Программа «Статус» сезон 06, выпуск 31
Свободу Алексею Москалеву. Мобилизация на рабочих местах. Понятие: раскол элит
М. Курников
Здравствуйте! В эфире программа «Статус» в необычной конфигурации. Я сегодня не из студии, а Екатерина Михайловна — в студии. Здравствуйте, Екатерина Михайловна!
Е. Шульман
Добрый вечер, Максим Владимирович! Все у нас сегодня наоборот по сравнению с тем, как было в прошлый вторник и в некоторые другие вторники. Бывали такие случаи, что я была не в студии, в большинстве случаев мы вдвоем были в студии, а теперь вот я здесь, а Максим Владимирович находится в одной из столиц объединенной Европы. Но и оттуда он выходит с нами на связь.
М. Курников
Новый опыт для меня, но, тем не менее. В любом случае мы выходим на трех каналах. Это канал «Bild на русском», канал Екатерины Шульман и канал «Живой гвоздь». Обязательно смотрите нас везде, ставьте лайки, комментируйте. Ну, а мы переходим к первой рубрике.
Не новости, но события
Е. Шульман
Я сегодня, видите, в наушниках, что делает меня, по-моему, несколько похожей на Чебурашку. Но я постараюсь даже с этим справиться.
М. Курников
Вам очень идет, Екатерина Михайловна.
Е. Шульман
Благодарю. Или, может быть, мы все похожи на сотрудников какого-то загадочного колл-центра.
Ефремовское дело (девочка с рисунком)
Итак, события прошедшей недели, те, которые обещают иметь последствия. Начнем мы с необычного для нас события. У нас тут то законотворческие бывают происшествия, то какие-то важные государственные решения. А сегодня в самом начале будет несколько частный случай. Но в частном случае, во-первых, как в капле воды отражаются многие объективные тенденции. А, во-вторых, частный случай этот нам не чужой. Мы говорим о знаменитом нашумевшем и оно еще будет нашумевшим в будущем — «Ефремовское дело», оно же дело девочки с рисунком — Маши Москалевой и ее отца, который сегодня был осужден на два года колонии за повторную дискредитацию вооруженных сил, за посты в Одноклассниках, проще говоря. Но приговор этот был оглашен в его отсутствие. Он в это время находился под домашним арестом. Но, как сообщает нам полицейский протокол, в прошедшую ночь внезапно место домашнего ареста покинул.
Из полицейского протокола мы узнаем следующее. Он находился под домашним арестом, на нем был браслет. Браслет — это электронный такой девайс, как знают на свою беду уже многие довольно-таки граждане РФ. Он должен за вами следить. При этом не то чтобы многие, но уже некоторые люди имели опыт снятия этого браслета и растворения в воздухе.
Так вот из полицейского рапорта мы узнаем, что в четыре часа утра этот браслет был снят. В восемь часов утра пришел сотрудник ФСИН, насколько я понимаю или судебный пристав, чтобы проверить, как поживает арестованный. А арестованный уже там отсутствует.
Ну, вот за четыре часа можно много докуда добраться при наличии желания и средств. В общем, его нету. При этом, насколько я понимаю, его ищут, естественно. Более того, распространяются какие-то пугающие сообщения том, что прямо показательно хотят его найти, прочесывают местность. Какая-то помесь Джеймса Бонда и сказки «Чиполлино». Там помните, тоже прочесывали лес, какой-то детектив Морковка и другие такие же примерно персонажи.
Тут, у нас, конечно, не шутки. Речь идет о живых людях. Дочка его осталась в центре временного содержания, в котором она находится. Пишут, что она отправлена в детский дом, это не так. Сейчас в этой части будет самая напряженная совместная деятельность много кого много с кем, потому что нужно найти ей временного опекуна, чтобы она, действительно, не уехала в детский дом.
Отец ее в связи со своим отсутствием не лишен родительских прав и в родительских правах не ограничен. Там идут переговоры с родственниками и с не родственниками, в общем, много чего происходит. Но есть надежды на какой-то более-менее гуманистический исход этого дела. Исчезновение ее отца не ухудшает ее положения. Потому что вчера было судебное заседание, в котором обвинение предъявило свою позицию — эти самые два года. Эти два года были дадены. И было совершенно очевидно, что он сегодня придет в суд и в суде он будет арестован. То есть заключен под стражу уже в СИЗО. Поэтому, находясь там, он бы и не увидел свою дочь и никак бы с ней не встретился, и не смог бы никаким образом влиять на ее судьбу.
Как вы понимаете, там сейчас происходит в городе Ефремове и не только в Ефремове, но и в других городах нашей счастливой Российской Федерации большие хлопанья крыльями, поиски виноватых и прочее.
Слова поддержки Евгения Пригожина об ефремовском деле
Я только обращу внимание вот на какое обстоятельство. За несколько дней до всего этого детективного развития событий Евгений Викторович Пригожин обратил внимание на это дело и публично высказался. Он очень любит публично высказываться. И даже, я бы сказала, высказался со стороны человечности и гуманизма.
Е. Шульман
Вот, в поддержку. Пишет: «Маша Москалева сидит в детском доме, не может увидеть своего отца из-за того, что она флажок неправильно нарисовала и, не имея матери, изобразила ребенка с мамой за ручку. Тринадцатилетняя девочка вынуждена расти фактически сиротой из-за того, что кому-то не понравился ее рисунок», — говорит Евгений Викторович Пригожин.
А Евгений Викторович у нас ведь какой человек? Ему и законы не писаны, и границы все ему открыты. Мы-то с вами, например, кто? Мы видеоблогеры без определенных занятий. У нас ни связей, ни навыков, ни контактов со спецслужбами, конечно, никаких быть не может. И ни у каких людей, похожих на нас, тоже. А у таких людей, например, могут быть возможности даже, может быть, и домашний арест нарушать. В общем, желаю ищущим успешных поисков в самых разнообразных направлениях.
Тема детей стала ключевой в РФ
Вообще должна отметить, что на прошлой неделе мы с вами говорили об ордере на арест нашего президента и омбудсмена по правам ребенка ровно в связи с похищением детей. Тема детей для нашего политического режима, действительно, довольно ключевая. Мы помним, что наша режимная трансформация последнего этапа во многом началась с «закона Димы Яковлева», он же «антимагнитский закон» — запрета на иностранное усыновление детей, а именно на усыновление в США. То есть это был первый запрет. Сейчас он уже распространен на все недружественные страны, а недружественные страны — это практически весь мир. Это было в 2012 году. То есть эта детская тема звучала тогда и продолжает звучать сейчас и приобрела уже международно-уголовный оттенок. Почему это происходит, в общем, можно понять. Я тут наших постоянных слушателей адресую к таким понятиям, которые мы уже в наших программах разбирали, как биополитика и некрополитика. Биополитика — это стремление государства регулировать вопросы рождения и жизни, то есть как людям распоряжаться своей телесностью, как людям распоряжаться своей фертильностью, как им размножаться или воздерживаться от размножения, сколько им жить, когда они считаются социально годными, а когда они считаются социально ущемленными по своим физическим параметрам.
