«Главное в моей работе — гонорар» — интервью с Александром Гамовым
Я сидел в кафетерии Центрального Дома журналиста, когда услышал его голос.
— Здравствуйте, где я могу найти Георгия Мезенцева?
Голос я узнал сразу, в спешке сгрёб вещи — планшет, клавиатуру, мышку — в рюкзак и почти что побежал в коридор. Ещё бы, как не узнать? Последние пару дней только и делал, что слушал его передачи.
И вот вижу его, подхожу, перебарывая стеснение.
Передо мной Александр Петрович Гамов, политический обозреватель газеты и радио «Комсомольская правда», удостоенный множества наград, включая национальную литературную премию «Серебряное Перо Руси». Награждённый медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» I степени, Благодарностью Президента России В.В. Путина, Почётным знаком «Честь. Достоинство. Профессионализм» и другими высокими отличиями. Выпускник факультета журналистики Уральского государственного университета. Человек, бравший интервью у Владимира Путина, Иосифа Кобзона, Владимира Жириновского и многих других известных личностей.
— Здравствуйте, Александр Петрович. Меня зовут Алексей. Можно сегодня у Вас взять небольшое интервью?
— Здравствуйте. Можно, почему нет? Давай прямо сейчас.
Предлагаю присесть на диван, чтобы было удобнее разговаривать. Гамов отказывается:
— В детстве Вы мечтали стать писателем, это привело Вас в журналистику. Как Вы считаете, журналистика эту потребность закрыла?
Тут же к нам подбегают ученицы Школы журналистики имени Владимира Мезенцева и просят у гостя фотографию.
— Щёлкни, как я с девочками фотографируюсь, — велит Александр.
Александр Гамов с ученицей Школы журналистики имени Владимира Мезенцева. Фото: Алексей Поликарпов Алексей Поликарпов
Фотографируются одна, вторая, третья.
— Надо было билеты продавать, — шутит Гамов.
Мы поднимаемся в кинозал. Гость отвечает на вопрос:
— Писательство — это была школьная мечта. Моим кумиром был Аркадий Гайдар, я даже скопировал его подпись. Благодаря ней мне удалось, в хорошем смысле, проникнуть в семью Гайдара. При Борисе Николаевиче Ельцине Егор Гайдар был министром экономики, а его папа, Тимур, интервью никому не давал. А я, благодаря подписи, интервью сделал со всеми: с Тимуром, с Егором, с Аркадием.
Мы вошли в кинозал. Георгий Мезенцев предлагает Гамову подняться на сцену, но тот отказывается:
— Мне что-то не очень нравится там, далеко от гостей. Может, я тут где-нибудь? — и переставляет стул поближе к зрителям.
— Правильно я понимаю, что такие неформальные интервью, как наше, Ваша главная фишка? С Кадыровым Вы дрались на ринге, с Путиным катались на лыжах. Я вот к Вам за интервью подошёл, а Вы мне: «Давай на ходу».
— Конечно, я сам так работаю. И с президентом, и с другими. Но вообще, я думаю, что у меня много фишек. А самая главная — эксклюзивность. То, чего трудно добиться. Вот сегодня с утра… Ничего, что я сразу хвататься начинаю?
— Вот сегодня доктору Леониду Рошалю исполняется 92 года. И я смог до него дозвониться, что считаю своей огромной удачей. Он мне говорит: «Гамов, как ты до меня дозвонился? Я вообще трубки не беру, меня сегодня достали все!». А мне повезло — взял. Интервью вышло короткое, я его уже на радио отправил, обычный телефонный разговор. И вот тут ещё одна фишка — неформальность. Вот, как ты у меня сейчас интервью берёшь неформально, так и я у своих героев. Но интервью с Рошалем ещё и эксклюзивное, это важнее. Чтоб никто не смог, а ты всё заранее продумал: где пройти, где встать, где поймать спикера.
Вот во времена Ельцина у меня был друг на Лубянке, который рассказывал мне, где Борис Николаевич будет и в какие двери зайдёт. И вот я стоял и его караулил. Он проходит, и я спрашиваю: «Чем закончится съезд?». А он мне: «Гимном!». Так что главное — эксклюзивность.
