ОТНОШЕНИЯ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ И ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В НОВГОРОДСКОЙ ГУБЕРНИИ (1918 - 1921 гг.)

История взаимодействия религиозных и социалистических организации знала как периоды открытой конфронтации, полного неприятия, так и попыток примерить одно с другим путем создания единого учения. Тем интереснее для нас изучение практики предыдущих поколений на конкретном примере Новгородской губернии. Для этих целей как нельзя лучше подходят личные воспоминания участников тех событий, отражающие мотивацию их поступков и восприятие происходивших процессов.

В то время Новгородская губерния представляла собой одиннадцатую по площади в Европейской части России территориальную единицу, в которой в начале XX в. преобладало сельское население, поскольку в губернии не было крупных промышленно развитых городов. Сословный состав населения был традиционным для Российской империи — подавляющее большинство жителей относилось к крестьянам — 85-87%, а на долю всех остальных сословий приходилось лишь 13-15% [1].

Огромное количество древних церквей в Новгороде и уездах наглядно демонстрировало, что значение религии для местных было велико. Безусловно, большинство населения губернии составляли православные. На их долю приходилось 96,23% или 1 468 170 человек [2].

После установления в губернии власти Советов, новообразованные органы управления активно принялись за организацию практической и агитационной работы. Особое внимание уделялось церкви, как институту «старого мира», продолжавшему владеть не только огромными наделами земли, обширными зернохранилищами, значительными запасами золота, но и умонастроениями многих людей, ведь, как утверждал Ленин, религия есть один из видов духовного гнета[3]. В целом, взаимоотношение новой власти и церкви в Новгородской губернии можно назвать типичным.

Рошаль М. Г., работавший в то время в Исполнительном комитете губернии, приводит противоречивые сведения относительно влияния церкви в 1918 году. Он указывает на естественное падение авторитета религиозного института, поскольку «…ее [церкви] монархическая сущность ясна была всем… Все крестьяне были решительно настроены против нее…»[4]. Вместе с тем, он упоминает одну курьезную историю, когда мальчика, расклеивавшего на рынке свежеотпечатанный Декрет и отпускавшего «…мальчишески-задорные высказывания по адресу зажиревших монахов…», буквально растерзала толпа. Подобное несоответствие интерпретации фактам могло возникнуть из-за стремления автора, работавшего в то время в Исполкоме, приукрасить результативность своей деятельности и уровень поддержки новой власти среди населения.

Еще один пример значительного влияния церкви на общество описал Кондратьев С. К., солдат, вернувшийся в свою родную деревню в Кирово-Климовской волости. Местный поп, оказывавший помощь контрреволюционерам, был задержан представителями советской власти. Когда стали решать его дальнейшую судьбу крестьяне «…в один голос закричали – его надо судить… Сразу же состоялся суд, который приговорил попа к расстрелу. Приговор был приведен тотчас же в исполнение…»[5]. После этого случая, когда крестьяне обращались к служителям церкви из соседних приходов, «…те отказывали: Вы своего батюшку расстреляли так живите теперь заблудшие скоты без своего пастыря…». Стоило бывшему солдату попытаться убедить крестьян в том, что «…без попа не без хлеба – можно жить, то толпа кулаками пыталась избить меня [Кондратьева] за эти слова. Эти факты подтверждают насколько сильно было влияние… попов на народные массы».

В целом, воспоминания работников органов советской власти полны свидетельств рукоприкладства, применявшегося к ним во время выполнения предписаний принятых декретов. Так, например, не допущенный для составления описи имущества мужского монастыря Погорлеций Н. Г. был «…избит до полусмерти…, по заключению врачей, после длительного лечения, утерял 90% физической и умственной способности…»[6].

В апреле 1919 года по решению Губкома партии и Исполкома Совета было организованно вскрытие мощей Софийского собора. Необходимость этой процедуры обосновывалась тем, что «…Новгород, хотя и губернский…, но маленький, непромышленный город, не имевший рабочей общественности, отличался особенно стойкостью обывательства и церковности…»[7]. Для проведения вскрытия была создана комиссия из партийных и профсоюзных членов организаций, воинских частей, деревенского населения, а также черного и белого духовенства. Для того, чтобы не оскорбить чувство верующих, комиссия сочла нужным вскрытие возложить на священнослужителей.

