«Алиса» за 15 лет
02.02.2002 (магическое число!) я был на концерте «Алисы», который анонсировался как презентация нового альбома «Танцевать». Из заявленной программы была спета лишь песня «Веретено», в основном же Кинчев пел новые песни из еще не вышедшего диска (предположительное название — «Антихрист»). Но дело не в этом, и эту заметку я не собираюсь посвящать одному конкретному концерту. Мне бы хотелось поделиться непредвзятыми (я надеюсь…) впечатлениями об увиденном и услышанном с позиции человека, посещавшего кинчевские концерты с 1987 года (памятный концерт, когда после «шоу» в СКК громили метро…). Но сначала небольшой экскурс в прошлое.
Впервые «Алису» я услышал в 11 лет. Насколько помню, это были песни «Экспериментатор», «Время менять имена» и «Солнце встает». Передать мое тогдашнее ощущение на бумаге (точнее, на клавиатуре) более чем проблематично, скажу лишь, что это можно обозначить весьма многозначным словом «накрыло». Я начал увлекаться «Алисой», переслушал все, что смог достать, и с каждым разом меня эта музыка захватывала все сильнее. Сегодня я, наверное, уже могу объяснить механизм этого необычного воздействия, но тогда я просто ощущал нечто непередаваемо потрясающее.
Что я получал от песен Кинчева в то время? Очень многое. Через «Алису» я открыл для себя Булгакова, Бодлера, Ницше, Алексея Толстого, пережил недолгое увлечение историей древних славян, начал достаточно неплохо разбираться в западной рок-музыке (все помнят «Меломана» 86 года). Не могу сказать, что я был неистовым фанатом, скорее, вдумчивым поклонником, которого сильнее энергетики и барабанной дроби привлекала смысловая сторона творчества Кинчева. Именно «Алиса» тогда стала для меня своего рода дверью в мир русского рока того времени: я слушал, сравнивал друг с другом и анализировал «Аквариум», «Наутилус», «Кино», «ДДТ», «ГрОб», Янку, «Калинов Мост». Как бы к этому ни относились сегодня другие люди, но всю эту музыку я могу считать родной для себя. Она действительно дала мне немало. Но «Алиса» занимала среди всех «музык» первое место.
И сегодня я хочу попытаться понять, в чем заключается феномен Кинчева; разобраться, каким образом в течение 17 сценических лет (с 1984 года) он не наскучил поклонникам; почему каждый концерт «Алисы» — до сих пор аншлаг; на какой психологической основе КК построил столь притягательный для тысяч людей образ; наконец, кто он такой — алисоман как молодежный тип.
Я не случайно в предыдущем абзаце употребил применительно к Кинчеву слово «феномен», необычное, выбивающееся за привычные рамки явление. Музыку «Алисы» сложно спутать с какой-либо другой, концерт этой группы — наиболее завораживающее шоу на российской сцене, перед которой любая танцпостановка и пиротехника меркнет. Изначально вся ставка делалась на одного человека и все творчество «Алисы» — это театр одного актера. При таком условии, естественно, этот ОДИН должен обладать рядом необычных качеств, которые одновременно будут ярки и индивидуальны, но при этом они должны импонировать большому числу людей? Выполнима ли такая задача в принципе?
Появившись на сцене в период «междуцарствия» застоя и перестройки, Кинчев сразу привлек к себе внимание эпатирующей индивидуальностью, силой, выражающейся как в образе (сценическом и жизненном), так и в поэтической форме. С внешней стороны это превращалось в некое подобие Мефистофеля («Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»), своеобразного Героя, который приходит в этот мир извне, чтобы очистить его от скверны. На память приходят слова из Веллера: «Добро существует для того, чтобы понять. Зло — чтобы совершить». И действительно, ранний Кинчев (периода «Энергии», «Шестого лесничего», «БлокАды») — это однозначно деятельная натура, склонная скорее к совершению поступка, нежели к рефлексии и размышлениям. Посмотрите даже на тексты того периода, в них глагол (действие!) доминирует над всеми остальными частями речи. Таким образом, уже своим взрывным появлением, своей резкостью, категоричностью и образом человека, который знает, куда идти и вести других («Если ты веришь мне, ты пойдешь со мной», «Иди ко мне!» и др.), КК прочно занял определенную, ярко выраженную нишу в русской рок-музыке.
Значительную помощь в формировании кинчевского феномена сыграло время. Мне кажется удачным слово «междуцарствие», хотя можно употребить и «перелом», «поворот». Никто сегодня не будет спорить, что вторая половина 80-х для всех сфер российской жизни была очень зыбкой, непрочной. Никто даже не брался предугадать, что будет через год-два, все находилось в состоянии крайней нестабильности. Но так уж устроена человеческая психология, что постоянно жить в состоянии неопределенности человек не может. Он обязательно должен во что-нибудь верить, на что-то надеяться (заметьте, именно в это время наблюдается всплеск увлечений чумаками, кашпировскими, кармами, астралами и прочей ерундой). И тут появляется некто, который говорит: «Я знаю, что делать. Я могу взять на себя ответственность за следующий шаг. Я сильный, доверься мне». Ни в коем случае я не упрекаю Кинчева в том, что он сыграл на проблеме времени, скорее, это просто совпадение, которое для «Алисы» стало залогом успеха. Кинчев становится кумиром молодежи, начинается формирование неформальной молодежной организации «Армия Алисы», состоящей из поклонников группы — алисоманов. Замечу, что у других групп «армий» не возникло, и причина этого — в отсутствии столь ярко проявлявшейся (по сравнению с Кинчевым) харизме лидеров.
