«Бедные-несчастные» — форма интереснее содержания

Я посмотрел «Бедных-несчастных» прямо накануне вручения премии «Оскар» и физически не успевал высказаться о них более развёрнуто, чем в формате #eip_рецензия100. Однако ещё несколько месяцев назад я называл это кино самым ожидаемым для себя в 2024 году, и уж конечно оставить ситуацию в таком виде не могу. Особенно учитывая, что впечатления от фильма у меня остались сложные и противоречивые.

Йоргос Лантимос небезразличен мне как режиссёр. В далёком 2017 году именно его «Убийство священного оленя» неожиданно оказалось фильмом, который немного приоткрыл мне дверь в мир авторского кино — это едва ли не первая арт-картина, которая мне всерьёз и осознанно понравилась. Уже сильно позже я посмотрел «Лобстера», потом и «Клык», и «Фаворитку».

Лантимос чем-то напоминает мне Ханеке: его фильмы колючие, по-хорошему дискомфортные, отчасти даже злые. Но я люблю такое: когда кино не жалеет зрителя, когда оно говорит с ним предельно жёстко, откровенно и даже провокационно.

«Бедные-несчастные» уже на стадии маркетинга смотрелись чем-то иным, нетипичной для Лантимоса работой. Было очевидно, что он сделал кино более зрительское, зашёл на поле арт-мейнстрима. И сам по себе этот шаг я только приветствую: в мировом кино слишком мало режиссёров, которые могут снять артхаус на широкую аудиторию. Скольких можно назвать? Без натяжек — разве что Тарантино. С определёнными допущениями — Уэса Андерсона, Мартина Макдону, Эдгара Райта, некоторые фильмы Гая Ричи, да и ещё, может, нескольких модных авторов хоррора вроде Ари Астера и Роберта Эггерса. В иных, вроде Скорсезе, Ридли Скотта и Нолана, маловато «арт-» составляющей, а другим независимым режиссёрам не достаёт охватов, сборов и звёзд в касте. В Лантимосе же «арта» как раз всегда было много, а триумф «Бедных-несчастных» — вполне общемировой, с признаниями в Венеции и на «Оскаре» и блистающей Эммой Стоун.

Однако сложилось впечатление, что Лантимос, осознанно или нет, но выложился на максимум только в тех аспектах, которые касаются технического обрамления кино: «Бедные-несчастные» оказались удачным формальным экспериментом, но содержание греческий режиссёр чрезмерно упростил.

Кратко напомню, или расскажу — для тех, кто ещё не видел — о чём кино. Без спойлеров, хотя в обсуждении ниже они частично будут — на уровне интерпретации. Итак, сеттинг альтернативной Англии конца XIX века, пространство переполнено причудливыми деталями, в реальном мире не фигурировавшими — эдакий викторианский стимпанк. Гениальный хирург, который проводит полулегальные операции на животных и людях, ставит удачный эксперимент, пересаживая мозг нерождённого младенца его погибшей матери, после чего та заново учится жить. Очень скоро она, конечно, вырывается из «родительского» дома и отправляется в путешествие, по ходу которого познаёт тяготы патриархального мира вокруг неё.

Несмотря на столь эксцентричную завязку, сюжетная траектория главной героини становится очевидна в первые 10-15 минут картины. Причём очевидна она не только более-менее насмотренным людям, но и тем, кто просто видел в ушедшем году другой, ещё более попсовый фильм — «Барби». Белла Бакстер в исполнении Эммы Стоун, если судить по арке развития — это та же Барби Марго Робби. Это девочка-ребёнок в теле взрослой женщины, которая в процессе познания незнакомого большого мира вскрывает его пороки и морально взрослеет сама.

Но, допустим, сам по себе простой нарративный каркас в арт-кино — это не что-то плохое, его можно всячески улучшать, чтобы сделать интереснее и оригинальнее. Можно, например, снабдить несколькими сторонними линиями, сделать историю многогранной. Можно добавить слоёв для интерпретации. А можно уйти в тонкие эмоции, добавить сюжету объёма через хорошо проработанный психологизм. К сожалению, «Бедные-несчастные» не идут ни по одному из перечисленных путей.

Даже в «Барби» помимо линии самой куклы — пластикового символа борьбы за женскую независимость — была ещё контрастирующая линия Кена. Это была одновременно и история-аккомпанемент, оттеняющая главную тему, и заодно эмоциональная «розетка» для многих зрителей. Если сама Барби исполняла в некотором смысле «программную» роль, то Кен как раз отвечал за более человеческие эмоции — об этом, кстати, хорошо говорит кинокритик Ксения Реутова в посвящённом фильму Лантимоса подкасте «Кинопоиска». С этой точки зрения «Барби» получилась даже объёмнее «Бедных-несчастных», в которой нет своего Кена, а есть только неживая кукла, роль которой — эффектно подминать под себя патриархальный мир.

Соответственно, какого-то интересного психологизма в «Бедных-несчастных» тоже нет — в Белле Бакстер очень мало человеческого, она человек-функция, человек-движок, персонаж стимпанк-сказки. Практически всё её познавание мира и себя завязано на сексе и осознании мужских слабостей. Она не занимается саморефлексией — мы не чувствуем каких-то интимных эмоций Беллы, мы только наблюдаем за её реакциями на какие-то провокационные или социальные раздражители. Экзистенциальные мысли, столкновение с собственными слабостями, преодоление себя, влюблённость — ничего этого в фильме нет.

Я ведь не зря голосовал за Лили Глэдстоун в оскаровской гонке. Эмма Стоун играет свою роль великолепно, но если персонаж Лили — тонко-трагический, отрисованный еле заметными полутонами, то героиня «Бедных-несчастных» — яркий манифест-перфоманс. Работа куда более эффектная, калейдоскопичная по спектру эмоций, но будто бы более поверхностная.

Технически фильм Лантимоса прекрасен и крайне самобытен. Интерьеры, полуфантастические детали, игра с цветом, повсеместное использование «рыбьего глаза»… Три «Оскара» — за костюмы, грим и работу художника-постановщика — абсолютно по делу. Беда в том, что во всём этом фактурном роскошном пространстве разворачивается очень одномерная, блёклая для таких декораций и художественных средств история. Причём я не увидел даже какой-то внятной рифмовки, диалога между аркой героини и динамикой визуальных средств: сюжет бы обогатил даже простой приём в виде постепенной трансформации немного нереалистичного цветастого окружения во что-то более прозаическое, приземлённое — это хорошо бы подчёркивало процесс взросления Беллы. Но и этого «Бедные-несчастные» зрителю не предлагают.

Лантимос сделал отличное кино, но полновесным арт-мейнстримом, в равной степени интересным по форме и содержанию мне сложно его назвать. Пока греческому режиссёру ещё предстоит научиться не приносить в жертву свой фирменный острый нарратив в угоду эффектного визуального манифеста-перфоманса. «Бедных-несчастных» определённо стоит посмотреть, но хоть малейшего смыслового откровения от них ждать точно не стоит — даже «Барби» при всей своей склонности к нравоучению оставила лично у меня куда больше мыслей в голове.