Левая политика и демократия — несовместимы или невозможны друг без друга? Место и задачи левых в современном мире.Часть 2
Левая политика и демократия — несовместимы или невозможны друг без друга? Место и задачи левых в современном мире. Часть 1
Сталинизм вместо коммунизма
Очень сложно бывает развиться росткам нового общества, когда оно оказывается слишком далеко впереди своего времени, да еще и в самых неблагоприятных условиях. После стремительного прорыва вперед порой происходит ощутимый откат назад.
Общество Российской империи в канун революции было отсталым, и в плане политической культуры, и по уровню социального развития подавляющего большинства населения, даже уровень элементарной грамотности был низок. Экономика страны, и без того отстававшая от передовых стран Европы и Северной Америки, была подорвана Мировой войной, а затем ещё и Гражданской. Участие населения в почти десятилетнем кровопролитии очень сильно искалечило коллективное сознание общества, обесценило человеческую жизнь, и кроме того, привело к гибели многих пассионарных и передовых его представителей. Столетиями насаждавшееся религиозное мракобесие, консервативный патриархат, ксенофобия и патернализм не могли моментально исчезнуть. Всё это усугубилось поражением Европейской социалистической революции, без успеха которой изначально не мыслили возможность своего выживания российские марксисты. Республика оказалась в состоянии «осажденной крепости». Все эти факторы не могли не повлиять на обстановку внутри революционных сил и в самой правящей большевистской партии. Соблазн поиска «быстрых» и «простых» решений в экстренной обстановке гражданской войны, когда приходилось воевать на поле боя не на жизнь, а на смерть с силами реакции, привел к культуре преследования оппонентов: сначала в рамках социалистических сил (левых эсеров, анархистов, левой части меньшевиков), а затем и внутри собственной партии, постепенно, спустя десятилетия, окончательно уничтожив демократическую организационную культуру и принципы. И это оказалось фатальным, особенно в условиях отсутствия у большей части населения развитой демократической культуры и политического опыта. «Чрезвычайные полномочия» периода революции и гражданской войны, когда судьба новой власти висела на волоске, оказались для многих слишком привлекательными для того, чтобы можно было от них легко отказаться. Это запустило процесс формирования новой правящей элиты, желающей закрепить и упрочить свое положение, вопреки воле партийных «романтиков», мечтающих о строительстве нового мира. И всё это происходило на фоне общей усталости людей от долгой и напряженной активности.
Вся совокупность факторов, объективных и субъективных причин и следствий привели к тому, что в самой правящей большевистской партии после долгой борьбы возобладал курс на свертывание внутрипартийной и советской демократии и формирование нового могущественного правящего класса с четко закрепленным статусом qwo.
Для того, чтобы это стало возможным, необходимо было уничтожить прежние революционные демократические традиции, опыт самоорганизации и коллективной борьбы, причем вместе с их носителями, а также разрушить остатки реальных демократических рычагов влияния людей на власть.
Кровавый период «большого террора» нанес чудовищный удар как по коммунистической партии, так и по обществу в целом. Большая часть высших партийных, советских и военных руководителей периода революции и первых лет советской власти оказались казнены, так же как и значительное количество лидеров и активистов с дореволюционным стажем и принципиальной позицией. Постепенно под нож репрессий стали массово попадать даже кадры, лояльные правящей группе. Так, например, были репрессированы большинство делегатов “Съезда победителей” (XVII съезд ВКП(б) 1934г), а многие из них были казнены. Притом, что именно этот съезд состоял из людей, лояльных правящей группе и именно они и возвели ее к вершинам власти. Только за 17 месяцев периода «Большого террора» (1937—1938) было казнено 681 692 человек (Справка спецотдела МВД СССР о количестве осужденных по делам органов НКВД за 1937—1938 годы от 11 декабря 1953). Только вдуматься: почти 700 тысяч казненных советских граждан и иностранных коммунистов за неполные 2 года, это в среднем около тысячи человек убитых в в день! Причем репрессии в том или ином виде, с большей или меньшей интенсивностью продолжались до самой смерти Сталина. Очень символично, что государственным обвинителем в судебных процессах над видными коммунистами, партийными лидерами в период революции и гражданской войны, выступал прокурор СССР Андрей Януарьевич Вышинский. Тот самый Вышинский, который в бытность своей службы Временному правительству выписывал ордер на арест «немецкого шпиона»Ленина и участвовал в репрессиях против большевиков во время «Июльских дней» 1917.
Символом этого процесса стал культ личности одного из большевистских деятелей, И. Сталина, яркого выразителя и воплощения чаяний советской бюрократии - новых полновластных хозяев жизни. Сформировавшаяся таким образом система, политическая культура и традиция с тех пор оказались неразрывно связаны с этим именем.
Формально вознося «марксизм-ленинизм» на пьедестал государственной идеологии, всё более напоминающей государственную религию, новая бюрократия производила подмену базовых положений коммунистической концепции на противоположные. Марксизм из науки и живой практической методологии всё больше превращался в мертвый набор «ритуалов» и формальных «заклинаний», призванных обосновать абсолютно любые действия властей.
Вместо ожидаемых свободы и демократии постепенно, но неумолимо граждане получили тоталитарную систему, контролирующую все сферы жизни.
Сталинскому руководству удалось провести форсированную модернизацию экономики, выведя её по основным промышленным показателям на уровень развитых стран, по сути выполнив задачу капитализма, которая ранее не была выполнена при царском правительстве. Однако, происходило это ценой огромных издержек, страданий и жертв со стороны населения. Например, гибель миллионов советских граждан от голода, вызванного, в том числе, чрезмерным изъятием зерна, необходимого для оплаты оборудования и технологий для индустриализации. В частности, жертвами голода в ряде регионов СССР 1932—1933 г. стали по разным оценкам от 2,7 миллионов человек (Б. Урланис, 1974) до 8,7 миллионов (О. Рудницкий и А. Савчук, 2013). Высок был уровень смертей и при массовом использовании принудительного труда заключенных ситемы ГУЛаг, в большинстве своем репрессированных, - в строительстве промышленных и инфраструктурных объектов. По официальным данным, общее количестве умерших заключенных составило 1 606 748 человек (Справка подготовлена по материалам ОУРЗ ГУЛага (ГАРФ. Ф. 9414)).
