Условия гида 1.8.
Строго 18+! Ни в коем случае не для пропаганды! Все события выдуманы, все совпадения случайны))) Перевод подготовлен в ознакомительных целях и выполнен любителем, прошу любить и не жаловаться)
Чхве Тхэ Хуна ни разу в жизни не называли слабым. С его ростом 180 см и физическими данными, превосходящими средние показатели, слово «слабый» явно ему не подходило. Но сейчас он не мог возразить мужчине, который использовал такое определение...
Плечи гида слегка дрогнули, когда их коснулись мягкие губы. Гван Ён осторожно обхватил лицо Тхэ Хуна ладонями, чтобы тот не испугался, и глубоко поцеловал его. Конечно, чем дольше длилась эта ласка, тем сильнее тело Тхэ Хуна напрягалось, предательски вздрагивая. Чжи Гван Ён сделал вид, что не замечает такой реакции, и продолжил неспешно касаться языком губ гида, а затем медленно уложил того на кровать.
Это было похоже на поцелуи возлюбленных. Каждый раз, когда Тхэ Хун пытался остановиться, Гван Ён слегка покусывал его пухлую нижнюю губу, заставляя снова приоткрыть рот. Так, играя кончиками языков, они раз за разом перехватывали дыхание друг друга.
Вдруг по руке гида скользнула мягкая ткань.
Тхэ Хун, постепенно погружавшийся в поцелуй, будто утопая в нём, удивлённо приоткрыл глаза. И резко отпрянул, потому что увидел перед собой крепкое тело с рельефными мышцами и широкими плечами, которое казалось высеченным из камня и явно намекало на то, что скоро произойдёт. Костяшки пальцев Тхэ Хуна побелели от того, как сильно он вцепился в простыню. Гид был готов на всё, лишь бы остановить дрожь в своём теле.
Он очень хотел просто закрыть глаза и наслаждаться моментом, но скрыть страх перед близостью с мужчиной у него не выходило.
Так или иначе, Чхве Тхэ Хун сам выбрал жизнь гида. Раз уж их рейтинг совместимости достиг исторического максимума, он прекрасно понимал, что должен переступить через свои страхи и отдаться этому человеку. Сколько раз он себя убеждал! Но, видимо, то были пустые мысли. В итоге он и сам оказался удивлён тем, насколько сильно боится. Тхэ Хуну было невыносимо стыдно за себя – за дрожь, которую он так и не смог остановить...
Как раз в этот момент Чжи Гван Ён начал стягивать с него халат. Мягкая ткань медленно сползала, обнажая кожу, и Тхэ Хун поднял руку, прикрыв ею глаза. Хоть у него не было никаких особых способностей, он отчётливо чувствовал, что взгляд эспера буквально прикован к его обнажённому телу.
Тхэ Хун коротко вдохнул, отчего его живот втянулся, чётче обозначая рёбра. Чжи Гван Ён не пропустил ни одного движения, в его глазах читалась откровенная похоть. Эспер медленно посмотрел ниже – на пока ещё спокойный, аккуратный член и длинные ноги, дрожащие от нерешительности.
Гван Ён провёл рукой по внутренней стороне бедра Чхве Тхэ Хуна, затем крепко сжал и медленно раздвинул ноги гида. Как только пальцы эспера коснулись кожи, Тхэ Хун дёрнулся, выгнув спину, но его бёдра всё же предательски разошлись, будто сами приглашали мужчину ближе. В тот же миг шея Тхэ Хуна покраснела, а дыхание стало прерывистым.
Но это было ничто по сравнению с ощущением, которое он испытал вскоре после этого.
Гван Ён разместился между его бёдер, намеренно позволяя телам касаться друг друга. Тхэ Хун, хоть и прикрывал рот рукой, всё же не смог полностью подавить слабый стон. В следующий миг его обвили руки эспера...
Чем больше их тела соприкасались, тем сильнее у Гван Ёна пересыхало во рту, а в его в висках бешено стучало непривычно сильное возбуждение. Но в то же время шестерёнки внутри эспера, которые раньше вращались вразнобой с жутким скрежетом, наконец, встали на свои места. Это ощущение – будто что-то сломанное и искорёженное внутри него потихоньку чинится – заставляло мурашки бежать по коже.
Губы Гван Ёна скользнули от уха гида вдоль линии его подбородка, к шее. Когда они легко коснулись выступающего кадыка, плечи Тхэ Хуна дёрнулись. Сегодня Чжи Гван Ён решил быть послушным – он помнил, как его гид умолял двигаться медленно и не причинять боли, потому что боялся быть с мужчиной. А ему почему-то не хотелось, чтобы Тхэ Хун смотрел на него с испугом.
