October 7

Россия. Алтай. Монастырь на р. Уба

Женская православная обитель (поморского согласия), основанная в 1899 г. на берегу р. Убы в Бухтарминской долине. Сначала в ней проживали 8 инокинь, отделившихся от поморской общины ст. Вязовой Уфимской области, которые «купили заимочку и стали жить, а в отдельной избе сделали моленную и трудились». Через несколько лет выстроили более просторную избу с маленькой кельей для игуменьи и лишь в 1908 г. построили новую часовню с колокольней в 6 колоколов и маленьким куполом. К лету 1910 г. в монастыре было 40 сестер разного возраста — от 14 лет и старше: 24 схимницы, одна — давшая обет «всю жизнь поработать на Христа», несколько послушниц и «...гостей, не определивших своего положения и могущих оставить монастырь, выйти замуж и проч.». Некоторые из них пришли из никонианства.

Монахини жили в кельях – избах, которых было построено около двадцати. При монастыре была больница, швейная мастерская, келарня (кладовая), она же кухня. Было и кладбище: «...за 11 лет существования скита на горке успело вырасти 16 черных крестов».

Быт обитательниц был обустроен их собственными руками, их усердным трудом. Каждая имела определенные обязанности, но большую часть самой черной работы брала на себя игуменья — мать Ираида, прожившая в монастыре 45 лет, с юности. Вот как описывает день в обители Г.Д. Гребенщиков: «Эта женщина, встав утром в 2 часа, трудится до 11 часов ночи, спит, следовательно, 2-3 часа, а все остальное время она находится в работе. Встав в 2 часа, к трем она выходит в часовню, где начинается утреня, кончающаяся в пять, затем после короткой беседы тут же, начинаются часы и кончаются в семь. После этого все идут по кельям, а там, переодевшись в рабочие одежды, в трапезную, где позавтракав, отправляются на работу, в 1 час обед, а в пять — вечерня, а после нее, часов в восемь, когда все придут с работы, ужин и все расходятся по кельям, работая на себя или молясь. У старых монахинь работа одна — отправлять заказы на счет моленья за здравие питающих и за упокой умерших».

И далее читаем: «О неусыпном труде самой игуменьи говорят то, что все 40 кроватей, столько же стульев, столов, все лавки, тесовые перегородки, разные полочки — все это сделано ее руками без единого удара топором кого-либо другого. Причем у каждой кровати, стола или стула сделано по удобному и просторному ящику внутри».

Чистота и простота царили во всех помещениях монастыря. Небеленые стены и некрашеные полы мылись до белизны. В церкви стены были окрашены в розовый, потолок — в голубой цвет. Писатель отметил и богатый иконостас — в пять ярусов. Далее цитируем: «Перед иконостасом возвышение и престол, возле которого дорогое Распятие, обвитое голубой пеленою, по бокам его иконы, а на столе стоит рукописное Евангелие, оправленное в бархатный с серебряной чеканкою переплет, а по обе стороны горят неугасимые лампады». Как замечает Гребенщиков, «...все выдержано в древнерусском стиле».

Неизвестно, что стало с этой женской обителью. Возможно, короткой была безмятежная жизнь сестер, ведь «с дарованием религиозной свободы прежнее значение этих духовных очагов было если не совсем утеряно, то во всяком случае понижено». Скорее всего, постепенно затухая, в 20-е гг. прошлого истерзанного века обитель разделила участь многих, подобных ей. А инокини? Трудно сказать. Территория эта теперь одно из «ближних зарубежий» — Восточный Казахстан. В очерке Г.Д. Гребенщиковым сохранены подлинные имена тех, с кем ему довелось встретиться: мать Ираида, мать Аполлинария, мать Ирина, мать Мокрида — но как их звали в миру? Была там девочка 6 лет, «...дочь Устькоменогорского прасола и старовера Ив. Никифоровича Федорова...».