«Чтение потеряно», — Дмитрий Левчик

Профессор, доктор исторических наук Дмитрий Левчик

Историк Дмитрий Левчик об интересе молодёжи к культурному контенту

Дмитрий Александрович Левчик — доктор исторических наук, профессор, автор книг «Бастующая Россия», «Настоящая история Смуты». В интервью Школе журналистики имени Владимира Мезенцева при Центральном Доме журналиста он назвал любимое национальное кино, посоветовал литературу для ознакомления с историей, а также оценил духовный уровень современной молодёжи.

Интервью с профессором Дмитрием Левчиком

— Что Вы думаете о современном отечественном историческом кино?

— Я современный российский кинематограф презираю и не смотрю. Они, на мой взгляд, делают вещи, которые делать кинематографистам нельзя, они не уважают зрителя. Это костюмы и причёски, не соответствующие выбранной эпохе.

Когда мы ругаем Голливуд за чернокожую Русалочку, посмотрите на Ходченкову — актрису, которая играла царицу в «Борисе Годунове». Она что, на царицу похожа? Она как играла офисных девочек, так она и царицу играет — как офисную девочку.

Когда мы смотрим исторические сериалы на СТС, у актёра такая-то причёска, а потом он с этой же причёской снимается в комедийных сериалах СТС. Значит, он перешёл из одной студии в другую. Он же узнаваемый. Это отвратительно. В сериале «Великая» снималась Снигирь — очень симпатичная актриса, она мне нравится, но она не Екатерина II ни на десять копеек.

— Как Вы оцениваете западный кинематограф?

— Голливудский кинематограф к истории имеет отношение постольку-поскольку.

Если мы возьмём английский кинематограф, то, что создаётся при помощи BBC* или с участием BBC* (запрещён на территории России), — это выдающиеся картины. Там настолько тщательно подбираются типажи и аксессуары, второй план гениальный, даже когда идёт какая-то недостоверная канва — иногда такое бывает ради сюжета, это кинематограф, понятно, что это художественная мысль.

Несколько лет назад вышел английский сериал «Аббатство Даунтон» — с точки зрения аксессуаров, историков и того, что там происходит, это безупречно.

Если мы возьмём экранизации английской классики, — безупречно. «Гордость и предубеждение» — идеальная реконструкция того, что было. Мне стыдно говорить на фоне «Гордости и предубеждения» про нашего «Онегина» или про Тургенева, как у нас экранизируют.

Стыдно должно быть за такую работу, но им не стыдно получать деньги, премии, корчить из себя великих. Они должны каяться, они должны каждый день смотреть английское кино, проливать горючие слёзы и говорить, что хотят сыграть там хотя бы в одном эпизоде.

Американский же кинематограф рассчитан на людей, которые, возможно, не найдут на карте Россию. Где-то там есть российские морозы, медведи, клюква, играет мужик на балалайке, поёт «Вечерний звон» с медведем в обнимку, едят ложками икру, пьют водку — вот Россия. Для них, конечно, можно снять, что князь-негр играет роль князя Романова или ещё кого-то.

Я недавно со своими студентами разбирал голливудские фильмы, где идёт закрытый кастинг. Главное, чтобы актёр был хороший, а не цвет его кожи и так далее. В результате там снимаются фильмы по Толстому, где совершенно спокойно играют темнокожие актёры, это считается нормальным.

Может, это действительно нормально, с учётом того, что и у нас идёт халтура, и «Борис Годунов» — отвратительный сериал, «Грозный» ещё хуже. Им не стыдно Безрукого ставить на роль царя? Если Безруков — царь, то чёрная Русалочка может быть.

Испанский и латиноамериканский исторический кинематограф великолепен. Я смотрю испанские фильмы с восторгом. Я могу сослаться на классику — «Капитан Алатристе». «Но мы — испанская пехота. Испанская пехота не сдаётся» (смеётся). Какие детали! Ты смотришь, и ты действительно в эпохе, а не в компьютерной Москве XVI века.

— Какого Вы мнения о восточном историческом кино?

— Я похвалю китайский кинематограф. Я сейчас смотрю сериал про династию Цинь. Я в таком восторге! Они снимают полулегендарное кино или вообще легенду об императоре Цинь Шихуанди. Эти легенды они экранизируют настолько скрупулёзно! Я смотрел про империю Мин, я сильно «подсел» на эти сериалы.

