Условия гида 3.4
Строго 18+! Ни в коем случае не для пропаганды! Все события выдуманы, все совпадения случайны. Перевод подготовлен в ознакомительных целях и выполнен любителем, прошу любить и не жаловаться)
Обучение гидов в Центре в основном проходит в компьютерном классе, в отдельных кабинках, с помощью специальной программы и голограмм. Поэтому оно больше похоже не на образовательный процесс, а на индивидуальную деятельность без контакта с кем-либо. Чхве Тхэ Хун иногда даже раздражался, задаваясь вопросом, почему это скучное обучение проводится именно так. Однако, стоило содержанию нудных и предсказуемых занятий перейти к разделу «Контакт», мнение гида изменилось. В тот момент, когда механический голос произнёс: «Начнём теоретическое объяснение методов сексуальных контактов между эсперами и гидами», Тхэ Хун, хоть и с опозданием, но смог осознать заботу Центра.
Пропасть, существующая между жизнью гида и жизнью обычного человека.
Это была территория взрослых, настолько же отличающаяся от его повседневного мира, как, например, фильм с рейтингом «для всех» и фильм с рейтингом «18+».
Несмотря на то, что бесконечные описания непристойных методов озвучивал безэмоциональный голос, гид был вынужден снова и снова останавливать запись и залпом пить холодную воду. А начавшаяся после теоретического объяснения реальная симуляция оказалась ещё более шокирующей. Тхэ Хун, с трудом заставляя себя всматриваться в реалистичные изображения на HD-мониторе, пытался хоть немного остудить краснеющее лицо. Каким бы прожжённым ветераном Центра он ни был, в первую очередь Тхэ Хун был мужчиной, который двадцать восемь лет прожил убеждённым гетеросексуалом. И ни разу за эти годы он не сомневался в своей сексуальной идентичности.
Такие вещи, как техники доставления удовольствия мужчине и способы самостоятельно подготавливать себя к анальному сексу, – это невероятно сложно, в любой ситуации. Но, видимо, не зря говорят: приобрёл навык – используй его...
Чхве Тхэ Хун, стараясь вспомнить содержание того похабного курса, сглотнул. Но, к сожалению, старая истина, что теория и практика – разные вещи, применима и к сексу.
Он безрассудно опустился на колени перед своим эспером, но стоило ему расстегнуть ширинку и вытащить то, что было внутри, как вся уверенность мгновенно испарилась. Один лишь вид мужского достоинства, которое постепенно твердело, хотя Тхэ Хун лишь слегка сжал его в руке, уже заставил пасть духом. В конце концов гид, помедлив и потянув время, украдкой перевёл взгляд на своего эспера.
И почти сразу горько пожалел об этом порыве. Лучше бы он не смотрел. Потому что видеть, как самый своевольный и капризный человек во всём мире из-за одного его слова сжимает кулаки, прикрывая глаза рукой…
Перед гидом встал довольно сложный выбор. Вариант отступить со словами «я не могу этого сделать» был немного смущающим и бил по самолюбию, но не был нереальным. Потому что Тхэ Хун точно знал, что Чжи Гван Ён не станет его упрекать.
Было бы действительно куда спокойнее, если бы он не поднял глаза.
«При таком раскладе я и слова не смогу вымолвить, не то что отказаться».
Тем временем Чжи Гван Ён находился практически в безвыходном положении. Редко бывало так, что его мысли совпадали с его действиями, но сейчас перед своим гидом он чувствовал себя совсем беспомощным.
Ведь это тот самый Чхве Тхэ Хун, от которого даже инициатива лёгкого поцелуя казалась чем-то нереальным. И вот теперь Чхве Тхэ Хун сидит перед ним на коленях и щекочет горячим дыханием его чувствительное место, а он должен притворяться невозмутимым? Для Гван Ёна это входило в число немногих вещей из разряда «абсолютно невозможно».
