самых длинных. Постараюсь поскорее выложить следующую.

Спасибо за помощь.


Игра в лево-право [ЧЕРНОВИК 1] 11/02/2017

Наутро всё было по-прежнему.

Странно. Обычно мы не обращаем внимания на размеренную, рутинную повседневность в нашей жизни, по-настоящему замечая её лишь тогда, когда что-то меняется. И всё же что я действительно замечала, размешивая медовый завиток на поверхности овсянки и глядя на людей вокруг меня, так это отсутствие всяких перемен.

Атмосфера предыдущего вечера сохранилась практически без изменений. Осталось прежним поведение каждого члена группы. Ночь с треском провалила свою миссию великого меридиана, разделяющего прошлое и будущее, и не принесла с собой ни конца "вчера", ни надежды на завтра. Всё было так, словно вчерашний день разлился опрокинутой чернильницей в нынешнее утро, окрашивая его всё теми же страхами и раздорами.

Лилит и Ева скрестив ноги сидели друг против друга на расстеленной по земле клеёнке. Обе молчали — и у обеих была на это своя причина. Лилит всё ещё негодовала по поводу вчерашнего разговора с Робом, а Ева явно была сильно напугана, хоть она и пыталась не подавать виду. Девушки и пальцем не тронули стряпню Роба — полагаю, это решение Лилит приняла за обеих.

Напротив меня сидели Аполлон, Бонни и Клайд. Аполлон задавал тон беседе, пытаясь вернуть к жизни свой привычный славный юмор. Бонни и Клайд, как могли, помогали ему, смеясь над остротами и улыбаясь его байкам.

Блюджей всё утро не выходила из машины, дистанцировавшись от группы, и завтракала своим провиантом. Я встретилась с ней глазами, и она язвительно отвела взгляд.

А Роб? Роб нашёл, чем себя занять: приготовил завтрак, затем заправил Вранглер одной из канистр с бензином. Рутина приносит ему умиротворение. Думаю, таким образом он нередко борется и с другими проблемами. Отрешается от них. Роб превратил себя в рабочий инструмент, который слишком занят для того, чтобы чувствовать скорбь, и который вряд ли выйдет из этого состояния, пока эта скорбь не отойдёт на второй план.

Не самый полезный для психики копинговый механизм. Уж я-то знаю. Я занялась примерно тем же.

АШ: Клайд, можно тебя на пару слов?

Клайд, немного удивлённый, оторвался от тарелки.

Клайд: Меня?

АШ: Ну да, если тебя не затруднит.

Клайд: О, нет-нет, ничуть. Хочешь прямо сейчас? Я не особо голодный.

АШ: И я. Да, давай сейчас. Ты не против, если мы немного отойдём?

Клайд кивнул. Отложив миску, я встала и отвела Клайда к яблоням. Никто не уделил нам особого внимания.

Клайд: Ты как, Бристоль?

АШ: Более-менее. А ты?

Клайд: Я, эм-м… справляюсь.

АШ: Я хотела спросить… Клайд, почему вы с Бонни взяли такие позывные?

Клайд: Хм, ну, нам не пришлось долго над этим думать. В детстве мы любили играть в “разбойников”. Как-то раз Бонни ограбила банк.

АШ: Правда?

Клайд: Да нет, конечно! Это был магазинчик с мороженым. Но Бонни притворилась, будто это банк, и забежала внутрь, сложив из пальцев пистолет. Сказала миссис Гилфорд, что это ограбление.

АШ: Ого, а по ней и не скажешь.

Клайд: Она была тем ещё сорванцом. Что ни день — то приключение. В общем, после успешного “ограбления” мы получили по рожку с сиропом от миссис Глиффорд и по новому прозвищу от соседей. Когда Роб сказал, что нужно придумать позывные, это было первое, что пришло нам в голову.

АШ: Отличный выбор.

Я сделала паузу, чтобы дать предыдущей теме разговора улечься. Учитывая обстоятельства, это мог быть последний раз, когда бы мы с Клайдом вот так по-дружески болтали.

АШ: Бонни сказала мне, что говорила с автостопщиком.

Его лицо переменилось. Только услышав мои слова, Клайд вмиг весь напрягся и широко открыл глаза. После недолгого молчания моя догадка в один момент подтвердилась.

Клайд: Ког… когда сказала?

АШ: Прости, Клайд… Она не говорила. Ты сам только что сказал.

Я почти увидела булыжник, что ухнул в самое нутро Клайда. Почти ощутила мучительный стыд человека, что так легко попался на крючок, так легко выболтал сокровенную тайну. Впрочем, я себя чувствовала ничем не лучше. Наврать Клайду, увести его подальше от Бонни под предлогом интервью... Не считая чудовищности с чисто человеческой точки зрения, это так же чудовищно шло вразрез и со всеми моими профессиональными идеалами.

Клайд не мог выдавить из себя ни слова, так что я решила поднажать.

АШ: Мне кажется, лучше всего будет позвать сюда Бонни.

Невнятно кивнув, Клайд молча поковылял обратно к Бонни и зашептал ей что-то на ухо. Бонни положила руку ему на плечо, чтобы подняться с земли. Что бы там ни сказал ей Клайд, она присоединилась к нам в тени яблонь, ничуть не сердитая.

Бонни: Я не хотела неприятностей, и... и Клайд так долго ждал эту поездку. Я просто не могла допустить, чтобы нас отправили домой. Прости.