Довольно низок был и общий уровень качества жизни граждан СССР по всем основным показателям, включая питание. Ошибки руководства и проблемы с компетентностью руководящих и инженерных кадров, вызванные, в том числе, последствиями репрессий, часто приводили к нерациональному расходованию имеющихся ресурсов. В качестве очень показательного примера ошибочных подходов к организации производства можно привести официальную политику властей по борьбе за «перевыполнение плана». Вся пропагандистская машина СССР призывала к такому «перевыполнению», в этом легко убедиться изучив пропагандистские материалы тех лет. Но сама суть плана как раз и заключается в том, чтобы синхронизировать работу большого количества элементов сложной системы. Для эффективного функционирования необходимо, чтобы все элементы четко следовали плану, ни больше ни меньше. Это как если бы в часовом механизме какая-то шестеренка стала вращаться быстрее, чем предусмотрено конструкцией - часы стали бы непригодными для использования и не смогли бы выполнять свою функцию. Перевыполнение плана на каком-то из участков, особенно в условиях ограниченных ресурсов, приводит к рассогласованию работы всей системы и наносит ущерб конечному результату. Это обесценивает саму идею планирования и вносит элемент той самой, столь проклинаемой тогда, «анархии производства».
В результате в экономике также сформировалась сверхцентрализованная командно-административная система мобилизационного типа. Она управлялась директивным путем через жесткую властную вертикаль, что даже близко не подходило под определение «общественного управления». И хотя эта система могла демонстрировать высокие показатели роста в течение ограниченного периода времени, покрывавшие, в том числе, и большие издержки, она содержала в себе нерешаемые системные проблемы уже в среднесрочной перспективе. Но самым страшным было то, что трудящиеся не имели никакого реального контроля над экономикой, и в конечном итоге, спустя полвека это привело к потере даже формальных прав на нее, и все результаты тяжелого и напряженного труда всего советского общества снова стали частной собственностью капиталистов, многие из которых оказались выходцами из старой партийной элиты.
Вместо концепции демократии, свободы и самоорганизации, выраженных в коммунистическом гимне Интернационале:
«Никто не даст нам избавления:
Ни бог, ни царь и ни герой.
Добьемся мы освобождения
Своею собственной рукой,» -
устанавливается культ личности вождей, с годами принимавший все более гротескный и уродливый характер, пышным цветом расцветают патернализм, подавление любой самостоятельности масс, насаждается безусловное подчинение и «единодушное» одобрение верховной власти.
Разворачивается жесточайшая цензура, контроль и преследование всех, кто имеет мнение, хоть сколько-нибудь отличающееся от позиции правящей группы. Общество запугивают демонстративными расправами, казнями и убийствами всех оппозиционных лидеров даже внутри правящей партии. Массовые репрессии в любой момент могут коснуться не только недовольных, но и тех, кто «одобрял власть» недостаточно активно. На фоне массовых казней вырабатывается столь характерная для станинисткой политической традиции дегуманизация, обесценивание человеческой жизни. Благодаря формализму, прежние формы самоорганизации граждан наполняются совершенно иным смыслом, социальная деятельность и связанные с ней институты лишь имитируются, показуха и лицемерие становятся нормой. Происходит разложение общественной морали, получает распространение «доносительство», конформизм и беспринципность. Эти качества позволяют сохранить свою свободу и жизнь, а также добиться продвижения по службе и комфортного, беспроблемного существования. Происходит засилье самой бессовестной официальной лжи в описании совсем недавней истории революционного процесса и его деятелей. Ложь и подлог доходят даже до ретуширования всемирно известных исторических фотографий, запрета и изъятия из открытого доступа важных исторических партийных документов, печатных изданий, текстов, книг. Очень наглядное исследование фальсификации советских фотографий, относящихся к истории большевистской партии, первых лет советской власти и гражданской войны, представлено в книге-альбоме «Пропавшие комиссары» одного из крупнейших мировых специалистов в области советских фотодокументов того периода, Дэвида Кинга.
Наступление на права трудящихся не обходит стороной и трудовое законодательство. До 63 календарных дней сокращается отпуск по беременности и родам - да и он предоставляется только тем, кто проработал на данном месте не менее 7 месяцев. (Постановление СНК СССР, ЦК ВКП(б), ВЦСПС от 28.12.1938 "О мероприятиях по упорядочению трудовой дисциплины, улучшению практики государственного социального страхования и борьбе с злоупотреблениями в этом деле»). Устанавливаются повышенные требования к непрерывному трудовому стажу для получения пособия по нетрудоспособности (Постановление ЦИК СССР, СНК СССР от 23.06.1931 «О социальном страховании»). Увеличиваются рабочее время и нагрузки, происходят фактическое «закрепление» человека за местом его работы и криминализация трудовых проступков (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений»). И многое другое.
Профсоюзы полностью лишаются самостоятельности и субъектности, превращаются из организаций самих работников в формальные административные структуры - «приводные ремни» власти. Огромное количество прежних профсоюзных лидеров и активистов репрессируют и казнят.
