Depeche Mode: вестник моды прошлых лет
К середине 1980х Depeche Mode уже практически полностью отреклись от своего легковесного светлого прошлого, создаваемого более заточенным на поп-шлягеры Винсом Кларком. Теперь музыканты сосредоточились на изучении музыкальных возможностей все более подверженного влиянию технологий мира. Этому в немалой степени способствовали подешевевший рынок синтезаторов вкупе с революционной на тот момент техникой семплирования и создания ремиксов. Это открыло перед четверкой из Эссекса безграничные возможности для поиска и записи звуков непрестанно расширяющегося урбанистического дискурса: будь то падающие камни, листы металла, прыгающие на чемодане ноги или двигатель заводящегося мотоцикла.
В немалой степени на творчество группы оказал и нарождавшийся как в их родной Великобритании, так и за ее пределами индастриал в лице Einsturzende Neubauten или Cabaret Voltaire. Музыкальные эксперименты этих коллективов, с одной стороны, препарировали академизм прогрессивного рока, а, с другой, стремились стать еще более радикальными, чем окончательно ставший частью массовой культуры панк Sex Pistols и The Clash. Несмотря на то, что потуги «депешей» находили определенные отклики на Туманном Альбионе, в общем и целом публика в сопровождении музыкальной прессы не торопилась их принимать, хотя и была подготовлена к музыке, записанной без живых инструментов. Такие песни как «Don’t You Want Me» в исполнении The Human League или «Warm Leatherette» Дэниела Миллера становились коммерчески успешными хитами, исполненными целиком и полностью на аналоговых синтезаторах. В этом направлении работали и Depeche Mode, принципиально отказавшиеся до определенной поры использовать классический набор музыкальных инструментов «гитарной группы».
По большей части консервативные слушатели оказались благосклонными к электронному звучанию еще по одной причине – лирике. Хотя строчки некоторых песен и были довольно вдохновлены одиозными фигурами вроде Джеймса Балларда или Уильяма Берроуза, какое-либо серьезно порицание они вряд ли вызывали. Однако Depeche Mode пошли еще дальше: тексты, написанные основным сочинителем Мартином Гором, вызывали настоящий фурор и активное обсуждение в кругах музыкальной прессы благодаря тому, что в них затрагивались вопросы политики и общества, приправленные пикантными темами вроде мазохизма, сексуальных отношений и рассуждений о вере, Боге и религии. Особенно показательны в этом плане альбомы, записанные в период работы музыкантов на немецкой студии Hansa – «Construction Time Again», «Some Great Reward» и «Black Celebration». Синглы с этих альбомов вроде «Everything Counts», «People Are People» или «A Question of Time» становились хитами как в Европе, так и в США.
Однако ряд песен вызывал или категорическое неприятие, или всеобщее недоумение как со стороны рядового музыкального потребителя, так и профессиональной музыкальной критики, поскольку не вписывался в каноничный поп-формат музыкальных произведений, воспевающих светлые стороны человеческого существования вроде любви, дружбы или стремления к счастью. Несмотря на неоднозначную реакцию со всех сторон, Depeche Mode, сознательно или нет, не прекращали эпатировать чопорную публику, благодаря чему на свет появлялись такие номера как «Stories of Old» - пятый трек на альбоме «Some Great Reward».
С первых же строк полумеханический Дэйв Гаан просит обратить внимание на данные, оставшиеся за чертой некоторой официальной вертикальной статистики («Взгляни на случаи, которые не выбраны»). Его голос заявляет, что понятие «любовь» уже давно является искаженным («Ты поймешь, что любовь разбита»); чистой и самозабвенной любви попросту не существует, хотя бы в современном обуржуазившемся потребительском мире. По мнению Depeche Mode, любовь – это непрестанный обоюдное соглашательство (“Компромисс с обеих сторон»), который ведет не к всеобщему благоденствию, а к разрушительным последствиям («Сродни катастрофическому эффекту).
