"37 раненых за ночь: исповедь медика из Бахмутской мясорубки". Интервью с добровольцем Григорием Ильченко. Часть 3
Он рассказывал о таких вещах, суровых, скажем так. Как он заезжал в село один на БМП, разносил всё это село. И всё это с этой вот огромной улыбкой на лице.
Прошу обратить внимание, что Автор не несет ответственности за высказывания и мнение героев интервью, которое Вам может не понравиться. Материал записывается со слов участников интервью, без поправок Автора. Статьи не являются рекламой или призывом к действию.
Вадим: Как прошла поездка за ленту? Куда приехали и что было дальше?
Григорий Ильченко: Поездка прошла хорошо, без приключений. Ну, знаешь, такой как бы лёгкий мандраж был там у нас на Молькино. Как бы это история такая, как потом выяснилось, постоянная. Перед тем как отправиться, там пуля такая летала по лагерю, что это... Вот парни типа:
"Помните, прошлая колонна уезжала, там два дня назад, ну да. Ну, всё, прикинь, пацаны даже до фронта не доехали, за ленту заехали и где-то их там разобрали, прям по пути, где-то в Луганской Республике".
Все такие, да? И подхватывали: Ну, да, все 200, И ты думаешь: "Вот это номер, так ещё и до фронта не доедем". Но доехали нормально, всё отлично. Знаешь, из того, что запомнилось уже за лентой: Это когда ехали по Луганской Республике, где какой конкретно населённый пункт — не знаю. Запомнились люди, которые крестили автобусы. Это, конечно, прям как в кино. Раньше в фильмах такое видел, в каких-то там..., в выпусках новостей. А тут сам оказался на этом месте и смотрю, женщины, бабушки, автобус на светофоре останавливается, например, в населённом пункте, и крестят. Да, это запомнилось очень сильно.
Насчёт того, куда приехали, что было дальше... Приехали мы в А., условно говоря. Сначала на одну точку, те автобусы, на которых мы приехали, они ушли, и нас дальше по отрядам, в общем, разобрали. За нами приехал такой зелёный, бывалый такой автобус, с толстым водителем.
И поехали мы в А. на объект, который назывался «Гостиница». Пока ехали на объект, это был последний раз, когда я слушал песню, ну, именно так, чтобы прям по душе мне эта песня была - «Лето и арбалеты». Водила на всю катушку эту песню включил. И пацаны такие на кураже едут: «Там лето и арбалеты, сейчас Вагнера подъедут». Собственно, приехали на объект.
Там мы прокантовались пару дней. Это как такое распределительное ПВД. Туда пацаны приезжали с передка передохнуть пару дней, телек посмотреть. Ну, тоже всё понятно: светомаскировка, все выходы заминированы, конспирация, фишка и так далее. Полуразрушенное здание.
Там было, конечно, очень интересно. Там импровизированная столовая была. Захожу туда чайник поставить, сухпаёк поесть, и сидит там парень, позывной «Бремен», худой такой, длинный.. И особенность у него - улыбка до ушей. Прям вот сидит и улыбается в 24 зуба. Улыбка здоровенная.
Я сел за стол, он напротив, говорит: «А что, пацаны только едете, да?» Ну, да. «Что, какой отряд?» Десятка. «Ну, ясно, ясно. Да, — говорит, — пацаны, ну повезло вам». И, в общем, давай истории свои рассказывать. Больше всего поразило, что у него эта улыбка, она у него вообще не сходила.
Он рассказывал о таких вещах, суровых, скажем так. Как он заезжал в село один на БМП, разносил всё это село. Подробности уже не буду описывать. И всё это с этой вот огромной улыбкой на лице.
Я потом у парня там одного спрашиваю, который там до нас ещё был: «Кто это такой?» Отвечает: «Это "Бремен", не пускают его больше на передок". Спрашиваю почему? Ответ: Парнишка весёлый был и немножко у него из-за стресса, так сказать, своеобразное стало поведение.