Усиливается социальное расслоение между бюрократией и основной массой трудящихся. Отменяется «партмаксимум», - а вместе с ним и привязка зарплаты партийных чиновников к средней зарплате рабочего. Разница в размере доходов обычных рабочих и «руководящих работников» достигает небывалых размеров и оказывается (именно в сталинский период) самой большой за всю историю существования СССР. А концепция широко распропагандированного государственного «снижения цен» призвана была это расслоение сохранять. Именно поэтому позже в СССР от такой практики отказались, а вместо этого адресно повышали зарплаты отдельным категориям трудящихся, чтобы выровнять слишком явные разрывы в уровне зарплат. Но для бюрократии даже располагаемые номинальные денежные средства были не столь важны, как возможность распоряжаться государственными ресурсами. Часто любят повторять пропагандистскую историю о личной скромности Сталина, о его «простой солдатской шинели» и «стоптанных ботинках», об отсутствии крупных денежных средств на счёте. Но при этом «забывают» или умалчивают, что деньги-то ему были вообще не нужны, поскольку в его распоряжении находились ресурсы, которые не снились даже самым богатым олигархам: кремлевские дворцы, правительственные дачи, поезда, пароходы, самолеты (хотя летать он не любил), сделанные специально для него бронированные лимузины, копирующие образцы самых престижных моделей западной элиты, личный кинотеатр, огромный штат охраны и прислуги, любая еда и питье по желанию. А главное — в его руках были жизни миллионов людей. Скромность в одежде и быту определялась не недостатком располагаемых ресурсов, а личными предпочтениями и необходимостью демонстрировать «близость к простому народу». Все эти блага принадлежали новой элите до тех пор, пока они занимали свои высокие посты, то есть практически «пожизненно». Среди сталинской элиты еще было не принято передавать власть и привилегии по наследству. Но позднее зарубежные последователи сталинизма «доработали» этот вопрос, к примеру в КНДР верховная власть фактически передается по наследству в рамках одной семьи.
В сфере национальной политики СССР превращается в унитарное, жестко централизованное государство, с элементами характерной для царской России принудительной русификацией. Происходит ликвидация национальных школ. (Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) «О ликвидации национальных школ и национальных отделений в школах». 24 января 1938 г.). Коммунистический интернационализм подменяется «советским патриотизмом». Вместо марксистского научного подхода к изучению мировой истории, сформированного, к примеру, научной школой Михаила Покровского (шикарный образец применения настоящей марксистской методологии в исторической науке - трехтомник Михаила Покровского «Русская история», работа над которым была завершена в 1914г.), начинают формировать и насаждать «патриотическую» великодержавную мифологию, включающую в себя возвеличивание «укрепивших государство» князей и царей, а также царских полководцев и завоевателей. Публично осудить «интернационализм» власти не могли, поскольку он являлся одним из базовых принципов официальной «коммунистической идеологии», но фактически развернули против него борьбу, назвав его «космополитизмом». И самое страшное — вошли в практику дискриминация, депортации и репрессии по национальному признаку в отношении целых народов и национальных групп в СССР и не только.
Показательно возрождение имперских традиций на уровне символов, введение в армии и милиции формы, точно воспроизводящей царскую, с золотым шитьем, галунами с погонами — которые у нескольких поколений советских граждан устойчиво ассоциировались с классовым врагом. Но возрождались не только внешние символы прежнего режима, но и многие его характерные черты, в том числе жесткая иерархия, чины и чинопочитание.
Интернационал перестает быть гимном СССР и заменяется новым государственным гимном воспевшим «Великую Русь» и «вождей», в том числе персональное прижизненное восхваление находящегося у власти Сталина. Коминтерн из мировой революционной организации, наводящей ужас на буржуазные правительства, пройдя период внутренних репрессий, сначала превращается в инструмент, обслуживающий «геополитические» интересы Москвы. Под руководством «верных сталинцев» он повсеместно терпит провалы в преддверии Второй Мировой: от поражения в Испании и Германии до «шанхайской резни» в Китае. Далее пятнает себя позорными историями периода сговора между сталинистами и германскими нацистами, когда по выражению самого Сталина, из официального ответа на поздравления нацистскому рейхсминистру Ребентропу: «...дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной» ( «Правда» 25 декабря 1939 г.). Например, навязанная из Москвы политика Французской Коммунистической партии по «революционному пораженчеству» Французской республики в войне с нацистской Германией. А позже Коминтерн окончательно ликвидируется.
В сфере народного образования осуществляется переход к платному образованию в старших классах и ВУЗах (Постановление СНК СССР от 2 октября 1940 года № 1860 «Об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР и об изменении порядка назначения стипендий»). Методики обучения становятся всё более авторитарными, после окончания ВОВ в школах даже начинают воссоздавать реакционные практики царизма: раздельное обучение мальчиков и девочек, введение школьной формы, упраздненной Революцией, причем именно царского покроя, жесткая регламентация внешнего вида, в том числе стрижек и причесок для мальчиков и девочек. Детей с самого раннего детства воспитывают в атмосфере обезличивания и беспрекословного подчинения.
Происходит ликвидация всех независимых творческих объединений и союзов. Отныне такие организации становятся инструментом административного управления и контроля в руках правящей группы. Жестко цензурируется культурная деятельность. Особая комиссия ЦК правящей партии принимает за всё общество решения, какие фильмы можно смотреть гражданам, а какие запрещать, какие книги печатать, а какие изымать из библиотек, какие направления живописи являются одобряемыми, а какие жестко преследуются. Представители правящей элитарной группы навязывают всему обществу свои личные вкусы и пристрастия в области искусства, архитектуры. Причем даже в этой сфере задействуется репрессивный аппарат, а ослушавшиеся граждане могут жестоко поплатиться свободой или жизнью за своё видение искусства. Даже во времена «оттепели», когда режим в СССР заметно смягчился, выставки неугодных художников иногда… сносили бульдозерами. А за людьми, занимающимися «самиздатом», то есть, по сути, просто копированием текстов произведений, не допущенных в официальную печать, всерьез охотилось КГБ вплоть до последнего десятилетия существования СССР.