АШ: Что там было, Бонни?

Бонни: Всего пара слов. Я не заговаривала с ним, всё, как Роб велел, но потом он... Я просто сказала: "Будьте здоровы". Только и всего.

АШ: И всё?

Бонни: Ну, я... он сказал "спасибо", и потом он, знаешь... стал такой общительный, и я подумала, ну, всё равно ведь я уже не сдержалась, словом меньше, словом больше — невелика разница, ведь так?

Клайд: Она, вообще-то, больше ничего и не сказала.

АШ: А что автостопщик? Он сказал что-нибудь?

Бонни вдруг улыбнулась — точь-в-точь как прошлой ночью. Той же мечтательной, восторженной улыбкой, полной приятных воспоминаний.

Бонни: Он рассказал мне о том чудесном местечке. Правда ведь, там чудесно, Мартин?

Клайд: Господи, Бонни...

Бонни: А что такого? Почему мне нельзя об этом поговорить?

Я оглянулась на Клайда — сжатые губы, ни мускул не дрогнет. Он силился удержать что-то в себе — что-то, что предательски лезло наружу, выдавая тревогу.

Клайд: Ты только о том и болтаешь, Бонни. Сперва ты упомянула об этом всего пару раз... но после Джубилейшен уже не умолкала.

АШ: Вы, ребята, часом, не про Винтери-Бэй?

Услышав это название, Клайд скривился, а Бонни расплылась в улыбке.

АШ: Скажи, Бонни — мы ведь туда едем?

Бонни: Автостопщик сказал, что да. Жду не дождусь, так хочется посмотреть!

Я не могла сказать того же о себе, и Клайд, судя по всему, был со мной солидарен. При мне Бонни упоминала Винтери-Бэй всего пару раз, но, как видно, в моё отсутствие она занималась этим куда чаще. Мне стало жаль Клайда, когда я представила, каково ему приходится. И всё же я не могла не заметить немыслимую безответственность его поведения.

АШ: Роб знает?

Клайд: Знаешь, я не хотел...

АШ: Не хотел его беспокоить? Или не хотел, чтобы он отправил вас домой?

Бонни: Да всё в порядке, честно.

АШ: Так или иначе, вы должны всё рассказать Робу до отъезда.

Клайд беспокойно поёрзал.

АШ: Я не собираюсь делать это вместо вас. Но неужели мало того, что уже случилось? Эйс... тут опасно, понимаете? Сейчас нельзя ничего скрывать друг от друга.

Мне оставалось лишь надеяться, что Клайд не заметит, насколько иронично это звучит после того, как я скрыла от него свои истинные намерения всего пять минут назад. Он кивнул, взял Бонни за руку, и они медленно побрели к "Вранглеру". Роб загружал в машину последние складные стулья. Говорили они недолго. В конце Роб просто опустил руку Бонни на плечо и отправил брата и сестру восвояси. Не похоже было, чтобы он очень уж взбесился. Может, потому, что его голова была занята другим.

Уже второй раз за сегодня я повела себя совершенно не по-журналистски. Я должна была быть лишь сторонним наблюдателем в этой истории, беспристрастно документировать ход событий и не позволять себе как-либо вмешиваться. Хотела бы я, чтобы так было и впредь. Но слишком многое уже поставлено на карту, и, хоть секреты пошли бы на пользу моей будущей статье, безопасности нашего маленького отряда они сулили только вред. А после случившегося с Эйсом непредвзятость истории волновала меня несколько меньше, чем возможность вернуться домой, чтобы рассказать её.

Роб, судя по всему, готовился изречь своё обычное утреннее послание к народу. Члены отряда — кто-то с большей, а кто-то и с меньшей охотой — подошли к "Вранглеру".

Роб: Что же, перво-наперво хочу сказать вот что... эм... Все мы чутка погорячились прошлой ночью. За себя я прошу прощения. Спасибо вам всем, что забрались со мной так далеко, и, в общем, ежели кто хочет повернуть обратно сейчас — то ничего дурного тут нет.

Никто не шелохнулся.

Роб: На случай, если решите вернуться. Поедете поодиночке — всегда держите радио включённым, не сходите с маршрута и следуйте тем же правилам, что и раньше. А теперь те, кто едет со мной, поднимите руки.

Я окинула взглядом своих сотоварищей. Конечно, руки поднимут Бонни и Клайд, для себя они уже всё решили. И Блюджей — она уверена, что на этой дороге бояться нечего. Аполлон, кажется, колебался, а у Евы и Лилит назревал раскол. В целом выходило, что прямо здесь и сейчас наш небольшой отряд мог уменьшиться почти вполовину.

Блюджей лениво подняла руку. Следом, само собой, подняли Бонни и Клайд. После недолгих колебаний к ним присоединился и Аполлон.

Аполлон: Ну, досюда-то я ведь доехал.

Остались лишь Лилит и Ева. Быстро переглянувшись с подругой, Лилит вздёрнула руку, и Ева последовала её примеру, хотя и довольно робко.

Я была удивлена, что даже после вчерашнего никто не собирается возвращаться, но ясно было, что причины у каждого свои. Мне не хотелось прощаться ни с кем из них. Я только-только приступила к мысленному гаданию на кофейной гуще, пытаясь выяснить эти самые причины, как вдруг поняла, что все смотрят на меня.

АШ: Ой, извините. Да, конечно, я... ну, это... еду дальше.

