Программа «Статус» сезон 7, выпуск 34
Призыв продолжается. Мегавоенкомат
М.КУРНИКОВ: Здравствуйте! В эфире программа «Статус». Программа, которая выходит на трех YouTube-каналах — на канале Екатерины Шульман, здравствуйте, Екатерина Михайловна!
М.КУРНИКОВ: …На канале «Bild на русском» и на канале «Живой гвоздь». Мы буквально только что вернулись из Израиля. Были там в Хайфе и Тель-Авиве. Сегодня прилетели и вот, уже в студии. Это ли не чудеса 21-го века. Кстати говоря, мы отправляемся в Швейцарию. По ленинским местам, так сказать: Женева и Цюрих.
Е.ШУЛЬМАН: Тут хочется пошутить, что мы летаем лучше, чем иранские дроны и даже баллистические ракеты и достигаем своих целей. Хотя это, может быть, не самая лучшая шутка, но приходит поневоле в голову. Мы, действительно, посетили сей мир в его минуты роковые. Но, как показывает опыт, гражданин Российской Федерации может бояться только Российской Федерации, все остальные вещи могут его убить, но не могут напугать.
Поэтому степень нашего героизма не так высока, как, может быть, нам самим хотелось бы полагать.
М.КУРНИКОВ: А мы переходим к первой рубрике.
Не новости, но события
Весенний призыв 2024. Новация: единый военкомат
М.КУРНИКОВ: С какого события вы начинаете сегодня?
Е.ШУЛЬМАН: Мы возвращаемся к происходящему в Российской Федерации. Поговорим о действительно страшном, а именно о продолжающемся весеннем призыве в армию. Нас во всех происходящих событиях интересует то, что отличает их от предыдущих фаз и стадий: что нового, что изменилось.
Мы помним, что в этом призыве в Москве весь призыв осуществляется через один единый военкомат. Это новация, такого никогда раньше не было. То есть есть единый пункт призыва: ул Яблочкова-5, если кому интересно. И туда теперь направляют всех призывников. Почему это привлекает наше внимание?
Во-первых, то, что делается в Москве, через некоторое время в качестве ценного опыта перенимается теми регионами, которые могут себе это позволить по материальным причинам. Кроме того, что, конечно, мысль о том, что все районные военкоматы не заняты призывом, наводит на размышления, для чего их освободили и чем они могут быть заняты.
Тут пока говорить, что они могут быть заняты мобилизацией, как приходит в голову, мы не можем, потому что такие сведений у нас нету. Но давайте посмотрим на этот единый военкомат.
Люди не откреплялись от своих военкоматов, но оказались, видимо, явочным порядком переведены в этот единый. Интересует вопрос, как справляется эта одна точка на всю Москву с тем потоком, который на нее перенаправлен. Справляется с трудом. Электронная очередь, как любят в Москве, талончики, номера. Работают с 8 до 8 при этом 6 дней в неделю. Матери призывников жалуются, что 8 часов проводят в этих очередях.
То есть если это эксперимент, то пока это не так красиво выглядит, как могло бы, потому что, действительно, это довольно большая нагрузка. Будем продолжать следить, не появятся ли такие штуки в других регионах. Если вдруг у вас где-нибудь не в Москве тоже такая практика, то, пожалуйста, сообщите нам об этом, потому что нам важно такое знать.
Реклама и кампания службы по призыву. Единовременные и ежемесячные выплаты
Одновременно с призывной кампанией продолжает идти не останавливающаяся кампания рекламы службы по призыву. Мы про это говорим уже много месяцев, как только завершилась активная фаза мобилизации в 22-м году, так эта кампания по призыву заключать контракты с МО была развернута.
В ходе многомесячной кампании мы наблюдаем то, что можно было бы назвать гонкой цен. Регионы предлагают все более высокую цену подписания. Там есть разовые выплаты, есть ежемесячные.
М.КУРНИКОВ: Невидимая рука рынка.
Е.ШУЛЬМАН: Да, невидимая рука рынка, извращенные рыночные механизмы. Тут балансирует спрос и предложение. Что интересно, если собрать эти все объявления, всю рекламу, расположить ее в географическом и хронологическом порядке и посмотреть, как цены меняются, обнаруживается вот какая интересная вещь. Конечно, богатые регионы перекупают людей у бедных, рекламируя свою службу, то есть подписание контрактов в своем регионе, например, в Воронеже, в Москве, в каких-то более бедных субъектах федерации. Таким образом, собственно, происходит это выравнивание спроса и предложения.
Кроме того происходит, действительно, рост стоимость, но где? Есть единовременная выплата. Она от региона. То есть там есть федеральная часть и есть региональная. И есть выплаты ежемесячные, они, насколько можно понять, федеральные. Поэтому вторая часть не растет ежемесячно, а растет первая.
Тут сначала начиналось от 250 тысяч разовая выплата. Довольно быстро перешло к 500 и выше. Наш нынешний чемпион на сегодняшний момент — это Краснодарский край, который пишет, что до 1 миллиона 400 рублей единовременная выплата разом в руки.
М.КУРНИКОВ: Просто за то, что ты подписываешь контракт. Просто я, простите, сравниваю с теми обещанными выплатами пострадавшим от наводнения и как-то…
М.КУРНИКОВ: На порядки, простите. Сначала 20 тысяч, потом до 100 тысяч. То есть это реально на порядок меньше. Приоритеты.
