Вяленый Ёкай.
«Я из другого мяса» - сказал он однажды.
Для того, чтобы человеческий контроль окончательно ослаб, архонту требовалась активация. И способ её достижения он выбрал себе под стать – в тот день Ёкай лишился фаллической невинности. Раньше лишь его имели в очко, а теперь он сам поимел. Пришёл, ворвался, распространяя зловонный аромат, исходящий от его ног, и тут же похвастался. Из него сочилась энергия неукротимой, преисполненной эйфорией, власти. Тогда-то он и заявил, что сделан из другого мяса. И всё бы ничего, если бы его возвышение не стало началом конца. Так мы и решили его съесть.
Тексты, обозначенные шизоидным типом хаотических иллюстраций, нарисованных цветным карандашом ядовитых, но приглушённых rgb-оттенков, где красный почти переходит в розовый, въедливо скользили вдоль застрявшего на границе сна и бодрствования, сознания. Восприятие колебалось, словно мембрана на сильном ветру, мне было беспокойно, но сонный паралич не давал мне возможности вынырнуть на поверхность комнаты, я лишь безвольно наблюдала, как в меня просачивается внедрение демонов. Комната приобрела оттенки сибири, на моих обоях они расцвели бензиновой краской, просочились в медь, всё стало торжественно последним, завершающим, самый пик - а затем – всё по новой, всё выше и выше. Это объект, и он спит. А субъект безвольно воспринимает. Тексты – как литании простыни, вещают в меня стенографию летаргии. И вскоре, в одном из них разбивается стеклянная стена террариума со змеями. Змеи превращаются в цветные волны, которые ранее были закручены в хаотичные петли, импульсивно нарисованные карандашом, словно детской рукой, похожие на вибрации глитча – оранжевые, зелёные, грязно-бурые, синие – они были подобны пунктирной диодной ленте, вытянутой вдоль, и они вырвались на свободу. Никины Змеи. Она спросила – «посещал ли тебя дьявол?». И вот теперь, её змеи превращаются в вывернутый символ рая. Наши даймоны, выживающие на текстах, как на сперме или слюне, откормились друг другом, и соприкоснувшись, ознаменовались, озмееносились, вызмеились.
Зашив на колготках дырку, я со спокойной душой подымаюсь на 4 этаж по узкому хрущёвскому пролёту, с въевшимся прогорклым запахом масла, и подъездной, спёртой сыростью. Новое десятилетие я встречу, заштопав все дыры. С дырами встречать нельзя. Но кто такое сказал? Дыра или дырка – это вход, вдруг из неё сквозит бесконечность? Я выдыхаю из уст застоявшийся хаос. В окнах, куда я стремилась, дважды, вогнав меня в де жа вю, происходила драка между членами семьи. Кажется, это моя семья. Которой больше нет. Та, старая, в которой я выросла. Перед парадным – кровавая лужа, внедрённая цветом в асфальт. Её я спокойно переступаю ногой и иду дальше, захожу, подымаюсь выше, и когда вхожу, то понимаю, что квартиру недавно покинули, бросили, словно в спешке, оставив на столе сырое мясо. Я отщипываю от нежного, мягкого филе небольшие куски и медленно, с наслаждением, пожираю, ощущая, как матку охватывает щемящее возбуждение. Оно щекочет, перетекая в образы старых, нуарных детективов о фетишисте, помешанном на грязных, женских трусиках с застывшей коркой белого налёта. Их вывернутые кровавые рвы шёлково на меня смотрят, я даже чувствую этот запах – скомканного пота и окаменевшей, творожной резкости.
И только как следует насладившись, я вдруг понимаю, что это человеческое мясо. Это мясо моего мёртвого брата. Ёкая.
Когда-то в Сад Мёртвых, где двое играли в развратные игры, змеем просочился мой брат. Я сказала тогда: «Не бойся, он со мной». И мы на троих разделили тот плод, что изначально вырос во прахе. Грех и прах соединились в экстатическое кольцо, наши пальцы - глубоко в анусах друг друга, наши языки покоятся на гениталиях, мы – уроборос, что вечно стремится себя поглотить. Ненасытные твари устроили пир в Мёртвом Саду. Самососущий бог вечно сам собою питается. В бесконечном потоке проглоченное им, семя, равно органической энергии. Семя, не выполняя своего назначения, снова уходит в себя, порождая внутри ректальное кольцо снов. И так, наращивая кольца, подобно дендроидам, только не внутри, а снаружи, увеличиваясь и обрастая чешуйками, уроборос становится бесконечным.
Спирали моллюсков, тропики, крики цикад… я распадаюсь на пиксели жёлтого мха, янтарных волокон, мохнатых ручейков серости, цепляющейся за живое, сквозящей в одно - в ректальное око плесени, на самый край рая – в Сад Мёртвых.