Кто же стал этим алисоманом? Давайте попробуем смоделировать образ подростка конца 80-х гг., определить его мироощущение (сделать мне это довольно несложно — как раз в 90 году мне было 15).
Итак. Во-первых, подросток этого времени бесконечно одинок. Причина — «подвешенное» состояние взрослых, которые не в состоянии расхлебать ворох собственных проблем, и оттого не могут уделить нужное количество времени своему ребенку (упаси меня говорить обо всех, были и приятные исключения, но я веду речь о тенденции). Во-вторых, все проявления окружающего мира ясно показывают, что мир меняется на глазах, становится более резким, жестоким, к нему надо приспосабливаться. Как? — молодому человеку совершенно неясно, а помощи ждать неоткуда. И это на самом деле страшно. В-третьих, уже не являясь ребенком, но при этом еще не став окончательно взрослым, подросток хочет хотя бы «на виду» быть сильным, похожим на других, добиться к себе уважения.
И из всех этих проблем есть достаточно явный для подростка выход: стать «одним из…», попытаться ощутить себя единицей множества, а не одиночкой, влиться в общую массу, дабы не чувствовать себя белой вороной. Кроме этого, необходимо чувствовать плечо не только равного себе, но и поддержку того, кто стоит выше, но которого на эту высоту поставило не общество («принято» уважать учительницу, «принято» слушаться маму с папой), а обязательно сам подросток, поверивший в «старшего брата». Все это молодой человек действительно может найти у «Алисы», почувствовать через музыку свою значимость, силу, единение.
(Интересно заметить, что в текстах Кинчева обращение к единомышленнику всегда звучит как «ты», постепенно превращающееся в «мы», а местоимение «вы» употребляется исключительно в значении неприятия или враждебности. Например, «Я пришел помочь тебе встать!», «Мы вместе!», но при этом: «Ваша свобода — хаос, ваша мораль — блядь…». Все достаточно просто, но более чем актуально для психологии этого возраста).
Но здесь есть еще один момент, о котором не упомянуть нельзя. Кроме алисоманов, в то время появляется огромное количество различных молодежных направлений: панки, металлисты, рокеры (потом они стали байкерами), люберы, киноманы, попсовики и множество других. Главной отличительной особенностью этих группировок было следование некоему смоделированному комлексу поведенческих установок и резчайшее неприятие «чужого». Любитель «Кино» не мог не влезть в драку с алисоманом, металлисты ходили «мочить» выходящих с концерта «Depeche Mode», люберы ненавидели всех. Это мировосприятие является чем-то средним между психологией массы, толпы, с одной стороны, и своеобразной реализацией одного из первичных ментальных концептов «свои-чужие» (интересующихся отсылаю к «Первобытному мышлению» Леви-Стросса). И в этой более чем непростой ситуации стремление быть «одним из…» становится не только делом собственного вкуса или музыкальных предпочтений, а жизненной необходимостью. Сегодня такого резкого разделения уже нет — трудно представить дерущихся поклонников Бритни Спирс и фанатов Земфиры. Почему? — время другое.
Это отступление было сделано для того, чтобы немного проиллюстрировать ту ситуацию, в которой оказывался 15-летний человек, и попытаться объяснить причину феноменального кинчевского успеха.
Но если бы этим все только ограничивалось, КК остался бы в истории русской музыки лишь как шоумен или продукт переходной эпохи. У «Алисы» было еще другое — ХОРОШИЕ ТЕКСТЫ. Русский рок, в отличие от западного, в первую очередь делал ставку на слово, а потом уже на музыку (причины две: национальное русское внимание к слову плюс серьезное музыкальное отставание от западных «братьев по цеху»). С первой «Энергии» у «Алисы» практически не было провальных текстов, не было комических курьезов или бессодержательных фраз. До уровня настоящей поэзии они явно не дотягивали (да это и не предполагалось), но свою функцию — смысловое наполнение сильных, харизматических, воодушевляющих музыкальных композиций — выполняли на все сто. Это послужило поводом сперва настороженного (в силу первого впечатления), а потом и заинтересованного отношения к себе со стороны людей старшего возраста, для которых кинчевская энергетика была менее актуальна, чем сами тексты песен. Результатом этого стало то, что «Алиса» не превратилась в группу-однодневку, существующую для определенного возраста, она получила распространение и среди людей другого круга и уровня развития.
Но долгое время так продолжаться, естественно, не могло: быть идеологом «моего поколения», дающего жизненную определенность в конкретный момент, ведущего сквозь Тьму к Свету, можно до какого-то определенного момента. Жизнь меняется, меняются в ней люди, меняется их взгляд на мир, человеческие ценности и ориентация, и если петь «одну песню», но это неминуемо приведет в тупик, имя которому забвение и потеря популярности. Приведу пример.