Я вытянула руку в сторону дороги, и ещё зачем-то подняла вторую вверх.

Роб: Ну, что же. Я так понимаю, все в деле. Путь нас сегодня ждёт долгий, но не особо богатый на достопримечательности. Просто следуйте правилам, а там будь что будет, пожалуй.

Как только мы выехали на дорогу, я начала немного ёрзать. Сидячая жизнь путешественника брала своё, и я стала замечать, что наше знакомство с пассажирским сиденьем Вранглера становится слишком уж близким. Вчера ночью я не могла нарадоваться возможности размять ноги.

Следующие пять часов оконные пейзажи были захвачены Елисейскими полями кукурузы. Поворотов было мало, и мы проезжали приличное расстояние между ними, но Роб не расслаблялся. Лишь с большим трудом мне удалось привлечь его внимание.

АШ: Разве джипы не жрут топливо, как бешеные?

Роб: Что есть, то есть. Поэтому я всегда беру в дорогу бензин.

АШ: Знаешь... А ведь стрелка указателя топлива почти не сдвинулась с самого утра.

Роб: Ха-ха, заметила, а? Я всё ждал, заметишь или нет.

АШ: С чего вдруг? Что ты с ней сделал?

Роб: Ничего. Это всё дорога. Заставляет бензин выгорать медленнее.

АШ: Серьезно?

Роб: И не только. Ты как, смогла доесть свой завтрак утром?

АШ: Нет... А что?

Роб: Да никто не смог, разве что один Аполлон. Чем дольше едем, тем меньше нам требуется еды.

АШ: Постой-ка. Ты ведь говорил — дорога будет мешать ехать дальше.

Роб: Ага.

АШ: А теперь ты говоришь, что она, вроде как, помогает нам.

Роб: Ага.

АШ: Выходит, она настроена против, но в то же время как бы подстёгивает нас? Звучит очень странно, как по мне.

Роб: Звучит очень жизненно, как по мне. Всегда есть "за" и "против".

Пожалуй, в этом есть логика. Несмотря на свою ставшую притчей во языцех одержимость загадками дороги, Роб как-то до причудливого терпимо относился к таинственным законам и принципам, по которым она существовала. Он словно бы и не нуждался в понимании того, как и почему всё устроено — или, по меньшей мере, пока не нуждался.

Купаясь в потоках свежего загородного воздуха из открытых окон, я растворилась в убаюкивающей бесконечности полей, расстилавшихся вдоль дороги. Мне хотелось знать, многим ли довелось увидеть эти бескрайние просторы. Хотелось знать, где мы — не на карте, нет — где мы в другом, куда более широком смысле. До сих пор ли мы в том месте, которое я знала, как “наш мир”? Или мы уже за его пределами? Или выше него, или ниже? Или, может, мы просто просочились через трещины во что-то, лежащее между мирами?

Роб сбросил скорость, как он обычно делал перед поворотами. Я перевела взгляд на салон Вранглера и, наконец, остановилась на зеркале заднего вида.

Позади нас что-то было. Человекоподобный силуэт, едва различимый на таком расстоянии. Раскачиваясь, он быстро двигался в нашу сторону, причём двигался — хоть у меня не было в этом большой уверенности — на своих двоих.

АШ: Роб, что это?

Роб: Что-то новенькое.

Роб схватил радио. Но прежде, чем он успел что-то сказать, динамик захрипел и донёс до нас полный ужаса голос Евы.

Ева: Ребята, я что-то вижу сзади... ребята? Что-то идёт за нами! Блюджей, ты видишь?

Блюджей не отвечала. По-видимому, она не считала, что стоит тратить на это время. Из приёмника опять зазвучал панический писк Евы.

Ева: Это ведь не из Джубилейшен? Ребята? Ребята?!

Роб: Всем отставить панику. И прибавить газу.

Роб чуть сильнее нажал на педаль. Вранглер мягко ускорился, и вслед за ним с нетерпением набрал скорость весь конвой.

Аполлон: Эй, Роб, это ещё кто?

Роб: Не уверен точно, но скоро поворот. Посмотрим, последует ли он за нами, когда свернём.

Силуэт, шатаясь, приближался. Его руки криво торчали по бокам, как ветки, и теперь, когда он приблизился, я вдруг поняла, что с его лицом что-то не так.

Ева: Ребята, пожалуйста, скорее. Пожалуйста.

Лилит: Успокойся.

Ева: Оно гонится за нами!

Я легко могла понять панику Евы. Сама-то я имела роскошь ехать в голове. Именно я первой оказалась по другую сторону той чёртовой сосны, когда она повалилась на дорогу. А Ева теперь — вторая с конца, и ей остаётся лишь полагаться на скорость трёх машин впереди. Эйс вынужден был ждать, пока мы всё проедем, и это стоило ему жизни. Теперь Ева и Лилит стали на одну машину ближе к месту, которое занимал он.

Ева: Его лицо... О, Господи! Боже мой. Ребята, пожалуйста!

Блюджей: Иисусе, да заткнись ты уже!

Аполлон: Эй, это не работает! Роб, что-то эта штука быстрая, нам лучше...

Роб: Нам лучше держаться курса. Он нас пока не нагнал, только...

Ева: О, боже. Боже-боже-БОЖЕ!

Указания Роба потонули в визге покрышек. Ева резко вывернула из строгой линии конвоя и рванула в зазор между машинами и обочиной. Обогнала Бонни и Клайда. Обогнала Аполлона.

