|Без пяти минут cеноbit|
Я будто проснулась в этом авто.
Обратно мы ехали всё по той же дороге – по узкой трассе с разделительной белой полосой в центре, глядя на неё сквозь ломаный ритм движения, я вдруг задумалась. А что, если умерев, мы превращаемся в сплошную, бесконечную линию, которая раз за разом повторяет саму себя? И это тот самый миг, когда перед глазами проносится вся жизнь - мы будто проживаем её снова и снова, хотя вроде бы просто смотрим, кино постепенно тускнеет, а плёнка истончается, трётся, пока от той жизни ничего не останется. Может ли запись длится вечно? Стирает ли инфополе автопроживание со своих борозд?
И пока я размышляла над этим, фары по прежнему высвечивали ночное шоссе и разделительную черту. Теперь ситуация напоминала мне начало и конец фильма «Шоссе в никуда», и только тут до меня дошла ирония того, что обе дороги – и туда, и обратно – аллюзии на финал кинокартин Линча. В обоих случаях дорога никуда не ведёт, она просто длится, в обоих случаях в мир проникает потустороннее, и в обоих случаях, когда герой находится в автомобиле, мчащем по трассе – привычному миру он уже не принадлежит.
И пока меня полоскали волны озноба, сменяющегося редким всплеском горячки, я сражалась со своим пожирателем. Умиротворение и эйфория, сопровождающие меня по дороге туда, сменились агонией лихорадки по дороге обратно. И контраст этот поддавал жару в огонь. Мой страх возрастал, а пожиратель лишь усмехался, если они конечно умеют. Я не хотела его кормить, но мозг уже закручивал синапсы с каким-то одержимым энтузиазмом.
Инсайды прошлого всплывали на поверхность болотной тиной.
Очевидно, этот символический путь и стал началом моей трансформации в сенобита.
Я воззвала к тому, что во мне дремало. Пробудила древнюю силу – дикую и необузданную. Она поднялась из глубин, незаметно, как хашашин, и вступила в бой с пожирателем. В ту ночь я спала спокойно во влажных складках своих многочисленных одеял, пропитанных моим липким потом с навязчивым, кислым душком.
Всё началось с глитча. Я наглитчила на 1 с лишним гигабайт, когда мой браузер начало глючить. Браузер стошнило глитчем, прямо в пространство, на моё лицо. Тогда-то глитч и просочился в реальность. Пока мы ехали в такси, вдоль полей, покрытых молодой, сочной зеленью, будто густым, мягким ковром, тревожно застывших под нарисованными облаками, я будто проснулась. Пробивающиеся лучи солнца высвечивали незримые язвы, делая их более осязаемыми и спелыми – мир заразился, испортился это тихая, невидимая угроза – как авария на Чернобыльской АС. Тревога повисла в воздухе густым смогом. Когда хаос упорядочивается, он становится циклом - так легче закрепить синапс. Цикл замкнут. Я проснулась посреди закатной дороги, как Агент Купер и Дайан на пустынной трассе между натянутыми, потрескивающими проводами в финальном эпизоде, проснулась после тусы во время вируса. Тусили мы как всегда грандиозно. Эйфория всё ещё накрывала меня отголосками, накатывая лёгкими, но ощутимыми волнами - мягкими, тёплыми, слегка гудящими, а дребезг авто, передавшийся моему телу, лишь подчёркивал это умиротворяющее, урчащее спокойствие.
Глядя на вальяжно расхаживающих вдоль просёлочной трассы, фазанов, и наблюдая за скапливающимися, как напряжение, тяжёлыми, предгрозовыми облаками, поглощённая этим моментом в движении, в авто, что словно стремилось догнать заходящее солнце, я утробно слилась с покровом планеты, стала редуцентом, выделяя мочевину и выхлопы аммиака. В нос тут же ударила резкая отдушка плесени.
Я просто плыву на волнах распада, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Мне кажется, что я ничего не боюсь, ровно до того момента, пока не оказываюсь уже в другом такси, на ночной трассе.
Во мне отозвалось то, что сшило - мой самошитель. Глитч прорвал пространство. Спектральные контуры отслаивались от объектов лёгкой, полупрозрачной структурой с едва различимым запахом дёгтя и дуста. Переработка – и снова всплеск. До меня вдруг дошло, что разрезки и склейки – это нисходящая мутация, подобно редуцентам, что расщепляют мёртвую органику до неорганических соединений, нарезки и склейки являются ни чем иным, как созданием таких же неорганических, мёртвых соединений, пропущенных сквозь машинный код, представляя собой многократно прогнанный исходник, служащий чем-то вроде магического шифра, буквы Алеф.
Так я прогоняла через глитч снимки, пока они не обрели осязаемую форму. Интерфейсы просочились в восприятие, встроились в зрительный фильтр, так наши органы приспособились к новому веку. И веко вскрылось. Вирусом.