Базовый корпус песни построен на смысловой оппозиции «куплет» vs. «бридж + припев». Первое четверостишие основной части «Stories of Old» рассказывает о байках, которые навешаны на уши условного объекта обожания как несвежая лапша. В них обыгрываются образы, весьма характерные для средневекового эпоса, который нередко разбавлял музыкальные клипы 1980х («Ты слышишь старые истории о храбрых принцах, о неслыханных сокровищах, счастливых душах, отвергающих все, чтобы заполучить невесту и сделать так, чтобы рядом была девушка мечты»).
Примечательно, что дама сердца рассматривается здесь с буржуазной точки зрения: подобно Сомсу из «Саги о Форсайтах», любимый человек представляет собой предмет собственности наподобие денег, а поэтому при помощи неопределенного местоимения именуется не иначе как «some bride» вместо грамматически верного «a bride». Все это происходит в аранжировке, спокойствие которой лишь изредка нарушает форсированный баритон Гаана. Однако с появлением бриджа структура песни взрывается, выводя динамику трека на ступень выше, что в купе с лирикой создает эффект обманутого ожидания; лирический герой заявляет, что он не такой («Но только не я – я не могу этого сделать, я не такой»). Для убедительности своих слов «Но только не я» повторяется дважды, подбираясь к короткому припеву, обыгрывающему лейтмотив всего трека – «Я ни за что ничем не пожертвую ради любви». Второй куплет повествует о довольно банальных вещах, являющихся клишированными для многих незамысловатых поп-песен («Ты мне нравишься, меня привлекаешь ты, то, как ты двигаешься и то, что ты делаешь»).
Однако уже с третьей строчки лирический герой порывает с набившими оскомину приемами и начинает осторожно богохульствовать, обнажая религиозный опыт Мартина Гора, успевшего в отроческие годы поучиться в школе св. Николая. В связи с этим в тексте «Stories of Old» появляется вокабуляр, имеющий явную мифологически-религиозную окраску (вроде «burn in hell», «heaven» или «eternity»). После чего в общую канву вновь врывается динамичный бридж, на фоне которого Гаан водит из стороны в сторону указательным пальцем, вежливо («I couldn’t») сводя на нет любую возможность своей трансформации («Но нет, ты меня не изменишь, ты можешь пытаться целую вечность, но я ничего не смог бы принести в жертву ради любви»).
Завершающийся куплет предваряется повторяющимися строчками из вступления. В заключительных строчках основной части молодые люди как бы примиряются с окружающей действительностью, заставляя себя выполнять не только определенные социальные роли («Мне есть чем заняться, и тебе тоже), но и как-то сделать определенную личностную идентификацию («Я должен быть собой, а ты – собой»). Иными словами, «когда-то у нас было время, теперь у нас есть дела». Поэтому лирический герой предлагает стать конформистами и сыграть по правилам («Возьми мою руку и почувствуй эти губы»), но заигрывает со своей пассией осторожно и даже высокопарно, снова делая отсылку в сторону мифологических сюжетов, повторяемых снова и снова («Распробуем поцелуй подобно глотку старого вина – еще раз»). А затем и вовсе подобно Оскару Уайлду призывает бороться с посланными свыше искушением самым эффективным способом – поддаться ему («Поддадимся же этой божественной любви»). Искушению поддается и сам лирический герой, и его пассия; в алкогольном океане «Я» из предыдущих куплетов эгоистично превращается в «мы» («Мы ни за что ничем не пожертвуем ради любви»). «Stories of Old» не была выпущена отдельным синглом как «People are People» или «Master and Servant», однако с точки зрения лирики она является одной из лучших песен на «Some Great Reward».
На пластинке, обложку которой украшает в некотором роде «промышленная симфония»: молодая пара, готовая связать себя брачными узами… и гиперболизированные атрибуты большого города. Стала ли невеста наградой («reward») молодого человека в брачном костюме, или же люди стали добычей мегаполиса, стремящегося поглотить даже мрак ночной? Вопрос риторический.