Контакт, настоящий контакт. С его единственным и неповторимым гидом после перерыва длиной больше месяца…
Каким бы этот контакт ни был, для эспера он являлся стимулом, сотрясающим все пять чувств. Если подумать, сейчас эффект казался даже более сильным, чем когда они впервые взялись за руки на автограф-сессии.
Все клетки, помнящие, каково это – прикасаться к Чхве Тхэ Хуну, – вскипели, заявляя о себе. И нечто, близкое скорее к инстинкту, чем к желанию, которое он с трудом подавлял, словно задевало переключатель в его голове.
К счастью, гид не заставил своего партнёра долго мучиться.
Из уст Гван Ёна вырвался тихий стон.
На самом деле, фелляция* в исполнении Чхве Тхэ Хуна была слишком неумелой, чтобы назвать её приятной. Он даже не решался двигать языком, а просто усердно втягивал в рот член эспера. Такое усердие было характерным для гида, но эти его движения будто обесценивали само понятие «оральный секс». Однако даже от подобной неуклюжей стимуляции эспер возбудился настолько сильно, что ему самому это казалось странным.
* Фелляция – разновидность орального секса, подразумевающая пассивное возбуждение полового члена и/или мошонки посредством поцелуев, лизания, нежного покусывания или сосания со стороны принимающего партнёра.
Когда затвердевший пенис глубоко проникал в горло, Тхэ Хун кашлял и краснел. Однако он всё равно, хоть и неуклюже, но старался доставить эсперу удовольствие, касаясь языком хотя бы головки.
Чхве Тхэ Хун – тот, кто громко заявлял, что ни за что на свете не станет геем. И Гван Ён, наблюдая, как этот мужчина сидит между его ног и усердно сосёт его член, находил такое зрелище одновременно и захватывающим, и в какой-то степени милым.
— Я же сказал не открывать глаза…
— Было бы грустно пропустить такое.
А, да. Он ведь говорил, что это «отношения по необходимости».
Гван Ён тихо рассмеялся, совмещая в своём воображении образ прошлого Чхве Тхэ Хуна, который с красным лицом кричал на него, и образ, который видел сейчас. Он провёл рукой по голове, усердно двигающейся у него в паху, и его чуть опущенные брови дрогнули.
В ответ на эти слова, сказанные с лёгкой насмешкой, Чхве Тхэ Хун выплюнул член эспера и с обиженным видом произнёс:
Рука эспера скользнула вниз, спускаясь по контуру лица к щекам. Гид, покрасневший до самой шеи, явно не выглядел как человек, который испытывает отвращение к происходящему.
Тхэ Хун и сам немного смутился: ведь он, недавно рьяно кричавший о таких вещах, теперь, кажется, растерял всю неприязнь к отношениям с представителем своего пола. Если точнее, то именно к «сексу с Чжи Гван Ёном».
На самом деле, немного язвительные слова эспера были проявлением заботы, – он хотел дать отдохнуть Тхэ Хуну, который, дрожа всем телом, всё же засовывал его член глубоко в горло и сосал так старательно, что западали щёки. Но, как и всегда, заботу было сложно разглядеть за особой манерой речи Гван Ёна, поэтому гид не сразу её осознал.
Зато Гван Ён прекрасно считывал состояние Чхве Тхэ Хуна. В конце концов он горько усмехнулся и поднял своего гида с колен. Тогда Тхэ Хун, на лице которого ясно проявились эмоции, осторожно произнёс:
— Мне больше нравится кончать в тебя сзади, чем спереди.
Каждый раз, когда Чжи Гван Ён так прямолинейно выражался, Чхве Тхэ Хун ощущал, как всё-таки сильно шесть лет разницы в возрасте влияют на опыт. На самом деле, он никогда раньше, даже когда спал с женщинами, с которыми встречался, не просил и не получал орального секса. Особой причины не было. Просто его упрямые мысли, которые сводились к «как-то так получилось».
Гид, так и не придумав возражений, пытался немного успокоиться. Отведя взгляд, он размышлял, стоит ли ему раздеться. И тут у него в голове на мгновение промелькнула информация с обучения, что-то вроде «способа самостоятельно подготовить себя сзади».