На миг наши окна поравнялись.

Лилит кричала на Еву, чтобы та успокоилась. Ева просто визжала, ведомая безудержным страхом. Их машина пронеслась мимо нас и помчалась дальше по дороге. Роб выругался и взялся за радио.

Роб: Паромщик — Еве и Лилит. Остановитесь сейчас же.

Лилит: Ева, сбрось скорость!

Роб: Ева, чёрт тебя дери! А ну...

Сквозь лобовое стекло я увидела, как их машина остановилась. Не медленно, постепенно сбавляя скорость, а буквально встала как вкопанная. Еву и Лилит с силой швырнуло на приборную панель.

АШ: Роб, что происходит?

Роб: Я велел им быть осторожнее!

АШ: В чём...

И вдруг в ответе пропала нужда. Он был прямо у меня под носом, выгравированный в обочине дороги. Крохотный просвет в бесконечных рядах золотистой кукурузы, лишь немногим шире кузова Вранглера. Дорожка грязи уходила влево метрах в десяти впереди нас — и примерно в пятидесяти метрах позади Лилит и Евы. Теперь я поняла, почему был так осторожен Роб и почему Еве стоило следовать его примеру.

Они пропустили поворот.

Роб: Паромщик — всем машинам. Я нашёл поворот, пошевеливайтесь. Ева и Лилит — ждите в машине. Я вернусь за вами.

Роб включил поворотник, готовя группу к резкому повороту влево, и вдавил педаль газа. Как только мы нырнули в отворот, Лилит и Ева скрылись за стеной кукурузы. Роб продолжал движение, пока сзади не освободилось достаточно места для остальных.

Как только все спустились с дороги, Роб забрался в кузов Вранглера, схватил ружьё и спрыгнул на землю. Я мигом выкарабкалась вслед за ним.

Когда мы вышли на дорогу, силуэт уже преодолел значительное расстояние и теперь находился достаточно близко, чтобы я могла увидеть, что именно не так с его лицом. В определённой точке, начиная с самой макушки и заканчивая строгой линией за щеками и под челюстью, голова просто-напросто кончалась. Словно важнейшая часть черепа была срезана, а лицо вогнуто внутрь и укрыто в тени оставшихся черепных костей. Жуткий живой капюшон, который казался куда глубже физически возможного предела.

Так или иначе, это было ещё не всё. Его вытянутые руки были изогнуты в нескольких местах. На каждом неестественном изгибе цвели лиловые пятна, как если бы руки были многократно сломаны. Одна нога была также выгнуты в одну сторону — именно поэтому его походка, которая до сих пор несла его к нам, была такой неровной.

Вскинув ружьё к плечу и увещевая фигуру повернуть назад, Роб дрожал.

Существо игнорировало его требования и продолжало двигаться. Даже когда пуля ударила его прямиком в грудь, оно ничуть не замедлилось. Мы были вынуждены отскочить в сторону с его пути, а Ева и Лилит съёжились в своей машине, ожидая его приближения.

Страх превратился в недоумение, когда существо пробежало мимо них и продолжило свой путь по дороге. Как если бы оно вовсе и не заметило нас.

Роб облегчённо выдохнул, опустил ружьё и побежал к остальным. Как только он ушёл, я вдруг заметила кое-что очень странное. Наистраннейшее, учитывая всю потусторонность убегающего существа: в его облике было нечто знакомое. А именно — его предпочтения в гардеробе.

Футболка, покрытые грязью джинсы. Они не отличались от тех, что я нашла в коричневом кожаном рюкзаке вместе с бруском взрывчатки.

Я полезла в карман, выудила телефон и пролистала контакты. Глядя, как человек судорожно ковыляет по дороге, я набрала номер, записанный прошлой ночью. Тот, что был в списке входящих на Нокиа. Номер, который, возможно, принадлежал тому, кто собрал бомбу — и кто был за рулём машины в тот день.

В следующее мгновение безмолвное шествие существа нарушил звонок. Я сбросила, внезапно осознав, как опрометчиво это было с моей стороны, и молясь, чтобы странная фигура не расценила мой звонок как повод развернуться.

Мне повезло — по крайней мере, на этот раз. Мелодия звонка оборвалась, и фигура продолжила свой шаткий марш к горизонту.

Следующим, что я услышала, был крик.

Оглядевшись в поисках его источника, я увидела ногу Евы, выставленную из открытой двери машины. Ногу, которую Ева отчаянно пыталась оторвать от асфальтового покрытия — по всей видимости, безрезультатно.

АШ: Ева, что с тобой?

Дрожащими пальцами Ева неуклюже развязала шнурки и втянула ногу обратно в машину. Её ботинок остался на месте, и дорога под ним, кажется, стала немного эластичнее — судя по образовавшемуся углублению в асфальте. Медленно, но верно вся подошва ботинка растворилась в дорожном покрытии. Ева смотрела, как тёмный асфальт медленно засасывает её ботинок, обволакивая каблук и утягивая его под землю.

Мы с Евой разом подумали об одном и том же. Наши взгляды пересеклись на задней части машины, где точно такие же мягкие вмятины постепенно проступали под покрышками.

Вопль ужаса Евы оказался заглушен рёвом двигателя. Я спрыгнула с дороги к машинам, которые время задним ходом выезжали мне навстречу. Блюджей, Бонни и Клайд, Аполлон и, наконец, Роб как попало припарковались вокруг меня. Роб выскочил из машины и приблизился ко мне.

