«Контора работала как молитва «Отче наш» - без лишних слов»: . Интервью с бойцом "Голень". Часть 11
Никакой демократии, только жесткая вертикаль власти и конкретные приказы. Именно это, по мнению ветерана, позволило «Вагнеру» стать самой боеспособной единицей. Он проводит параллель с молитвой «Отче наш» — в ней нет ничего лишнего, как и в действиях ЧВК. Откровенный рассказ о том, почему арестанты оказались идеальным материалом для такой системы.
Прошу обратить внимание, что Автор не несет ответственности за высказывания и мнение героев интервью, которое Вам может не понравиться. Материал записывается со слов участников интервью, без поправок Автора. Статьи не являются рекламой или призывом к действию.
Вадим Белов: Ты в предыдущей части хотел рассказать историю про «преодоление трудностей»?
Голень: Ну и в общем, такая вот история про трудности, да. Во-первых, там надо быстро схватывать, начинать кубатурить, да, что происходит, и как. Чем медленнее ты там делаешь, тем хуже коллективу, в принципе, потому что на это тратится время. А тут приехал мальчик позывной у него такой еще был прикольный - «Утек».
Я сейчас про него расскажу такую небольшую историю, что с ним случилось. В общем, это... Приехал, и у него сразу заболели ноги, что-то еще. Его никто не хотел к себе брать в расчет потому что, во-первых, он болеет, плохо ходит и все такое прочее. И тем не менее, вроде бы как уже и не «500», и в том же время он жалуется «тяжело», здесь «плохо», хотя он вроде не пожилой человек. Такой запасной вратарь. Хотя запасных людей тут не видел потом, в принципе. А вот этот был запасной вратарь, который не сильно нужен до поры до времени, редко когда, короче, может понадобиться. Такого запасного вратаря из коллектива в коллектив передавали, открещивались от него. Но в итоге он попадает, короче, к нам. Нас команда из восьми человек, примерно два расчета, нам дают задачу выйти на позиции.
Выдвинулись мы. Нам дали точку, а идти надо было через эти... через неимоверные кусты. Я везде в детстве лазил, но чтоб такие.... Тут просто как стена перед тобой из каких-то колючек, травы, колючек, кустов. Мне кажется, мы за полчаса по 10 метров пролазили. Там реально ползешь, а ты еще плюс в бронике, с БК, какой-то «шмурдяк», ты с собой это тащишь. Ты вначале тащишь орудие, а потом уже за «шмурдяком», там уже дело второе, в основном с собой вода и все.
И вот мы прем через эти кусты какие-то, а вот этот «Утек», который запасной вратарь, он постоянно отставал. У него была рация, у него был «шмурдяк». А рядом была дорога метров 30 от нас, асфальтированная такая, и рядом вот эта вот лесополоса, если можно назвать, хотя это не лесополоса, это, я не знаю, что это такое. Я тогда еще помню: ползем, я весь потный, психую же, нервы. Думаю: «Бля, вот Украина! Думаю, бля, где эти груши все, эти яблоневые деревья, айва, вот это все? Думаю, ну, что, где они, блин? Колючки, бля, все, бля, колючие, ничего, нет, кроме них».
Ползешь, лезешь, и, кстати, всю дорогу так было, где мы ходили. Это в деревнях какие-то там вишенки, абрикосики росли, а в лесополосах вообще все против тебя. И ты думаешь: «Бля, все вообще не так, сука!» И прямо от этого нервы делаются. А нам там буквально надо было метров 500, ну, 300, сейчас я точно не могу сказать. И вот надо было по этим кустам, потому что по дороге не варик. Она, во-первых, простреливалась, во-вторых, с той стороны дороги мы точно не знали кто был. Ну, то есть, примерно, конечно, мы понимали, что где, как, но все равно всегда старались перестраховываться, ибо быть не наказанным за свою беспечность.