Но эспер, нагло бросивший подобную фразу, почему-то предпочёл не раздевать Тхэ Хуна, а притянуть к себе его стройное тело и уткнуться лицом ему в шею.
— Завтра у вас тоже есть время?
Из уст эспера донёсся немного хриплый голос:
Тхэ Хун почувствовал, что Чжи Гван Ён заметно расслабился, и сердце гида наполнилось теплом. Ведь человек, который сейчас, обнимая его, закрыл глаза и будто сбросил всё напряжение, был эспером с настолько подавляющей силой, что мог манипулировать не только людьми из Центра, но и самим министром.
Чхве Тхэ Хун, перебирая в уме все громкие слова, которыми награждали его эспера, нерешительно поднял руку. Его взгляд упал на блестящие, шелковистые волосы.
Но на этом всё: гид долго колебался, не решаясь даже прикоснуться к своему партнёру. Ведь Чжи Гван Ён был настолько высокомерным человеком, что Тхэ Хун в глубине души беспокоился, как бы он не разозлился.
Однако это было самое бесполезное из всех его сегодняшних переживаний: как только гид коснулся рукой макушки эспера, тот снова медленно закрыл глаза. Казалось, это было расслабление где-то на грани между наслаждением и удовольствием.
Тхэ Хун, наблюдая за монстром, полностью утратившем бдительность, невольно сглотнул. Подумать только, этот мужчина, похожий на непредсказуемую бомбу замедленного действия, теряет голову от одного лишь прикосновения пальцев своего гида. От такого зрелища по затылку Тхэ Хуна забегали мурашки, вызывая странное чувство.
Гид откашлялся, чтобы привести в порядок голос, который почему-то был готов сорваться и задрожать, и продолжил:
— Тогда, может, завтра сходим куда-нибудь?
— Просто на улицу. В кино, в ресторан, в кафе. Да хоть на прогулку.
Гван Ён был настолько знаменит, что в этой маленькой стране, казалось, невозможно найти человека, который бы его не знал. Поэтому эспер растерянно размышлял, как ему сделать то, что он в последний раз делал ещё до своего дебюта. Но Чхве Тхэ Хун на этом не закончил. Гид прошептал так тихо, что, если бы не обострённый слух, эспер бы и не услышал:
— Я завтра буду в порядке. Наверное… точно.
Гван Ён поднял голову, его взгляд был слегка удивлённым. Только тогда он понял истинное «намерение», которое пытался донести до него его гид. Лицо эспера, с которого полностью сошла настороженность, казалось очень ясным. Теперь удивился и сам Тхэ Хун. Ведь во взгляде мужчины, смотревшего на него снизу вверх, читалась несвойственная ему нерешительность.
Чхве Тхэ Хун почувствовал одновременно благодарность и вину.
Ведь отдачу, следующую за близостью, можно было счесть проблемой гида, с которой должен справиться и которую должен преодолевать он сам. Однако Чжи Гван Ён выбрал терпеть вместо своего партнёра.
Человек, не подчиняющийся ничьим приказам. Тот, кого никто не посмеет упрекнуть, даже если он будет вести себя своевольно. И этот человек повёл себя настолько самоотверженно?
Гид, слегка прищурившись, улыбнулся и хитро спросил:
— Может, вам теперь не нравится заниматься этим со мной?
У Гван Ёна вырвался тихий, едва заметный смешок. Слова, которые не могли быть правдой, и у него вызвали лёгкую улыбку.
Раздеваться оказалось намного проще, чем он себе представлял. Это безумно сильно отличалось от первого раза: тогда Тхэ Хун готовился к сексу с ощущением, будто его ведут на бойню. Теперь внутри него поднималось щекочущее чувство. Он даже дошёл до того, что довольно активно помог Чжи Гван Ёну снять тонкий вязаный свитер. Такое было не просто огромным шагом вперёд, а уровнем, на котором Чхве Тхэ Хун буквально стал другим человеком.