Перед вскрытием губернский комиссар юстиции Терауд И. Я. провел собрание с участием рабочих и представителей общественных организаций. «На это собрание был приглашен епископ Новгородский Алексей…, который сказал…, что он считает вскрытие мощей благовременным…» [8], а также «…произнес самобичующую речь, которой хотел предотвратить весь эффект вскрытия…» [9].

Мощи были выставлены на показ в Иерусалимском соборе. «Были груды костей, оправленных ватой и прочей материей, придающих вид подобия человеческого тела…» [10]. По городу распространился слух о том, что «…большевики осквернили мощи, отчего они превратились в кости…» [11]. Был организован сбор подписей за возвращение мощей обратно в собор, «…организацией верующих во главе с митрополитом Арсением, епископом Алексеем и епархиальным советом…» [12]. Тогда же ими стали выпускаться листовки антисоветской направленности.

Опасаясь возможного восстания Губернская Ч. К. задержала митрополита Арсения, позже отпущенного под расписку, епископа Алексея и епархиальный совет. Также, было решено вернуть мощи в собор, «…но держать их открытыми во избежание нового обмана…» [13].

В первые годы Советской власти на территории всей губернии ощущалась серьезная нехватка продовольствия. Многие уезды были вынуждены закупать хлеб в других губерниях, но после Октябрьской революции поставки были прекращены. Разгорелся голод. Одной из важнейших сфер деятельности советских органов, направленных на ликвидацию этого бедствия, была реквизиция церковных ценностей.

Весной 1918 года в Валдае произошло так называемое «монастырское восстание». Одной из его причин стала реквизиция представителями советской власти зерна, поступившего в монастыри и церкви.

Восстанию предшествовал крестный ход, во время которого «…крестьяне обязаны были давать в крестный ход Иверской иконы не менее мешка зерна…»[14], в результате чего «…2-3 башни монастыря были у них забиты хлебом…»[15]. Монахи выдавали «…по 1-2 фунта хлеба тем, кто приедет к ним на остров…»[16], за счет чего, по мнению красногвардейца Подчищалова А. П., «…наживались… отдавали крошками хлеб тому, кому они хотели, по выбору…»[17].

Отряд красногвардейцев, прибывший в «…самый богатый запасами хлеба…»[18] Иверский монастырь, не встретил сопротивления со стороны служителей церкви. «Притворяясь, что подчиняются советской власти, монахи отдали хлеб…»[19], однако, когда от монастыря отплыли нагруженные зерном лодки, звонарь стал бить в набат. Колокольный звон монастыря был подхвачен окрестными церквями. Началось восстание. Сергеев П. И. отмечает, что формальным поводом для него стало то обстоятельство, что отряд «…неумело провел реквизицию хлеба, зачем-то поехали очень рано – в 4 часа утра, скрывая свои намерения… Монахи…, использовав ошибку отряда распустили слух мол банда, ночью грабят» [20].

Тем временем в Валдае сторонники «…попов, купцов, офицеры, кулаки…»[21] захватили склад с оружием и обстреляли солдат, которые везли зерно. Восстановить порядок удалось только после прибытия в город отряда латышей-красногвардейцев, которым удалось занять Валдай без боя.

В 1921 году, как пишет Росляков, заведующий Уездно-городским отделом Губкома: «…вспомнили о золоте, обильно украшавшем бесчисленные… церкви: обменяв его… на зерно, можно спасти миллионы жизней…»[22].