Неформальность — это, скорее, мой почерк. Я в своё время ещё много писал про Виктора Степановича Черномырдина. Корректура со мной ругалась страшно. Потому что я хотел публиковать то, что он говорил — а речь у него была своеобразная. «Выполним все пункты от А до Б». А сейчас все эти высказывания стали афоризмами.
Кинозал Домжура постепенно наполняется учениками. Александр Петрович раздаёт свои книги.
— Распечатывайте, смотрите. Кто задаст лучший вопрос — получит книгу!
— Вот, бери эту. Здесь я как раз про Черномырдина писал.
Александр Гамов дарит мне «Как сделать хорошее интервью…».
Фото: Екатерина Егунова Алексей Поликарпов
— Немного технический вопрос — я, как молодой журналист, очень боюсь перебить героя, с которым я разговариваю. Ведь можно его этим обидеть, испортить отношения. А Вы на радио очень ограничены по времени. Как Вы с этим справляетесь?
— Вот у меня это беда. Меня даже критиковали, что я Путина перебивал. Мы с ним ехали на «Ладе Калине» километров сто, он за рулём, а я рядом. Разговаривали, а я перебивал. Такая у меня дурная привычка. Это трудно объяснить. Иногда хочется спросить что-то ещё, уточнить. Но всегда есть риск — вдруг он ещё что-то не сказал? Вдруг я его перебил, а у него что-то главное ещё осталось. В этом есть определённый риск.
— Есть пример, когда интервью полностью изменило Ваше мнение о герое?
— Нет, я думаю, что все мои герои — мои родственники, мои родные. Я заранее ангажирован ими, я в них влюблён.
— Значит, Вы не будете брать интервью героя, который Вам лично не интересен?
— Я думаю, да. Мне везёт в том плане, что я не беру интервью у человека, который мне неинтересен, или которому неинтересен я. У нас всё обоюдно.
Приходит время лекции. Мы договариваемся продолжить позже. Я читаю подаренную Александром книгу и понимаю: можно и нужно было подготовиться лучше. В спешке редактирую вопросы. Подготовившись получше, я возвращаюсь к кинозалу, чтобы немного подслушать, что рассказывает Александр. Отвечая на вопрос из зала, он говорит о Путине:
— Это человек, которого я давно знаю. Он меня Сашей называет, — и после небольшой паузы добавляет: — А я его — Владимир Владимирович…
Меня замечают и разрешают войти на лекцию. Гамов общается с залом, делится опытом. Лекция уже закончилась, а вопросы учеников Школы журналистики имени Владимира Мезенцева продолжаются. Александр Петрович подписывает открытки и книги, пишет пожелания.
Мы переходим в место потише. За мной целая очередь из стажёров, желающих пообщаться с журналистом из «Комсомолки». Гамов подписывает многочисленные книги: для работников Домжура, для друзей школы, для школьной библиотеки, для южно-сахалинского филиала.
Александр Гамов подписывает книги. Фото: Дарья Петровская Алексей Поликарпов
— А вот такой даже у меня нет! — удивляется он. — Откуда их столько?
— Хорошие книги умеют плодиться и размножаться, — шутит директор школы Георгий Мезенцев.
— До лекции Вы сказали, что заранее влюблены в героев Ваших интервью. А Борис Немцов был Вашим другом?
— Да, хотя я не во всём разделял его позицию. Но выручку он делал хорошую. Мы не вели с ним идеологических споров, я просто рассказывал о нём как о человеке. Пытался понять его мотивацию. В нём ведь было много чего намешано, у него было много положительных черт. Это и искренность, и любовь к России. Просто он представлял оппозицию, но мы в газете в это не углублялись. Я писал о том, что было у него за душой. Я вот люблю ходить со своими героями в баню. Образно говоря, идя в баню, я раздевал героев, раздевался вместе с ними, и это позволяло мне заглянуть в их душу.
— То есть, это Ваше «очеловечивание политики»?
— Можете рассказать о Вашем самом худшем интервью?
— Таких два. Первое — меня сильно ругали за интервью с Масляковым. Я тогда спрашивал о Зеленском. Вышло как-то односложно и вскользь об очень серьёзных вещах. А второе — «Наина Иосифовна ушла в оппозицию к президенту? Вслух о слухах, которые будоражат Россию». Там я нарушил этические нормы журналистики, я не должен был этого делать. За него меня выгнали из кремлёвского журналистского пула.
— Как Вы считаете, хорошее интервью — это всегда заслуга журналиста или нет?