Роб: Они что, до сих пор не выбрались?

Едва задав вопрос, он увидел торчащее из дорожного покрытия голенище ботинка Евы, которое продолжало тонуть в асфальте. Дорога медленно, но ненасытно вспенивалась вокруг шин, поглощая резину и заглатывая нижнюю кромку протекторов.

Среди всей этой немыслимости всё, что я могла сказать Робу:

АШ: Они пытаются.

Лилит и Ева что есть мочи жали на газ. Двигатель рычал на дорогу, пытавшуюся свести его усилия на нет, а шасси скрипело и стонало от страшного механического напряжения. Колёса, впрочем, не проворачивались ни на дюйм. Шины теперь принадлежали дороге, захваченные неведомой силой, что продолжала втягивать их вглубь земли.

Сражённый двигатель заглох, и я увидела Еву, кричащую с прижатыми ко рту кулаками, пока дорога спокойно делала своё дело.

Роб: Чёрт дери, мы не можем до них достать. Скажи, чтобы лезли на машину.

Аполлон: Что за... что тут творится, Роб?

Роб: Бристоль! Скажи им, чтоб лезли на крышу!

Роб пошёл к Вранглеру. Остальные сгрудились на дороге, в одну линию с левым поворотом, где, как мы считали, было безопасно стоять. Все, за исключением Блюджей, наблюдали в тревожном молчании.

АШ: Ева! Лилит! Забирайтесь на машину, ладно? Девчонки, слышите?

Ева: Мы тонем! Пиздец... пиздец, мы...

АШ: Ева! Я пытаюсь помочь. Роб что-то придумал, но вы должны залезть на крышу машины. Ни о чём другом не думайте. Откройте дверь, опустите стекло и взбирайтесь, как по лестнице.

Ева впала в ступор. Лилит не колебалась. Одной рукой она взялась за верхний край открытой двери, поставила ногу на открытое окно и ухватилась свободной рукой за крышу. Дверь пошатнулась на петлях под её весом. Одним мощным усилием Лилит качнула дверь обратно и взобралась на крышу.

Машина уже погрязла в битуме по самое шасси. Ева смотрела, словно загипнотизированная, как дорога утягивает её ещё глубже.

Лилит: Сара, посмотри на меня!

Лилит подползла по крыше, протянув руку к Еве. Голос подруги, видимо, был единственным, что могло разрушить пугающее единение Евы с ожидающей её бездной. Она оглянулась и увидела ладонь Лилит в паре сантиметров от своего лица.

Лилит: Залезай.

С глазами, полными слёз, быстро и обрывисто дыша, Ева схватилась за руку Лилит. Та ухватилась покрепче за край своего дверного проёма и, дрожа от напряжения, потянула Еву на крышу машины. Ева взвизгнула, когда дверь отъехала, и целиком положилась на силу хватки Лилит.

Ева присоединилась к подруге ровно в тот момент, когда дорога поглотила нижний край дверей, заливаясь внутрь салона, словно лава.

Роб: Чёрт, они слишком далеко.

Роб вернулся от Вранглера, быстро распуская длинный моток голубого альпинистского троса. Я не раз видела его в кузове машины, но мне и в голову не приходило, что когда-нибудь он пригодится.

Роб продел конец троса в карабин и закрепил тугим узлом. Держа его в руке, он закричал Лилит и Еве.

Роб: Так, слушайте, у нас всего одна попытка. Я бросаю вам крюк, а вы ловите его и натягиваете, ясно? Потом цепляете крюк за что-нибудь и лезете к нам по тросу. Только не навернитесь. Лады?

Лилит побледнела. Она кивнула, а затем поднялась на ноги и встала на заднем краю крыши. Ева наблюдала, обхватив колени руками.

Роб: Ладно, была не была.

Роб начал раскручивать трос над головой. Широкий волнообразный круг разом выровнялся под весом карабина. Я инстинктивно вжимала голову в плечи, когда трос проносился над моей головой, вращаясь всё быстрее и быстрее. Сжав зубы и покраснев от натуги, Роб одним мощным броском метнул трос, и тот, словно леска удочки, описал дугу в воздухе в направлении протянутых рук Лилит.

Я следила, как он пролетает перед ней, и как блики солнца играют на карабине, пока он стремительно летит вниз.

Она поймала трос и крепко ухватилась за него дрожащими руками.

Несмотря на эту победу, лицо Лилит внезапно исказилось от захлестнувшей её паники. Она держала трос высоко над головой, дико таращась на асфальт между машиной и нами. Я проследила за её взглядом и обмерла. Она поймала трос, но не натянула его достаточно быстро.

Хоть Роб всё ещё держал свой конец троса над головой, он имел слишком большой запас, когда упал в руки Лилит. Трос превратился в вялую дугу, нижний край которой коснулся асфальта. Несколько драгоценных секунд — и Лилит уже не могла свободно тянуть трос. Он уходил под землю. Верёвка начала выскальзывать сквозь пальцы Роба, и ему пришлось её бросить.

Роб: Чёрт! Ладно... Что бы ещё найти. Что-то, чтобы положить на асфальт.

АШ: Пустые канистры? Они могли бы насту...

Роб: Слишком ненадёжно, и пришлось бы бросать их очень уж метко. Ладно... ладно.