Ну и, в общем, мы вот прорываемся, а «Утек» там где-то сзади. У него рация с собой. Потом мы еще вспоминали и посмеялись: у него был с собой этот... как он, азимут. У него в руках был азимут и «шмурдяк». И он где-то позади. Мы знали, что он идет, потому что на него выходим по рации. И мы через эти колючки, через это все, превозмогая все нервы, проползаем. Доходим до своих позиций, распределяемся, начинаем окапываться. И окапываемся сразу же. Первым делом все: вначале посты, потом окапываемся.
И такой вопрос: «А где «Утек»?» Ну, там, начинаем: «А где «Утек»?» Начинаем выходить на него по рации. Не отвечает, в общем-то. Начинаем переживать, волноваться. Выходим, выходим, на него, нету. Думаем, что-то случилось. И тут нам параллельно выходит на нашей волне, явно этот оппонент, хохол, короче, пидор выходит (ну, как мы там говорим, оппонент, короче). Выходит по рации и такая фраза: «Этот клоун у нас...» И что он попал в там, в доблестное какое-то подразделение, что-то такое. В общем, буквально такой короткий эфир: «Опа!» Раз, сразу же такая чик — тишина.
У нас командир берет рацию, начинает переспрашивать. Я вот не помню, там был ответ или нет, но, короче, все. Потом выясняется, что этот «Утек», что он просто берет, вместо того чтобы ползти по этим дебрям (а это непросто, ну, вот такие вещи, они силы забирают, забирают, где-то нервы. Правда это тяжело, и плюс еще погода, ну и все к тому же, а если у тебя еще мозоль там или занозы, или какая-нибудь ранка, это все в куче. Как я говорил, это когда все собирается в один этот разобранный кубик-рубик, и потом его собирать приходится постепенно), и вот он что учудил, этот «Утек»?
Он решил пойти по дороге, прямо по асфальту, с этим азимутом в руках. По прямой асфальт, конечно, нормально. Там можно на третьей передаче ехать, асфальт такой нормальный, маленько покоцанный где-то. И вот он прямиком ушел и попал в плен. Судьбу его я дальнейшую не знаю. Скорее всего, ничего хорошего, конечно, с ним не случилось. Я думаю, конечно, что он «200», потому что к «Вагнерам» относились пидоры очень жестко, насколько мы знаем. Нам сразу же говорили: к ним в плен нам лучше не попадать, потому что это очень будет... Все понимают, короче, даже неохота эту тему разворачивать.
Ну и в общем, он вот таким образом просто ушел, там лишние 100 метров, зато по дорожке. Вот я про что хотел сказать, что преодоление лени, какое-то преодоление трудностей у арестантов «кашников» присутствовало. Ты понимаешь, что НАДО, потому что если бросишь весло, то отнесет по течению. А это уже не ты, это уже будет не твой выбор, а кто-то за тебя его сделал. Все-таки надо грести. Во всяком случае, там точно, на войне, надо грести, иначе течением тебе это вынесет куда-нибудь в плохое место.
И вот он решил просто не преодолевать какие-то трудности. Ну, так проще, да. К сожалению, итог, как говорится, вот такой печальный. Это знаете, как в шахматах. Вот можно сделать 20 хороших ходов, да, прямо хороших таких, побед, и один ход ты всего промажешь, и он будет фатальным для тебя и для твоей семьи. Ну, так и он сделал этот ход. Вообще, мне кажется, изначально, ну, не надо было ему идти. Все-таки фильтр на Молькино сделал все, что мог.
Потому что все-таки я говорю, что теория — одно, а практика — это другое, когда ты это чувствуешь, когда ты понимаешь, что это все всерьез и долго, если ты будешь жив. Единственное, утешало, что это не навсегда. Я понимал, что это не навсегда. Сейчас так: я либо погибну, либо выживу. Но это не навсегда, вот эти все моменты. Вот арестанты, они уже были как-то уже более мобилизованные, так сказать, внутренне, все равно преодолевали. Где-то, да, они, может быть, уставали, но они не хитрили, как «Утек».
И во многом благодаря арестантам, конечно, фронт начал двигаться быстрее, расширялся. Я знаю примеры геройские. Мне кажется, все-таки надо было их выделять больше, на самом деле, потому что я видел (не хочу обижать или говорить про Минобороны), но как толкались арестанты, про некоторых можно просто действительно отдельные какие-то сюжеты снимать, насколько пацаны работали и как они хотели победить.