Это тело не знало мужчин. Никогда не принимало их ласк, даже не готовилось к этому.
Гван Ён скользнул губами к груди гида – не такой мягкой, как у женщины, но достаточно упругой и нежной. Когда кончик его языка легко коснулся соска, ещё не успевшего затвердеть, Тхэ Хун резко втянул воздух и ахнул. Он инстинктивно пытался подавить вырывающийся звук, но слух эспера уловил даже сдавленное всхлипывание – и это было лучше, чем ожидалось.
Гван Ён стал то нежно прикусывать сосок, то жадно втягивать его, издавая откровенные звуки, от чего уши Тхэ Хуна краснели. А пальцы эспера тем временем скользили по прессу гида, который напрягался от каждого касания. Чхве Тхэ Хун чувствовал, как его без стеснения ласкают чужие руки, и стыд накатывал волнами до кончиков волос. Ему отчаянно хотелось сдаться, выдохнуть слабое «я не смогу», но он сдерживался. Даже если физически он был бесконечно слабее мужчины, который держал его в объятьях, ныть, цепляясь за него, он не желал.
Чжи Гван Ён наслаждался такой реакцией Чхве Тхэ Хуна. В то же время он вновь осознал, что Тхэ Хун обучался обязанностям гида ещё до того, как проявились способности самого Гван Ёна.
Этот человек ведь на шесть лет младше… Только окончил университет, только стал стажёром – и вот уже пишет заявление об увольнении, чтобы его «работой» стало принадлежать другому мужчине. Если подумать, в этом было что-то жестокое.
Гван Ён, глядя на Тхэ Хуна, который зажмурился и прикрыл рот ладонью, издал сдавленный смешок. В ответ веки гида дрогнули, и он чуть приоткрыл глаза – хотя всё ещё дрожал, но не пытался оттолкнуть эспера. Во взгляде читалась тихая обида.
Вопрос, заданный сквозь пальцы тихим, почти неслышным голосом, Гван Ён всё же уловил, ответив на него с неожиданной мягкостью. Тхэ Хун смотрел на эспера с немым недоумением.
Чувствуя на себе этот вопрошающий взгляд, Гван Ён не стал ничего объяснять. Зато его рука, скользившая по талии гида, стала смелее. Тхэ Хун напрягся, чувствуя, как пальцы движутся вниз, но, стиснув зубы, снова спросил – теперь уже откровенно дрожащим голосом:
Обычный парень, но чертовски упрямый.
Чжи Гван Ён раздвинул колени Чхве Тхэ Хуна и снова слегка улыбнулся. Тхэ Хун невольно затаил дыхание, чувствуя, как его ноги раздвигаются ещё шире. Эспер, который с видимым спокойствием держал в руках ещё не до конца возбуждённый из-за стресса и напряжения член Тхэ Хуна, лениво пояснил:
— Чувствую себя насильником… примерно так.
— ...А, хм, подождите, постойте, господин Чжи Гван Ён!
— Но останавливаться я не собираюсь. Всё равно сделаю по-своему.
Тхэ Хун уже не мог ответить. Впервые в жизни его член оказался в чужой руке, и он бессильно таял от этих прикосновений. Напряжение, копившееся всё это время, лишь обострило ощущения, и, когда пальцы эспера скользнули по головке, слегка щекоча её, у Тхэ Хуна не осталось ни единого шанса сдержаться.
Гид невольно опустил руку, которой прикрывал рот, и схватился за кисть Гван Ёна. Но он всё же был «слишком слаб».
С каждой стимуляцией бёдра Тхэ Хуна сжимались вокруг тела Гван Ёна. Пальцы ног подгибались, а по всему телу распространялся жар. Гван Ён следил за тем, как пульс его гида становится всё быстрее, а температура тела повышается, и подталкивал партнёра к оргазму.
Но, как и следовало ожидать, Чхве Тхэ Хун упрямо сопротивлялся. Он был готов возбудиться от прикосновений мужчины, но уж точно не собирался от них кончать.
Однако настойчивость Чжи Гван Ёна превосходила упрямство Чхве Тхэ Хуна. Увидев, что его гид сопротивляется, эспер слегка нахмурился, но затем, усмехнувшись, без колебаний опустил голову к его паху. В этом откровенном действии не было ни капли сомнения.