Я погоняла через код раздекодированные форматы, прогоняла через код хаос, и код взбунтовался, код исказился. Магический акт структурных склеек разархивированного хаоса завершился новым разрезом, мы будем резать до тех пор, пока не прорвём плерву эона, пока не потечёт первая кровь на облаков простыни, пока Святая Елена не восстанет из гроба и не проснётся, от вечного сна, её святой остров омыт Чёрным морем, в пирс въелись капли нашей общей крови, вместе с солёными брызгами.
И вот я уже вижу сон наяву, меня выкрутило из тела штопором, как винную пробку, и выйдя из тесного вакуума, я выстрелила.
Я смотрю в окно, на толпу, ожидавшую неотложку, из парадных выносили стариков на носилках, а толпа просто стояла и рыдала, будто на похоронах. Из-за эпидемии старики были при смерти. Тут то и началась кристаллизация. Я назвала свои имена, одним из которых было - Смерть. Я вошла хитростью, завладев чужой сущностью, чтобы сохранить свою самость, проникнув сюда. Всё-таки я трикстер. Проныра. Сталкер.
Кристаллы формируют гомункулов, двигаясь плавно и неестественно, как спецэффекты в малобюджетном, авторском кино 80-х годов. Будто пластилиновые, совсем как в старой, советской мультипликации. И пока ангел трубил – змея под дудку плясала.
В моих руках – деревянная, трапециевидная шкатулка, кто-то именует её шкатулкой Лемаршана. Но её форма не меняет сути – эта трапеция, так похожая на маленький гроб – будто экзотический музыкальный инструмент с прорезями, - это портал, который на моих глазах начинает раскладываться сам собой, из прорезей со свистом вылетает воздух, будто сжатый стон или глас. Повертев предмет в руках, я обречённо вздохнула – меня призвали. Значит я – сенобит. В тот же миг меня со всех сторон обволакивает вязкая, как нефть, почти осязаемая, тьма. Я – в тёмном, сферическом зале – одновременно исполинском, и низком. Его называют залом боли. Или залом болепреобразования. Меня вращают по кругу, разгоняя астрального двойника до состояния сингулярности, и я уже знаю, что меня ожидает. Момент перехода знаменуется особым ритмом достигшего своего пика, напряжения, сопровождаясь гнетущими, торжественными ощущениями, величественными и тревожными. Я поняла, что я – сенобит, когда в моих руках оказалась эта шкатулка, или гораздо раньше? Не оттуда ли у меня склонность к ментальному мазохизму и катарсису, который возможен лишь через преодоление боли? Мой болевой крест, хромитель наш – засветитель сцены и снимков, что ты пытаешься мне сказать? Для чего я режу и клею?
Кто-то писал, что новый вирус передаётся через интернет, что это обруч управления страхом, сигнал из космоса. Взгляни на икону святой Елены – у неё корона на голове.
Моя мать разнесла смертеповетрие.
Мы окропили кровью пирс на её мысе.
Мы – венценосные – разносчики хаоса.
Прокажённые тонких планов. Где являемся мы – там хаос и разрушение.
Они все в намордниках ходят. Без них в магазин не пускают, без намордника – ты никто, ты прокажённый, иди отсюда, нам только в масках можно впускать. Пусть все маски носят. Маска поможет, маска скроет – маска – защита. Защитись от других – защити себя. Ты что, смертник? Жить надоело? Маску одень. А не то оштрафую. Давайте, пацаки, намордники – быстро. И непременно – радоваться.
Кто клонировал вирус? Систему царствие съело. Небесное. Выблевало.
Грехопадение выведено. Стёрто в корзину – мусор. Выбросить кликом.
Если вирус передаётся через интернет – даже привязанные к местности, дикие архонты слетелись на добычу, когда меня охватила паника, заставшая резко, в авто – лихорадкой, ознобом, страхом, я тут же почувствовала, как он меня ест - чёрная дыра, всасывающая эмоции. Страх – самая сильная, но они не только одним им питаются. Демиург благ, он сотворил совершенную пищу.
Они питаются подкормкой эмоций, они высасывают до жил рефлексии, они выпьют тебя до капли.
У них тоже туса во время вируса – архонты пируют. Поистине, орёл поглощает.
Как корона с головы упадёт, так мир и падёт, со стула – в петлю потребления.
Будда терпел, и нам велел, как Христос наш, спаситель, посланец Эонов. Пророк стоит в мантии – крещённый Кхорном - Махатма Ганди с лицом распятого.
Наш бог – вибрирующая плерома – плёнки, что окутывают мир плотной материи, это ядро, а дальше – тонкие сферы плерв, и они все спят, они нас вымысливают, они греются через нас, мы – их светило – жизнь – генерация энергии, мёртвое питается только мёртвым, а живое – живым, хотя бывает иначе.
Это всё митохондрии – тонкие нити – связующее звено, проявка цепи.