Дорога уже претендовала на добрую половину машины, сожрав номерной знак и утягивая её всё глубже и глубже. Лилит беспомощно наблюдала, как мы совещаемся, Ева тонула в слезах позади неё.

Клайд: Мы можем взять подстилку.

Роб: У нас нету такой, которая тянется.

АШ: А как насчёт...

Аполлон: Я пойду.

Заявление Аполлона застало нас врасплох. Повернувшись, я отметила полную прямоты и силы уверенность в его позе.

Аполлон: Они долго не протянут. Есть одно короткое мгновение перед тем, как дорога за тебя берётся, поэтому они заехали так далеко прежде, чем встали. Я проеду к ним, они прыгнут на мою машину и мы вместе выкарабкаемся обратно по верёвке.

Роб: Нет у меня больше никаких верёвок.

Аполлон: Но у тебя ведь есть лебёдка, так? Если я поеду, держа трос на коленях, он точно не провиснет. Потом я зацеплю крюк за свой верхний багажник и мы свалим оттуда нахрен.

Роб: Твоя машина подходит лучше всего. Но за руль сяду я.

Аполлон: Тебе нужно сидеть на лебёдке. А Бонни и Клайд не смогут выкарабкаться обратно по тросу.

АШ: А я? Я легче, мне будет гораздо проще.

Аполлон: Но ты не сможешь помочь им перебраться на мою крышу. Мы зря тратим время, ты ведь знаешь, что это хорошая идея.

Роб замер на миг, изо всех сил стараясь придумать лучшее решение.

Роб: Лучше бы тебе вернуться оттуда, Аполлон.

Аполлон: Даже не думай там прохлаждаться, Роб.

Аполлон ухмыльнулся и со всех ног рванул к своему Роверу. Роб, не теряя ни секунды, подбежал к лебёдке, переключил её в ручной режим и стал разматывать, сбрасывая наземь новую и новую порцию высокопрочного автомобильного троса.

Я повернулась к Лилит.

АШ: Лилит, ты всё слышала?

Лилит прижалась к Еве, пытаясь утешить её, в то время как фары их машины уже исчезали в асфальтовой бездне. Услышав меня, она резко обернулась.

Лилит: Что... В чём дело?

АШ: Аполлон идёт к вам. Вам нужно будет перепрыгнуть на его машину и выбраться по верёвке, поняла?

Лилит: ...Поняла!

Она поспешила обратно к Еве, взяла её за плечо и объяснила наш план.

Роб: Ладно, должно хватить.

Роб слез с капота Вранглера. Он вывел кабель лебёдки через раму для фар на крыше, убедившись, что расстояния до земли хватит на пути туда и, что ещё более важно, на пути обратно по кабелю. Другой конец кабеля уже торчал из бокового окна машины Аполлона, со стороны водителя.

Бонни и Клайд помогали выбрасывать вещи из багажника Аполлона на дорогу за машиной. Чем меньше он вёз с собой в эту рискованную поездку — тем лучше.

Роб: Всё готово.

Аполлон: Отлично. Увидимся на той стороне, Роб.

Аполлон вдавил педаль газа. Рэндж-Ровер рванул вперёд и быстро разогнался до предельной скорости. Под рёв двигателя он пролетел левый поворот и помчался по участку дороги к Лилит и Еве. У него были считанные секунды, чтобы пересечь этот участок и приблизиться к двум напуганным до смерти девушкам. Кабель струился из окна — и вдруг резко натянулся.

Аполлона швырнуло вперёд — машина бескомпромиссно встала в каком-нибудь метре от Лилит и Евы. Выглядело жёстко, однако Аполлон каким-то образом сумел сохранить и кабель, и — что совсем уж немыслимо — своё чувство юмора.

Аполлон: Вряд ли моя страховка такое покрывает.

Неуклюже, всё ещё ощущая на себе последствия резкой остановки, Аполлон рывком открыл дверь и начал выбираться из машины.

Аполлон: Натяни потуже, Роб!

Не сводя глаз с Аполлона, я услышала механический гул ожившей лебёдки. Выбравшись на крышу машины, Аполлон прицепил крюк на конце кабеля к одной из поперечных балок верхнего багажника и надёжно закрепил. Через пару мгновений кабель туго натянулся.

Аполлон сошёл на капот своей машины, протянув руки к девушкам. Прыгать было недалеко, но высоко: багажник их машины уже тонул в дорожном покрытии.

Аполлон: Так, давайте, я вас поймаю, надо спешить.

Лилит поднялась на ноги, помогла Еве, и обе встали на быстро исчезающий багажник.

Лилит: Так... Ладно...

Лилит с визгом прыгнула к Аполлону. Та нога, что была впереди, приземлилась на капот его машины, но вот вторая осталась болтаться в воздухе. Аполлон схватил её за руки и затащил на машину, прижав к себе, пока она пыталась найти опору в гладком металле капота. Как только Лилит приняла устойчивое положение, он дал ей забраться на крышу, откуда она немедля уставилась на Еву.

Аполлон: Видишь, Ева, ничего такого. Давай.

Руки Евы дрожали, она отступила, обдумывая прыжок. Борясь с воплем собственного инстинкта самосохранения, Ева встала на край багажника и с визгом прыгнула. Носок её ступни оторвался от багажника за жалкую секунду до того, как он потонул в мутной, смолистой черноте дорожного покрытия.