Когда обволакивающее, влажное тепло внезапно охватило его член, а губы плотно сжали головку, вытягивая наружу каждую каплю, путей для отступления не осталось. Тхэ Хун издал почти плачущий стон и беспомощно кончил.
Гван Ён выплюнул сперму и пробормотал:
Сосать чей-то член, издавая при этом похабные звуки, – такое было впервые для него, хоть в итоге и оказалось… не так уж плохо. Момент, когда стон Тхэ Хуна, который тот изо всех сил старался подавить, стал непристойно громким, даже заставил эспера подумать, что он поступил правильно, сделав это.
Но, в отличие от довольного Гван Ёна, Тхэ Хун даже забыл как дышать, захлёбываясь охватившими его волнами стыда. Вся кожа гида – шея, грудь, которую так долго кусали и ласкали, даже внутренняя поверхность бёдер – пылала алым.
Эспер, усмехнувшись при виде такого его состояния, выдавил на испачканную спермой ладонь обильное количество геля. Этот гель был одной из тех вещей, которые Чхве Тхэ Хун считал наиболее отвратительными с момента переезда в резиденцию гидов…
Внезапно Тхэ Хун вздрогнул и испуганно вскрикнул, почувствовав, как без всякого предупреждения что-то коснулось его «сокровенного места».
Последовал самый безмятежный ответ из всех, что только можно себе представить. В ужасе приподнявшись на постели, Тхэ Хун спешно схватил Гван Ёна за плечо. В ответ тот сделал вид, что убирает руку, и стал обильно размазывать гель между гладким бёдрам гида.
Тхэ Хун почувствовал отвращение от этого склизкого ощущения и уже хотел с ненавистью посмотреть на Гван Ёна, но вдруг его взгляд упал на что-то, зловеще возвышающееся в районе живота эспера. Всё недовольство и капризы мгновенно испарились.
«……………Он собирается вот это в меня вставить? Серьёзно? Прям вот совсем?»
Неосознанно Тхэ Хун несколько секунд глазел на чужой член. Но затем вздрогнул, осознав своё поведение. Гван Ён, слегка облизнув губы, приподнял уголки рта в ухмылке. Тхэ Хун теперь перешёл на новый уровень: вместо борьбы с чувством стыда он хотел только одного – умереть от позора.
— …Ну, тело человека же… это… как бы… кажется, не получится.
Тхэ Хун замолчал. «Твой член в меня тупо не поместится!» – эти слова так и не сорвались с его языка. Ему стало по-настоящему страшно. Кажется, «медленно и не больно» здесь уже не работало…
Член Гван Ёна оказался действительно большим, толстым и длинным, с проступающими венами. Вид напряжённого мужского достоинства прямо перед глазами заставил Тхэ Хуна покрыться холодным потом, а всё возбуждение, что недавно волнами накатывало на него, мгновенно улетучилось.
Гван Ён же неспешно стянул с плеч Тхэ Хуна халат, который уже едва на них держался. По правде говоря, эспер жаждал немедленно перевернуть его, вогнать в него свой член и трахать, как вздумается. Но, глядя на заметно напряжённого гида, он решил, что хотя бы сегодня будет более бережным.
Чхве Тхэ Хун, крепко сжав зубы, последовал указанию Гван Ёна. Хоть поза и казалась довольно унизительной, он подумал, что лучше немного облегчить то, что предстоит сделать, чем демонстрировать своё перекошенное от страха лицо.
Эспер, озвучивший предложение скорее в насмешку, с удовольствием наблюдал, как дрожащий гид всё же подчиняется. Он даже хитро прищурился. Однако чувство превосходства длилось недолго.
Глаза Гван Ёна широко распахнулись.
Мышцы на плечах гида были напряжены, а стройная спина даже в этой ситуации держала осанку. Но сейчас взгляд приковала покрывающая спину Тхэ Хуна татуировка – на том же месте и таким же почерком, как и у него...
Глаза эспера без труда разобрали запутанное переплетение букв.
«Чжи Гван Ён». Это было его имя.
Рука Гван Ёна осторожно заскользила по надписи. Тхэ Хун, поняв, к чему именно прикасается эспер, тут же зажмурился от неловкости. Как только зрение было заблокировано, все чувства сосредоточились лишь на кончиках пальцев, щекочущих его спину.