Нефть архонтов просочилась сквозь истончённые поры, страх вызвал реверс шторм. Мы вышли на путь истинный, как в смертеутробу, просочились в мир атомов, слияние с покровом было далеко не самым фантастическим опытом. Путешествие в микромир вызвало куда больше эмоций. Когда мир расслаивается на нити, чувствуешь себя Энтони Хопкинсом на краю чёрной дыры. Ты будто в чёртовом Интерстеллере. Расстрел трейлером, реквием ракет, ракетные выхлопы, пидоры, чёрные маски – пошли мочить всех невинных, винные погреба опустеют, вдруг голод начнётся, это ещё хуже, вирус и голод - всадники апокалипсиса, один за одним затягивают потуже спирать, это всего лишь совет с запуском, который решает судьбу планеты монотонно и не спеша, а кто-то выращивает их как скот, вот так нас друг другом прёт по иерархической цепочке. Все друг другом питаются, виды людей паразитируют, с лярвами-присосками, архотнты кормятся, урожай щедрый.
Куда плывём и чем всё закончится – читайте в книге пророчеств. Я - ведьма абсурда. Прошу служить моей прихоти ржавой. Господин Факир, сыграйте, пусть станцует змея, дудите, как ангел на аркане Суда, пусть змеи танцуют, а мёртвые сходят с ума, пусть раздастся гул голосов, все об одном гудят – мы создали Новую Ересь!
Богиня сурово мир покарала – поветрие, и отсутствие зимы, но и продление её холодов - безо льда и снегов – а затем – пандемия.
Мы – око бури – в центре хаоса – наблюдатели Смерти. В растянутом ритме витчхАоса – моя детская дрочка с юношеским запахом дискотек и взрыва гормонов. Время затёрло это звучание до тусклых, скрипучих ритмов, будто время их поцарапало. Время растянуло, стёрло до стерильности, вытравило, оставив продлённый во времени, миг, замедление и сжимание, прогонка сквозь код, многократное перекодирование.
Самое время вернуться в прошлое и испытать от него эйфорию, всего лишь погрузившись в звучание. Каждое время звучит по-своему, и под каждое – свой уникальный трек. И вот, я в этом настоящем – спустя десять лет. У нас тут самоизоляция. А ты там, в 2010-м, ещё не знаешь, что можно разбогатеть на биткоинах, что мир охватит массовая пандемия, а соцсети вырастут в корпорации, ты только готовишься посетить Дом Мёртвых. А сейчас, 10 лет спустя, слушаешь Esoteric – Circle, вращаясь в лимбе перерождений. Мне был необходим этот сеанс оргазмогипноза. Мускатная страсть обволокла меня митотным маревом.
Вагинальные губы - губы вопящие оргазмом плямкающие, созвучие мира достигло единства, покров сношается с почвой, я террафил <террамолдинг>. Такой сильный оргазм - экспериментальный хит - огнем влагалище горит, вибрирует, гудит. Так сжато кончить, сжав потуже мышцы бедер. Нити мицелия сношают тебе я мозг. Возьми у меня в рот на закате – пусть диск солнца станет твоим нимбом. Оргазм – и небо порозовело, вспыхнуло красками - заря рождается из моего семени, прорастая к утру, как бобовое дерево – до самых небес.
Я заряжаю тебя оргазмом, и сеть вздрагивает. Я прогоняю через перегонный куб кода данные, повторяя процедуру либо до конечного абсурда, либо до абсолютной истины, вы скажете что ни то ни другое целиком не достижимо, и так и есть, рандом не бывает конечным, но ему свойственно повторяться. Какими данными загрузись машину – так она и обучится, так же и с человеком, среда и данные - одно формирует другое.
Я лайкну тебя насквозь – твои исторжения. Поверх изображений поглощай меня. Закопай плёнку с фильмом в саду, а когда выкопаешь – он будет заплесневелый, затёртый, но это будет новое древо. Мертвенный плод. Обнаружь в поверхности глубину и взирай – всверливайся. Я вхожу в число проекта разгрома.
Ссылки на другие ресурсы и книги автора:
Тарья Трест /Арья Амат контакт телеграм - https://t.me/decadentpnk
Основной канал телеграм DEКАDАРИЙ:
Канал Velvet Bunker. Дилер нелегальных мыслей: https://t.me/joinchat/U0VVYrO0LUIOZvC0
https://www.lulu.com/shop/tarya-trest/knigi-khaosa/paperback/product-24410888.html?ppn=1&page=1&pageSize=4
Заказать со скидкой электронный вариант - писать в телеграм.
Дилер Нелегальных Мыслей https://www.lulu.com/shop/tarya-trest/diler-nelegalnyh-mysley/paperback/product-21958325.html?page=1&pageSize=4
Боготульпство (совместно с Семёном Петриковым) https://castalia.ru/product/bogotulpstvo
Публикации в альманахах Lømechuzzza http://apokrif93.com/spisok-regionalnyx-predstavitelstv/lomechuzzza/
Публикации на портале Лалангамена http://lalanga.ru/%D0%B0%D0%B2%D1%82%D0%BE%D1%80%D1%8B/%D1%82%D0%B0%D1%80%D1%8C%D1%8F-%D1%82%D1%80%D0%B5%D1%81%D1%82/
vk: https://vk.com/id4311146411
Паблик ВельVeтовый Бунker в vk: https://vk.com/public38613822
Паблик Боготульпство АртХаоса vk: https://vk.com/bogotulp