Ева недопрыгнула лишь чуть-чуть. Одна её рука, судорожно пытаясь уцепиться хоть за что-то, достигла руки Аполлона, в то время как её ноги били и скребли по решётке радиатора, пытаясь нащупать какую-нибудь точку опоры. Приземление Евы дёрнуло Аполлона в сторону, а неожиданно приложенный вес её тела совсем вывел его из равновесия. За секунду, заставившую кровь застыть в жилах, когда Аполлон подтягивал Еву к груди, обхватив её своей рукой, его центр тяжести вышел за край капота.

Падение длилось целую жизнь. В объятиях друг друга Аполлон и Ева неумолимо приближались к выжидающему, ненасытному дорожному полотну. За долю секунды до того, как упасть, Аполлон использовал последний дюйм опоры, чтобы придать себе вращение. Поворот продолжился в падении, и теперь Ева смотрела на дорогу, а Аполлон — в светлую синь неба. Одним последним усилием Аполлон оттолкнул талию Евы от себя и поднял её на вытянутых руках.

Спина Аполлона глухо стукнулась об асфальт, и следом в него звучно врезалась его голова. Оглушённый, оцепеневший, он всё-таки сумел удержать Еву над собой, защитив всё, кроме её стоп, от удара о земную твердь.

Аполлон: Наверх... живо наверх.

Обратив к Аполлону лицо, искажённое страхом, сожалением и виной, Ева посмотрела в его глаза и заплакала. Наконец, собравшись, она оттолкнулась от него, выдрав ногу из шнуровки и оставив в асфальте ботинок с носком, и вскарабкалась на капот Рэндж-Ровера. Дрожащими губами она, не переставая, молила Аполлона о прощении.

Аполлон: Всё хорошо. Всё хорошо. Лезь. Всё хорошо.

Он повторял эти два слова снова и снова, до тех пор, пока я не перестала уже быть уверена, кому он их говорит. Дорога обтягивала его, утаскивала в свои недра. Ева обернула к нему лицо, перекошенное страданием.

Бонни зарылась лицом в Клайда, не в силах смотреть на то, что будет дальше.

Ева: Прости! Мне так жаль!

Аполлон: Это... это ничего. Просто двигайся дальше, ладно? Это не больно... совсем не больно, честно.

Уровень дороги теперь был выше его ушей. Входя в новый мир совершенного безмолвия, Аполлон понимал, что конец уже близок.

Аполлон: О, боже. Роб! РОБ!!!

Я не буду описывать его последние секунды — ради вас и, в конечном счёте, ради него. Перед тем, как утонуть в дороге, Аполлон попросил Роба кое-что сказать его семье. Он просил передать родным, что любит их. Роб кивнул, сознавая, что Аполлон уже не может услышать его ответ.

Короткий вскрик панического отчаяния — и глаза и рот Аполлона обволокла дорога. Его крик потонул в густом асфальте.

Ева смотрела, как оставшиеся части его тела погружаются в дорогу, пока Лилит пыталась вытянуть её на крышу за рукав.

Лилит: Давай, надо идти. Сара, надо идти!

Ева: Прости.

Прошептав последнее трогательное извинение пустоте, Ева поднялась к Лилит, и теперь они вместе смотрели на кабель.

АШ: Ладно, девчонки, просто двигайтесь вдоль верёвки, пока не повиснете на ней, и потом перебирайтесь на нашу сторону.

Лилит: Поняла! Ты готова?

Ева глянула на подругу.

Ева: Я... Я не...

Лилит: Просто повторяй за мной, хорошо? Держись сразу за мной.

Колёса Рэндж-Ровера уже исчезли. С каждой секундой расстояние от кабеля до земли сокращалось, а наклон между верхним багажником машины и фарами на крыше Вранглера становился всё круче. Им нужно было идти сейчас или никогда.

Ева окидывала взглядом всю длину верёвки. Я почти видела, как яростно её разум сопротивляется перспективе куда-то по ней лезть.

Ева: Я не могу.

Лилит: Сара... нам, блядь, придётся, ясно? Давай за мной.

Лилит обхватила Еву обеими руками, заключив в объятия её остолбеневшее, дрожащее тело, а затем отпустила её и поползла под кабелем, медленно, но верно продвигаясь к цели. Цепко сжимая его руками и надёжно обхватив обеими ногами, она подтягивала себя вдоль него, и с каждой секундой её ноги задирались всё выше над головой. На полпути к нашей крыше она задержала взгляд на мне.

Лилит: Она ползёт за мной?

Асфальт уже поглотил шасси Рэндж-Ровера. Ева не шелохнулась. Полоса чёрного асфальта была для неё всё равно, что бездонной пропастью, Большим каньоном. Одна мысль о том, чтобы повиснуть над этой пропастью, приводила её в ужас.

АШ: Сара! Сара, это не так страшно, как кажется, пожалуйста! Пожалуйста, давай к нам!

Лилит преодолела самую нижнюю точку. Её кулаки побелели от силы, с которой она цеплялась за кабель. Роб протянул к ней руки и помог подтянуться на крышу — теперь он успокаивал её, говорил, что она в безопасности, и убеждал разжать пальцы.

Наконец её ноги коснулись твёрдой поверхности, и Лилит рухнула на машину, рыдая от перенапряжения.

Лилит: Сара! Ну пожалуйста, давай!!

Ева: Я не могу! Я не могу... Я...