Спасибо, что есть блогеры, которые все-таки поднимают вот эти тонкости, по телевизору их навряд ли ты где увидишь или услышишь. К сожалению, это умалчивается. Не знаю, по каким причинам. Может, потому что еще не время, или потом оно придет.
В общем, как-то так прошло знакомство с пацанами, с «проектантами», с братьями по боевому оружию. Никакого абсолютно предвзятого отношения, то есть все одинаковые «помидорки» в окопах.
Вот так мы потом начали толкаться, когда пацаны с «проекта» начали прибывать к нам. Это очень, мне кажется, как-то маленько разнообразило, что ли, наш коллектив, потому что все равно это тот случай, где чем больше народу, тем больше кислорода. Знаете, я так именно это воспринял и не наоборот. То есть наоборот, чем больше народу, и ты как бы понимал, что нас становится больше, пацаны заряженные, и все, и так далее.
Там контингент от и до был. Были и пацаны с какого-то театра из Луганска, молодые. Потом тут же какой-то человек с «проекта», который со своей судьбой. Тут же пожарный, начальник уголовного розыска, учитель. Ты со всеми разговариваешь. Во-первых, это интересно. Во-вторых, это все равно расширяет кругозор. И в-третьих, никогда не бывает скучно в эти минуты, когда сидишь, разговариваешь, все там со своими особенностями. То есть это очень разнообразно, интересно, ну и познавательно, потому что где-то для опыта, какие-то жизненные ситуации. Но это интересно.
Мне кажется, это как, знаете, по Достоевскому, только у человека, когда он преодолевает какие-то моменты или трудности, сталкиваясь с какими-то событиями в жизненном пути, только у него может что-то родиться настоящее, ну, такое незабвенное, долгое, на что стоит обратить всем внимание. Потому что это не пустые люди. Хотя, казалось бы, типа арестанты, да, ну, такое отношение, типа уголовники. Да нет, это наоборот очень все очень интересные люди.
Поэтому, мне кажется, ты больше пустоты встретишь на дискотеке где-нибудь, там, в каком-нибудь большом городе, среди таких же, например, по возрасту людей, чем с двумя пацанами в окопе, с которыми ты просто поговоришь сейчас и поймешь, насколько там люди глубокие, умные. Они разные, пацаны все были, но они точно не пустые, они абсолютно наполненные люди, какой-то своей историей.
Можно прожить длинную жизнь и в итоге прийти , грубо говоря, там к песням какой-нибудь Тани Булановой, образно. И напротив я там знал пацанов, которым нет и 25 лет, но это настолько уже какой-то титан, человек уже с таким каким-то самообразованием большим, да, со всеми вот этими событиями. Это очень интересные люди, с которыми и приятно и поговорить, и пообщаться, и так далее. В общем, и плюс еще они к тому же и воины.
Под конец 22 года там процентов 70–80 были пацаны-арестанты. И уже не задавались такие вопросы, там, «кашник», не «кашник». Они там бывало между собой по лагерям там что-то друг друга спрашивают, ну, это как бы их там дело, это все, но все стали бойцами ЧВК «Вагнер». Все остальное, короче, слетело, как листья осени. То есть это все, что касаемо, если говорить про пацанов-арестантов.
Вадим Белов: Как развивались события дальше?
Голень: Ну, а дальше что? Ну, работали дальше мы. Все, у нас была цель, был путь, был командир, было единоначалие, скажем так, вертикаль власти, которой сейчас, кстати, не хватает. Там начинаешь больше понимать историю. Например, Великую Отечественную войну, Сталина.
Мы привыкли муссировать и говорить там, что Сталин там положил и т.п. На самом деле вам надо, кто придерживается такой точки зрения, надо все-таки побывать в таких моментах, где просто это необходимо, вот эта жесткость. Но нет времени и средств, сил и, самое главное, времени нет уделять внимание вот этим всем, так сказать, посторонним вещам. Это тебя отвлекает. Как вот у коня (шоры прим. Автора), я говорил выше, если смотреть налево-направо, ты до цели будешь идти медленно или вообще не доедешь или можно блудануть.