На самом деле, Чжи Гван Ён всегда скептически относился к феномену «неймов». Сама идея, что где-то на теле может появиться имя незнакомца, казалась ему абсурдной. Поэтому, когда это случилось с ним, он цокнул языком и легко вычеркнул из головы имя «Чхве Тхэ Хун». Он был уверен: никакие там «связанные неймы» не могут хоть как-то повлиять на его жизнь.
Но сейчас Чжи Гван Ён немного сожалел о своём высокомерии. Нет, на самом деле, сожалел очень сильно. Хоть для него это и было нехарактерно.
«Он говорил, что впервые проявился как гид в пять лет, верно?»
Чжи Гван Ён представил себе, что было бы, если бы он встретил Чхве Тхэ Хуна в двадцать один год, когда только стал эспером.
Пятнадцатилетний Чхве Тхэ Хун.
«Он уже с незапамятных времён был гидом, существующим лишь для меня. Если бы мы встретились тогда, неймы наверняка проявились бы раньше?»
Эспер медленно водил пальцами по спине мужчины, который дрожал, готовясь принять его. Его имя, выгравированное на коже этого человека, колыхалось, будто волнами, с каждым движением напряжённых мышц.
Поза была настолько откровенной, что каждый раз, когда рука Гван Ёна скользила рядом с неприлично обнажённым отверстием, липкий гель капал на простыню. Тхэ Хун инстинктивно сжался, почувствовав прикосновения в месте, в которое раньше никто не смел вторгаться, а затем покраснел до корней волос, осознав, как это должно выглядеть в глазах того, кто вот-вот в него войдёт. Руки дрожали, но он изо всех сил пытался сохранять текущую позу – это было последним проявлением его мужской гордости.
Чжи Гван Ён, выдавив ещё больше геля, обильно смочил зад Чхве Тхэ Хуна. Тот дёрнулся от ощущения, будто вдруг стал мокрым от собственных выделений, и пробурчал:
— Если высохнет – вам будет больно. Надо, чтобы всё хорошо промокло.
Боже правый… Тхэ Хун снова закрыл рот. И резко вдохнул когда почувствовал внутри себя что-то инородное. После оргазма тело достаточно разогрелось и увлажнилось, чтобы без труда принять один палец. И Тхэ Хун ненавидел этот факт всей душой. Эспер подвигал пальцем назад-вперёд, словно поршнем, и вскоре добавил второй.
Чжи Гван Ён приступил к настоящей подготовке, методично растягивая своего гида. Каждый раз, когда пальцы входили, исследуя горячие внутренние стенки, и выходили обратно, раздавался влажный звук, а отверстие всё больше раскрывалось.
Гид изо всех сил старался не реагировать и быть как можно тише, но на этот раз у него даже не было возможности прикрыть рот рукой.
Эспер терпеливо расслаблял тугие мышцы входа, а когда его пальцы проникли вглубь на пару фаланг, он нащупал точку, при нажатии на которую Тхэ Хун стал невольно содрогаться всем телом. Каждый раз, когда Гван Ён нажимал на эту точку, Тхэ Хуна трясло. Он не мог даже стонать, а только резко вдыхал воздух.
Чи Гван Ён вытащил пальцы. Не успев осознать, что только что произошло, Тхэ Хун, у которого перед глазами всё побелело от ярких ощущений, обмяк и стал хватать ртом воздух. Именно в этот момент эспер резко и глубоко вогнал в него свой член. Чхве Тхэ Хун, поражённый внезапным вторжением твёрдой и горячей плоти, рефлекторно сжался.
— Хууу... Чхве Тхэ Хун. Расслабься.
Голос эспера, говорившего не в привычном вежливом тоне, а повелительно, звучал слегка хрипло. Тхэ Хун искренне постарался подчиниться приказу мужчины, который находился в нём. Но размер принятого члена оказался несопоставим с пальцами, – гид задыхался, его всего колотило. Руки, на которые он опирался, теперь дрожали очень сильно.
Чжи Гван Ён, как бы хваля Тхэ Хуна за его попытки расслабиться, одобрительно погладил его по спине, покрытой капельками пота. И одним резким, точным движением вошёл в него максимально глубоко. Отверстие Тхэ Хуна, достаточно влажное и липкое от геля, жадно приняло член Гван Ёна, втянув его до самого основания.
Теперь эспер стал двигаться с настоящей яростью. Каждый раз, когда их влажные от геля тела соприкасались, по комнате разносились громкие, хлюпающие звуки. Каждый толчок сопровождался ударами кожи о кожу. Каждое движение было наполнено сдавленными стонами.