Лилит: Пожалуйста, Сара... Иди ко мне.

Часто дыша, дрожа от волнения, Ева спустилась к кабелю и ухватилась за него. Медленно, но верно, покуда асфальт пожирал номерной знак меньше, чем в метре под ней, Ева повисла на кабеле и начала отчаянно и неуклюже ползти по нему.

Она опоздала. Её спина висела в сантиметрах от алчущей поверхности, пока она кое-как волокла себя к нам, поднимая ноги, скребя ими по кабелю и изо всех сил сжимая его руками, чтобы удержаться.

Ева: У меня не получается!

Лилит: Получается! Двигайся дальше!

Совершенно лишившись равновесия, Ева попыталась подтянуться выше. Но, так или иначе, коснувшаяся тёмной смолы нога не позволила бы ей сохранить такое положение. Перевернувшись, она упала на дорогу.

Лилит страшно, надрывно закричала. Ева зарыдала, влепившись одной стороной головы в асфальт, который тут же скрыл её щёку.

Ева: Прости. Прости.

Лилит: Нет. Нет. Пожалуйста, не извиняйся!

Ева: Я... тебя люблю. Я люблю те... тебя, Джен.

Лилит: Я тоже тебя люблю... Прости, что я не... Прости!

Ева пыталась ответить, но половину её рта уже намертво запечатал всепоглощающий асфальт. Быстрое дыхание в конце концов перешло в один глубокий вдох, и её нос со ртом окончательно ушли под дорогу.

Единственный оставшийся глаз бросил последний мимолётный взгляд на Лилит — а затем исчез и он.

Я отвернулась от того, что пока не утонуло. Всё, что было важно, уже ушло.

Лилит опустилась на колени, и из её разрывающихся лёгких вырвался протяжный, полный скорби вой. Роб стоял, как вкопанный, и, как видно, искал какое-нибудь дело, чтобы в него зарыться. Бонни и Клайд, отвернувшиеся от Рэндж-Ровера, выглядели совершенно потерянными.

Меня удивила реакция Блюджей. Она вытаращилась на асфальт, и ухмылка уже исчезла с её лица, сменившись ошеломлённым взглядом. Она всё бормотала что-то себе под нос, что-то, похожее на:

"Это всё не по-настоящему… не по-настоящему".

Казалось, мы простояли так целый год, под звуки ветра и медленно утихающие рыдания Лилит. А когда она начала понемногу справляться со своей скорбью, и её крики перешли в мёртвую тишину.

Роб первый сделал попытку подступиться к ней:

Роб: Я... Я мог бы отвезти тебя домой, если ты хо...

Лилит: Нет... Нет.

Лилит утёрла слёзы с глаз, хоть они и продолжали струиться по её щекам. Когда она повернулась, её лицо горело яростью.

Лилит: Нет. Я еду. Я еду до конца.

Роб: Только знай, что я без понятия, когда будет этот конец.

Лилит поднялась на ноги и посмотрела сперва на Роба, потом — на Бонни и Клайда.

Лилит: Вы как? Едете? У вас есть свободное место?

Брат и сестра переглянулись. Бонни кивнула.

Клайд: Можешь ехать с нами, если хочешь.

Лилит: Дверь не заперта?

Клайд: Э-эм, нет.

Лилит: Тогда какого хуя мы всё ещё здесь торчим?

Лилит уверенно прошла к Форду Клайда и села на заднее сиденье. Всем своим видом выказывая нетерпение, она ожидала нас.

Роб: Может, кто-нибудь хочет повернуть назад?

Роб смотрел на меня и на Блюджей. Блюджей ответила ему взглядом, полным презрения, и пошагала к своей машине.

Роб: Бристоль?

Рэндж-Ровер окончательно затонул. Дорога вернулась к своему прежнему твёрдому состоянию. Вряд ли Роб ещё предложит отвезти меня домой, и каждой клеточкой тела я чувствовала, что следует принять это предложение сейчас, пока не поздно. Но слишком много вопросов ещё оставалось без ответа, впереди было слишком много неразгаданных тайн, вплетённых в полотно нашего пути. Поверни я сейчас — это было бы не возвращение, но позорное бегство.

АШ: Я еду.

Через пару минут три оставшиеся машины покатили по грязному отвороту в поле. Оставляя позади ещё одну непостижимую, чудовищную ошибку. Часть меня не могла поверить, что я всё ещё еду по этой дороге, но ещё большая часть была поражена тем, что назад не повернул никто.

Когда Роб взял следующий поворот, и ещё один за ним, я вдруг поняла, что у всех нас есть на то свои причины. Я стала одержимой поиском истины, и то же — по-своему — было с Блюджей. Бонни толкали вперёд её собственные мотивы, загадочные и тревожные, а Клайд не собирался бросать её одну. Лилит решила направить свою тлеющую злобу и скорбь на саму дорогу и теперь собиралась искать избавления там, где она кончится. А Роб? Для него с самого начала существовал только один вариант.

И всё же, думая обо всех горестях, свалившихся на нас, и о неописуемо страшной участи, которая могла ждать нас всех впереди, я сознавала, что никто не решился бы продолжить этот путь, будучи в здравом уме.

Но, возможно, никто и не был.

Автор: NeonTempo

Источник (Мракопедия)

Страница автора на reddit

Оригинал истории: Has anyone heard of the Left/Right Game?


КРИПОТА - Первый Страшный канал в Telegram