В январе по распоряжению из центра Губисполком производил изъятие дорогостоящей церковной утвари Юрьева монастыря [23]. Среди изъятых вещей были «…митры, украшенные 700 бриллиантами, золотые чаши для причастия…, ризы для икон с бриллиантами… Служители бога любили украшать себя не хуже светских дам…» [24]. Собранные богатства были направлены на хранение в Москву. Но не везде в губернии подобные мероприятия проходили без инцидентов. Выступления против изъятия происходили в Старой Руссе и Новгороде, где сопротивление организовал митрополит Арсений, который утверждал, что изымать можно только освященные, а не священные ценности. Председатель Новгородского губернского революционного трибунала Куприянов не без иронии замечал: «Вот и разбери их, какие ценности священные и какие освященные» [25].

Отдельно стоит отметить, что влияние церкви после октября 1917 года не сильно уменьшилось и еще долгое время сохранялось, хотя некоторые авторы воспоминаний пишут об обратном, невольно приводя сведения, опровергающие их точку зрения.

Многие действия церковных служащих указывают на острое неприятие Советской власти по ряду причин.

Отделение церкви от государства стало серьезным испытанием для служителей культа, поскольку это мешало их экономическому процветанию. Стремление большевиков к замене частного способа присвоения общественным противоречило интересам с Церкви, производящей и накапливающей материальные блага.

Ситуация, сложившаяся в 1918-1921 года на территории Новгородской губернии, была прямым следствием деятельности двух различных общественных институтов, преследовавших разные цели. Если Советская власть реквизировала ценности и запасы хлеба у церкви для товарного обмена, покупки и распределения продуктов питания, то церковные служащие занимались накоплением зерна для поддержки своего общественного положения, обеспечения своего благосостояния, бесперебойного питания в рамках монастырей и иных учреждений культа.

Рассмотренные в статье примеры могут послужить уроками для современных левых. Во время переходного периода, когда государственные институты старого общества уже не в состоянии функционировать, а новые еще не возникли, многократно повышается влияние авторитета различных организаций. Религиозные организации аккумулируют вокруг себя миллионы людей, укореняя в их головах догмы о смирении и непротивлении, тем самым отвлекая их от борьбы за свое светлое будущее. В такой ситуации как никогда очевидной становится необходимость последовательного идеологического и практического противостояния церковникам, которые до конца будут держаться за прошлое, стараясь сохранить свою власть. Нынешним левым активистам необходимо хорошенько проанализировать опыт противостояний прошлых лет, поскольку ошибки могут дорого стоить – симпатии и драгоценное доверие народа могут быть навсегда утеряны.

Список источников:

[1] Федорук Н. С. Социально-демографические характеристики населения Новгородской губернии в XIX — начале XX вв. // Вестник Новгородского государственного университета №41. Новгород, 2007. С. 25.

[2] Памятная книжка Новгородской губернии на 1905 год. Часть III. С.18-19.

[3] Ленин В. И. Полное собрание сочинений : в 55 т. / В. И. Ленин ; Ин-т марксизма-ленинизма при ЦК КПСС — 5-е изд. — М.: Гос. изд-во полит. лит., 1968. — Т. 12. Октябрь 1905 ~ апрель 1906. — С. 142.

[4] Рошаль М. Г. События октября в Новгороде (воспоминания). Новгород, 1957. С. 62.

[5] Кондратьев Семен Кондратьевич. Воспоминания об участии в февральской и Октябрьской революции в Петрограде. Участие в гражданской войне и коллективизации сельского хозяйства // ГАНИНО. Ф. 1667. Оп. 2. Д. 223. Л. 10.

[6] Бойцов Михаил Петрович, член КПСС с 1918 года. Воспоминания об установлении советской власти в Боровичском уезде. Борьба против контрреволюционеров. Работа в качестве нарсудьи // ГАНИНО. Ф. 1667. Оп. 2. Д. 159. Л. 1.

[7] Андреев Виктор Николаевич, член КПСС с 1917 года. Воспоминания о февральской революции в Петрограде. О встречах с В. И. Лениным. О революционных событиях перед октябрем в г. Боровичи. О работе в ЧК, о беседе с Ф. Э. Дзержинским, о IX и других съездах советов. О вскрытии мощей Софийского собора // ГАНИНО. Ф. 1667. Оп. 2. Д. 143. Л. 8.