— Хмф, а, ааа, Чжи... господин Чжи Гван Ён, ме.. помедленнее, хаа...!
Тхэ Хун полностью потерял связь с реальностью и почти терял сознание. Каждый раз, когда член, вгоняемый в него, достигал нужной глубины и ударял в определённое место, перед глазами всё белело. А когда двигался в обратную сторону, возникало странное ощущение, будто внутренности тянутся за ним. Это заставляло бёдра Тхэ Хуна подаваться навстречу ощущениям, а тело предательски дрожать, – он совсем не мог себя контролировать. Всё, что теперь оставалось Чхве Тхэ Хуну, – умолять человека, который безжалостно им овладевал. То есть, делать именно то, чего он так отчаянно не хотел…
— Пожа… хаа.. луйста, прошу…нгх.. ме-медленнее… это…хаа-аа.. слишком… мпф… хаа..
Чжи Гван Ён, прерывисто дыша, чуть вытащил член, поцеловал татуировку со своим именем, лизнул спину гида и снова резко вошёл в него.
Плотно прижавшись к Тхэ Хуну всем телом, он, оставаясь глубоко внутри, нарочито медленно надавил на нужное место, одновременно прикусив мочку уха гида. И тогда тело Тхэ Хуна, до этого едва державшееся, наконец рухнуло.
Однако Гван Ён не отпустил его, настойчиво продолжая толкаться бёдрами, вбиваясь всё глубже, прижимаясь всё сильнее.
— Ха…. Хиик… хух, хааа, аааа….
— Пожалуйста...охх.. пожалуйста… не могу... ах... слишком...нгх.. хааа!
Тхэ Хун, теперь уже не понимая, кого и о чём он просит, издавал лишь невнятные всхлипы, пытаясь сбежать от члена, находящегося в нём. Но он был слишком слаб, а монстр – слишком жаден…
Чжи Гван Ён же, наслаждаясь запредельной стимуляцией, слизал слёзы с уголков глаз своего гида. Времени у них было предостаточно.
Чхве Тхэ Хун лежал на кровати, пытаясь поднять руку к потолку. Вернее, хотел поднять. Но не мог пошевелить ни одним пальцем, не то что целой рукой. Даже обнаружив, что он, полностью голый, до сих пор прижат к телу другого мужчины, Тхэ Хун не почувствовал эмоций. На них просто не было сил.
«Так вот что значит «разрядиться»», – подумал он, чувствуя себя парализованным.
Раздался тихий голос. Тхэ Хун с трудом смог слегка повернуть голову. Чжи Гван Ён, казавшийся более расслабленным, чем обычно, прищурился и улыбнулся, а затем молча поцеловал Тхэ Хуна в волосы. Гид открыл рот, чтобы что-то ответить. Но голос не слушался, и после нескольких неудачных попыток что-то сказать Тхэ Хун всё же издал звук, больше похожий на рычание животного:
Гид слегка нахмурился, услышав слова Гван Ёна. И кто в этом виноват! Но было действительно странно. Тхэ Хун не думал, что окажется настолько уставшим, ведь он реально не мог пошевелить даже пальцем.
Прошлой ночью эспер был настойчив, но не груб. ……Да и не сделал больно, как Тхэ Хун и просил. Гид впервые понял: «медленно» не значит «легко». Наоборот – когда тебя так неторопливо доводят до предела, целенаправленно нажимая на нужные точки, можно и правда сойти с ума.
Но даже с учётом всего этого Тхэ Хун не ожидал, что его – человека с отличным здоровьем – после одного секса с мужчиной буквально парализует. Он с трудом выдавил из себя недоумённый вопрос, на что Гван Ён лишь слегка наклонил голову и, не раздумывая, обратился в Центр. Разумеется, самым кошмарным из возможных способов:
— Я занимался сексом с Чхве Тхэ Хуном, а теперь он говорит, что не может пошевелиться. Это что, побочный эффект?
Тхэ Хун искренне захотел, как только к нему вернутся силы, дать Чжи Гван Ёну по морде. Но, вопреки этим мыслям, ему пришлось провести весь день, беспомощно валяясь в постели, принимая еду из рук эспера и получать помощь во всём: его даже на руках относили в ванную и возвращали обратно в постель. Унизительно, но деваться было некуда. Да и о чём говорить, если Тхэ Хун смог кое-как добраться до Центра только к позднему вечеру следующего дня, опираясь на руку Гван Ёна, словно повиснув на нём.
