Дрейф понятий, или Истоки «габитуса»

Бурдье наделяет данное понятие социологическим смыслом и определяет следующим образом (один из вариантов):

«Поскольку габитус есть бесконечная способность свободно (но под контролем) порождать мысли, восприятия, выражения чувств, действия, а продукты габитуса всегда лимитированы историческими и социальными условиями его собственного формирования, то даваемая им свобода обусловлена и условна, она не допускает ни создания чего-либо невиданно нового, ни простого механического воспроизводства изначально заданного».

(Пьер Бурдьё, «Практический смысл»)

Но затем я выяснил, что само понятие «габитус» (слово латинского происхождения), как это часто бывает, имеет источником греческое понятие «хэксис», «экзис» (ἕξις / heksis). Его использует Аристотель и означает оно «предрасположенность вещи или существа к добру или злу, как в себе, так и по отношению к другим».

По сути своей «хексис» совпадает с понятием Бурдьё, понимающим габитус как систему прочных приобретенных предрасположенностей. За одним исключением: у Бурдьё эти предрасположенности приобретаются, формируются под влиянием социальной среды, а у Аристотеля заданы изначально, сущностно, они не могут меняться.

Откуда такое различие?

Существует предположение, что Бурдьё позаимствовал понятие «габитус» у Фомы Аквинского, хотя более вероятной мне кажется версия, что он позаимствовал его у Марселя Мосса или Эрвина Панофски, тоже использовавшего данное понятие, работами которых Бурдьё серьезно занимался в свое время вел по ним семинары.

Тем не менее, само указание на Аквинского верно, так как именно он перевел аристотелевский «хексус» как «габитус» и придал ему новый смысл: позволил ему меняться, точнее формироваться (под влиянием некой длящейся установки).

Благодаря этому «нововведению» трактовка Бурдьё смогла занять срединное место: отменив одну предзаданность (скажем так, «замысла»), она вводит другую — среды (конкретного социума, культуры, класса, etc.)

Именно поэтому Бурдьё не избежал «обвинений в детерминизме» (почему-то в ХХ веке в детерминизме обязательно обвиняют), так как «габитус» — тоже предзаданность, пусть и не такая фундаментальная, как у Аристотеля, но все же обуславливающая будущие действия человека.

К слову, подобный «дрейф» понятий симптоматичен для современной эпохи. Берутся античные понятия и наделяются новым смыслом, часто противоположным, но иногда и «со смещением», как в данном случае.