Некрополитика — это подразделение биополитики. Это политика по отношению к смерти. Это государственная деятельность по организации специфических пространств или выделению специфических групп людей, чья смерть не является ничьей ответственностью. То есть если они умрут, то никому ничего за это не будет. Это может быть пространство — условный концлагерь, фильтрационный лагерь, что-нибудь в этом роде, — это может быть категория людей. Вот мобилизованные. Вот они помирают — никто за это не отвечает. Или опять же какие-нибудь дискриминируемые категории.
В принципе, недемократические режимы, они к этим вопросам размножения, жизни и смерти испытывают особое пристрастие. Стремление как-то сделать детей государственной собственностью, у нас чуть было не оказалось записанным в Конституцию буквально с такой формулировкой. В общем, достаточно случайным стечением обстоятельств, тем, что в рабочей группе по конституционным поправкам в 2020 году оказался единственный человек, который немножко соображает, что это такое, а именно Елена Ольшанская, благодаря этому у нас написано в Конституции, что дети являются приоритетом государственной политики, что тоже немножко криво, но лучше, чем первоначальная формулировка.
При этом, как это называется по-английски ironic (по-русски «иронично», но это немного не то) я бы сказала, что вся эта нездоровая фиксация на чужих детях — как-то хочется тут прибавить «за неимением своих» — она происходит на фоне безнадежно неблагополучной демографической ситуации. У нас был с вами более-менее светлый период, когда сочетание материнского капитала как новой меры и роста доходов и какого-то ощущения, что жизнь налаживается привели к некоторому повышению рождаемости. Все это закончилось после 2014 года. Начиная с конца 2010-х и в начале 2020-х годов мы находимся в пространстве демографической беды, я не хочу говорить — катастрофы, потому что катастрофа предполагает, что как-то все вымрут. Все не вымрут, понятно. Но, в принципе, тенденции наши достаточно понятны. Наши демографы вроде Алексея Ракши ругаются с журналом The Economist, что он сгущает краски, но тенденции, на которые указывает мировая пресса, пусть даже поверхностные, пусть даже законтращенные, избыточные и те тенденции, о которых говорят настоящие демографы, они, в общем, одинаковые. Это старение, это снижение рождаемости, это в особенности снижение рождаемости в срединных областях России, в общем, в этнических русских областях, там все особенно плохо и с процентом разводов, и с уровнем рождаемости, и со смертностью, и с ранней мужской смертностью.
В общем, на этом фоне мы разными государственными мерами разлучаем детей с родителями, чужих детей пытаемся забирать себе и как-то их перевоспитывать.
Армения ратифицировала Римский статут
Возвращаясь к ордеру Международного уголовного суда. Помните мы говорили, что сто двадцать три страны ратифицировали Римский статут, точнее говоря, большее количество стран подписалось под Римским статутом. Сто двадцать три страны признают юрисдикцию Международного уголовного суда. С тех пор это число увеличилось на одну страну. Армения экстренно ратифицировала обязательство Римского статута о Международном уголовном суде. То есть она теперь в этой группе из ста двадцати трех. Это довольно быстро было сделано. Армения считалась и продолжает считаться довольно пророссийской страной на постсоветском пространстве, член ОДКБ, если я не ошибаюсь.
Это я к тому, что когда мы говорим о каком-то событии — вот мы в прошлый раз говорили, что выписан ордер, и мы, исходя из ситуации прошлой недели, говорили: в эти страны можно ездить, в эти нельзя — наверное, вот такие будут последствия. Жизнь не стоит на месте. Стран стало больше.
Украинских детей вернули на Родину
Также обращу ваше внимание на то, что каким-то образом семнадцать украинских детей вернулись за прошедшее время в Украину, то есть их отдали. Отдали — получили. Естественно, немедленно пошли рассказы о том, как с ними обращались в России, о методах этого самого патриотического воспитания, но тем не менее отдали. То есть, с одной стороны идут разговоры «а нам все равно, пусть боимся мы волка и сову», но вообще нам все равно, мне не больно — курица довольна, как говорят маленькие дети. А с другой стороны какие-то шевеления тут все равно происходят. Будем следить за происходящим, опять же оно имеет последствие.
О мобилизации: рассылка повесток
Мы говорили в прошлый раз и в каждом нашем выпуске о мобилизационных активностях со стороны исполнительной власти — гражданской и военной — и попытках как-то поднабрать людей. И при этом не рискуя повторным эффектом большой мобилизации, какая была в сентябре и которая — продолжаем в этом убеждаться — систему напугала. Стремление избежать этого повторного опыт довольно очевидно.
Мы в прошлый раз говорили, что уже в половине субъектов федерации зафиксированы рассылки повесток для уточнения данных. Говорили, что это может быть связано с этим президентским поручением, президентским указом о создании электронной базы всех военнообязанных. Сначала первый этап — это оцифровка данных военкоматов, а далее должна быть создана единая база, в которую все ведомства должны сливать свои данные.
Это может быть связано с этим, это может быть связано с грядущим весенним призывом, это может быть связано также с кампанией по активной вербовке людей в контрактники. Что нам об этом говорит? Ну, во-первых, действительно, рекламная кампания, что называется, налицо. Во многих и многих городах России мы видим такого рода объявления. И даже в Москве, где не очень можно ожидать большой спрос на такого рода предложения, тем не менее, на информационных щитках в подъездах, где раньше висели объявления о том, что «Компьютерный мастер придет и вам все починит», или: «Потравим ваших тараканов» или еще что-нибудь в этом роде, теперь висят красочные предложения пойти и сделаться контрактником и получить бешеные деньги за этот контракт.
Мы с вами помним, что контрактниками могут становиться срочники, спустя несколько месяцев после начала срочной службы. Это тоже расширяет пул этих потенциальных контрактников. И мы слышим также о том — это уже не так очевидно, не так предъявляемо, как объявление на щитке, но, по крайней мере, сведения такие поступают, — что руководителям предприятий приходят предписания от военкоматов или от территориальных органов исполнительной власти с указанием, что вот столько-то людей вы должны… Опять-таки, что должны? Вы должны их убедить стать контрактниками. Выгоды этой тактики очевидны. Вроде как нет мобилизации, вроде как никого не тащат насильно. Люди, которые сами записались, предполагается, что осознают риски, поэтому они не будут иметь такого морального права, как контрактники, как мобилизованные и родственники мобилизованных записывать видео о том, что «нам обещали одно, нам обещали, что мы будем теробороной…».
М. Курников
Виноват будет начальник предприятия.
Е. Шульман
Виноват будет начальник предприятия и сами люди будут знать, что они контракт сами подписали. Опять же я не до конца осознавала и, только посмотрев некоторое количество этих видео, поняла, что люди, которые во время мобилизации шли мобилизовываться, они себе представляли эту тероборону, то есть, что они у себя по месту жительства будут ходить и охранять какие-то объекты.
М. Курников
Ну, может быть, не совсем по месту жительства, но, по крайней мере, не на передовой.
Е. Шульман
Да. Ну, хорошо, в Краснодарском крае, в Брянской области. Опять же нам это кажется какой-то невообразимой наивностью, на самом деле, если вы представите себя в каком-то другом информационном пузыре, то ничего особенно наивного, ничего особенно удивительного в этом нет. Поэтому они с таким изумлением говорят о том, что «нас взяли и отправили воевать, а мы этого не предполагали».
М. Курников
Как они говорят, «на передок».