Внутри Центра гид не мог поднять глаза, и лишь покрасневшие уши выдавали его стыд. Однако выражения лиц исследователей казались куда более серьёзными, чем он ожидал. Тхэ Хун нервно сглотнул. О Ён, словно утешая его, заговорил мягким голосом:
— Можно сказать, что это своего рода реакция – психологическое неприятие, не зависящее от высокого уровня совместимости. Такое бывает. Поскольку эспер был на взводе и казался готовым в любой момент совершить какую-нибудь глупость, вас к нему приставили экстренно, господин Тхэ Хун. Но на самом деле обычно не начинают сразу с физической близости. Всё происходит поэтапно: сначала формируется психическая и эмоциональная связь, и только потом следует сексуальное взаимодействие. Так поступают именно из опасений, что иначе придётся страдать от эффекта отторжения.
Чхве Тхэ Хун, услышав это до абсурда нереалистичное объяснение, подумал в своей обычной манере: «Значит, порядок всё-таки важен. По-э-тап-но.»
Однако исследователи, хоть у них и были обеспокоенные лица, украдкой переглядывались. Ведь их шуточные предположения насчёт этой пары всё-таки сбылись, и в глубине души они не могли не позабавиться.
Конечно, больше всех радовалась Ли Ми Хён:
— …Но вот господин Чжи Гван Ён, кажется, в полном порядке.
Брови Гван Ёна, молча сидевшего рядом с Тхэ Хуном, дёрнулись. «И что это значит?» – явственно читалось в его взгляде.
Ей и правда было жаль Тхэ Хуна, но, чего уж там, это всё же было смешно. Ми Хён мягко улыбнулась, сощурив глаза, и продолжила:
— Господин Чхве Тхэ Хун буквально парализован эффектом отторжения, а у вас, господин Чжи Гван Ён, ни намёка на него нет? Ну надо же, какие чудеса бывают. Ну и ну. У-ди-ви-тель-но.
После физической близости гид Чхве Тхэ Хун пережил жестокую отдачу из-за отторжения. Но эспер Чжи Гван Ён не показал никаких признаков недомогания. И всем было ясно, что это значило.
— Эспер открыл своё сердце гиду. А вот гид....
Чхве Тхэ Хун, с опозданием поняв смысл этих слов, часто заморгал. Изо рта эспера вырвался тихий смешок. Если честно, совсем честно, то Гван Ён был слегка раздражён. Ему даже на какую-то долю секунды захотелось схватить за горло своего гида, сидящего рядом с этим его невинным выражением лица……
«…Неужели спать со мной было настолько противно? Настолько, что и пальцем теперь не можешь пошевелить?»
Гван Ён, в отличие от Тхэ Хуна, был слишком в порядке. От этой мысли ему стало ещё гаже. Слегка наклонив голову, он помолчал, а затем произнёс тихим, мрачным голосом:
— В процессе изо всех сил рыдал и цеплялся за меня. И вдруг – «отторжение»?
Тхэ Хун, пивший воду, поперхнулся, едва её не выплюнув. Он никак не мог понять, что за чушь несёт эспер рядом с ним. Что? Что он сейчас ляпнул?
— Получается, у тела и головы реакции разные? Так?
— В этом, конечно, есть что-то милое, но… меня не устраивает.
Исследователи схватились за головы. Всё-таки, у него действительно скверный характер. Без сомнений!
Во всём мире, наверное, не найти эспера, который разговаривал бы так со своим гидом, страдающим от отторжения. Но Чжи Гван Ён лишь расслабленно улыбался, подперев подбородок рукой и наблюдая за растерянным Тхэ Хуном.
— Видимо, мне придётся добиться, чтобы вы первым предложили заняться сексом, господин Чхве Тхэ Хун.
Лицо гида запоздало покраснело. Сам по себе факт, что все в Центре теперь узнали о его сексе с мужчиной, уже был унизительным и стыдным до одури. А тут… «рыдал и цеплялся»? «Реакция тела»?
Чхве Тхэ Хун резко отстранился от мужчины, который владел им прошлой ночью, и возмущённо закричал. Хотя голос немного дрожал, а лицо пылало от смущения, он просто не мог сдержаться:
— Я... я никогда-никогда-никогда не стану геем!
— Мы делаем это по необходимости! Вы – эспер, господин Чжи Гван Ён, а я – ваш гид!
Гван Ён лишь ослепительно улыбнулся… Тхэ Хун, красный от ярости, стиснул зубы, глядя на эту наглую улыбку. Место на его спине, где был выгравирован нейм, пылало…