Перекантовались пару дней, а потом на другой объект. Другим объектом была так называемая «Дача», которую разобрали потом. Приехали туда, там парни были, но они отдельно от нас были — с проекта, проектанты (бывшие заключенные прим. Автора). У них там как тренировочная база была.
Приехали туда, там покантовались, получили оружие, броню, укомплектовались. Потом приехал первый командир, как потом оказалось, 10-2, ну, 10-е ШО. Потом оно 20м ШО стало. Это как бы второе подразделение 10-го ШО было. У них направление — Лисичанск было.
Сама десятка была на Бахмуте, а второе подразделение 10-го отряда было на Лисичанске. Вот, приехал командир с 10-2, ну, с целью пацанов себе отобрать. Ну и, собственно, построение. Спрашивает: Пацаны, кто чем занимался? Кто, что умеет и так далее. Поговорили там. Я старался больно не отсвечивать. Ну, знаешь, я с таких позиций же как бы поехал: «На всё воля Бога».
Я на пацанов смотрю, не все, но так на часть, всё равно есть определённая такая вещь, чтобы какую-то должность поинтереснее получить, может ещё что-то и так далее.
И он такой спрашивает: У кого, как с компьютером? Я не стал говорить. Так-то у меня опыт и по программам есть, там и так далее. Отобрал он всех пацанов и увез, собственно говоря, половину из нас. Вторая половина остались дальше своих командиров ждать.
Ещё такой момент был, когда ещё были на «Гостинице». «Ладонь» - комендант этого объекта, мужичок такой, ну, где-то под 50, 50 с лишним, наверное. Полненький такой, кругленький, в очках. Как мы туда заехали, он нас записывает: позывной, номер жетона, какой у кого опыт. Кто машину водил, я там то-се.
И он такой: «Пацаны, я не просто так всё спрашиваю, вся эта информация пойдёт дальше к руководству. Просто смысл в том, что смотрят, если кто-то чем-то занимался, может сильно пригодиться». А потом сказал фразу, которая мне запомнилась очень сильно: «Срок жизни штурмовика на фронте — от 3 до 5 часов. И это не шутка». Вот тогда как бы, пришло осознание, куда мы едем и что там происходит. Ну, такое, знаешь, первое приближение. Вот это запомнилось сильно.
С «Дачи» мы поехали уже непосредственно в сторону Бахмута. Дальше нас ждала ещё одна учебка, уже практически там под Бахмутом, под Попасной. Название объекта — «Бавария». Собственно, ещё одна учебка была у нас там.
Вадим: Что было в этой учебке?
Григорий Ильченко: На «Баварии» у нас в основном специализация была — стрельба. В основном из всего что можно. На «Баварию» мы приехали из КамАЗа, только вылазим... Я ещё из КамАЗа спрыгиваю, кто-то там впереди меня уже спрыгнул — бац, выстрел с пистолета. С пацанами смотрим, и в одного из наших коллег в грудь выстрелил из пистолета командир. Он какой-то кривой вопрос ему задал. Этот в бронике пацан был, вот он в броник из ПМ пальнул.
В общем, сразу было понятно, что здесь уже всё всерьёз и здесь общение происходит уже абсолютно по-другому, дисциплина и так далее. В основном на «Баварии» была специализация: кто на АГС, кто на ПТУР и так далее. Предполагалось, что «Бавария» будет две недели, но через три дня, по-моему, меня уже забрали в медгруппу.
Вадим: Почему тебя забрали в медгруппу?
Григорий Ильченко: Там история была... Как я говорил, там распределением происходило на «Баварии». Да, там приезжал кто-то там с разных взводов, и в один день какой-то ребята приехали из медгруппы. С медиками, сам знаешь, какой дефицит. Поэтому они приехали узнать, есть медики среди нас, санитары, врачи может быть.