Это знаете, как все четко, я бы сравнил, например, с молитвой «Отче наш», если кому-то, кто верующий человек ( там 99% верующие люди, просто кто-то может быть менее, кто-то более, ну, все верующие, кто там в богов, в Перуна, ислам и все остальные). И вот читаешь молитву «Отче наш», я задавался таким вопросом (я верующий как бы человек), почему надо читать именно так эту молитву? Ну, вот именно так, почему нельзя просто встать и поговорить?
И нашел для себя такой ответ (у кого-то я не помню из святых), потому что ты в своей молитве, если будешь словами своими говорить, ты можешь заблудиться, маленько уйти в сторону, начать о чем-то другом спрашивать, можешь маленько заблудить, запетлять и начать уже про другое совсем. А именно молитву ты читаешь, там ничего лишнего. То есть там все, как в той самой скульптуре, где ничего лишнего. И в молитве то же самое. Там именно то, что по сути. И также примерно с «Вагнером». Все по сути, все прямо и все конкретно. Это очень на самом деле работает. Ну, это во всяком случае, я не знаю, правильно, неправильно, но это работает. А если работает, значит, это как минимум не ошибочный выбор.
И поэтому уже по-другому смотришь на Сталина и на его команды, на Великую Отечественную войну. По-другому мы бы, скорее всего, не выиграли. Я не знаю, ошибки бывают у всех. Кто первый, да, бросьте в меня камень, кто не без греха, пусть первый бросит. Конечно, все ошибаются, но главное — результат получить. Добились мы Великой Отечественной войне и добьемся и здесь, 100%. Это вообще никаких сомнений там, 200%. Будем двигаться, конечно, двигаться.
Человек мог прийти абсолютно с нуля, например. Вот с нуля он пришел, даже без армейский может он быть. И очень может быстро получить как профессию, так и, конечно... к сожалению, похоронный... Это не лотерея, это выбор жизни. Поэтому ты можешь освоить профессию и плюс сделать по-настоящему что-то мужское и полезное в жизни. Не знаю, кто-то хочет, может быть, там обязательно дожить до 100 лет и увидеть, как мы там будем пешком ходить на Луну, грубо говоря, образно. Ну, не знаю. Пацаны сделали свой выбор очень геройский. Это надо действительно иметь вот это мужское в себе.
Очень быстро люди осваивали профессию, любые. Причем там очень быстро учишься. Мне кажется, что время действительно маленько по-другому идет. У меня была много раз такая фигня, что я просто вечером, ну, когда уже все потише (обычно ночью всегда потише, днем это понятно, ночью в основном всегда потише), и я ложусь уже, у меня время отдыха, и лежишь какое-то время, начинаешь думать: «Господи, это всего один день прошел». И дальше думаю: «Ну как, это всего один день». Вроде бы один день, но ты думаешь, что это как будто целая какая-то жизнь уже. То есть я думаю: «Господи, это всего один день. А их еще сколько этих дней. Дай Бог сил их пережить».
Там действительно время по-другому идет, как бы растягивается, люди быстрее учатся, потому что ты один день проживаешь, как какую-то, не знаю, неделю, грубо говоря. И ты за неделю, конечно, научишься большему. Поэтому люди очень быстро осваивали профессию.
Скоро выйдет новая часть, а пока читайте Хроники двенадцатого бата. Моцарт
Поддержать автора и развитие канала можно тут👇👇👇
2200 7004 5079 2451 Тинькофф, 4276 4200 4921 7473 Сбер
Благодарю за поддержку, за Ваши лайки, комментарии, репосты, рекомендации канала своим друзьям и материальный вклад.
Каждую неделю в своем телеграм-канале, провожу прямые эфиры с участниками СВО.
"Когда едешь на войну - нужно мысленно умереть". Психологическое состояние на этапе принятия решения о поездке в зону СВО. Часть 1
Интервью с танкистом ЧВК Вагнер