[8] Куприянов Иван Александрович, член КПСС с 19 г. (воспоминания о первых годах Советской власти в Новгородской губернии) // ГАНИНО. Ф. 1667. Оп. 2. Д. 231. Л. 7.

[9] Андреев Виктор Николаевич, член КПСС с 1917 года. Воспоминания о февральской революции в Петрограде. О встречах с В. И. Лениным. О революционных событиях перед октябрем в г. Боровичи. О работе в ЧК, о беседе с Ф. Э. Дзержинским, о IX и других съездах советов. О вскрытии мощей Софийского собора // ГАНИНО. Ф. 1667. Оп. 2. Д. 143. Л. 9.

[10] Куприянов Иван Александрович, член КПСС с 19 г. (воспоминания о первых годах Советской власти в Новгородской губернии) // ГАНИНО. Ф. 1667. Оп. 2. Д. 231. Л. 7.

[11] Андреев Виктор Николаевич, член КПСС с 1917 года. Воспоминания о февральской революции в Петрограде. О встречах с В. И. Лениным. О революционных событиях перед октябрем в г. Боровичи. О работе в ЧК, о беседе с Ф. Э. Дзержинским, о IX и других съездах советов. О вскрытии мощей Софийского собора // ГАНИНО. Ф. 1667. Оп. 2. Д. 143. Л. 10.

[12] Там же. Л. 11.

[13] Там же. Л. 12.

[14] Подчищалов Александр Петрович. Член КПСС с 1918 года, воспоминания об участии в Революционной деятельности в Японскую и Империалистическую войны. О подавление кулацких мятежей в Валдае и других уездах Новгородской губернии // ГАНИНО. Ф. 1667. Оп. 2. Д. 296. Л. 5.

[15] Там же. Л. 5.

[16] Сергеев Павел Иванович, воспоминания о событиях в годы Февральской и Октябрьской революций в городе Валдае // ГАНИНО. Ф. 1667. Оп. 2. Д. 318. Л. 4.

[17] Подчищалов Александр Петрович. Член КПСС с 1918 года, воспоминания об участии в Революционной деятельности в Японскую и Империалистическую войны. О подавление кулацких мятежей в Валдае и других уездах Новгородской губернии // ГАНИНО. Ф. 1667. Оп. 2. Д. 296. Л. 6.

[18] Семенов Степан Михайлович, член КПСС с 1942 года. Воспоминания о работе продовольственных отрядов в г. Валдае в 1918 году // ГАНИНО. Ф. 1667. Оп. 2. Д. 316. Л. 4.

[19] Подчищалов Александр Петрович. Член КПСС с 1918 года, воспоминания об участии в Революционной деятельности в Японскую и Империалистическую войны. О подавление кулацких мятежей в Валдае и других уездах Новгородской губернии // ГАНИНО. Ф. 1667. Оп. 2. Д. 296. Л. 6.

[20] Сергеев Павел Иванович, воспоминания о событиях в годы Февральской и Октябрьской революций в городе Валдае // ГАНИНО. Ф. 1667. Оп. 2. Д. 318. Л. 4.

[21] Подчищалов Александр Петрович. Член КПСС с 1918 года, воспоминания об участии в Революционной деятельности в Японскую и Империалистическую войны. О подавление кулацких мятежей в Валдае и других уездах Новгородской губернии // ГАНИНО. Ф. 1667. Оп. 2. Д. 296. Л. 6.

[22] Росляков Михаил Васильевич, член Коммунистической партии с 1918 года, делегат I и II Всесоюзного съезда Советов, делегат XXVI съезда КПСС. Урок истории (воспоминания к 60-летию образования СССР, опубликованные в журнале «Аврора», 1982 г., № 6, с 3-9) и другие публикации // ГАНИНО. Ф. 1667. Оп. 2. Д. 439. Л. 18.

[23] Там же. Л. 8.

[24] Там же. Л. 8.

[25] Куприянов Иван Александрович, член КПСС с 19 г. (воспоминания о первых годах Советской власти в Новгородской губернии) // ГАНИНО. Ф. 1667. Оп. 2. Д. 231. Л. 9.