Ограничивается свобода передвижения советских граждан. Причем не только фактический запрет выезда за рубеж без особого разрешения, но и перемещение по стране: например, жителей деревни дискриминационно лишают их паспортов.
Контрреволюция коснулась и сферы сексуальных отношений: происходит подавление и табуирование сексуальности, просвещения и культуры в этой сфере. Насаждаются консервативные «семейные ценности», вводится уголовное (!) наказание за однополые отношения между мужчинами и даже за «многоженство», совместные отношения и ведение хозяйства в форматах, отличающихся от «установленных». Повсеместно распространяется вмешательство государственных и партийных органов в личную и семейную жизнь граждан. Однополые отношения между женщинами уголовно не преследуются, но считаются «болезнью», которая могла повлечь принудительное «лечение». Запрет абортов приводит к резкому росту женской смертности от нелегальных операций.
Подробно и основательно процессы, происходившие в довоенном СССР, пытался разобрать в своей книге «Преданная революция» один из видных революционеров и участников создания первого советского государства Лев Троцкий. К сожалению, негативные выводы и прогнозы, отраженные в этой книге, в дальнейшем полностью оправдались.
Некоторые могут возразить, что эти явно контрреволюционные явления были «вынужденной мерой», обусловленной «необходимостью подготовки к войне». Однако стоит заметить, что прогрессивным и демократическим преобразованиям революционного правительства не помешала продолжавшаяся в тот момент Первая Мировая война, в которой участвовала Россия, и канун войны Гражданской, когда помимо внутренних сил реакции, существовала реальная внешняя военная угроза как со стороны «Тройственного союза», так и со стороны «Антанты». И даже с учетом чрезвычайных мер, а порой и террора большевистских властей Республики в условиях гражданской войны, уровень свобод и демократии оставался, пожалуй, на более высоком уровне, чем за всю последующую историю СССР. Что не помешало, а может быть, как раз и помогло, большевикам победить в гражданской войне, несмотря на мощную финансовую поддержку контрреволюции и военную интервенцию многих могучих мировых держав. А ведь положение большевистской власти в тот момент было гораздо более опасным, чем в самые напряженные годы ВОВ. Основной же разгул сталинистского террора и контрреволюционного отката приходится как раз на мирные предвоенные годы, а в послевоенные реакционная, авторитарная и консервативная политика только усилилась.
«Оттепель» не смогла исправить ситуацию
После смерти Сталина практически все в высшем партийном руководстве осознавали, что система приняла слишком уродливые формы и нужны срочные реформы. Однако, практически весь партийный актив был продуктом «селекции», «отбора» и «воспитания» времен сталинизма, полностью сформированным в политических традициях этой системы. Он был носителем этой политической культуры, а других кадров после периода репрессий и «большого террора» просто не осталось. Система сама себя успешно воспроизводила. Поэтому, даже разоблачая наиболее очевидные преступления и злоупотребления сталинизма, партийные лидеры всё сводили к «личностному фактору», сваливая все проблемы системы персонально на Сталина и не касаясь фундаментальных причин этих проблем. Благодаря такой выборочной критике, советское общество так полноценно и не отрефлексировало свой столь трагичный и важный исторический опыт. Тема быстро была табуирована.
В отсутствии открытого и широкого обсуждения и осмысления и при продолжающемся сокрытии информации сформировалось множество мифов, спекуляций и предубеждений. Но самая большая проблема состояла в том, что избавившись от наиболее чудовищных черт и практик сталинизма, система и политическая культура СССР по своей сути остались прежними. Основные проблемы и ошибки не были устранены. А это, в конечном итоге, и привело советский проект к деградации и гибели.
И именно в таком виде она с самого начала копировалась и насаждалась, с некоторыми национальными особенностями, во всех странах «Восточного блока». Это стало определенным стандартом и шаблоном практически для всех стран «реального социализма». Неудивительно, что у них у всех были схожие черты, проблемы и результаты.
Можно ли считать коммунизм тоталитарной идеологией, наравне с фашизмом?
У называвших себя «коммунистическими» сталинистских режимов действительно очень много общих черт с тоталитарными фашистскими диктатурами, однако есть принципиальные различия. С одной стороны, при внешнем сходстве, корни и причины возникновения этих явлений различны. Фашизм является защитной реакцией старых эксплуататорских классов, которые начинают резко терять свое влияние в стране или в геополитическом масштабе, в условиях массового автоматизированного общества. В то время как сталинизм - это попытка подмены развития естественных (а потому массовых) революционных процессов в условиях отсталости и неготовности объективных условий для столь радикального преобразования общества - искусственным бюрократическим управлением, подконтрольным лишь правящей группировке. Такое форсирование неизбежно сопровождается масштабным применением репрессий и приводит к вырождению и деградации энергии революционного процесса и потере воли к самостоятельному действию у самих масс.
Но главное отличие в данном контексте заключается в том, что тоталитарная и репрессивная практика фашистских и нацистских режимов непосредственно, последовательно вытекает из их идеологии и теории: тоталитаризм, ксенофобия, корпоративизм, милитаризм, культ силы и консервативные ценности, всё это - базовые элементы фашистской идеологии, ее суть, которые откровенно декларируются. В то время, как все чудовищные антидемократические черты сталинистских режимов прямо противоречат сути коммунистической концепции и теории, которой они пытаются обосновывать свое право на власть. Характерной чертой всех таких режимов является, подмеченное Д. Оруэллом, «двоемыслие» - расхождение официально декларируемых ценностей и реальной практики. В этом плане, с таким же успехом для «прикрытия» и «обоснования» тиранического режима может быть использована любая популярная в мире и выгодная в данный момент идеология, вне зависимости от ее изначального реального содержания. (Примерно как в одном очень остроумном и талантливом фильме перестроечной эпохи «Бакенбарды» (режиссер Юрий Мамин, 1990г.) сообщество, позиционирующее себя в качестве поклонников творчества Пушкина, выросло в организацию фашистских штурмовиков, поднявших под себя город.) Таким образом, в отличии от фашистской и нацистской идеологии, коммунистическая теория и близко не является тоталитарной, как раз наоборот.