Е. Шульман
«На передок». То есть для них мобилизация и война, участие в военных действиях не были рядоположенными явлениями, то есть они не предполагали, что одно следует за другим. Опять же можно этим возмущаться, можно пытаться сверху вниз смотреть на этих людей, но гораздо полезнее, мне кажется, понять, попытаться не то, чтобы поставить себя на их место, это, конечно, трудно, но понять этот environment, эту обстановку, в которой у людей появляются такие представления.
У контрактников таких представлений быть не может. Он знают, на что подписываются, поэтому предполагается, что они не будут жаловаться.
Оборотная сторона этого светлого замысла тоже ясна. Надо человека уговорить подписать этот контракт. Тут труднее пропагандировать ему патриотизм, потому что это все же контрактные отношения. Нужно его как-то заманивать, нужно ему рекламировать выгоды его нового положения.
Когда ты становишься объектом такой рекламной обработки, ты вроде как тоже начинаешь размышлять: А насколько мне это выгодно, насколько мне это нужно? То есть у тебя образуется в этот момент некоторая субъектность. Это не то же самое, что включить громкую песню и сказать: «Ты что, трус? Ты не мужик? Вот Родина зовет — надо Родину защищать!»
М. Курников
Одно другого не исключает, между прочим.
Е. Шульман
Нет, не исключает. Но в период мобилизации, судя по многочисленным свидетельствам, действительно, многие люди были мотивированы этим удивительным ощущением, что прятаться стыдно, бегать — это недостойно: «Что ж я буду скрываться?» То есть, примитивно говоря, их взяли на слабо.
Еще раз повторю: это удивительно людям из другой социальной страты, но это совсем не так удивительно, если вы попробуете представить себе эту обстановку.
С контрактниками это труднее. Конечно, их зазывают как патриотов: «Вот, иди Родину защищать!» Но все же это договор. На него надо согласиться. Трудно человека, если, конечно, он не юный срочник в условиях военной части, где можно за несогласие ухудшать ему условия, как-то его мучить, — если он человек на воле, то его трудно заставить.
Поэтому не знаю насчет великого плана набрать 400 тысяч. Цифра взята из воздуха. Она просто повторяется анонимными источниками. Она не основана ни на чем, что мы можем пощупать, ни на каком документе, даже пока еще ни на какой официальной декларации.
Но послушаем, что будут говорить, например, мои любимые источники — это депутаты Государственной думы. Я их за что люблю, как известно дорогим зрителям?
Е. Шульман
За длинный язык, совершенно верно, как примерно и Евгения Викторовича Пригожина. Тот тоже любит поговорить. Вся эта публика, которая любит поговорить, она совершенно в этом отношении бесценна. В общем, будем смотреть, как там дальше случится, но просто призываем дорогих слушателей быть аккуратнее, ничего с закрытыми глазами не подписывать.
Что еще заставляют подписывать на рабочих местах — это бумаги о том, что вы ознакомлены, например, с положениями закона о призыве на военную службу или с положениями закона о мобилизации. Ко мне такие вопросы приходили. Вы можете это подписывать. Потому что это не накладывает на вас никаких новых обязанностей. Если в этой бумаге просто выдержки из закона — ну, подпишите, авось отмотаются от вас. Только читайте внимательнее, ради бога. Если там кроме этого ознакомления есть какие-то иные обязательства — например, вы подписываетесь под тем, что вы ознакомлены с вашей обязанностью куда-нибудь явиться — вот с этим будьте аккуратнее.
А вообще лучшая тактика в такие периоды — это любимая русская тактика: заматывания, избегания, тихого саботажа. Кивайте, говорите, ага-ага… и откладывайте, откладывайте. Ваше начальство тоже совершенно не полно энтузиазма. Начальство любого предприятия уже испытывает недостаток рабочих рук, особенно недостаток рабочих рук в сфере «синих воротничков», то есть рабочих — обслуживающих технических специальностей. Ну, естественно, IT — великий недостаток. Помните, в прошлый раз мы говорили, что у нас на историческом минимуме безработица. Работы много — людей мало, людей не хватает. Поэтому когда руководителю предприятия говорят: «А отдай-ка еще нашему Змею Горынычу на съедение десяток-другой, сотенку своих сотрудников», он не рад. Поэтому если вы подыграете друг другу в этом любимом русском деле проволочек, как это называется, то, в общем, вы взаимно друг другу очень сильно поможете.
М. Курников
«Тараканище» для взрослых, получается: «Приведите-ка ко мне своих сотрудников. Я сегодня их за ужином скушаю!»
Е. Шульман
Да. «Какая же мать согласится отдать своего дорогого ребенка» и даже своего совершенно великовозрастного какого-нибудь электрика или сантехника, чтобы «ненасытное чучело бедную крошку замучило». Поэтому, граждане, используйте те инструменты, которые у вас есть.
Рост потребления алкоголя
Еще одно небольшое уточнение по поводу нашего прошлого выпуска и тех рассуждений, которым мы там предавались, которые вызвали большой общественный интерес. Рост потребления алкоголя. Что вы смеетесь, Максим Владимирович? Это не смешно. Это важный социальный фактор, это важный маркер социальных процессов. Мы до этого веселились и всячески на радостях хлопали крыльями по поводу снижения потребления алкоголя — теперь мы с печалью и с грустью наблюдаем за его ростом.
У нас была удивительная цифра роста потребления ликерных вин. Как граждане взволновались по этому поводу, вы себе не представляете. Сколько я получила обратной связи! Чем бы другим так интересовались, как вы интересуетесь ликерными винами, дорогие слушатели. Но опять же, у слушателей тоже может быть социальный интерес.
Смотрите, что мы имеем с точки зрения осязаемых цифр? Рост производства водки — да, есть. В принципе, обеление этого рынка — то, чем гордится Росалкогольрегулирование, видимо, это правда. Водка доступна дешево. Вообще, алкоголь дешев и доступен. В жилых домах, что вообще невиданно ни в какой Европе — в жилых домах торгуют алкоголем. «Красное и белое» — сеть магазинов или какие-то другие дешевые продавцы алкоголя, они существуют чуть ли не в каждом жилом доме в России.
М. Курников
А сколько в провинции всяких разливных пив!
Е. Шульман
Разливное пиво — это еще не худшее, что бывает. Вообще, в прошлые годы мы говорили, что переход с водки на пиво — это лучшее, что происходило с Россией за триста лет. Так что лучше держаться этого направления, а не идти вверх, не повышать градус, как это называется. Пожалуйста, дорогие слушатели.
М. Курников
Если уж начали, то лучше повышать, чем понижать, но это уже другое.
Е. Шульман
Слушайте, эта мудрость мне недоступна, я никогда не могла запомнить и понять.
К чему я тут рекламирую доступность алкоголя — к тому, что, когда говорят, что эти цифры не отражают нелегального потребления, самогоноварения, я думаю, что отражают. Люди делают свой алкоголь и пьют его. Но это не носит массового характера как в позднесоветское время. Доступность и дешевизна легального алкоголя делает эту всю деятельность… ну, это производство крафтового чего-то, что называется, для себя и для друзей. Такого самогоноварения как в конце 1980-х и в 1990-е сейчас в России, судя по всему, нет.
Что касается ликерных вин, что растут больше всех. Тут сочетание нескольких факторов. С одной стороны, изменилась классификация. Вступил в действие новый закон о вине и продуктах виноделия, который уточнил классификацию этих вин, их стало по статистике больше видно — это с одной стороны…
М. Курников
Закон о вине и ответственности. А тут, видите, как…
Е. Шульман
Закон о преступлении и наказании.