Конечно, это было неуклюжее действие, но всё же инициатива, предпринятая, чтобы облегчить бремя эспера. И Чжи Гван Ён не мог этого не понять. Он мысленно цокнул языком, наблюдая, как его гид, неспособный скрыть напряжение, изо всех сил старается сохранять спокойствие, чтобы заняться с ним сексом.
Поэтому, когда он привёл Тхэ Хуна в спальню и уложил, то действовал неторопливо, словно обращаясь с самой хрупкой вещью в мире. Он даже прислушивался к сердцебиению Тхэ Хуна, которое учащалось во время поцелуя. Так что слова были излишни.
Однако было кое-что, что заставило Чжи Гван Ёна, двигавшегося с несвойственной ему осторожностью, потерять дар речи.
За два предыдущих раза, когда они занимались сексом, Чхве Тхэ Хун не смел и подумать о том, чтобы взять на себя инициативу. Гиду было неловко даже раздвигать ноги, поэтому в основном, когда они занимались сексом, эспер находился только сзади, глубоко проникая в него.
И этот невинный гид сейчас привычным движением выдавил себе на руку смазку и потянулся к своему заду. Эспер какое-то время мог лишь тупо моргать, глядя на развернувшееся перед его глазами невероятное зрелище.
Он не занимался сексом с Тхэ Хуном, но старался встречаться с ним при любой возможности и проводить время вместе. Но это не всё. Чжи Гван Ён всегда следил за ним. И не только за изменениями в весе или цветом лица в зависимости от того, хорошо гид спал или нет. Он заметил даже очистившийся голос и увеличившуюся ёмкость лёгких когда Тхэ Хун бросил курить.
И вдруг его гид вытворяет такое. Это же невозможно без должного опыта!
Вид партнёра, покусывающего губы и извивающегося, с хлюпающими звуками самостоятельно растягивающего себя сзади, был до безумия развратным, и трудно было поверить, что такие действия входят в диапазон умений «того самого Чхве Тхэ Хуна».
Эспер даже представить себе не мог, что могло произойти за этот месяц, чтобы мужчина, который раньше и заикнуться о сексе не мог, додумался самостоятельно готовиться к близости с другим мужчиной.
— Чхве Тхэ Хун, ты это откуда…
— А….. а-а-а! Обучение в Центре! Это обучение в Центре!
Гид, с опозданием поняв, что означает выражение лица его эспера, вспыхнул и бросился объяснять. Но Чжи Гван Ён от этих слов пришёл в ещё большее недоумение. И даже немного разозлился.
Ему захотелось вырвать треугольный монумент, украшающий Центр, и куда-нибудь его швырнуть: настолько большим было желание узнать, какие же сумасшедшие с какими куриными мозгами додумались проводить такое безумное обучение. Это же надо, заставить гетеросексуального мужчину делать подобные вещи самостоятельно!
Тхэ Хун, быстро разгадав намерения своего эспера, торопливо добавил:
— Я-я-я…. я обучался по видео! Один в кабинке!
— Дебилизм какой-то. Чхве Тхэ Хун, прекращай эти занятия в Центре.
— Но там дают и довольно полезные вещи! Особенно интересно, когда объясняют результаты исследований эсперов.
Гван Ён, впервые в жизни ведущий подобные разговоры в постели, тихо вздохнул, глядя на своего гида, который, весь покрасневший, до последнего пытался защитить Центр.
Эспер слишком часто забывал, что Чхве Тхэ Хун – именно «такой» человек с «таким» характером. На самом деле, если присмотреться, Чжи Гван Ён и Чхве Тхэ Хун казались совершенно разными абсолютно во всём. Настолько, что трудно понять, почему они вообще делят друг с другом неймы.
Было бы неправильно обвинять Чхве Тхэ Хуна в том, что за месяц он нахватался где-то этой дряни. Ведь ответственность Гван Ёна была куда больше, поскольку он сам безосновательно держался на расстоянии от своего гида. Хотя… с другой стороны, это было также и забавно.