Как это ни цинично на первый взгляд звучит, но мне кажется, что Цой погиб очень вовремя. 1990 год — «Кино» находится на пике популярности. Они записали «Черный альбом» (символическое название!), последней песней которого была «Следи за собой». И тут «неосторожного» Цоя не стало. Что мгновенно произошло? — не замедлил появиться самый настоящий культ безвременно ушедшего поэта, погибшего на высшей точке своего развития. Я не ерничаю, но при этом считаю, что тексты «Кино» значительно слабее песен «Алисы», и что бы сегодня было с Цоем, если бы он остался жив — бог весть. А так — его песни популярны до сих пор. Помните моррисоновское «Live hard, die young…». Мудрый Джим был человек.
Обратная ситуация. Конец 80-х — бешеная популярность иконы русского андерграунда Егора Летова и «Гражданской обороны». Кич, вызов, эпатаж — залог успеха того времени. Он чуть ли не герой — действительно, спеть в 84-м году строчку «Рано утром я встану в очередь в Мавзолей… Некрофилия!!!» или в 89-м — «Афганский синдром» было признаком или отчаянной смелости, или законченного идиотизма. Фанаты, естественно, видели исключительно первое. Но проходило время — конец 80-х, начало 90-х, середина… Все бледнее и бледнее. Сегодня состарившийся Летов выступает исключительно в клубах «второго эшелона», поет свои ранние песни, которые слушают преимущественно такие же вышедшие в тираж панки. Причина? Не смог сориентироваться, все силы бросил на борьбу с коммунистическим режимом, а когда тот почил в бозе, остался один в поле. Дошло до смешного: в какой-то момент Летов был замечен в компании Зюганова, Анпилова, Баркашова и Лимонова. Мир перевернулся, прежние враги стали друзьями, и теперь «мы» с новой силой бросимся на то, что вчера так рьяно защищали. Свое жизненное кредо Летов давно выразил одной строкой: «Я всегда буду против!!!». Чего, зачем, почему — неважно, но ПРОТИВ!!! Скучно.
Естественно, в такой же ситуации оказался в какой-то момент и Кинчев. Необходимо было суметь погнаться «за двумя зайцами» и обязательно поймать обоих: резко сменить тематическую направленность, но при этом удержать популярность среди тех, кто шел за тобой, прежним. Нелегкая задача, очень нелегкая! Но «Алиса» справилась, причем настолько блистательно, что диву даешься! Что же произошло?
Давайте посмотрим на ситуацию по схеме «что было — что стало».
Было: «… мы — педерасты, наркоманы, нацисты, шпана…». Стало: «Мы — православные!».
Было: «Нас величали черной чумой, нечистой силой честили нас». Стало: «Небо славян».
Оставляем личностность, силу, волю, магически завораживающую харизму, но из асоциальных, «деклассированных элементов», становимся исповедниками (а главное — проповедниками) Национальной Идеи. Акцент меняется, форма и содержание могут оставаться прежними, надо только перевести временной пласт во вневременной. Опять же, я не пытаюсь обвинить «Алису» в спекуляции, стремлении любым способом остаться «на плаву», но этот ход вызывает искреннее уважение — то ли продуманной тактикой поведения, то ли личной интуицией Кинчева.
Думаю, что кроме этого, здесь сыграл свою роль еще и возраст Кинчева. Человеку, перешагнувшему 40-летний рубеж, как-то странно, да и просто физически тяжело вести себя как двадцатилетний. А уж скакать шутом по сцене вообще как-то несолидно. Поэтому изменение образа становится уже не отречением от идеалов молодости», а возрастным соответствием.
(Применительно к этому хочется вспомнить один эпизод последнего концерта. Исполняя песню «Мама», Кинчев намеренно изменил слова: вместо «… нам ли мамку спасать», он спел «…вам ли мамку спасать», сопроводив эту строку недвусмысленным указательным жестом. Уже не равный, а стоящий выше?)
Вот, в принципе, по-моему, и все. И вследствие этого сегодня Кинчев собирает огромные стадионы и залы, дорогие билеты — не сильное препятствие для жаждущих попасть на концерт, планируется новый альбом «Антихрист», который ждут, затаив дыхание, фанаты. (Забавно: на рекламной бегущей строке на фасаде «Юбилейного» группа именуется как «суперпопулярная», или, другими словами, поп-музыкальная. Что бы сказал на это Кинчев году эдак в 85-86?).
Закончу впечатлением от самого концерта. На него я шел, зная, что получу большое удовольствие. Традиционно качественный звук, удивительно продуманный по своему воздействию свет, каждое движение КК настолько четко и отработанно, что сбой просто исключается. При этом реально виден живой человек, честно отрабатывающий запланированную программу, а не манекен-автомат. Профессионально и приятно, уходишь внутренне умиротворенный (хоть и с заложенными ушами), с благодарностью за то, что возложенные надежды в очередной раз оправдались. И веришь, что оправдаются в будущем. Браво, маэстро! Мы вместе!