М. Курников
Это с одной стороны, то есть тут есть элемент классификационно-статистический. С другой стороны, действительно, есть рост потребления и я, видимо, вынуждена согласиться с дорогими слушателями, которые мне это написали в массовых количествах — это, возможно, рост женского потребления.
У нас из этих ликерных вин два продукта наиболее популярны — это кагор и портвейн. Кагор — вещь сезонная, к Пасхе. Портвейн — круглый год. В общем, возможно, действительно, это для женщин способ, с одной стороны, выпить, с другой стороны, как бы… не водку пить, водка — это грубо и неприлично, — а это что-то в этом роде. То есть тут опять же удивительным образом ситуация похожая на нашу статистику преступлений с использованием взрывчатых веществ и оружия. Помните, у нас был 600-процентный рост в Белгородской области? С одной стороны, это происходило из-за того, что регистрировали все обстрелы и всякие налеты. Но, например, там 200-процентный рост был — спасибо МВД, что они об этом нам рассказывают — в Петербурге, который еще не обстреливают. То есть тут тоже сочетание, с одной стороны, некоторого изменения в статистическом учете, с другой стороны, реального роста. Вот какую ситуацию мы имеем. Какую страну развалили! — повторим мы эту фразу, уже неоднократно повторяемую.
Данные о парламентских выборах в Казахстане
Далее ненадолго отвлечемся от счастливой Российской Федерации и поговорим о нашей второй любимой стране, вашей первой любимой стране — о Казахстане. В прошлый раз мы говорили о прошедших выборах в мажилис, в нижнюю палату казахстанского парламента. В прошлый вторник у нас были только данные экзитполов, некоторые предварительные данные. К этому моменту у нас есть уже более-менее надежный расклад, официальные результаты этих выборов.
Напомним рамку. Мажилис выбирается на пять лет. При этом, если я не ошибаюсь, только один раз в новейшей истории Казахстана выборы проходили в срок. Это было в 2016 году. В 2021 году были выборы в срок, т.е. через пять лет, но эти выборы — 2023 года — как вы догадываетесь, досрочные выборы, они связаны с той кампанией политического обновления, политических реформ, которая объявлена президентом Токаевым.
Что изменилось: было — стало? Так, пожалуй, легче всего сравнивать. Самое интересное: явка. Явка в 2016 году — 77%. Явка в 2021 году — 63,3%, явка в 2023 году — 54%. О чем нам это говорит? С одной стороны, конечно, наши любимые автократии — персоналистские — к каковой Казахстан тоже относится, они любят явку повыше на президентских выборах, явку пониже на парламентских. Они не так стремятся завышать явку на парламентских выборах, потому что парламент для них не ключевой орган власти.
Тем не менее, мы видим все же как объемы «рисования» несколько снижаются за эти годы: 77 — 63 — 54. Можно, конечно, сказать, что это граждане теряют интерес к выборам, что они теряют доверие к институту парламентаризма или, может быть, к самой электоральной системе…
М. Курников
А, может быть, как с ликерными винами — и то и другое.
Е. Шульман
А, может быть, и то и другое. Но все-таки, понимаете, плохое сочетание в таких автократиях — это низкий интерес и высокий уровень «рисования». Если у вас не очень высокий интерес, это можно пережить: пришли те, кто хотели прийти, те, кто не хотел, тот не пришел. Но, по крайней мере, не нагоняли людей физически и не рисовали явку картинками. Это мы тоже отмечаем и радуемся, не можем не радоваться.
Далее. Было три партии — стало шесть. Радостная пауза в эфире. Что у нас получилось? У нас была и продолжает быть партия «Нур Отан», она же «Аманат». Казахстанская народная традиция состоит в том, чтобы переименовывать свои столицы, а также переименовывать свои партии. Говорят, что это спасает от сглаза. Так вот эта замечательная партия имела 82% на выборах 2016 года. В этом году на этих выборах она получила всего лишь 54%, цифра, сходная с явкой. Смотрите, что называется, по верхам партия власти сохраняет парламентское большинство. Простое большинство, но не конституционное.
Также проходят у нас еще пять партий. Те две, которые были до этого в парламенте и которые считаются вроде как на подпевках у основной партии — это демократическая партия «Ак-Жол». Опять же я не хочу сейчас никого обижать ни в коем случае, может быть, они не на подпевках, может быть, они глубоко самостоятельные политические субъекты.
И третья была в прошлом созыве — это Коммунистическая народная партия Казахстана. Ее тоже переименовывали. Она была «Народная партия», потом «Коммунистическая народная партия», теперь она снова «Народная партия». Опять же в традициях Казахстана не просто переименовывать во что-то новое, а возвращать на предыдущую стадию, как с Астаной. Астана — Нурсултан — Астана. Опять же, если хорошо получается, то почему бы и нет?
Теперь партий стало гораздо больше. Эти две прошли: «Ак-Жол» и «Народная партия» Казахстана прошла. Партия «Ауыл» — партия находится теперь в парламенте. Она баллотировалась в прошлый раз и получила только 2%. А сейчас она имеет аж шесть мандатов.
Новая партия Respublica, которая считается в Казахстане, насколько я успела понять, партией блогеров и городской молодежи.
И, что интересно, четыре мандата — не бог весть что, но все-таки — у нас имеет «Общенациональная социал-демократическая партия» ОСДП. Это такие на наши деньги типа «Яблока», такие леволибералы, я бы сказала. Семь мандатов у независимых депутатов.
Как вы можете видеть, были ослаблены нормы для регистрации партий, партий стало больше. И был снижен барьер с 7% до 5% для партий. Кроме того в отличие от прошлого созыва этот выбирается по смешанной системе, то есть там появились теперь и одномандатники. С одномандатниками я еще не разобралась. Обычно в таких системах, если появляются одномандатники, то одномандатные округа скорее выигрывает партия власти, потому что у нее есть деньги, есть информационный ресурс. Ей в округе легче провести своего кандидата, чем кому-нибудь другому.
С другой стороны, одномандатный округ, там, где надо предъявлять свою физиономию избирателю, — это все-таки шанс тоже вдруг внезапно избраться для людей, заработавших каким-то образом известность, популярность другими методами. Это из хорошего.
Из не такого хорошего. Отмечались ли нарушения? Отмечались. Выгоняли ли наблюдателей с участков, препятствовали ли их работе? Препятствовали. Аналоги российского «Голоса» собирают совместные пресс-конференции и рассказывают о всяком безобразии, которые там творились.
Наблюдатели ОБСЕ, которые там были, сказали, что типа все нормально. Но наблюдатели ОБСЕ много где и много чего говорили, они и в Россию ездили до самого последнего времени. Это не самые суровые наблюдатели из тех, какие мне известны. Скажем так, они приветствовали движение Казахстана в демократическую сторону, отмечая снижение барьера и увеличение разнообразия парламентского представительства, что нельзя не отметить.
Ну, действительно, было три — стало шесть. Это здорово. У нас было четыре — стало пять — мы радовались всю дорогу пока война не началась, потом перестали радоваться. А тут, даст бог, никакая война не начнется, можно радоваться побольше.
