О Латоне и Талнавеле
Дмитрий Евгеньевич Галковский заканчивает цикл о Пушкине иллюстрацией с изображением статуй Латоны и её детей со строками Пушкина:
«И часто я украдкой убегал В великолепный мрак чужого сада, Под свод искусственный порфирных скал. Там нежила меня теней прохлада; Я предавал мечтам свой юный ум, И праздномыслить было мне отрада. Любил я светлых вод и листьев шум, И белые в тени дерев кумиры, И в ликах их печать недвижных дум. Всё — мраморные циркули и лиры, Мечи и свитки в мраморных руках, На главах лавры, на плечах порфиры — Все наводило сладкий некий страх Мне на сердце; и слезы вдохновенья, При виде их, рождались на глазах».
Здесь заканчивается отрывок в тексте ДЕГа, но стихотворение имеет продолжение:
«Другие два чудесные творенья Влекли меня волшебною красой: То были двух бесов изображенья. Один (Дельфийский идол) лик младой — Был гневен, полон гордости ужасной, И весь дышал он силой неземной. Другой женообразный, сладострастный, Сомнительный и лживый идеал — Волшебный демон — лживый, но прекрасный. Пред ними сам себя я забывал; В груди младое сердце билось — холод Бежал по мне и кудри подымал. Безвестных наслаждений темный голод Меня терзал — уныние и лень Меня сковали — тщетно был я молод. Средь отроков я молча целый день Бродил угрюмый — всё кумиры сада На душу мне свою бросали тень».
Пушкиноведы расходятся в идентификации второго образа: «женоподобного» и «сладострастного», я приведу интерпретацию Мережковского:
«Эти два демона — два идеала языческой мудрости: один — Аполлон, бог знания, солнца и гордыни, другой — Дионис, бог тайны, неги и сладострастия. Оба время от времени воскресают. Последним воплощением дельфийского бога солнца и гордыни был „сей чудный муж, посланник провиденья, свершитель роковой безвестного веленья… сей хладный кровопийца, сей царь, исчезнувший, как сон, как тень зари“, — Наполеон. В самые темные времена, среди воплей проповедников смирения и смерти, воскресает и другой демон, „женообразный, сладострастный“, — со своею песнью на пире во время чумы:
Зажжем огни, нальем бокалы, Утопим весело умы; И, заварив пиры да балы, Восславим царствие чумы! Есть упоение в бою, И бездны мрачной на краю, И в разъяренном океане, Средь грозных волн и бурной тьмы, И в аравийском урагане, И в дуновении чумы! Все, все, что гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья Бессмертья, может быть, залог!»
Пара Аполлон и Дионис имела гигантское значение в античной Греции. Для нас важно, что Аполлон и Дионис всегда были рядом, но одновременно противопоставлялись — например, дельфийский храм был посвящён не одному Аполлону, но и Дионису тоже. Аполлон — бог упоения жизнью и гармонии, Дионис — бог страдания и экстаза. В новое время, после работы Ницше «Рождение трагедии из духа музыки» стали считать, что аллегорический синтез Аполлона и Диониса послужил началом греческой трагедии и в более широком смысле европейской культуры вообще. Например в том же пушкинском цикле:
«Всё, что касается чувств пушкинского мира, а также мышления „образного“, русские подхватили и развили ещё дальше. Ясно, что у Пушкина не было ни глубины психологизма Достоевского, ни умения Чехова строить экзистенциальные шифрограммы из тупого и алогичного лего обыденной жизни. Но что касается „мышления словами“, то тут последующие поколения русских споткнулись сильно. „Дионисийская“ сторона пушкинского мира это 5+. „Апполонийская“ это 3-. В сущности, ни один русский писатель не был по-настоящему умён. Разве что Розанов, если ему простить болтливость перманентную возгонку листажа».
Возвращаясь к Латоне, имя богини также носит компания Latona Asset Management, созданная для строительства города игроков Талнавел в Исландии. Как могут быть связаны Латона и Исландия? Дело в том, что Латона была рождена далеко от Греции. Диодор Сицилийский писал о её родине следующее:
«Из тех, кто писал о древних мифах, Гекатей и некоторые другие говорят, что в регионах за пределами земли кельтов лежит в океане остров не меньший, чем Сицилия. Этот остров находится на севере и населён гипербореями, именуемыми так потому, что они живут за тем местом, откуда дует северный ветер.
Следующий миф рассказывает о том, что Лето родом оттуда, и по этой причине Аполлон почитается среди них выше всех других богов, и все они, так сказать, жрецы этого бога: каждый день они поют гимны в его честь. И есть на острове великолепный священный участок Аполлона и великолепный храм, имеющий сферическую форму и украшенный множественными приношениями. Город на острове также посвящён Аполлону, а большинство его жителей играют на кифаре; они непрерывно играют на этом инструменте в храме и поют хвалебные гимны богу, прославляя его деяния».
То есть далеко на севере, в океане, напротив страны кельтов есть остров, где родилась Латона; и там есть город и храм, посвященные Аполлону. Павсаний пишет:
«Самый древний храм Аполлона […] по внешнему виду скорее можно было бы назвать похожим на лачугу. Затем, по словам дельфийцев, второй храм возник благодаря пчелам, из пчелиного воска и крыльев; говорят, что этот храм был послан Аполлоном к гипербореям. Передается и другой рассказ, будто этот храм был построен неким дельфийцем, по имени Птерас (т.е. „Крыловым“ — замечание моё); поэтому-то и данному храму дано название по имени строителя».
Любопытно подробнее рассмотреть логотип Latona Asset Management.
Он представляет собой стилизованные пять колец, украшенные по бокам головами лебедей, не уток — именно лебеди являются спутниками Аполлона, уносящими его в Гиперборею на зиму (в отсутствие Аполлона в Дельфах славили Диониса).