Когда смотришь на дворец, то там дворец, когда ты смотришь, как они едят, кланяются, какие у них костюмы, там всё адекватно. Я понимаю, что они экранизируют легенды, но как красиво, всё достоверно. У них консультанты работают блестяще.

Это не голливудская терракотовая армия из ужастиков, там реально воспроизводится оружие: мечи, копья, стрелы, технология выстрелов, — а не голливудская фантастика, когда они подпрыгивают, летают, откуда ни возьмись взрывы берутся. Битвы восстанавливаются очень здорово.

Я могу и похвалить, и поругать южнокорейский кинематограф. В этом смысле он стоит ближе к голливудскому, но тоже очень зрелищный, что я очень люблю.

Сериалы про эпоху Чосон совершенно, с точки зрения сюжета, недостоверны. С точки зрения же костюмов — красотища, зрелищность, жвачка для глаз. Это не историческое, а историко-просветительское кино. Слава богу, мы знаем, что была эпоха Чосон, что там были какие-то цари, императоры, короли. С точки зрения сюжета — про любовь (смеётся).

Однако как-то китайцы смогли сделать и костюмы достоверные, и сюжет захватывающий. Правда, китайская история и так захватывает. Актёры хорошо играют, нет такого неуважения к зрителям, как в наших сериалах. Я удивлён! Я не думаю, что китайские актёры получают больше наших. У меня есть подозрение, что наши получают даже больше.

— Считаете ли Вы присутствие недостоверной канвы простительным для исторического кинематографа?

— Да. Почему бы и нет? Когда мы делаем продукцию, мы же не говорим, что это историческое исследование — мы говорим, что это, например, фильм про пиратов (смеётся). Кто будет говорить, как они исторически существовали? Пираты должны найти клад на острове. Должна быть какая-нибудь красавица, которую кто-нибудь освободит или наоборот. Должны быть чудовища морские, которые откуда-то вылезают. В этом смысле «Пираты Карибского моря» — прикольный фильм про пиратов. Он же на массы рассчитан.

Если уж в основе фильма попаданцы, то кто говорит, что они должны попасть в историческую обстановку? Они специально попали в иной, фантазийный, мир, и всё.

— То есть Вы сторонник того, чтобы историческое кино было зрелищным?

— Я сторонник того, что, если ты снимаешь художественный фильм, ты должен повесить табличку «художественный фильм». Ты можешь снимать всё что угодно, лишь бы зрителю понравилось.

Однако если ты снимаешь экранизацию, то изволь соответствовать. Если ты поставил экранизацию романа Джейн Остин, изволь эпоху воспроизвести, а если ты снимаешь проэпоху Джейн Остин, ты можешь привести кого угодно.

— Почему Вы посоветовали посмотреть фильмы «Адмирал» и «Неуловимые мстители» в домашнем задании?

— Как пример двух разных тенденциозностей. «Адмирал» тенденциозен по отношению к белым, «Неуловимые мстители» — к красным. Создаются белая и красная легенды. Те, кто смотрит, понимают, что существует пиар белой гвардии, абсолютно не соответствующей эпохе. В действительности Колчак был очень слабой, непопулярной, глупой фигурой. Он даже не боевой адмирал.

С другой стороны — придуманная Кеосаяном сказка, вестерн, который перенесён в эпоху Гражданской войны.

— Чем обоснован выбор литературы для домашнего задания?

— Книги, которые я посоветовал, по-моему, безупречны. Это совершенно замечательные произведения, особенно с точки зрения описаний реалий Гражданской войны. И Шолохов, и Фадеев, и Серафимович, и Бабель безупречны. Шолохов стоит, с точки зрения художественного слова, выше любого на голову или на две.

Фадеев, конечно, как писатель — никто, но реалии Гражданской войны описывает совершенно правильно. С точки зрения историка, у меня претензий к Фадееву нет. Он прекрасно знал, о чём писал.

Если фильм по роману, ты должен быть достоверен, как исследователь. Если фильм про Гражданскую войну, то должен дать примечание: «События примерные. Ни один белогвардеец не пострадал при съёмках» (смеётся). Кино — всегда фантазия.

— Если человек хочет ознакомиться с историей, Вы бы порекомендовали ему читать или смотреть исторические фильмы?

— Читать, конечно. Тут даже вопросов нет. Только читать и критически осмысливать.

— Велик ли сейчас интерес молодёжи к литературе?

— Я знаю, что сейчас школьники не читают. Я знаю, что и студенты не читают. Я спрашиваю студентов: «Вы Светония читали? Плутарха? Геродота? „Декамерон“?» — «Не читали». Я всем читаю лекции: на первом, втором, третьем, четвёртом курсах, аспирантам, магистрантам.