Разнообразие лучше монополии, диверсификация лучше унификации — это наш основной закон политического действия.
Одновременно в любимом Казахстане происходит такая штука. 13 марта Министерство финансов выпускает приказ министра финансов о том, что существующий у них список некоммерческих организаций, получающих иностранное финансирование, станет публичным. Это, конечно, еще не закон об иностранных агентах, который мы тут отмечали, как грузинский народ с потом и кровью противостоял его принятию и сумел его затоптать на раннем этапе. Это, скажем так, опубличивание имеющегося уже реестра. Но, тем не менее, какой-то такой шаг в этом направлении.
С этими иностранными агентами просто какое-то поветрие, хуже ковида. Все страны — и демократические, и недемократические… не все, но многие норовят у себя завести какое-то такое законодательство. Единственная надежда на отрицательный пример Российской Федерации. Мы своей деятельностью государственно-законотворческой сумели скомпрометировать само это понятие так хорошо, что теперь можно по всему миру бегать и кричать: «Вы что, хотите, как в России?» — и никто не будет хотеть, как в России. Это, что касается Казахстана.
Поправки в закон о регистрации госнедвижимости
Возвращаемся в Российскую Федерацию. Небольшой обзор законотворчества. Прошлая неделя в России была пленарная в Государственной думе, эта неделя будет региональная. Поэтому мы сейчас говорим больше о тех законодательных актах, законопроектах, которые только внесены.
Что интересного? Поправки в закон о госрегистрации недвижимости и в Гражданский кодекс. Внесено правительством только-только. Продолжает славную традицию засекречивания. Это один из генеральных трендов нашего законотворчества. Начался не вчера, но вчера очень сильно усилился.
Что хотят? Хотят сделать следующее. До этого мы рассматривали ограничения по выдаче информации из Единого государственного реестра недвижимости. То есть теперь нельзя никому запросить эту справку даже за деньги. Можно только нотариусам, или самим собственникам, или тем, кто зарегистрирован в этой недвижимости. Да и нотариусам тоже не так просто. Это ограничение доступа к ЕГРН.
Но тут у нас идея еще более свежая: Не ограничивать доступ к ЕГРН, а целый ряд объектов недвижимости вообще туда не вносить. Знаете, как? Знаете, почему?
Е. Шульман
Намного удобнее. Зачем закрывать куда-то доступ, если можно просто уничтожить саму эту штуковину.
Идея такая. Устанавливается особый порядок государственного кадастрового учета регистрации прав на режимные объекты. То есть, если ваш объект является режимным, то можно регистрировать такие объекты и ставить их на кадастровый учет без внесения в ЕГРН. Потому что это государственная тайна.
М. Курников
Режимным его, конечно, признает суд или даже целые депутаты собираются, чтобы проголосовать, режимный или не режимный — да?
Е. Шульман
Сейчас режимные объекты — это, например, воинские части. Но это также и так называемые секретные предприятия, и секретные НИИ. И я очень сильно подозреваю, что жилая недвижимость, принадлежащая гражданам с особым статусом, как то допущенным к государственной тайне по долгу службы, они уже сейчас у нас обозначаются буквами и цифрами в реестре, — я думаю, что их недвижимость тоже будет режимным объектом. То есть вот такую придумали штуковину. Все режимное не вносим в реестр. И поэтому запрашивай — не запрашивай, все равно не узнаешь, чего там находится.
К чему это приведет? Это приведет к тому, к чему вообще приводит это расползание чернильного пятна секретности на пространстве Российской Федерации. У нас уже 30% бюджета — это закрытые статьи. Мы не знаем, что там происходит. У нас одно ведомство за другим перестают публиковать хоть какую бы то ни было отчетность. Двое держатся, между прочим — Минфин и МВД. Минфин в самом общем виде хотя бы публикует информацию о том, что там с бюджетом: сколько потратили, сколько пришло. МВД публикует статистику о преступности.
Но, понимаете, приведет ведь это не к тому, что граждане и всякие нехорошие иностранные агенты, иностранные разведки не узнают наших тайн и секретов. Приведет это к тому, что само государство не будет знать, чего у него на самом деле есть. У нас и без этого законодательства оказывается огромное количество объектов и целых территорий, которые никому не принадлежат и нигде не зарегистрированы. Хотите подробности — смотрите исследование фонда «Хамовники», который у нас занимается этой низовой Россией. Там бездны. Это не то, что там у нас какие-то поля незаселенные — это дома и поселки. Это, например, линии электропередач, которые вроде как ничьи. Что-то было списано с баланса какого-нибудь умершего колхоза, и никто это не взял себе.
Мы с вами плакались многократно по поводу низкого качества данных последней переписи. Упоминавшийся уже демограф А. Ракша говорит, что надо пользоваться данными 2010 года, они лучше.
То есть мы живем, под собою не чуя страны, не в каком-то моральном, а в самом наглядном, прикладном смысле. С одной стороны, у нас всеобщая цифровизация, дигитализация, камеры лица распознают, все под надзором — мышь не проскочит. С другой стороны, это страна каких-то сплошных дыр в реальности. Сколько народу живет — не знаем. Какая территория — не знаем. Что на ней стоит, что на ней построено, а что, может, разрушено — не знаем. Куда эта труба прокопана, кто ее закопал — не ведаем. Это все опасное положение. Кажется, что вы скрываете данные от внешнего мира, а у вас самих там есть самые точные сведения. Потом выясняется, когда вы, например, решили вторгнуться куда-нибудь, что ваши точные сведения слова доброго не стоят.
Смягчение наказания за неуплату налогов
Далее. Не будем говорить, что правительство занимается только ужесточением. Например, у нас есть правительственный законопроект об уменьшении срока давности по ряду экономических статей, а также о прекращении уголовных дел в случае уплаты штрафов и недоимок по делам об уклонении от уплаты налогов. То есть если вы свои налоговые задолженности погасили, то уголовное дело возбуждать на вас не будут. Это вроде как смягчение категории этих вот экономических преступлений.
Сказано, что инициатива была разработана во исполнение поручения президента. Это о чем речь? Каждый раз, когда президент выходит на публику и встречается с какими-нибудь экономическими субъектами, он говорит одно и то же: «Надо перестать сажать за экономические преступления. Давайте не будем в СИЗО сажать предпринимателей». Путин первый говорил об этом, Медведев однократный, Путин вторичный, третичный и вот этот вот, и пятикратный тоже будет об этом говорить. Раз-два-три! — ничего не происходит.
При этом вносятся законодательные изменения вот такого типа. Как это обходится следственными органами? Очень просто. Эта экономическая деятельность, за которую они преследуют предпринимателей, любых субъектов экономической деятельности, она идет не как налоговое преступление или налоговое нарушение, а как мошенничество — по 159-й статье. И дальше говорится: «Ну, какая же это экономическая деятельность? Ничего в ней нет экономического. Это мошенники просто. А их мы в СИЗО сажаем. А президент нам об этом ничего не говорил». Вот эта невинная игра в жмурки, она продолжается уже 22 года. И сколько еще просидит это безобразие, столько она и будет продолжаться.