Стоит отметить, что даже в рамках сформировавшейся на фундаменте сталинизма модели, преступления сталинизма были официально осуждены властями самого же СССР и практически всеми странами восточного блока, а, например, людоедский режим Пол Пота - свергнут никем иным, как вооруженными силами Социалистической Республики Вьетнам.
Делать же выводы о коммунизме по практикам сталинистской модели - это всё равно что оценивать либеральный капитализм по якобинскому террору или диктатуре Кромвеля.
Справедливости ради стоит отметить, что даже в таком изуродованном виде эта общественно-экономическая альтернативная модель показывала далеко не худшие для своего времени результаты, в плане экономики, социальных стандартов и уровня жизни граждан. Если в послевоенный период сравнивать её с подавляющей частью капиталистических стран. Даже уровень прав и свобод был сопоставим с рядом стран Западной Европы. Не стоит забывать, что до середины семидесятых годов в Западной Европе были как минимум две страны с настоящими фашистскими режимами: диктатура Франко в Испании и диктатура Салазара в Португалии. В Латинской Америке было множество диктатур, практикующих в отношении своего населения откровенный массовый террор и репрессии. В Арабском мире повсеместно сохранялись настоящие монархии с элементами теократии. Не лучше дело обстояло и в Азии, а первые «президенты» Южной Кореи, в плане авторитарности и репрессий в отношении населения, могли дать фору даже семейству Кимов по ту сторону 38 параллели. Диктатор Индонезии Сухарто в 1965 году устроил массовую резню подозреваемых в сочувствии левым, уничтожив около миллиона своих сограждан. Африка, только-только формально избавляющаяся от колониального статуса, представляла собой вообще сущий ад из смеси монархий, диктатур, геноцида и террора. В целом, в тот период времени очень немного капиталистических стран Северной Америки, Западной и Северной Европы могли похвастаться соблюдением минимальных демократических прав и свобод или высокими социальными стандартами и достойным уровнем жизни населения, да и то с оговорками. Однако, все эти сравнения совершенно не оправдывают отсутствия демократии, свободы и вытекающие отсюда системные проблемы режимов «Восточного блока», публично называющих себя «социалистическими», декларирующих «приверженность марксизму» и «построение справедливого общества». Недостатки модели «реального социализма» стран «Восточного блока» проявились в фактическом проигрыше капиталистическому миру экономического соревнования, для простых граждан привлекательность такой модели оказалась столь низкой, что в большинстве бывших «советских» стран она оказалась демонтирована при поддержке населения.
К сожалению, именно такая система и политическая культура, выросшие из сталинизма, разумеется, не без помощи антикоммунистической пропаганды, закрепились в мировом массовом сознании, как синоним «коммунизма». Это нанесло огромный ущерб репутации марксизма и коммунистического движения. И теперь, когда в каких-то странах реакционные силы на государственном уровне продавливают законы о «запрете коммунистической идеологии», они ссылаются на исторические примеры авторитаризма и репрессий «социалистических» режимов, не упоминая радикальную демократию и социальную справедливость, предполагаемые марксистской теорией как обязательные условия социализма.
Политическая система СССР, её опыт и проблемы
К 1936 г. в СССР окончательно сложилась политическая и избирательная система, просуществовавшая, с незначительными изменениями, вплоть до 1989 г.. Основные принципы этой системы легли в основу политической структуры практически всех стран «Восточного блока», которые позиционировали себя как «социалистические». И именно эта система, к сожалению, в мировом массовом сознании воспринимается как «советская».
Формально Конституция СССР давала всем гражданам «свободные и равные избирательные права» как в местные органы власти, так и Верховный Совет, а за нарушение этих прав была предусмотрена суровая уголовная ответственность. Кроме того, избиратели имели формальное право «отзывать депутатов, утративших их доверие».
Но была ли у трудящихся на деле возможность влиять на принятие решений, формулировать и реализовывать свою волю? К сожалению, как раз в этом вопросе и были системные проблемы.
Кандидатов на выборы выставляла единственная правящая партия или находящиеся полностью под ее контролем общественные организации. Причем эта единственная «партия власти» была неразрывно переплетена с государственным аппаратом и беспрепятственно использовала все государственные рычаги.
Теоретически возможность выдвижения независимых кандидатов «от коллективов» сохранялась, но на практике это всё равно было невозможно без санкции правящей партии.
Без разрешения «партии власти», а точнее без одобрения узкой внутрипартийной руководящей группы, невозможны были публикации в каких либо государственных СМИ, а других СМИ в легальном поле не существовало. Строго запрещались публичная агитация, собрания или акции, а тем более создание каких-либо объединений и организаций без санкции и контроля правящей партии. Таким образом, под жестким запретом находились все виды и инструменты реальной политической деятельности, исходящей не от руководящей группы внутри правящей партии.
За нарушение этих запретов были предусмотрены крайне суровые наказания. Граждан, пытающихся вести независимую политическую деятельность, немедленно могли обвинить в «антисоветской», «контрреволюционной» деятельности, «создании нелегальной партии», «нелегальных СМИ», а это в разные годы могло сулить наказания от смертной казни или лишения свободы до принудительного помещения в психиатрическую лечебницу.
Фактически «выдвижение» кандидатов на выборы превратилось в «назначенчество» их партийным начальством. Кандидаты выставлялись на безальтернативной основе, что полностью обесценивало саму идею выборов, так как сводило её лишь к формальному «плебисциту о доверии» действующей власти, с заранее известным результатом. Чтобы обеспечить этому действу максимальную видимость легитимности, государственные органы обеспечивали контроль за явкой граждан на избирательные участки, ближе к концу времени голосования даже совершались обходы мест проживания не голосовавших для выяснения причин их неявки. «Уклонистов» могли ждать неприятности на работе, по месту жительства и так далее. Идти на открытый «конфликт с государством» решались немногие, поэтому явка была стабильно максимальной.
