«Наш семейный сад»: коллективный ритуал исцеления и примирения

Жарким летним утром 15 августа 2021 года, около 10 часов утра, художница Смирна Куленович стоит на вершине холма Златиште, с вершины которого виден город Сараево. Пульсирующий стрекот сверчков разносится по выжженному солнцем ландшафту. Вдалеке виднеется шеренга из 100 женщин, одетых в красное. Так начинается коллективный перформанс «Наш семейный сад», задуманный художницей как ритуал исцеления после ужасов Боснийской войны.

В этом материале на примере работы Куленович мы поговорим о том, как современное искусство может выстраивать процессы примирения на пост-конфликтных территориях.

С холмом Златиште художницу связывает персональный контекст. Смирна родилась в Сараево в 1994 году во время осады. Дом, где она выросла, расположен всего в пяти минутах ходьбы от Златиште, и в детстве она наведывалась туда на пикники вместе с родителями. Холм прочерчивают незаживающие «шрамы» рвов. Позже Смирна узнала, что это окопы, вырытые во время осады Сараево для обороны города, и что ее дедушка ходил в эти окопы для защиты города и семьи. Рвы буквально обозначают границу между Федерацией Боснии и Герцеговины и Республикой Сербской. С этого момента мысли об изувеченном ландшафте стали преследовать художницу.

После осады Сараево этот район был оставлен и заброшен. Здесь Куленович начала сажать семена пшеницы вместе со своей матерью и бабушкой. Увидев целебный потенциал этого маленького жеста, художница вдохновилась идеей открыть ритуал для более широкой аудитории. Так появился проект «Наш семейный сад II», задуманный как ритуал исцеления.

Куленович пригласила женщин с трех территорий, находившихся в ситуации конфликта – Боснии, Сербии и Хорватии, а также из других стран. Она предложила посадить семена лечебной календулы в почву военных окопов. Эти растения не только обладают антибактериальными и противогрибковыми свойствами и могут использоваться для лечения ран, но и способствуют рекультивации почв. Коллективное действие отсылает и к древнему славянскому ритуалу сбора лекарственных трав, описанному в работе девятнадцатого века Леопольда Глюка[1]. Проект обращает внимание на экологическую ответственность: в военных и вооруженных конфликтах страдают не только люди, но и животные, растения и целые экосистемы. Таким образом, проект стал коллективным ритуалом по восстановлению ландшафта.

Сопричастность участниц, которую Куленович спроектировала посредством одинакового цвета одежды и синхронного коллективного действия, также была направлена на исцеление этнический разногласий. В отличие от мемориальной мобилизации родственников жертв геноцида в Сребренице «Женщины в черном»[2], где участницы объединены перформатированием скорби и траура, Куленович предлагает альтернативный жест мемориальной солидарности, связанный с преодолением асимметрии памяти о событиях, формированием общей памяти и коллективным самоутверждением как основы для прощения и выстраивания процессов примирения.

«Этот вид был одной из самых красивых сцен, которые я когда-либо видела в своей жизни», — вспоминает художница. «Наблюдать, как все эти женщины прибывают одна за другой. Это выглядело так сюрреалистично, как во сне»[3].

Высаженные растения, таким образом, становятся в проекте органическим мемориалом, символически противостоящим языку вражды и техногенного насилия, с которыми обычно связаны войны; мемориалом не столько трагическим событиям, разорвавшим сообщества и страну, но и коллективных усилий по движению навстречу и достижению согласия.

Важно отметить, что Смирна сама прошла сложный путь от ненависти к готовности к примирению. Семья Смирны потеряла в Сребренице родственников. Когда ей было пять лет, родители отвезли ее к месту массового захоронения. «Родители в Боснии тоже сошли с ума после войны — как вы можете позволить ребенку стать свидетелем этого? Первое, что я помню – мертвые тела в яме и ужасный запах. Когда родители сами не могут справиться с войной, они пытаются забыть, заблокировать воспоминания и не хотят беспокоить своих детей. Это создает поколение детей, которые совершенно не способны понять, что произошло... Некоторые родители из моей школы говорили своим детям, что люди не умирали, они просто уехали в Германию. Я даже однажды поругалась с матерью моего друга, когда мы шли рядом с кладбищем, и ребенок спросил, что там. Родитель сказал, что там зарыта мебель людей, которые уехали в Германию. Можете себе представить?»[4].

Родители Смирны были журналистами. Во время осады, когда имелось электричество, они заправляли радиостанцией и вели передачу, где говорили о поэзии. Они считали важным ничего не скрывать от ребенка, поэтому Смирна знала, что значит, когда кто-то погибает. В Сребренице родители не сказали ей, кто совершил резню, они лишь отметили, что это сделали действительно злые люди. «Я думаю, если бы кто-то сказал мне, что это сделали сербы, я бы стала их ненавидеть. В детстве легко начать испытывать ненависть... и еще этот запах — я думаю, запах этого места все еще преследует меня после всех этих лет. И сколько детей видели вещи похуже... Как они справляются с этой реальностью и кто создает пространство для разговоров на эту тему?»[5].