Просто раньше, когда мы заходили, этот вопрос не отслеживался по какой-то причине ещё на Малькино. Это потом уже система была налажена, что врачей либо людей с медобразованием, как кадровых сотрудников, так и проектантов, их сразу вели, сразу курировали ещё с тех мест, откуда их забирали. Но кадровых сотрудников с Молькино ещё вели по этому вопросу, когда уже пересекали ленту, сразу в какие-то медицинские подразделения отправляли.
Значит приехали ребята с вопросом, есть ли медики среди новеньких. У нас медиков не было. Стали выяснять, у кого может быть какой-то схожий опыт был. У одного парня нашего — «Афимон», у него опыт был, что-то связанное со спасательством, какие-то курсы он заканчивал или работал, что-то такое.
И у меня опыт был — я санитаром работал. В биографии у меня есть работа в ПНД — это психоневрологический диспансер. Нас двоих сразу отобрали, и учебку мы не закончили в итоге на «Баварии». Нас сразу под Бахмут забрали.
Вадим: Что было под Бахмутом? Проходил ли допобучение по медицине?
Григорий Ильченко: Да, как бы с этой целью нас с «Баварии» и вытянули сразу, парни ещё остались доучиваться, мы вдвоём уехали. На тот момент это был..., это был октябрь, октябрь 22-го, где-то число там условно 16, может быть, где-то так, в общем, середина октября. На тот момент наши ребята заходили на Патриса Лумумбы, по-моему, на окраине Бахмута, жёсткие бои как раз там были. Можно сказать, самое начало бахмутской мясорубки.
Соответственно, точки эвакуации были ближе ещё сюда, в эту сторону, но в сторону, условно говоря, Попасной. Место тихим назвать нельзя, но приемлемо, в общем, для точек стабилизации. Было село такое — Покровское. Как по дороге ехать с Первомайска на Бахмут через Попасную, там мост взорванный, около Покровского съезжаешь там с дороги. И вот за Покровском уже Бахмут. Первый стабпункт у нас там располагался.
Собственно, там мы проходили обучение сразу на практике. Теория... как бы теория, но практика..., она всегда лучше. Там как раз располагался единственный на тот момент в нашем отряде пункт стабилизации. То есть пацанов с разных точек эвакуации, с разных взводов десятки привозили туда и там стабилизировали. Дальше уже, соответственно, на госпиталь в Первомайск.
Вадим: Кто обучал? Чему? Твой первый раненый?
Григорий Ильченко: Кто обучал? Ну, смотри, если по всем пройтись, то есть начиная с Молькина — инструктор «Бинт», ну, такая общая, как бы, подготовка личная там. Дальше на «Баварии» — «Медмаг». «Медмаг» медик с десятки. Уже на пункте стабилизации непосредственно по сути обучал, атмосфера была, скажу, как бы неопределённая, поэтому там как такового инструктора не было, обучались так сказать в меру способностей.
Поскольку знания уже определённые были и по препаратам, и по тем действиям, которые необходимо произвести в первую очередь. Чему учили? Ну, чему... вот всему этому и учили: какие препараты когда применять, в каких случаях, в каких дозировках, что необходимо делать, алгоритмы все, тампанады, пневмотораксы, гемотораксы и так далее, как капать правильно, чем и так далее, что делать при таких ранениях, при таких...
Первый раненый... такого, знаешь, нет. Там по одному вообще, в принципе, практически никогда не было. Как происходило всё: накат по тёмному, как обычно, по серому. Соответственно, раз накат — значит, будут ранены. После 10 вечера основной поток был. То есть одна часть медгруппы уезжает на точку эвакуации, на какую-нибудь... То есть с точки эвакуации приходит запрос на медгруппу: «Столько-то 300, допустим, два лёгких, один средний, один тяжёлый».
