Гептамерон. Продолжение.
- И как там в армии? - Кара решила как-то поддержать начавшуюся беседу. - Участвовали в войне?
Корсон почему-то не ответил. Кара решила, что он не расслышал ее вопрос и повторила:
- Корсон, а вы участвовали в войне?
- Участвовал… Но мне бы не хотелось рассказывать вам про войну. Простите меня, я не хочу вас обидеть, но, пожалуйста, не спрашивайте больше, хорошо?
- Хорошо, - ответила Кара. Она немного обиделась на то, как неприветливо Корсон отказал ей. «Мог бы быть и помягче», - подумала она.
Корсон, кажется, заметил перемену в ее лице: оно на секунду застыло, голубые глаза девушки потемнели, а брови нахмурились. Ему стало неловко за свою резкость.
- Простите, если я вас обидел. Мне правда не хочется вспоминать войну. Мне хотелось бы вообще забыть о ней. Забыть раз и навсегда. Много бы я за это отдал. Очень много…
- Извините меня, я не знала, что вам так тяжело думать об этом. Я просто хронику сегодня в кинотеатре смотрела, потому и спросила. Думала, раз вы бывший военный, может что-нибудь расскажете интересного…
- Хронику? Понятно, - мрачно ответил Корсон. - Хроника, она такая. Хроника-похороника.
Кара промолчала. Ситуация стала совсем кислой. И ее надо было как-то исправлять.
- А пойдемте со мною в кафе? - неожиданно для самой себя вдруг выпалила Кара. - А то я, честно говоря, уже жутко проголодалась. С утра легко поела, да в кино мороженое съела. И все. Если и вам есть хочется, могли бы вместе сходить.
Корсон снова нагнулся и внимательно посмотрел на нее сверху.
- Хорошо, - сказал он, подумав, - но сначала я деду доложу, что у него с крышей творится и мы пойдем. Договорились?
- Договорились.
Корсон с осторожностью слез вниз, стараясь не отдавить девушке пальцы своими тяжелыми ботинками, сложил стремянку и попросил Кару: «Подождите, пожалуйста, чуть-чуть, я скоро». Аккуратно держа лестницу обеими руками, чтобы ненароком не ударить по какой-нибудь стеклянной витрине, он ушел искать деда. Кара пообещала дождаться его и, от нечего делать, стала разглядывать костяную фигурку бородатого паяца, стоявшую за стеклом ближайшего к ней стеллажа. Крючконосый человечек, ловко пританцовывая на полусогнутых ногах, щерился редкозубым ртом, гадко ухмыляясь из-под давно нечесаной бороды. Левой рукой он держал рыболовную сеть, а его правая рука, прижатая к бедру, была сложена в древний знак Mano Pantea, которым он, видимо, старался оградить себя от неприятностей. На постаменте фигурки черными буквами была сделана надпись Loke. Каре, которая с интересом разглядывала эту пляшущую фигурку, даже показалось, что человечек игриво подмигивал ей, настолько натурально было вырезано лицо танцующего хитреца. Но одновременно, - как опять показалось Каре, - этот скверный человечек, похоже, тщательно прятал глубоко внутри себя жажду разрушительного безумства, словно он вот-вот мог впасть в полное помешательство, неся с собою всепоглощающий хаос. Каре облик человечка показался одновременно и отталкивающим, и притягательным, - это означало (так она решила), что ему неподвластен баланс добра и зла, - Loke постоянно соблазнялся то одним, то другим. Кара знала, что повседневная веселость и безостановочные проказы поначалу приносят живость в человеческие отношения, но постепенно, раз за разом, они начинают надоедать, а потом и пугать, особенно, если они выливаются в злые шутки, и особенно - в отношении незнакомых людей. На своем жизненном пути Кара как-то встретила похожего человека, и он чуть не свел ее с ума. Больше такого опыта Кара для себя не желала. Но как же иногда заводит жажда авантюры, как же иногда тянет к плохим парням!