«Паранормальные явления. Скинамаринк» (Skinamarink) — Кайл Эдвард Болл, 2023
У картины интереснейшие вводные данные. При бюджете в 15 тысяч долларов фильм собрал в прокате 2 миллиона — добиться подобных порядков прибыли раньше удавалось только специфическому жанру found footage. Пресса весьма неплохая, кто-то из критиков даже включал «Скинамаринк» в список лучших фильмов уходящего года. Однако широкому зрителю картина… не понравилась, мягко скажем — оценка на «Кинопоиске» у него всего 4,9. Ей-богу, перед просмотром я терялся в догадках…
…но всё-таки был приятнейшим образом удивлён: «Скинамаринк» оказался уникальным хоррор-экспериментом, чрезвычайно красивым и просто очень страшным фильмом.
Прежде чем перейти к самой картине, нужно ещё два слова сказать о тенденциях в кинохорроре. Они… не то что бы расстраивают, но уж слишком явно расслоились на два практически не пересекающихся мира. Есть пресловутый «умный» хоррор (он же постхоррор, он же elevated хоррор) — направление, взлетевшее в последние 10 лет и работающее с пугающими образами исключительно как с метафорами социальных или психологических проблем. «Реинкарнация» — о проживании потери, «Мы» и «Прочь» — про расизм, «Оно» — о венерических болезнях, «Род мужской» — про женские страхи, «Солнцестояние» — о выходе из отношений, «Весна» — наоборот о шаге в потенциально сложные отношения… список можно долго продолжать. Мне это кино как правило нравится, а занимаются им талантливые люди — от молодых звёзд вроде Астера и Эггерса до классика Эдгара Райта. Но всё ж таки часто от elevated хорроров веет некоторым снобизмом, желанием поставить суть метафоры над страшной формой.
При этом альтернатива в тёмных жанрах весьма печальна — это бесконечные сиквелы и перезапуски старинных франшиз и конвейерные «скримерные ужасы». Если Ари Астер кажется вам душноватым, то из хорроров останется смотреть «Пилу 12», «Пункт назначения 7», или очередной фильм Джеймса Вана о проклятой кукле-монахине и семье, которая переезжает в старинный «нехороший» дом.
Киноужасам очень не хватает какого-то третьего пути. Просто добротная хоррор-беллетристика всё-таки нет-нет да и встречается — из последнего можно вспомнить аргентинский «Одержимые злом» и российский «Бешенство». А вот экспериментов и новых ходов в жанре слишком давно не было.
И «Скинамаринк» — это пусть и не новое направление хоррора, но как минимум достойный «ни на кого не похожий» его представитель.
О чём фильм? Это… непросто описать. Примерно через полчаса просмотра станет понятно, что главные герои — мальчик и девочка, которые остались одни дома ночью. И теперь им очень страшно. А вместе с ними страшно и зрителю.
Если сказать, что это кино о детском страхе темноты — это тоже будет немного неполноценное описание, хотя спорить трудно. Но всё-таки «Скинамаринк» не исследует страх темноты, это скорее прямое давление на него, его воскрешение в каждом из зрителей через крайне специфическую форму визуального повествования
Форма эта отчасти наследует упомянутому стилю found footage — «найденной плёнки». Однако это другое. «Скинамаринк» гораздо ближе к эстетике лиминальной фотографии, к фиксации лиминальных пространств: почти все кадры фильма абсолютно статичны, а главное расположены в несколько… дискомфортных пространствах. Через фильтр зернистой плёнки мы наблюдаем затемнённые коридоры, углы, комнаты, лестницы, на фоне играет белый телевизионный шум, и всё это лишь изредка прорезается голосами детей. При этом практически ничего конвенционально страшного зритель не увидит (хотя пару раз — всё-таки да), однако гипнотический эффект невероятен.
Если вам знакомы впечатления от классической эстетики лиминальных фотографий, то вы поймёте, о чём я пишу — о пугающем диссонансе между семантической незначительностью образов и перфомативной важностью происходящего. Мы видим самые заурядные вещи, но каким-то подсознанием понимаем — что-то происходит, это место — на самом деле не-место, оно расположено то ли вне материального пространства, то ли в тысяче его точек разом. Фильм подчёркивает это свойство — мы не раз наблюдаем необъяснимые исчезновения базовых элементов места вроде дверей или окон.
Скрестить необъяснимый эффект с апелляцией к детскому страху темноты — подход насколько простой, настолько и гениальный. Даже если вы не подписаны на ряд специфических аккаунтов в запрещённой соцсети и не любуетесь пугающе пустыми фотографиями бассейнов, то механизм «достраивания» страшных образов точно знаком вам по детским страхам перед тёмными коридорами родных квартир.
«Скинамаринк» критически важно смотреть в правильной обстановке. Дождитесь ночи, останьтесь в одиночестве, выключите везде свет, задёрните шторы, отключите на полтора часа телефон. И вы получите один из самых мощных хоррор-опытов в своей жизни. Мне впервые за долгое время («Все страхи Бо» — не в счёт) было действительно страшно смотреть кино, и я чрезвычайно доволен, что вызвано это состояние не каскадом дешёвых скримеров, а созданием необъяснимо дискомфортной, давящей атмосферы, которая изредка взламывается окликами, резкими звуками или монтажными склейками. Спокойный голос взрослого человека, который зовёт своего ребёнка по имени — один из самых страшных образов, что я видел в кино.