Отсутствие механизмов независимого общественного контроля за проведением выборов и подсчетом голосов всегда оставляло возможности для беспроблемной «корректировки результатов» в нужную сторону, хотя, даже в этом и не было необходимости, так как эта беспроблемность обеспечивалась уже на стадии допуска и выдвижения «правильных» кандидатов.
Что касается «права отзыва», то на деле его процедура была такова, что реализовываться она могла только в случае, если инициатива «отзыва» исходила от вышестоящих партийных органов.
Такая система превращала единственную правящую партию в некую неподконтрольную, неуязвимую и всемогущую силу, стоящую так высоко над обществом, что её исключительная руководящая роль была закреплена в самой Конституции СССР.
И внутри самой правящей партии так же, как в советском обществе в целом, не работали никакие реальные демократические механизмы, и какое-либо влияние рядовых членов партии на процесс принятия решений было исключено.
Сначала были запрещены фракции внутри партии, потом установилась система внутрипартийной цензуры, превратившаяся в недопустимость какой-либо оппозиции и критики правящей группы.
Основную негативную роль в этом процессе сыграли репрессии и «большой террор» второй половины 30-х годов. Как было уже отмечено ранее, в партии, также как и в обществе, произошла чудовищная «селекция»: были арестованы и казнены тысячи и тысячи партийных деятелей и активистов, авторитетных и имеющих опыт партийной работы с дореволюционных времен, а также все способные иметь и отстаивать свою сколько-нибудь независимую точку зрения, все осмелившиеся не соглашаться и критиковать правящую группу.
Физическая ликвидация самых ценных партийных кадров и запугивание на их примере остальных партийных масс и населения привели к формированию особого типа функционера – беспринципного приспособленца, готового безропотно поддерживать и восхвалять любую влиятельную на данный момент группу и умудряющегося таким образом «колебаться вместе с линией партии». В этом плане очень показательна история Петра Поспелова - официального сталинского идеолога, занимавшего при Сталине почти 10 лет пост главного редактора центрального партийного печатного органа - газеты «Правды», одного из составителей «Краткого курса истории ВКП(б)», являвшегося важным образцом откровенной исторической фальсификации и источником сталинистской «мифологии», а также одного из авторов-составителей насаждающей культ личности книжки «Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография» (1947). После смерти Сталина Поспелов возглавил комиссию ЦК КПСС по расследованию причин массовых репрессий. Материалы комиссии Поспелова были использованы в докладе Хрущева «О культе личности и его последствиях на» XX съезде КПСС 1956 г.
К сожалению, эта политическая традиция пережила и СССР, и КПСС, и уже в путинской России нашла свое новое воплощение в виде «партии власти» под названием «Единая Россия». в которой бывшие члены КПСС, состоящие там в большом количестве, завели привычные для себя внутрипартийные порядки.
Таким образом, политическая власть в СССР находилась в руках самовоспроизводящейся правящей группы, которая могла контролировать все сферы экономики и жизни общества, а сама при этом была неуязвима для критики и защищена от возможности законной замены «снизу». Все политические процессы, в том числе выбор политической стратегии, смена лиц в руководящих органах, происходили «за закрытыми дверями», и общество напрямую на них влиять не могло. Политическая активность советских граждан сводилась лишь к ритуальному «одобрению» уже принятых решений. Народные депутаты, по сути, были «свадебными генералами», зависимыми от тех партийных органов, которые их выставляли на выборы, а их полномочия, по большому счету, сводились лишь к формальному голосованию и разбору обращений избирателей по поводу решения мелких бытовых проблем.
Именно такая система и привела к отчуждению трудящихся от реальной власти в стране. Понимание того, что «от нас всё равно ничего не зависит», сформировало у людей социальную пассивность, политический инфантилизм, отсутствие осознания себя, как реального субъекта политики, принятие патернализма как нормы - все те характерные черты политической культуры, которые и по сей день представляют серьезную проблему большинства стран бывшего СССР. Советские трудящиеся в момент открытой реставрации капитализма оказались неспособными не только к какому-либо политическому действию, но даже к осознанию своих классовых интересов. Они не имели реального организационного опыта и политической культуры и поэтому не смогли стать реальным субъектом и движущей силой социалистической политики. Граждане СССР, выросшие в условиях, цензуры, формализма, имитации, показухи, отсутствия опыта настоящих обсуждений, оказались полностью политически беспомощными и стали легкой добычей еще более реакционных сил и идей, чем те, которые их сформировали.
В то же самое время, система создала неподконтрольную бюрократическую элиту, постепенно превратившуюся в «вещь в себе», со своими собственными интересами и полномочиями распоряжаться огромными ресурсами. Именно эта бюрократическая элита и посчитала для себя выгодным стать инициатором и проводником реставрации капитализма в его самых реакционных формах, полностью подтвердив прогнозы Л. Троцкого, изложенные им в книге «Преданная революция». Кроме того, не смогла эффективно работать и экономическая советская модель, так как без надежной «обратной связи» и низовой инициативы, в условиях отсутствии демократии, интересы и потребности людей чаще всего игнорировались и не находили своей реализации в виде товаров и услуг: в стране, способной запускать ракеты в космос, обычные граждане испытывали постоянные проблемы даже с предметами личной гигиены. Низовая инициатива и активность в большинстве случаев не находили своей легальной реализации в экономической и социальной деятельности. Поэтому неудивительно, что в глазах большей части советских граждан капиталистическая модель стран Западной Европы и Северной Америки выглядела гораздо более привлекательной альтернативой, чем то, что они имели.