Гван Ён всегда считал Тхэ Хуна негибким и прямолинейным: он не думал, что тот дойдёт до самостоятельной подготовки себя к сексу только потому, что «так сказали на обучении».
Эспер пристально посмотрел на своего гида, а затем поднял его. Хоть тело этого мужчины не имело недостатков ни в росте, ни в весе, Гван Ён переложил его легко, словно с мягкую игрушку.
— Как долго ты собираешься выставлять меня человеком без манер?
На фразу, сказанную Гван Ёном скорее самому себе, Тхэ Хун резко поднял голову. И увидел у своего эспера выражение лица, которое трудно описать словами.
— Ну, манеры в сексе например.
— Насчёт другого не знаю, но секс – это то, что для тебя должен делать именно я.
И палец эспера вошёл в неумело подготовленное отверстие гида. Тхэ Хун, который собирался было что-то ответить, снова плотно сжался и закрыл рот.
Как бы то ни было, этот секс у Чхве Тхэ Хуна ведь тоже был после очень долгого перерыва. Прикосновения чужой руки к самой чувствительной части тела не шли ни в какое сравнение с самостоятельными действиями. Поэтому бёдра гида невольно дёрнулись, поясница прогнулась, а кончики пальцев на ногах напряжённо поджались. Тхэ Хун, вцепившись в мягкое одеяло, выдохнул.
Палец эспера начал умело расслаблять тугое отверстие, и у Тхэ Хуна возникло ощущение, будто он вернулся в тот день, когда они впервые занялись сексом. Конечно, были и отличия от того раза. Например, теперь Тхэ Хун не чувствовал неловкости из-за пальца, играющего с его задним проходом. Наоборот, гид крепко сжимал мышцы, обхватывая его, словно жалея, что он выходит, а затем снова напрягался. Со стороны это выглядело так, словно он был в предвкушении, помня об ощущениях от секса с мужчиной.
Когда эспер, вынимая палец, слегка потёр им стенки у входа, Чхве Тхэ Хун мелко задрожал из-за стимуляции и слегка ворчливо простонал:
— …а-ах, по… пожалуйста, не делайте так.
— Куда делся твой пыл, с которым ты собирался делать всё сам?
Слова звучали довольно язвительно.
Но Чхве Тхэ Хун прекрасно знал, что этот мужчина сейчас обращается с ним предельно бережно. Достаточно посмотреть на нежную руку, которая постоянно поглаживает то плечи, то поясницу. Словно успокаивает, стоит гиду хоть немного напрячься.
Мягкие губы, время от времени опускающиеся на грудь Тхэ Хуна, щекочущие движения языка, легонько обводящего ореолы сосков, – всего этого было достаточно, чтобы тело естественным образом расслабилось. Гван Ён взял мягкую подушку, чтобы подложить под дрожащее тело. Но сделал он это только тогда, когда задний проход его партнёра начал без труда принимать три-четыре пальца.
Тхэ Хун обычно стеснялся принимать его в миссионерской позе, раздвинув ноги. И эспер, прекрасно зная это, как обычно, собирался повернуть своего гида лицом вниз. Но его остановили. Гван Ён замер и посмотрел на партнёра с некоторым удивлением.
— …разве…. вам так не нравится?
Заниматься сексом, касаясь напряжённых, подрагивающих, покрытых потом мышц спины, на которой выгравировано его имя. Или заниматься сексом, глядя на раскрасневшееся лицо, наблюдая, как его гид при каждом глубоком толчке пытается сдержать крики, но в конце концов теряет контроль и бессознательно стонет, а его взгляд становится расфокусированным.
Гван Ён желал и того, и другого.
Эспер, подкладывая под поясницу гида подушку, легонько поцеловал его. Тхэ Хун на несколько секунд застыл, не в силах даже закрыть глаза, а затем неуклюже ответил на поцелуй. Консервативный мужчина, которому поцелуи давались ещё более неловко, чем проникновение, и сам… непонятно даже, хорошо это или плохо.