Я столкнулся с тем, что чтение потеряно. Несчастные дети «дистанта», такой удар по ним нанесли, просто непростительный. Я спрашиваю: «Ну, вы хоть Толстого читали? Тургенева? Горького? Пушкина? Лермонтова?» — «Нет».

Хотя бы программное что-то прочитайте по-человечески. Если вы хотите знать историю Смуты, прочитайте «Бориса Годунова», но с примечаниями в академическом издании, и вы будете знать Смуту очень неплохо.

Хотите знать эпоху Петра Первого — прочитайте «Полтаву» Пушкина от корки до корки, в академическом издании, с подстрочником, с предисловием хорошего литературоведа или историка, и вы будете знать эпоху Северной войны, и у вас будет зрительный образ пушкинский.

Хотите знать Революцию 1905 года, читайте «Жизнь Клима Самгина» М. Горького. Хотите знать Гражданскую войну, читайте «Тихий Дон».

— Как Вы относитесь к тому, что исторические события порой передаются через личные истории персонажей?

— Здесь уже зависит от мастерства автора. «Тихий Дон» — это личная история. Проблема в том, что я тоже немного пишу, и по моему личному опыту, когда ты пишешь о ком-то, будь то Евпатий Коловрат или Марина Мнишек, ты описываешь свои переживания.

Я писал повесть о Марине Мнишек. Моя дочка читает момент про взаимоотношения Дмитрия Первого и Марины Мнишек и говорит: «Папа, а не маму ли ты здесь описываешь?» Я говорю: «Да, маму» (смеётся). Я не избежал субъективности.

Я прекрасно знаю, что моя книга «Настоящая история Смуты» — конечно, научно-популярное произведение, но там столько художественных вставок! Кто мне скажет, что это не наука, я отвечу «да». Однако кто хочет читать мою науку? У меня навалом книг, читайте «Бастующая Россия» — абсолютная наука.

Оставьте мне мой заповедничек про Смуту. Когда я там описывал пир, очевидно, что я полемизировал с пиром Ивана Грозного, который описан в «Князе Серебряном». Мне не понравилось произведение «Князь Серебряный». Толстой Алексей Константинович — великий писатель, но он наврал, описывая пир Ивана Грозного. Я пытался реконструировать эти события, я написал в полемике с пиром Толстого. И одежда, и всё остальное описано. Я не имел права это делать. Кто я по сравнению с ним? Однако уж больно мне это у Толстого не понравилось.

Точно так же, как на самом деле я не люблю «Тараса Бульбу» Гоголя — написанное по заказу Николая I полонофобская пропаганда.

— Считаете ли Вы, что сейчас больше роли уделяется получению коммерческой выгоды, нежели изложению исторически достоверных фактов?

— Время такое. Мне осуждать что ли? Вам нужны деньги? Да, а что? Сейчас скажут, что денег нет. У всех денег нет, всем деньги нужны.

— То есть историческое кино теперь рассчитано больше на массовую аудиторию?

— Интеллектуалов всегда было меньшинство. Кто ж на интеллектуалов-то будет рассчитывать?

— Значит, цели просвещения народа у кино уже не осталось?

— Боюсь, что не осталось. Почему-то в Китае, Англии, Испании, Аргентине эта цель стоит, а в США и России нет. Видимо, мы любим американцев так, «что кушать не можем» — это цитата из другого фильма (смеётся). Поэтому у нас всё одинаково: уже многие говорят, что мы те же самые американцы, только с немного другими знаками. Поэтому у нас кинематограф одинаковый, публика-дура сожрёт всё: только у них Голливуд, а у нас «Мосфильм».

— Считаете ли Вы, что в советское время литературные произведения считались примером «мягкой силы» Советского Союза?

— Мне кажется, что скорее нет, наша литература не выполнила эту функцию. Я не могу себе представить ни одного советского классика, которым бы зачитывались в Африке, Латинской Америке или Индии. Ленин и Троцкий — это другое. Говоря про художественные произведения, не представляю, чтобы работами Фадеева, Твардовского, Гайдара или даже Симонова зачитывались в Бразилии.

*ресурс запрещён на территории РФ

Автор: Камилла Багирова, студентка образовательной программы «Реклама и связи с общественностью» факультета Международной журналистики Университета МГИМО МИД России, интервьюер сайта Школы журналистики имени Владимира Мезенцева при Центральном доме журналиста