Все это сделало деградацию и последующий крах СССР и практически всего «советского блока» неминуемыми, перечеркнуло и обесценило огромные, передовые для своего времени, социальные стандарты, прогрессивные, новаторские общественные и культурные практики, порожденные великой творческой и созидательной силой революции. И привело, в конечном итоге, к тому печальному положению, в котором находится российское общество и левое движение в настоящее время. Как говорится, «о дереве можно судить по плодам его», а на развалинах СССР люди, выращенные в рамках этой системы, в большинстве случаев оказались питательной почвой для различного рода реакционных обществ, авторитаризма и диктатур, доходящих иногда до самых карикатурных форм, таких, как, например, режим Ниязова в Туркменистане. «Советские граждане» в большинстве своем оказались отнюдь не носителями «более прогрессивной и развитой культуры и ценностей», а продемонстрировали откровенное мракобесие, бытовой национализм, иррациональное, конспирологическое и религиозное мышление, ксенофобию, патернализм, социальную пассивность и отсутствие элементарной солидарности. Проблемы и особенности современного российского общества разбирает в своей лекции под заголовком ««Крайне неприятный тип» Советский человек изменился. И стал еще хуже» профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук Шанинки, социолог и левый мыслитель Григорий Юдин.
Поражение СССР и «советского блока» было вполне закономерным, прямым следствием очевидного отказа от базовых социалистических и коммунистических принципов. Не марксизм погубил СССР, а его отсутствие на практике. Чтобы в будущем иметь шанс на успех, важно максимально честно и основательно изучить и усвоить этот урок.
Современные реакционеры под красным флагом
К сожалению, как и во времена появления «Манифеста коммунистической партии», сегодня в обществе присутствуют реакционные взгляды и традиции, позиционирующие себя как «социалистические» и даже «коммунистические». Порой они отчасти справедливо критикуют современный капитализм и буржуазное общество, но при этом прямо враждебны базовым коммунистическим принципам, ценностям и целям. Реакционеры, как правило, предлагают в качестве альтернативы капитализму только такие проекты, которые несут трудящимся еще большее угнетение и тиранию, чем парламентские буржуазные республики.
Реакционная практика сталинизма, к сожалению, пришлась ко двору подобного рода деятелям и стала для них отдельным «источником вдохновения», практическим и символическим идеалом.
Показательно, что из всего столь важного и противоречивого опыта первой попытки построения нового справедливого, альтернативного капитализму, общества они выбрали «эталоном» самые темные, тоталитарные, бесчеловечные и реакционные периоды и черты.
Но даже прикрывшись «советскими» символами и мифами и громко заявляя о «приверженности коммунизму», они не перестали быть проповедниками откровенно правой системы ценностей: «сильной руки», «жесткой власти», вождизма, культа личности, ненависти и агрессии к таким важнейшим ценностям, как свобода, демократия, права человека, которые они ругательно называют «либеральными». Как правило, это идет в комплекте с консервативными «традиционными ценностями», пренебрежением к человеческой личности и жизни как таковой, национализмом «своей великой державы» и объявлением высшей ценностью «интересов государства», под которыми понимаются интересы своей группы, в том случае, если бы ей удалось захватить власть. Всё это противоположно базовым положениям коммунистической теории, изложенным классиками марксизма в «Манифесте коммунистической партии» и «Принципах коммунизма».
Особенную ненависть у этой публики вызывает демократия. Это принципиальный пункт, который выдает истинную враждебность такой идеологии базовым принципам социализма и коммунизма в их марксистском понимании. Последователи таких взглядов по своей системе ценностей вполне близки к ультраправым течениям, в том числе к настоящему фашизму. Ведь, как известно, фашисты в Германии, Италии и Испании последовательно выступали против буржуазной «парламентской плутократии», противопоставляя ей власть «вождя нации», который действует «от имени и в интересах нации». Для «красных» реакционеров также важнейшим элементом является власть и культ личности «непогрешимого» вождя или узкой группы вождей, противостоящей «либеральной» в демократии. Другими словами, воспроизводится тот же старый принцип поиска «хорошего царя», всё то, в борьбе с чем и возникли коммунистическая теория и движение.
Правильные коммунисты тоже видят недостатки буржуазной демократии и критикуют ее, но с диаметрально противоположных позиций: они считают её недостаточной и требуют ее расширения, как можно большего приближения к прямому народовластию, - в то время как реакционеры ненавидят даже минимальные элементы демократии и жаждут заменить ее безраздельной диктатурой.
Поэтому не удивительно, что и на практике подобные персонажи чаще всего поддерживают самые авторитарные, реакционные и мракобесные режимы, как, например, путинская фашизированная диктатура. И реакционные диктатуры в свою очередь активно используют подобные «красные» концепции в своей пропаганде.
Актуальная левая политика
Кто же такие «левые» и кто их союзники?
Какой же определяющий признак, позволяющий в современном мире безошибочно идентифицировать настоящих левых в целом и коммунистов в частности?
Приверженность плановой экономике? Но сама по себе плановая экономика еще не признак коммунизма, и даже вообще прогрессивности, в современном мире элементы плановой экономики присутствуют внутри практически всех крупных корпораций, в том числе нацеленных на самую жесткую эксплуатацию и проводящих антисоциальную политику. Элементы плановой экономики используют и фашистские режимы.
Признание необходимости государственной собственности на средства производства? Но государственные средства производства, к примеру, были характерны для «азиатского способа производства», бытовавшего в обществах, построенных на тирании и угнетении трудящихся классов. Тут важно понимать, что это за государство. Если государство является тоталитарным, то государственная собственность на средства производства превращает страну в единую тотальную корпорацию, в руках и на службе правящей элиты, контролирующей все сферы экономической жизни общества. Положение трудящихся в такой системе может быть еще более бесправным, угнетенным и страшным, чем даже в условиях классического капитализма. К тому же, именно такой суперэтатизм является важным элементом идеологии фашизма.