— У интервью два автора. Это журналист и герой.
— Что Вы считаете в своей работе главным? Без чего она потеряет смысл?
Все присутствующие смеются. Переведя дух, говорю:
— Вы первый, кто мне так отвечает.
— Это правда. У меня выросло двое детей, а сейчас растёт четверо внуков. У внучки, например, бабушкина карточка, которую периодически надо пополнять.
Но я, конечно, немного утрирую. Я думаю, что важно самолюбие. Журналисты очень самолюбивые. Как это, если я выложился, а меня не отметили? Не похвалили за лучший материал? Меня уже скребёт, я уже обижаюсь. Потом думаю: «Ну и ладно! Не хотите отмечать, ну и не надо!» Нет, самолюбие и авторское самолюбие — это не одно и то же. Это разные вещи, и авторское самолюбие очень важно для журналиста.
Автор интервью Алексей Поликарпов и герой. Фото: Дарья Петровская Алексей Поликарпов
— Какая самая главная награда для Вас за Вашу работу? Что должно произойти, чтобы Вы подумали: «Жизнь прожита не зря»? Или Вы уже так думаете?
— Нет, пока не могу. Но знаете, были у меня такие материалы… В общем, меня заразил Иосиф Кобзон. Заразил своим бессребреничеством. Он помогал людям, спасал музыкальные школы, например.
У меня есть герой Геннадий Григорьевич Онищенко. Он мне много раз помогал кого-то спасти, кому-то помочь, кого-то вылечить. Бывали трагические случаи, из которых мы помогали людям выкарабкаться.
Когда мне удавалось благодаря моим героям кому-то помочь… То есть я в своих целях никогда не просил, — постучал по деревянному столу, — к счастью, мне большой помощи никогда не требовалось. Но людям я помогал благодаря своим знакомствам.
Одна подруга моей жены, Любови Моисеевой, страшно болела. Через день ей нужно было делать гемодиализ, а ближайшая больница находилась в ста километрах. И они ездили через день зимой. И рядом с ней не могли открыть гемодиализный центр. На пресс-конференции Путина я рассказал об этом. Рассказал о том, какое вообще безобразие творится в нашей медицине. По стране закрывают фельдшерско-акушерские пункты, потому что экономят на этом. И пока шла пресс-конференция Путина, нашли деньги, нашли миллиарды рублей, на которые потом открыли два диализных центра. Сейчас подруга моей жены скончалась, но я хочу верить, что благодаря этому пожила на несколько лет дольше.
Я иногда задумываюсь вот над чем: я всё работаю, работаю, и, мне кажется, я извёл столько бумаги… Передо мной целый вырубленный лес. Целый лес я вырубил на бумагу. А вот эта пресс-конференция Путина — случай, когда я действительно помог людям, которым я могу гордиться. До сих пор эти диализные центры работают и помогают людям.
— Какой бы совет Вы бы дали себе в начале пути? Может, от каких-то ошибок себя предостерегли?
— Не кривить душой, не выпивать, я лишку себе позволял. Не бухать, можно такое слово?
— Я даже не знаю, я человек идеальный…
— Не выпиваю сейчас, не курю… Наверное, не изменяй себе. Никогда не изменяй себе — это лозунг.
— И последнее, что бы вы пожелали начинающим журналистам?
— Любить свою работу. Потому что если вы будете её любить, у вас всё получится. И работа должна быть на первом месте, мне кажется. А всё остальное — семья, дети, любовь, друзья, — на втором. Второе — это нормальное место.
Прочитав книгу, подаренную мне Александром Петровичем Гамовым, я пару дней осмыслял её и наш с ним разговор. Читал другие его интервью, через которые познакомился с ним куда ближе, чем через это. И пришёл я к следующему.
Александр Гамов родился в маленьком городе Новотроицке. Учился в Уральском государственном университете заочно. Несколько раз его хотели отчислить за долги. Учился он на два года дольше обычного. История, которая по всем законам логики должна была завершиться неудачей.
Но сейчас Гамов работает в одной из крупнейших газет России и берёт интервью у самых влиятельных людей страны. История Александра Петровича — история человека, который не сдавался. Делал своё дело, несмотря ни на что. И, как он советует нам, «не изменял себе». У него всё получилось.
Быть может, если приложим больше стараний, получится и у нас?