Закон об оружии
Но мы, тем не менее, отмечаем этапы. Далее, самое последнее: инициатива. Опять же борьба с реальностью посредством законопроекта. У нас, как вы могли, может быть, заметить, летают над Русью Великой беспилотники. Летают и безобразничают: то взорвутся, то напугают кого-нибудь. Депутаты решили, что терпеть этого нельзя. Четыре депутата — хорошие все депутаты — Хинштейн, Пискарев, Валеев, Выборный — Пискарев — один из наших любимых законотворцев, депутат Выборный тоже очень активный товарищ, — вносят законопроект, который дает право правоохранительным органам и спецслужбам бороться с этими беспилотниками. Они почему раньше их не сбивали? Потому что у них закона не было.
М. Курников У них права не было.
Е. Шульман
Нет, право у них частично было. Но частично не было. У них с 2019 года, еще с мирного времени, есть закон об оружии. Он говорит, что работники ведомственной охраны имеют право пресекать нахождение беспилотных воздушных судов в воздушном пространстве над объектами критической инфраструктуры, важными государственными объектами, в местах массового скопления.
Но, говорят нам законодатели, прогресс не стоит на месте. Поэтому кроме воздушных беспилотных судов у нас теперь есть наземные, подземные и водные. И вот теперь, благодаря этому законопроекту, Росгвардия, МВД, ФСБ, ФСО, СВР, ФСИН, Управление специальных программ при президенте, они все смогут их сбивать. Вот теперь «не будут крылья черные над родиной летать», скорей всего. Спасибо законотворцам. Это, правда, пока еще законопроект, но когда его примут, мы вас тоже проинформируем. Может быть, это мы сочтем хорошей новостью.
М. Курников
Вы заговорили о всяких вооружениях. Я скажу, что на shop.diletant.media можно купить книгу: «Миссия «Алсос» или кто помешал нацистам создать атомную бомбу». Кстати, там еще есть и классика мировой литературы в шикарном оформлении. Заходите на shop.diletant.media и там находите. Ну, а мы к «Понятию».
Понятие — раскол элит
Е. Шульман Понятие наше сегодня связано не то чтобы с событием, но скорее с новостью, которая произошла на прошедшей неделе и привлекла большое внимание. Мы с вами перехваченные чужие телефонные разговоры анализировать не будем, мы не такие, мы вообще чужих разговоров не слушаем. Мы, может быть, только расшифровки читаем, а сами разговоры не слушаем. Но мы воспользуемся этим случаем, как мы пользуемся любым случаем в целях политологического просвещения. Для того, чтобы разъяснить то понятие, которое употребляется чрезвычайно часто, а именно «раскол элит». Давайте попробуем понять, что такое раскол элит, когда он случается, в чем он, собственно, состоит.
Про этот раскол не говорил только ленивый и слыхали мы о нем, наверное, всегда, а не только начиная с 2022 года.
Что это такое, существует ли такой термин на самом деле? Сразу хочу сказать, что наиболее он популярен, конечно, в русскоязычной политологии, политической аналитике, но elite split, elite division это вполне легитимный термин, он употребляется при анализе, в основном, динамики авторитарных политических режимов. Почему?
Вообще, идея о том, что элиты, то есть, условно говоря, правящий класс или еще точнее говоря, лица и группы, причастные к принятию решений, должны быть едины — это авторитарная идея. Представьте себе на минуту, дайте свободу своей фантазии, демократический политический режим. У вас имеются разные партии, которые борются между собой на выборах. Одни выигрывают, другие проигрывают, сменяют друг друга в парламенте, коалиции между собой образуют. У вас, скажем, какие-нибудь лица, занимающие властные должности, тоже идут на выборы. Могут выиграть, а могут и проиграть, тогда их сменяют какие-нибудь другие. Соответственно, у вас есть, например, партия, которая сейчас при власти, не партия власти, а партия, которая сейчас при власти и оппозиция, которая хочет туда попасть и борется электоральными методами за мандаты. В чем смысл единства элит в такой ситуации? Да никакого смысла нету. Конечно, едины они не будут. Они будут разделены по партийному признаку, по группам интересов они разбегутся, по региональному признаку, если у вас, например, федерация. У вас будет какое-нибудь центральное правительство в Вашингтоне, которое хочет своего и будут губернаторы штатов, которые хотят своего. У этих свои избиратели, у тех свои избиратели.
Раз нету единства, а есть, наоборот, разнообразие и конкуренция, то и раскола никакого быть не может и наблюдать его признаки в демократиях бесполезно.
Мне в моих исследованиях попалась замечательная статья какого-то астраханского политолога, которая написала статью, которая называлась: «Раскол элит на закате империи». Я пошла посмотреть, думаю: о чем речь? Знаете о чем? О США.
Вообще, вы знаете, на прошедшей неделе вышло некоторое количество публикаций о том, что происходит с российскими гуманитарными и социальными науками — опять же не с 2022 года начиная, с 2022 года все это усилилось, — но всякая такая…
М. Курников
Зайдите, кстати, на сайт «Эха», мы там опубликовали…
Е. Шульман
Да? А я этим интересуюсь, естественно, по принципу сословной принадлежности, это мое дело, поэтому мне интересно. Может быть, никому больше не интересно до такой степени. Но тем не менее, вот так почитаешь это все, посмотришь, пролистаешь и подумаешь: «Как хорошо можно статьи писать». То есть это абсолютная такая публицистика. Вот как если бы человек участвовал в политическом ток-шоу. Вон он что-то говорит и записывает за собой. Наговорил — расшифровал, опубликовал. «А что, так можно было?» — спрашиваем мы, мученики Хирша. А там ссылочки? А какие-нибудь отсылки к опыту? А какая-нибудь экспериментальная часть? Хоть графичек какой-нибудь, встраивание в научный контекст, теоретическая база? Нет, не слышат.
Е. Шульман
Вот видите, я тоже пожалела, что я не в этом жанре. Тут готовишь-готовишь какую-нибудь статью, долго, утомительно. У меня тоже, может быть, есть какие-нибудь публикации, но я ими не хвастаюсь в эфире, чтобы никого не подставлять.
Так вот, возвращаясь к расколу элит. Поэтому термин elite division употребляется для того чтобы описывать, что происходит с автократиями. Потому что если у вас автократия, особенно солидарная автократия вроде нашей или какой-нибудь белорусской, она вся стоит на том, что ресурсы принадлежат ограниченной группе и эта ограниченная группа больше никого к ресурсам не пускает, и сама с них не слезает, и все ее усилия направлены на сохранение своего положения. В этом случае, если между этими гражданами начнется какой-нибудь разнобой, то, конечно, это влияет на режимную динамику, на режимную трансформацию. Это может этот режим обрушить при некоторой последовательности событий или может способствовать его демократизации. В принципе, это разделение элит считается одним из прекурсоров, одной из прелюдий к процессу демократизации.
Когда он происходит и в чем он выражается? В большинстве исследований на эту тему все же говорится, что причиной разделения или раскола элит являются экономические факторы. То есть у вас, скажем, появляются новые деньги. Есть у вас старые деньги, заработанные, скажем, на экстракции ресурсов и появляются новые деньги, заработанные, скажем, в IT. Новые деньги начинают хотеть политического представительства. Это условная схема Великой французской революции. Что такое третьей сословие? Ничто. Чего оно хочет? Стать хоть кем-то. Вот мы уже появились, мы уже заработали, но мы еще нигде не представлены. Тогда какая-то часть старых элит может думать: «Улучшу-ка я свое положение, скомпоновавшись с этими новыми. Возьму у них денежки, обеспечу им политическое представительство за свой счет. Таким образом, потесню других своих товарищей».