В тот день, когда Ратко Младич, бывший генерал боснийских сербов, ответственный за осаду Сараево и резню в Сребренице, был приговорен к пожизненному заключению в 2017 году, Смирна Куленович создала перформанс «Боснийская девушка II». «В течение двадцати лет все в Боснии, независимо от того, связаны ли они со Сребреницей или нет, ждали, что Ратко Младич будет приговорен Международным уголовным трибуналом. Эта позиция ожидания была тем, что так сильно меня расстраивало на протяжении многих лет. Почему мы ждем двадцать лет, чтобы кто-то из Гааги сказал нам, что действительно был геноцид, 8000 человек были убиты, и да, этот человек несет ответственность? Я имею в виду, я видел это своими глазами, и моя семья прошла через это, и все люди здесь знают, что это правда. Но все равно половина страны, то есть правые сербские националисты, пытаются написать другую историю, согласно которой война — это ложь, придуманная для создания негативного образа сербского народа. Я встречал людей моего возраста, которые отрицают войну и геноцид. Когда вы смотрите в их [сербские] учебники истории, повествование останавливается на 1992 году»[6].

В день вынесения приговора Смирна сидела с семьей в комнате и смотрел его по телевизору. Она чувствовала, что готовилась к этому дню всю свою жизнь. Ратко Младича обвиняли по 11 пунктам. Произошедшее в Сребренице суд квалифицировал как геноцид (по этому пункту Младич признан виновным). Но что касается убийств и насилия в населенных пунктах Фоча, Ключ, Котор-Варош, Приедор, Сански-Мост и Власеница с мая по декабрь 1992 года, то суд подтвердил, что преступления сербами в отношение мусульман и хорватов были совершены на этнической почве, но при этом не квалифицировал эти события как акт геноцида. Перечисленные деяния как раз и составляли единственный пункт обвинения, по которому Младич был оправдан. Смирна вышла на улицу и ходила по городу в расстроенных чувствах. Она хотела что-то сделать, но не знала, что. Когда она проходил мимо здания ЕС, оно стало для нее единственной связью с международным судом. «Я чувствовала, что хочу показать средний палец не только им, но и нам, всем людям здесь, потому что мы поставили себя в положение ожидания на столько лет. Мой друг был там с камерой, и он сфотографировал меня. Я осталась стоять так, но он боялся, что нас арестуют, поэтому он ушел. Я стояла там, показывая средний палец, и спросила себя примерно через полчаса: “Что я делаю?”. Затем охранники заставили меня уйти»[7].

Спустя долгие 5 лет, ресентимент художницы трансформировался в проект «Наш семейный сад». Куленович планировала повторять перформанс каждый год 6 апреля, в День Сараево, когда отмечается дата освобождения города от нацистской оккупации в 1945 году. Каждый год на территорию Златиште планировалось добавлять новый вид лекарственного растения, а также приглашать для участия в ритуале большее число людей. Участие только женского сообщества в рамках первого перформанса было направлено на его укрепление и на то, чтобы разрушить представление о постоянной виктимизации женщин. Но в будущем Куленович предполагала сделать проект более инклюзивным и вовлечь мужчин.

В настоящее время Смирна работает над другим проектом в рамках «Нашего семейного сада». Для этого проекта под названием «Наш семейный сад: микро» Куленович взяла образцы почвы и предметов, связанных с войной (например, пули и остатки боеприпасов) и найденных в Златиште, — как до посадки семян календулы, так и несколько месяцев спустя. Вместе с микробиологом Анастасией Брагиной она проводит анализ различных форм жизни в найденных предметах и почве, чтобы показать, как земля была преобразована лекарственным растением: следы, связанные с человеческим насилием, становятся домом для новых колоний жизни.

Куленович хочет проиллюстрировать этот процесс с помощью отпечатков на агаре, чтобы зрители смогли буквально увидеть регенерацию. Она надеется, что природа сможет послужить примером человечеству. «Почва резко зажила за последние месяцы роста лекарственных растений. Удивительно видеть, как природа может исцелить себя – гораздо быстрее, чем мы, люди»[8].

[1] Leopold Glück. Narodni lijekovi iz bilinstva u Bosni [Народные средства из области медицины Боснии], 1892. Op.cit.: Smirna Kulenović. Our Family Garden II // Sarajevo Singular Plural. Baden-Baden: Nomos Verlagsgesellschaft, 2023. P. 283.

[2] Athanasiou A. Agonistic Mourning, Political Dissidence and the Women in Black. Edinburgh: Edinburgh University Press, 2017.

[3] Brigitte Egger. Our Family Garden: building a living monument to heal the scars of wa // New East Digital Archive. – 2022. – 16 February.

[4] Deim R. “It was not the normal way of having a childhood”: Interview with Smirna Kulenovic II, 2018.

[5] Ibid.

[6] Ibid.

[7] Ibid.

[8] Brigitte Egger. Our Family Garden: building a living monument to heal the scars of war // New East Digital Archive. – 2022. – 16 February.