Гимерий: «Когда родился Аполлон, Зевс, украсивши его золотой миртой и лирой, дал ему, кроме этого, возможность следовать на колеснице, которую влекли лебеди и послал его в Дельфы к Кастальскому ключу, чтобы оттуда он прорицал правду и правосудие всем эллинам. Аполлон же, взойдя на колесницу, пустил лебедей лететь к гиперборейцам. Но в Дельфах, когда узнали об этом, сочинили пеан и песнь и, ставши вокруг треножника, закружились в хороводе и призывали бога прийти к ним от гиперборейцев. Он, однако, целый год был там, прорицал, а когда нашёл это удобным, то решил, что пора зазвучать дельфийским треножникам. Тотчас приказал лебедям лететь из страны гиперборейцев».
Элиан о гипербореях: «У этого божества [Аполлона] есть жрецы, сыновья Борея и Хионы, — их три родных брата, — ростом в шесть локтей. Всякий раз, когда они совершают установленные священнодействия в обычное время по предписанию, с так называемых у них Рипейских гор слетает туча лебедей, непреодолимая своим множеством; и они облетают храм, как будто очищая его своим полетом, затем, однако, садятся на ограду храма, представляя собой зрелище величественное по множеству и красоте. Когда же певцы своим пением воспевают бога и кифаристы сопровождают хор гармоничной во всех отношениях мелодией, тогда и лебеди сообща присоединяются к пению и никоим образом нигде не поют нескладно или неточно, но так, как будто они приняли во внимание указание главы хора и вторят в священном пении самым опытным певцам. Затем по окончании гимна они удаляются, воздавая обычное почитание богу, и целый день, можно сказать, вышеназванные пернатые певцы все вместе прославляют и воспевают бога».
По форме логотип напоминает перевернутые олимпийские кольца. Считается, что их придумал Пьер де Кубертен, но тут есть забавный исторический казус. Мой вольный перевод из английской вики:
«Рост популярности символа и его распространение начались во время подготовки к Олимпийским играм 1936 г. в Берлине. Карл Дим, президент организационного комитета, хотел провести церемонию передачи олимпийского факела на стадионе в Дельфах, где в честь Аполлона проводились Пифийские игры. С этой целью он приказал изготовить камень с выбитыми на нём олимпийскими кольцами и поместить его на месте передачи факела. Церемония была проведена, но камень не убрали. После войны в 50-х гг. его обнаружила чета американских журналистов Линн и Грей Пул и описала в своей книге «История Античных Олимпийских игр». Отсюда родился миф о том, что олимпийские кольца имеют античное происхождение».
Кстати, церемонию передачи факела можно увидеть в фильме «Олимпия» Лени Рифеншталь (ради которого всё действо и затевалось), но вот камня с кольцами там я не заметил. Утверждают, что он сохранился, и его можно увидеть на входе в античный комплекс в Дельфах.
Впрочем, замечу, что в Дельфах действительно существовал ещё один символ, связанный с формулой: «пять равно три плюс два» — на фронтоне храма Аполлона была изображена буква «Е». Значение её видимо уже во время (поздней) античности было утеряно — у Плутарха есть диалог: «О „Е“ в Дельфах», в котором обсуждаются различные гипотезы о смысле этого символа. Сам Плутарх (кстати ставший жрецом храма Аполлона) в диалоге выдвигает версию, что «Е» обозначает число пять — греки как и римляне тоже использовали буквы вместо цифр: «…число «пять» рождается из соединения первого мужского числа («три») и первого женского («два»)…».
Существуют догадки, что это этот символ имеет более древнее значение, например его связывают с Критом (где был античный город Лато). От себя добавлю, что форма буквы «Е» также содержит формулу «три плюс два».
Рассмотрим теперь название города игроков: «Talnavel» — его можно перевести с исландского, разбивая на два слова. «tal» переводится как «речь», но интереснее переводить сразу на греческий, тогда получаем «ομιλία» — «интеркурс», «общение» производное от «ὅμιλος» — «толпа».
Вторая часть, «navel», дословно переводится как «пупок» или в переносном значении как «центр». На греческий «пупок» переводится как «ομφαλός», так древние греки называли культовый камень находившийся в храме Аполлона в Дельфах. Они считали этот камень «Пупом Земли», центром мира. Есть версия, что Дионис был похоронен под омфалосом (кстати омфалос также присутствует в Храме Гроба Господня в Иерусалиме). Любопытно, что в Дельфах нашли два омфалоса: один, сохранившийся до наших дней, считается римской копией, второй (с буквой «Е»?) был признан подделкой и утерян (!) после войны в 50-х гг.
Считается, что этот омфалос поздняя римская реплика.
А это утерянный древний (?) омфалос.
Плутарх объясняет божественную природу числа «пять» тем, что оно «выделяет из себя число «десять», означающее вселенную»:
«[Числа] «пять» и «шесть» — единственные, которые при умножении на самих себя воспроизводят и сохраняют себя — ведь шестью шесть — тридцать шесть, а пятью пять — двадцать пять. И далее, если первое из них — «шесть» — дает такой результат только однажды и только в том случае, когда оно возведено во вторую степень, то с числом «пять» происходит то же при умножении, но, кроме того, оно попеременно оканчивается то на самое себя, то на «десять». И так до бесконечности, потому что это число воспроизводит начало, организующее весь мир. Ведь это начало, замещающее собой космос, из космоса снова возвращается в самое себя, так же как, согласно Гераклиту, «все вещи меняются на огонь, и огонь меняется на все вещи, подобно тому, как товары обмениваются на золото и золото на товары».
Русская культура бессмертна и воспроизводит из себя русский Космос.