Или старая ресурсная база провалилась куда-то сквозь землю. Не знаю, добывали вы что-нибудь, это что-нибудь либо подешевело, либо соседи начали его тоже добывать, ваша монополия исчезла.
В общем, если меняется экономическая база, то, возможно, что начинается такого рода элитное разделение. Либо появляются новые группы, либо старые группы начинают уходить в прошлое. Я вообще напомню дорогим слушателям о чем мы в предыдущих выпусках говорили применительно к элитам. У нас был термин «элиты» и у нас был Гаэтано Моска в качестве «отца». И у нас была циркуляция элит и Вильфредо Парето, известный по сочетанию Парето: 80 на 20 процентов. Как обычно 20% процентов работников делают 80% работы и так далее.
Помните про циркуляцию элит? «История — это кладбище элит», — говорил Парето. Есть элита правящая, а есть те, кто хочет ею стать.
М. Курников
Совет Федерации, вроде говорили.
Е. Шульман
Так и говорили, кладбище говорили? Грубые какие-то люди. Не будем мы так говорить, пусть все будут здоровы.
Так вот, в принципе, Парето считал, что если элита не хочет циркулировать добровольно, то она будет циркулировать революционным способом. То есть если она себя не обновляет, то ее зарежут и сядут на ее место.
То, что мы наблюдаем — всякая болтовня людей, которые недовольны своим положением — это еще не признак раскола элит. Раскол элит у нас будет, когда какая-то властная группа, часть единой властной группы (сама ее солидарность это признак авторитаризма) сочтет свое экономическое положение неудержимо ухудшающимся и найдет для себя или вообразит для себя какой-то иной способ продолжения своего элитного статуса. Вот тогда она может сказать: «А давайте…». Опять же у нас сейчас все мысли об одном — у голодной куме все хлеб на уме, — как бы вот эти элиты придумали как войну остановить или президента поменять. Но, в принципе, они должны, по идее думать о другом. Они должны найти для себя какой-то новый способ возобновления своего элитного статуса.
Понимаете, к чему я клоню, да? То, что их нынешнее положение им не нравится, ни к чему их не ведет, только к бытовому пьянству оно их ведет. А мы и так этого добра видим достаточно. Они должны придумать что-нибудь новое для себя или кто-нибудь им должен подсказать: «Дорогие граждане, вы не просто должны… вот вы сейчас должны прекратить это безобразие. А дальше что? Мы вам расскажем, как продолжать вам, паразитам, оставаться в своем паразитическом положении, немножко что-нибудь поменяв или сгруппировавшись, объединившись с другими группами, или найдя для себя новые источники заработка».
Между прочим, президент наш богоспасаемый об этом думает, судя по всему. Не зря он в многократно цитируемом послании Федеральному собранию только об этом и говорил. «Вы, — говорил он, — дорогие собравшиеся в зале, кучу денег заработаете на этих новых возможностях, которые наше СВО для вас открывает». То есть он, не читая никаких этих книжек, инстинктом своим, инстинктом сохранения власти, думает в правильную сторону. Другие люди не думают в правильную сторону. А могли бы научиться политологии и подумать.
М. Курников
Ну, а мы переходим к вопросам от зрителей.
Вопросы от слушателей
«Бонусный вопрос»: когда новый стрим с ответами на вопросы?
М. Курников
Первый вопрос… отвечу я: «Что нужно сделать, чтобы возобновились стримы с ответами на вопросы?» Все очень просто: канал «Bild на русском» должен набрать 200 тысяч подписчиков, тогда… вот видите, Екатерина Михайловна, уже сидит в студии одна… Она будет сидеть и отвечать на вопросы. А я из-за кадра буду только задавать вопросы.
Е. Шульман
Интересно. Я ничего не знала об этой интересной торговле. Без меня меня женили…
М. Курников
Знали. Мы в прошлый раз объявляли.
Е. Шульман
Серьезно? Я забыла все, как всегда. Хорошо — 200 тысяч — хорошая цифра, красивая. А сейчас сколько?
Е. Шульман
Да вообще не о чем говорить. Реалистично. О’кей.
Об элитах 90-х: От народа России ничего не зависит и никогда не зависело?
М. Курников
Анна Филина спрашивает вас. Вопрос про элиты (как знала). «Слышала в эфирах, что, мол, элита в 1990-е выбрала не того. Или элита то, элита сё. Ясно, что сейчас от народа ничего не зависит, но складывается впечатление, что никогда и не зависело и даже, что это как-будто нормально. Это так? Это во всех странах так?»
Е. Шульман
Как это… не в бровь, а в глаз задают вопросы наши дорогие слушатели. Смотрите, тут нужно различать две вещи. Это отсутствие субъектности в народе, что неправда. И ответственность элит, что правда. Элиты находятся сверху, поэтому у них больше ресурса, поэтому от их решений, действительно, многое зависит. Из этого не следует, что они могут принять любое решение и тут-то реальность под них и подстроится. Но от того, насколько эгоистичные или неэгоистичные выборы они делают, действительно, во многом зависит дальнейшее развитие событий. Не потому, что народ соглашается со всем, что ему скажут, а потому что эти элитные решения определяют те коридоры, в которых может эта гражданская активность, народная активность, развиваться.
Грубо говоря, если вы решили расстрелять всех протестующих, то довольно затруднительно им после этого протестовать, будучи расстрелянными. Если вы решили их не расстреливать, а с ними договориться — дальше может по-разному пойти. После вашего расстрела может по-разному пойти, может быть, придут какие-то другие протестующие и вас уже сожгут вместе с вашими административными зданиями. Такие случаи были.
Но решения элит имеют значение и, конечно в обществах деполитизированных, то есть в таких, где у граждан не было гражданских прав долгие годы, десятилетия и никто особенно не собирался им их возвращать, эта ответственность выше. Но и степень самодеятельности выше.
В демократических странах элиты действуют в очень узком поле. Они зависят от избирателя, они находятся все время на публике, они ограничены законом, они не едины. Когда мы едины, мы непобедимы. Но это очень плохая непобедимость. Это такая непобедимость, которая никому не нужна. Это непобедимость людей, которые сели вам на шею и не слезают оттуда, как этот старик из сказки о Синбаде-мореходе. Помните, он заплыл на какой-то остров и ему сел на шею какой-то зловещий старец. И он потом не мог его никак с себя скинуть. А помните, кстати, как скинул, читали в детстве «Тысячу и одну ночь»?
М. Курников
Это Синбад-мореход?
Е. Шульман
Напоил его. Сделал какую-то брагу из фруктов, напоил его и когда тот ослабел, разбил его голову об дерево. Интересный план.
Так вот, возвращаясь к нашему вопросу. От граждан много чего зависит. От граждан прежде всего зависит — я понимаю, что, может быть, это не очень вдохновительно прозвучит, но скажу — когда открывается окно возможностей, когда этот аппарат подавления ослабел или разделился внутри себя или решил что-нибудь пореформировать, от граждан зависит, воспользуются они им или нет.
