Гептамерон. Продолжение.

Кара забралась в постель, укуталась одеялом и принялась слушать музыку, которая в огромном количестве хранилась на ее телефоне. Прошло минут сорок, и ей уже порядком надоело внимать современной музыке, которую она слушала-переслушала уже не менее тысячи раз. Кара принялась перебирать сборники и альбомы, бегло проматывая сотни названий, когда совершенно случайным образом наткнулась на непонятно как попавшую в хранящийся массив музыкальных произведений оперу со странным названием «Господин Ватанабэ и огромное рисовое поле». Название оперы заинтересовало ее и она немедленно включила ее. Как поняла Кара, опера рассказывала о довольно пикантной ситуации, в которую попала некая девушка-хи, принадлежавшая некоему господину Ватанабэ. По ходу оперы несчастная девушка с отчаянием умоляла пресловутого господина Ватанабэ показаться ей на глаза, но он все не появлялся. Господин Ватанабэ внезапно исчез в то самое время, когда они шли вместе по дороге, пролегавшей между рисовых полей. Господин Ватанабэ накануне изрядно выпил и все время отставал от нее, останавливаясь и стараясь отдышаться. А девушка увлеклась пением птиц в бамбуковом лесу и совершенно оставила своего господина без присмотра. Теперь же она бегала вдоль залитых водой рисовых полей и  настойчиво выспрашивала у трудившихся на полях крестьян лишь одно, что ее интересовало: не видел ли кто из них господина Ватанабэ, одетого в неброские серые одежды и обутого в сандалии-гэта. Делала она это уже довольно продолжительное время, так как ей приходилось останавливаться практически у каждого из пейзанов и петь перед ним одну и ту же длинную арию, выспрашивая таким образом информацию о своем господине. Крестьяне по природе своей не отличались большой сообразительностью, поэтому девушке приходилось вновь и вновь повторять бесконечную песнь, но уже иными, более понятными простому крестьянину словами, и повторять ей приходилось до тех пор, пока до разума самого заскорузлого пейзана не доходило, что все-таки от него хотят услышать; уяснив просьбу девушки, крестьянин не менее пространно выдавал ей встречное песнопение, в котором он долго и нудно рассказывал о своей тяжелой жизни на рисовых полях, о том, как ему приходилось каждый год разбивать окаменевшую землю тяжелой мотыгой, как было нужно следить за утками, плавающими на полях, чтобы их не украли голодные бродяги, и рассказывая все это в мелких подробностях, крестьянин в самом конце сообщал, что он в жизни никогда не видел господина Ватанабэ и даже не знает, кто он такой. Речь крестьянина непременно сопровождалась переливами кото и тревожными ударами тайко, что делало атмосферу оперы как можно более мрачной и вселяло обеспокоенность за судьбу господина Ватанабэ. Потратив бесцельно огромное количество времени, только в самом конце оперы наша хи выяснила, что подвыпившего господина Ватанабэ совершенно подвели некоторые части его внутренних органов, и он, тайно уединившись от своей рабыни, решил опорожнить кишечник в будке, нависавшей над рисовым полем. Такие туалеты-скворечники рачительные крестьяне специально устраивали для путников, чтобы последние не тратили почем зря драгоценный запас удобрений, прячась от людских глаз где-нибудь в высокой траве или за раскидистыми кустами, а смело извергали бы содержимое своих кишок для вящей пользы трудового крестьянства прямо в воду, покрывавшую рисовое поле. Из объяснений маленькой девочки, с достойным упорством отгонявшей палкой коричневого с зеленоватым отливом ужа от мертвой лягушки, хи узнала, что подгнивший пол никогда не ремонтировавшейся будки просто не выдержал благородного веса некоего тучного господина, который с оханьем забрался внутрь этой самой будки, и этот тучный господин сразу же через проломившийся пол рухнул прямо в дурно пахнувшую воду рисовых полей. Там он ползал на четвереньках, мокрый и пропахший людским экскрементами, растревожив тысячи мух, прятавшихся в траве. Как поняла девочка, господин искал выпавший из его трясущихся рук меч цуруги, пока сам не захлебнулся в зловонной жиже, той самой жиже, которая давала жизнь рисовым росткам. Девушка-хи сразу же опознала в утонувшем господина Ватанабэ, тело которого немедленно было извлечено из воды и с почестями сопровождено на крестьянской телеге в поместье Ватанабэ для последующего отпевания и похорон. Такая длинная опера постепенно стала навевать на Кару сон, и она, не в силах уже сопротивляться силам Морфея, выключила телефон, с головой накрылась одеялом и тотчас же заснула.