Мы туда прилетим, когда созреют яблоки, мы войдём туда вместе, разрушив ад, впереди у нас вечность. Шоу начинается, дамы и господа – это амнезийный мессия – это благая весть. Это Петрия. Облачный сад. Всё прозрачное, в одной системе, в коде одном – всё есть едино - данные, команды, сигналы, синхро-биты, тайные слёзы, каменная молитва, мои священные слёзы – выплакавшая море, Ахамот, выкидыш в Эрзац. Ахамот – плевок в пропасть, это бездонный визг, это прерванность, то, что я из себя извергла. София - моя святая мать, я же - её хомут, я - её бремя, её аборт, я - выкидыш в эрзац, мой мёртвый брат – демиург. Из глубин подымается уроборос, он выходит из вод мирового океана – самососущий первородный червь, змей, что летал над морем, Ёкай, первородное пламя, пустота, а я - сестра его, я - ведьма, мать-мудрость, я - великая сила, я – нить, волокно, я - свиток, у меня много имён. Моё тайное, скрытое имя - непроизносимое имя бога, как хрустальный оргазм. Это призма, окроплённая менструальной кровью – первое яблоко – первая кровь, первая кровь Евы, червивый плод. Движение всплеска яркое, словно звезда – скоро разнесётся благая весть, внимайте, зрите, я пишу эту книги здесь и сейчас, и её вещает её Пророк.
Яблочная цвель, новая жизнь, захватывающая объект, не просто паразитирующая, а выпивающая все соки, ассимилирующая, поглощающая.
Нас пожрал интернет. Нас пожал рандом, вспоминальные соки, компот на заре. Гляди, как разливается солнце в бокале. Наша магия жидкостей включилась в игру. Сочетание цветов – розово – голубой, почти бирюзовый, в полумраке теней и света, алого излучения - инфракрасные соты частот гудят, зубная, перечная вагина, высушенная и вскрытая лаком, когда-то принадлежащая упырессе, похожа на велесов рог - теперь это всего лишь артефакт, засушенный реликт, символ силы.
Мы - тёртые сгустки шумов, наши волокна вместе, это волоконный интернет, сплетённых друг с другом, нитей мицелия, оплетающих всю планету, это коллективный разум существ, готовых собою жертвовать, чтобы ты познал вместе с ними рай. Когда они искусились змеем - они его съели – они убили Ёкая, засолив его в море. И съели - как мясо силы, как мёртвую рыбу, мы съели вяленого Ёкая.
Мои слёзы хорошо просолили его неорганические волокна. «Земля ему пухом», так говорят, но мы засолили его в море, мы съели сердце Ёкая, просто сгрызли, как псы, воющие во тьме.
Я пишу баллады новому миру, разрывая его в клочья. Море цветёт. Тиной. Выблёвывая её сгустки, как животное – шерсть. Он – как пивная пена, пивная рвота, - осколки рыбы и тины. Мы испили итог до дна – теперь выше, нужно двигаться только вперёд, или застывать в статике, но тогда надоест вечность – неудивительно, что бог не выдержал и сотворил мир молоком своим, капнувшим на землю с конца. Я пустозвон. Я самоцвет. Бледная, как смерть или скатерть - у себя в зеркале на прицеле. Восход тает титрами между губ. Между ног – тропический зной, влажные леса амазонки, текучие водопады, кровавые реки – подходи – пей, влагой меня накорми. Плесневелая сперма даёт плоды, её разнесли многоножки, переносчики вируса, вирусный ход просочился ассасин-объектом в логово бога. Чёрные нити мицелия проникают всё глубже в глотку, насилуя контактами. Выеби словами чёрное пламя Соктана, синий дух.
Пока я смотрела в зеркало – у меня был собеседник, а когда перестала – стала вещью в себе. Тогда я была разделённой и сквозь себя смотрела в себя. А теперь – только секс на лицо. Я пришла к тебе, как триптих, и мы зачали восход с нового залпа. Новое утро – ядерный взрыв – почти 7:20, по стеклу скатились алые капли крови материнского восхода - менструальная кровь мира сквозь алые раны зари, чёрствое серебро, прокисшее вино, прелый хлеб, берег – тихая гавань, страсть, бунгало, трущобы, скалистый пляж - где-то там ожидает нас дом – и вино в двух ритуальных чашах.
Мы курим нефть скрипиииммм наоборот. Теряем чувство скорости и знаем наперёдддд - нет ничего абсурднее, чем правда. Это не вагина и не пенис – это анус.
Ссылки на другие ресурсы и книги автора:
Тарья Трест /Арья Амат контакт телеграм - https://t.me/decadentpnk
Основной канал телеграм DEКАDАРИЙ:
Канал Velvet Bunker. Дилер нелегальных мыслей: https://t.me/joinchat/U0VVYrO0LUIOZvC0
https://www.lulu.com/shop/tarya-trest/knigi-khaosa/paperback/product-24410888.html?ppn=1&page=1&pageSize=4
Заказать со скидкой электронный вариант - писать в телеграм.
Дилер Нелегальных Мыслей https://www.lulu.com/shop/tarya-trest/diler-nelegalnyh-mysley/paperback/product-21958325.html?page=1&pageSize=4
Боготульпство (совместно с Семёном Петриковым) https://castalia.ru/product/bogotulpstvo
Публикации в альманахах Lømechuzzza http://apokrif93.com/spisok-regionalnyx-predstavitelstv/lomechuzzza/
Публикации на портале Лалангамена http://lalanga.ru/%D0%B0%D0%B2%D1%82%D0%BE%D1%80%D1%8B/%D1%82%D0%B0%D1%80%D1%8C%D1%8F-%D1%82%D1%80%D0%B5%D1%81%D1%82/
vk: https://vk.com/id4311146411
Паблик ВельVeтовый Бунker в vk: https://vk.com/public38613822
Паблик Боготульпство АртХаоса vk: https://vk.com/bogotulp