Воспоминания Адеу Ринпоче

Наконец мы прибыли в армейский лагерь. Все тибетские заключенные сидели рядами на открытом воздухе посреди лагеря. Напротив них стояла шеренга вооруженных охранников с пулеметами на треногах. Я подумал: «Ну, наше время пришло. Из этого нет выхода; нас расстреляют, как и всех остальных». У меня был амулет, который защищал меня от пуль, поэтому я беспокоился, что китайцы найдут какой-нибудь другой, более болезненный способ убить меня. Может быть, лучше было бы расстрелять. Хотя я чувствовал, что ситуация безнадежна, я помолился своему гуру, Чогону Ринпоче, и это помогло мне почувствовать себя немного лучше.

Прошло время, а нас еще не расстреляли. В палатку водили по одному человеку из каждого ряда. Мы все были уверены, что их собираются казнить. Но через некоторое время они вернулись с едой для остальных из нас. Это навело меня на мысль, что если они собирались убить нас, то зачем им нас кормить. Может, они и не собирались нас убивать!?

В какой-то момент китайские солдаты сказали нам, что до той ночи у них был приказ стрелять в любого, кого поймают на бегу. Однако они только что получили новый приказ стрелять в любого, кто попытается сбежать. Сначала мы думали, что это злая шутка, дав нам ложную надежду и что они все равно нас расстреляют, но со временем мы начали верить, что то, что они сказали, было правдой, и мы еще можем выжить. Потом нас бросили в конюшню, которая использовалась как импровизированная тюремная камера. Они заталкивали людей, пока загон не был заполнен. После этого они стали подбрасывать еще людей сверху, пока всех не расплющило, одного поверх другого. Затем они закрыли дверь, а вооруженные охранники караулили через маленькие окна. Вот так мы и провели нашу первую ночь в тюрьме — сбившись в большую кучу.

Случайно я оказался одним из людей на вершине кучи. Сквозь щель в двери пробивался свет, и вдруг дверь открылась, и вместе с нами оказался мой отец. Позже туда попал и мой брат. Пока мы лежали, становилось все жарче и жарче, и дышать было трудно. Это было невыносимо. Люди внизу были раздавлены тяжестью всех тех, кто был навален на них сверху. Я боялся, что они задохнутся.

Всю ночь слышны были только стоны и крики людей, страдающих от боли. Все крики в агонии и мольбы об избавлении звучали как описание ада, но в какой-то момент мне все-таки удалось уснуть. Мне приснилось, что дверь открылась и вошла высокая женщина с длинными распущенными волосами, одетая в голубое платье. Она подходила все ближе и ближе, наступая на головы и тела людей, и подошла прямо ко мне. Она спросила: «Ты меня не узнаешь?»
Я внимательно посмотрел на нее, но не узнал, поэтому спросил: «Откуда ты?»
Я из Кавы, — ответила она. Я понял, что это должен быть защитница Дхармы Палден Лхамо. Она продолжила: «У вас есть только один шанс сбежать. Это сегодня. Если ты подождешь до завтра, ты не сможешь уйти». Потом она ушла.

Утром двери открылись. Нас вывели группами по десять человек, связали вместе, заложив руки за спину, и повели прочь. Предупредив нас, что если мы попытаемся бежать и прятаться, нас расстреляют. Охранники развязали нас и погрузили в каноэ. Когда мы достигли другого берега реки, нас снова связали и заставили идти на другую гору.

Один солдат охранял каждую группу из десяти человек, пока мы шли через густой лес. Внезапно наш охранник исчез. Не знаю почему, но его просто больше не было. Поскольку лес был довольно большим, мы определенно могли сбежать. Мы с моим братом Чими Палденом обсуждали, стоит ли нам кинуться туда. Наш пожилой отец был в другой группе, и я волновался, что с ним будет, если мы сбежим. Я сказал своему брату: «За ним некому присматривать, и мы не можем просто так его бросить. Кроме того, если мы убежим, а потом попадемся, нас обязательно казнят, а он этого не вынесет». Из-за беспокойства за нашего отца мы решили не пытаться бежать, а вместо этого догнали остальных.

К вечеру, пройдя на большой высоте от одной горной вершины к другой, мы, наконец, вышли на плато с несколькими полями и небольшой деревней. Там мы сидели в поле небольшими группами в окружении солдат. Каждому заключенному давали лишь горсть сухого риса, который нам приходилось выдумывать, как приготовить.

На следующее утро нас разбудил свист и нам сказали; — А теперь пора вставать и идти! Без завтрака и даже чая мы были вынуждены идти дальше. Так мы шли четыре дня, вставая на рассвете и идя до темноты без перерывов на еду, пока не стемнело. С утра до утра мы вставали на рассвете и целый день шли. Было очень тяжело и больно. Наши ноги не только болели, но и начали опухать. Они сильно раздулись. Наши ноги были все покрыты волдырями, а язвы сочились кровью. Все, даже самые сильные и выносливые, страдали невероятно.

В конце концов мы достигли хорошо укрепленного комплекса, окруженного колючей проволокой. Нас всех заперли в вольере, где мы оставались три дня. Все испытывали сильную боль. Наши покрытые волдырями ноги сочились лимфой и кровью, и все наши мышцы болели. Горячего чая пить не давали, только холодную воду. Все, что мы могли есть, — это две горсти риса в день — одну утром и одну вечером, — которые нам приходилось варить в маленькой жестяной банке.
...

Воспоминание Адеу Ринпоче (они впоследствии вместе сидели в тюрьме с Гарченом Ринпоче)