Запрашивается погода на точке эвакуации. Ну и, собственно, медики принимают решение — выезжать, не выезжать. То есть имеют полное право никуда не ехать, дабы не подвергать опасности своей жизни, жизни товарищей. Но это практически никогда такого не было, всё равно выезжали при любой погоде.
Выезжаешь на точку, забираешь пацанов, привозишь... Сразу человек 5, например, там 6, 7, 10, 15 — по-разному, в зависимости ещё от транспорта. Привозишь в пункт, и сразу все вместе..., там у нас человек семь, наверное, медиков. И все враз начинаем разом работать, начиная с тяжёлых и заканчивая уже лёгкими. Также потом отсортировываешь, кого в какой очереди отправлять на госпиталь.
Про первый раз можно, знаешь, что отметить. Один из накатов был, и так вышло, что как раз я на пункте стабилизации был. И, в общем, очень такой серьёзный накат. В общем, за ночь у нас прошло 37, по-моему, 300. Всю ночь работали. Вот это первый такой раз был и самый, наверное, напряжённый в этом плане. За этот первый раз я как бы сразу всё и увидел: и травматические ампутации, и кишечник, и пневмоторакс... В общем, всё практически.
Вадим: Что для тебя было самым сложным?
Григорий Ильченко: Если разделить этот вопрос на две составляющие... Что было сложным лично для меня в плане моего физического здоровья — это зрение, конечно. Есть особенность, определенная, связанная с освещением. Когда наступает вечер, то есть освещение падает, я не перестаю вообще что-либо видеть, но в этом плане, конечно, было очень сложно, именно с точки зрения моего зрения. Но мозг адаптируется, строит карту там и так далее. Поэтому это дело привычки.
С точки зрения психологической, потери, 200, расчленёнка, предсмертная агония товарищей — это все печально, конечно, но это не вызывало у меня, так скажем, каких-то там чрезмерных эмоций, да и вообще каких-либо эмоций. Война как бы открывает глаза человеку на самого себя. В моем случае это оказывается такая способность, что у меня нервы как стальные канаты. Нервная система достаточно устойчивая. Собственно, благодаря чему я и смог на протяжении всего этого времени выполнять те задачи, которые я выполнял.
Поэтому с этой точки зрения, конечно, сложно физически, морально. Но самое сложное, конечно, это было адаптироваться, преодолеть самого себя в контексте зрения, чтобы никого не подвести, не навредить. Вот, наверное, это.
Вадим: Можешь рассказать последовательно, как проходила командировка?
Григорий Ильченко: По хронологии, если вот так прям подробно все это рассказывать, это надо прям целый конспект писать, поскольку у меня жизнь на фронте была достаточно насыщенная. Вот и поэтому перечислять все это, конечно, такое себе, такая задачка — все это дело упоминать.
Ну, в общем, если вкратце... Я потом встал на должность, был старшим на объекте. Объект назывался «Июль». Ну, помимо этого, естественно, остались еще задачи по эвакуации 300 и 200. Таким образом все 200... ,точнее часть 200, и 300 10-го отряда за время моего нахождения на фронте прошли через меня. Там, если в цифрах, там это по 300 — это больше трех тысяч, если учесть нашу медгруппу. Если по 200... , наверное, не стоит озвучивать эту цифру. Но это те, кого как бы так сказать я лично своими руками забирал. Как бы... ну, собственными...
Читать Хроники двенадцатого бата. Моцарт
Поддержать автора и развитие канала можно тут👇👇👇
2200 7004 5079 2451 Тинькофф, 4276 4200 4921 7473 Сбер
Благодарю за поддержку, за Ваши лайки, комментарии, репосты, рекомендации канала своим друзьям и материальный вклад.
Каждую неделю в своем телеграм-канале, провожу прямые эфиры с участниками СВО.
"Когда едешь на войну - нужно мысленно умереть". Психологическое состояние на этапе принятия решения о поездке в зону СВО. Часть 1
Интервью с танкистом ЧВК Вагнер