И только последовательная, радикальная приверженность демократии может безошибочно определять истинного левого. Реализация последовательной демократии несовместима с капитализмом, как с обществом построенном на «диктатуре собственника» в сфере экономики, она требует обобществления и общественного самоуправления средствами производства, со всеми вытекающими последствиями. Необходимо использование в интересах общества научных передовых методик организации экономики, планирования, моделирования, постоянный сбор и реализация потребностей членов общества. Точно так же радикальная демократия враждебна и иным формам угнетения, подавления и эксплуатации людей, какими бы внешними символами, мифами и «традициями» они себя не прикрывали.
Отношение к демократии — для левых важнейший маркер определения того, кто союзник, а кто враг. Формальная самоидентификация человека в реальной жизни имеет вторичное значение. Важны не названия и символы, а фактическое содержание. Человек, называющий себя «либералом», выступающий за свободу и демократию в 100500 раз ближе левым, чем «коммунист», выступающий за «жесткую руку» и неограниченную власть «истинного вождя» во главе «великой державы».
Сторонники последовательной демократии и свободы для широких масс — союзники левых, противники — враги левых. Степень близости и надежности союзников зависит от того, насколько последовательна и радикальна та демократия, за которую они выступают.
Роль и место левых, а тем более коммунистов, в современном мире
Помимо сфер деятельности, характерных для общедемократического, прогрессивного общественного движения, которыми безусловно важно и нужно заниматься, у левых есть ещё и своё естественное и уникальное поле борьбы, не теряющее актуальности в современном мире. И это как раз борьба за реализацию демократических принципов, прав и свобод в сфере экономики и рабочих мест, в сфере производства и распределения материальных благ, экологии и всего того, в чём интересы капитала сталкиваются с интересами остального общества. Борьба либералов за свободу и демократию заканчивается там, где начинаются интересы частного бизнеса и вопросы о правомерности частной собственности как таковой, и это - черта, отделяющая либералов от настоящих левых, у которых стремление к демократии более последовательно и идет до конца .
Какие направления деятельности левых должны быть приоритетными?
Необходимы теоретическая разработка и обоснование эффективного, работоспособного проекта организации экономики на демократических принципах, включающего в себя общественное самоуправление и справедливое распределение благ. Также необходим конкретный, тщательно проработанный план экономического переустройства, который можно предложить людям как альтернативу имеющему множество изъянов капитализму. Мало критиковать его, мало провозглашать «правильные» принципы, важно разработать привлекательный, осязаемый, конкретный механизм, способный прийти ему на замену и функционировать в интересах большинства людей.
При этом нужно учесть обширный, уже имеющийся практический опыт построения проектов и экономических моделей, пытавшихся, пусть даже не очень успешно, реализовать более справедливую и социально ориентированную альтернативу капитализму в 20 века (в том числе, опыт стран СЭВ, Югославии, Кубы, территорий под управлением анархистов, различные коллективистские и кооперативные практики, такие как израильские кибуцы, а также разработку «открытого софта»), - проанализировав их сильные и слабые стороны, достижения и недостатки. Кроме того, необходимо изучать и использовать актуальные передовые, прогрессивные исследования, наработки и идеи - от киберкоммунизма до концепции «бирюзовых организаций».
Это сложная работа, и пока нет однозначных ответов на многие и многие проблемные вопросы строительства новой модели. Это - поле для поиска. Но без этих ответов у деятельности левых, да и у человечества в целом нет будущего. Однако мало составить пусть даже самый передовой и работоспособный проект, его нужно популяризовать среди людей, максимально распространить, донести до самых широких масс. И это - важнейшая задача информационной работы.
Одновременно необходимо формировать и развивать политическую субъектность населения, чтобы стало возможно реализовать все эти прогрессивные преобразования на практике. Политический субъект — это люди, жизненно заинтересованные в социально-демократическом преобразовании экономики и общества, осознающие эти свои интересы и имеющие опыт и культуру организационной коллективной деятельности. Массовая организация или содружество нескольких близких по духу массовых организаций — это, по-прежнему, главный источник силы для социальных преобразований. Это возможность собрать вместе для реализации общих проектов и целей огромное множество отдельных людей, слабых по отдельности, но способных, объединившись в одну мощную силу, успешно противостоять политическому и экономическому могуществу капитала.
Поэтому левые должны участвовать в развитии и усилении всех низовых коллективных инициатив и организационных структур по реализации различных интересов, прав и свобод трудящихся.
В первую очередь это касается, конечно, деятельности и развития тех профсоюзов, которые построены на вовлечении и активном участии рядовых членов в коллективной борьбе за расширение демократии, за повышение влияния и включение работников в процесс управления бизнесом и распределением полученных благ. Кроме того, это участие в деятельности экологических, жилищных и социальных инициатив, с помощью которых трудящиеся организуются в нерабочее время для того, чтобы сделать свою среду проживания и общественное пространство максимально комфортными и безопасными. Это работа в коллективных инициативах разных социальных групп по борьбе за равноправие, уважение и достоинство. Различные формы коллективной самоорганизации и кооперации в экономической сфере. И многие другие подобные практики, в которых люди могут получить свой первый организационный опыт, пройти школу коллективной активистской деятельности, почувствовать преимущества и силу коллективной, организованной борьбы и научиться действовать эффективно.
Таким образом, наличие этих двух составляющих: проекта и субъекта - позволит реально изменить мир в интересах большинства, сделать его более демократичным, справедливым и комфортным, реализовать проект левой коммунистической политики. А каким путем осуществлять этот переход — будет определяться конкретной ситуацией, так как методов существует множество… Но именно в этом тонком и точном подборе инструментов и способов воздействия и заключается настоящая левая и коммунистическая политика.
По практической реализации всего перечисленного остается много вопросов. И они - для творческих поисков передовых людей современности.