Как только их губы разъединились, Чжи Гван Ён тихонько усмехнулся. Тхэ Хун, глядя на эту искреннюю улыбку и на лицо, из которого полностью исчезла настороженность, слегка изогнул брови.
— Выглядите вы, конечно, потрясающе.
Почувствовав твёрдый член партнёра между своих откровенно раздвинутых ног, Тхэ Хун невольно слегка откинул голову назад. А когда мягкие губы коснулись его покрытого лёгкой испариной кадыка, из уст гида вырвался тихий горячий вздох.
— …ах, какой же вы невыносимый.
— И всё равно, довольно приятно.
Это были немного язвительные слова, но у Чхве Тхэ Хуна не нашлось времени возразить: он был слишком занят попытками подавить стон, который невольно чуть из него не вырвался. Ведь в этот момент Гван Ён медленно ввёл в него свой член. Эспер, прекрасно осознавая состояние гида, стал неторопливо двигать бёдрами.
На самом деле, у Чжи Гван Ёна перед глазами всё плыло и вспыхивало белым не меньше, а может, даже больше, чем у Чхве Тхэ Хуна. Ощущения были слишком ошеломляющими, чтобы описать их простым словом «наслаждение». Ему даже пришла в голову мысль, что если гид – единственное, что удерживает эспера, то так быть не должно.
Потому что это, наоборот, сводило с ума.
Эспер раздвинул ноги Тхэ Хуна до предела, а затем резко вогнал в него свой член до самого основания.
— А-ах, а, подождите, по-сто… Хыы, а!
До сих пор Гван Ён был из тех, кто уверенно вёл в постели. Настолько уверенно, что ему не было неловко говорить о «манерах в сексе». Он мог быть немного грубоватым, но никогда не упускал своего доминирующего положения, при этом, даже будучи настойчивым, никогда не мучил Тхэ Хуна.
Но сейчас он стал совершенно другим. Тхэ Хун искренне жалел, что решил заняться сексом со своим эспером лицом к лицу. Всё было чрезмерным. Из-за того, что ноги были максимально раздвинуты, было трудно даже дышать. Но из-за сумасшедшего ощущения, которое исходило из самых глубин тела и превращало мысли в белый лист, у него не было времени страдать.
Тхэ Хун попытался зажать себе рот рукой, чувствуя, что из него вот-вот вырвутся невообразимые звуки. Но эспер не позволил.
В действиях мужчины, который грубо схватил гида и лихорадочно прижался к его губам, сплетая языки, чувствовалась спешка. Поцелуй был настолько требовательным и грубым, что вызвал небольшое кровотечение во рту, но даже это подействовало как катализатор, лишь усиливая страстное желание.
Руки гида, которые он протянул, чтобы обвить шею мужчины, дрожали. Он и не думал, что его так возбудит тот факт, что этот человек, само воплощение силы, – тот, кто не проронил ни капли пота ни на одной из тренировок Центра, – сейчас, полностью возбуждённый, весь покрытый испариной, страстно прильнул к нему.
Оказывается, не только эсперы испытывают чувство собственничества по отношению к своей паре... губы Чхве Тхэ Хуна немного поспешно опустились к уху, а затем и к шее эспера. Он то слегка прикусывал это сильное тело, то оставлял следы, легонько всасывая кожу.
Сейчас Чхве Тхэ Хун, скорее всего, даже не понимает, что делает. Гван Ён прекрасно это осознавал. Также он осознавал, что хорошо сдерживался весь месяц, и сейчас ему нельзя сходить с ума и буйствовать.
Но теперь, когда он до боли в груди прочувствовал, как приятно то, что его гид первым прикасается к нему, все его недавние клятвы, которые он запечатлел в себе, словно навязчивую идею, безвозвратно рассыпались.
А когда его имя произнесли таким горячим, полным вздохов, прерывающимся низким голосом, словно умоляя... другого исхода просто не могло быть.
Гван Ён, немного повернув тело Чхве Тхэ Хуна набок, глубоко вошёл в него и наклонил голову, чтобы гиду было удобнее его обнимать.