Если уж хотите самообвинений всяческих, то я вам скажу в какой момент нужно начинать самообвиняться. Медведева Дмитрия Анатольевича помните? Лучше и не вспоминать его ближе к ночи, но, тем не менее, был такой. И было у него четыре года президентства. Много всяких слов он нам наговорил. Там четыре «И» какие-то были, помните? Что это за «И» такие? Теперь уже не вспомнить. Инновации, инвестиции, что-то еще такое… Боже мой! Чувствую себя ведущей передачи «В гостях у сказки». Так вот в это время общество российское, включая нас всех, было молодо, легкомысленно, занято потреблением, выходом замуж и другими замечательными занятиями. Никто особенно не обращал внимания на эти все возможности, потому что это было никому не интересно.
Столько всего было вокруг, такая жизнь была цветущая, столько всего нового открывалось. Границы были открыты. Можно было туда ездить, сюда ездить. Тут какая-нибудь театральная постановка. Там еще что-то, ресторан открывают. В общем, все было чрезвычайно увлекательно. В ЖЖ писали о высокохудожественных материях. Навальный даже тогда был маленький еще. Тогда призывы записываться в наблюдатели или становиться членами ОНК, или выходить на митинги вызывали, я бы сказала, снисходительную иронию. Ирония была тогда в моде. Постмодернизм, прости господи. «Как бы» говорили через каждые два слова.
Ну вот. Лето красное пропели… Это было красное лето. Будь мы постарше не ушел бы он от нас живым, реформатор. Так вот, к чему я это рассказываю? Не к тому, чтобы заламывать руки по поводу ушедшего безвозвратно, а к тому, что такой момент может появиться еще раз. И мы с вами, или те, кто моложе нас, могут сказать: «Боже, у нас война только что закончилась. У нас какие-то ревущие 2020-е заново возобновились. Мир как-то открылся более-менее. Мы, наконец, можем компенсировать себе эти годы лишений, страданий, разлук и прочего. Давайте будем все джазовую эпоху устраивать».
В этот момент надо будет заниматься политическим участием, политическим строительством, влезанием в любые щели, которые откроются. Помним священный принцип гражданского действия: «Открылась щель — суй туда кочергу, чтобы она не закрылась». Вот это ответственность граждан. Ответственность элит — создавать такие окна возможностей.
Где грань между помощью украинским беженцам в России и пособничеством режиму?
М. Курников
У меня есть окно возможности для еще одного вопроса. Пишет Алексей Грачев: «Здравствуйте. Помогаю украинским беженцам в России, особенно семьям с детьми. Я осознал, что, помогая этим людям приспособиться к жизни в России, понимаю, что это государство с ними сделало и продолжает делать. Я, например, про то, что называется «Разговорами о важном», о военно-патриотическом воспитании. Как продолжать помогать, не становясь соучастником? Где проходит грань между помощью конкретным людям и помощью режиму?»
Е. Шульман
Вы знаете, когда у нас президент вроде как ездил в Мариуполь глухой ночью, если помните, нам на одной из видеозаписей, опубликованной на kremlin.ru — они не успели подчистить голос на фоне — там какая-то женщина кричит: «Это все неправда, это все напоказ!» Я помню, когда я это услышала, я подумала, что это «новые территории». Там люди хоть и в подвалах сидели и бомбежкам подвергались, а у них еще язык не прикушен до такой степени, как у обитателей «старых территорий». Ни в какой Брянской области или Ивановской, если бы он поехал, никто бы ничего такого не сказал.
В этом смысле да, я понимаю чувства нашего слушателя. И у меня нет ответа на этот вопрос. На самом деле вы помогаете людям остаться в живых и попасть в какие-то человеческие, не унизительные условия. Вы же не требуете от них за буханку хлеба или за велосипед для ребенка, чтобы они вам песню «Любэ» спели, как эти полицейские с кувалдой, которые по Москве теперь по барам ходят. Так что вы не соучастник в том смысле, что вы не занимаетесь идеологической индоктринацией… Если вы думаете, что вы помогаете им остаться в России, а там с ними сделают вот это, то имейте в виду, что вам нужно не впадать в грех спасителя, а свои границы помнить. Вы не можете за них решить, вы не можете им сказать: «Вам надо уехать из России, давайте я вам помогу». Помогать — это делать то, что вас просят, а не то, что вам кажется нужным. В этом самая главная тяжесть и трудность этой помогающей деятельности — и правозащитной, и благотворительной, и любой другой. Вам кажется, что вы знаете, что людям надо, и вы сделаете им хорошо. Но это не помощь — это насилие. Они просят — от них запрос, от вас — участие. На этом стоите, на этом стойте и этим спасетесь.
Повлияла ли война на представления об эволюции авторитарных режимов?
М. Курников
Михаил Александров Фейсбуке «Эха спрашивает вас: «Повлияли ли события последнего года на политическую науку, в частности, на представление об эволюции авторитарных режимов или все, что случилось, это всего лишь статистическая единица, которая никак не влияет на теорию?»
Е. Шульман
Будет влиять на теорию без сомнения. Такой эксперимент на живых людях, такого масштаба, это подарок для науки. Чем порадовали, так этим порадовали. Но научные выводы не делаются так быстро. Сейчас время описательное — дескриптивных исследований, сбора данных и очень первичного, очень предварительного анализа. Есть всякие доклады, которые говорят об авторитарной тенденции, о том, что процесс демократизации как-то приостановился и даже пошел назад. Хотя опять же — к вопросу о статистических погрешностях — по цифрам этого не видно. Мы, какая бы мы ни были большая и несчастная страна, мы все равно одна единица. Поэтому у нас авторитарный крен, а в Монголии — демократизация. Они за один пункт отвечают в этом графике и мы за один пункт отвечаем. Так что здесь тоже надо понимать свое место в мире.
Знаете, что мне кажется большим признаком авторитарной тенденции, чем всякие наши несчастия при всей их несчастности? Вот то, о чем я говорила. Страны, в том числе, демократические задумываются над тем, как защитить свой суверенитет путем ограничения иностранного влияния. Страны, национальные государства начинают считать глобализацию злом и пытаться от нее отгораживаться. Вот этот отход назад может быть признаком какого-то авторитарного крена, но опять же очень рано говорить. Я понимаю, что такие выразительные события требуют прямо сейчас окончательных выводов: Вот теперь-то нам все стало ясно. Нет, наша задача пока быть свидетелями. Поэтому, кстати, дорогие граждане, помогите науке. Ведите записи, не публикуйте, записывайте. Ведите дневники. «Дневник домохозяйки времен Французской революции» — один из драгоценнейших исторических документов. Она записывала как на рынок ходила. Ну и дальше там появляется: «Этого соседа забрали… Этого забрали. Достали газетку — прочитали про то-то. Какие-то слухи доходят». И это 1793-1796 год. Опять же берегите себя, берегите свои записи, но записывайте. Кажется, что куча информации, все известно, столько данных. Мы захлебываемся в данных. Нет. Ничего подобного. Эти свидетельства помогут вам психологически заземлиться, а науке потом помогут исследовать реальность. Спасибо вам!
М. Курников
Всем пока! Это была программа «Статус». Не забудьте поставить лайки.
Подписывайтесь на другие соцcети Екатерины Шульман:
Telegram: https://tlgrm.ru/channels/@eschulmann
Twitter: https://twitter.com/eschulmann
YouTube: https://www.youtube.com/channel/UCL1rJ0ROIw9V1qFeIN0ZTZQ