Е.ШУЛЬМАН: Да, кроме того, конечно, таким образом, зазывается та публика, которая не очень может видеть дальше завтрашнего, максимум послезавтрашнего дня, то есть те люди, которые хотят получить на руки деньги прямо сразу. То, что потом их ежемесячная оплата будет меньше, кроме того, что они будут вынуждены большое количество необходимых для собственного выживания предметов закупать самостоятельно, об этом они не догадываются. Им нужно сейчас получить деньги, сейчас расплатиться с долгами. Люди очень часто закредитованы. Вот на них, собственно говоря, идет охота.
Насколько эта охота эффективна? Вопрос о количестве подписываемых контрактов — вопрос, в сущности, простой. У нас есть официальная статистика МО, по которой уже, по-моему, все мужское население Российской Федерации наличное записалось. 1 контракт в 15 минут — помним эту яркую цифру. Это у нас Дмитрий Анатольевич Медведев рассказывал, а ему мы всегда верим, он всегда говорит правду в любом состоянии.
Поэтому мы можем на самом деле судить о том, сколько там народу по очень косвенным признакам. Как мы добываем косвенные признаки. Работаем только с открытыми источниками. Никаких тут инсайдов и прочей ахинеи. А помните, как депутат Соболев, член комитета по обороне внезапно сказал, что мобилизационное задание в Москве выполнено меньше, чем наполовину?
М.КУРНИКОВ: Как такое забудешь. Он еще обзывал их.
Е.ШУЛЬМАН: Гнилой назвал Москву. Москву-матушку, столицу нашей Родины, город Герой! Как не стыдно!
Помните, как, например, мэр города Пензы, придя на отчет в городскую думу города Пензы, сказал, что «у нас и с призывом еле набрали половину от того, что надо, а с контрактниками совсем нехорошо». Вот по таким маркерам мы можем судить об общей картине. Что у нас тут прилетело?
Сколько тратят (какие) регионы на выплаты?
Губернатор Саратовской области решил внезапно отчитаться о том, сколько Саратовская область тратит на выплаты мобилизованным и контрактникам. Получается интересно. Он говорит: «Мы на временную денежную выплату давали по 50 тысяч рублей. С 21 сентября 22-го года, с начала мобилизации до сегодняшнего момента эту единовременную выплату получили 7 142 саратовца, при этом из них с 21 сентября 22-го года по конец 22-го года 6 262 человека». У нас всего там 7 тысяч с копейками за два года. Из них в период мобилизации — 6200, а в 23-м году — 214 человек. Это мобилизованные и контрактники.
Единовременное пособие — по 250 тысяч рублей. Это МО плюс Росгвардия. Тут у нас тоже выходит: 22-м году, то есть с июля до конца года — 797 человек, а за весь 23-й год — 467.
К чему мы вам рассказываем эти интересные цифры? У всех людей, видимо, которых набрала Российская армия, она набрала в мобилизацию. А всё, что после, вся эта добровольность существует, не будем этого отрицать, но она гораздо меньше по размеру. То есть, понимаете, 6 тысяч — и 200.
М.КУРНИКОВ: То есть она исчисляется сотнями.
Е.ШУЛЬМАН: Это один регион, это Саратовская область. Саратовская область большая. Она не сверхбогатая, но и не то чтобы бедная, нищая какая-то, и это достаточно густонаселенная область. То есть этот перепад, учитывая, что людей перекупают друг у друга разные регионы, мне кажется, что такое соотношение будет может быть везде.
М.КУРНИКОВ: Давайте мы осмыслим это, посмотрим рекламу и вернемся в студию.
Продолжающая кампания по отъему активов у «неправильных» собственников
Е.ШУЛЬМАН: Мы продолжаем. Иные косвенные признаки, исходящие при этом из официальных лиц того, что чем на самом деле занята Российская Федерация.
Мы в прошлый раз говорили о том, как Минфин отчитывался об исполнении бюджета за 1 квартал 24-го года и о том, какие выдающиеся доходы были там продекларированы. В частности, было отмечено двукратное увеличение плана по доходам от приватизации. При этом список приватизированных компаний не разглашается. То есть что именно государство продало каким-то частным собственникам, мы не знаем, но получило много денег. Хотели 1,2 миллиарда рублей по бюджету, а получили 2,2. Здорово же.
С тех пор министр финансов Антон Силуанов дал интервью Минфину. Там он сказал, что «продажа активов, которые перешли в собственность государства в результате ряда судебных решений в 23-м, 24-м году, может стать заметным источником пополнения бюджета. Активы, которые переходят в казну по решению судов, надо продавать. Если посмотреть на их стоимость, то 100 миллиардов рублей наберем, а, может быть, и больше».
Нас с вами интересует подтверждение того тезиса, который мы уже высказывали. Вот эта крупная и не останавливающаяся кампания по отъему активов у неправильных собственниках, которую Генеральная прокуратура вела весь 23-й год и 24-й год продолжает вести, нельзя называть деприватизацией. Это не деприватизация в том смысле, что это не национализация.
М.КУРНИКОВ: Но тогда то, что вы называли в предыдущей части приватизацией, тоже нельзя назвать приватизацией. Давайте называть это временной приватизацией.
Е.ШУЛЬМАН: Хорошо, давайте скажем, что у нас такая национальная игра: раз в 30 лет либо чаще мы забираем активы у одних собственников и передаем их другим собственникам, так же произвольно выбранным. Музыкальный стульчик, игра такая: музыка играет, все бегают, потом садятся на стулья. Каждый раз становится на один стул меньше.
В подтверждение этой тенденции мы узнали с изумлением, что у нас бывшее российское подразделение французской торговой сети «Ашан» сменила собственника. 40 торговых центров по всей Руси великой приобретены компанией, зарегистрированной в Казахстане. Называется «Торговые галереи». Владелец ее — юрист 23-х лет по имени Тагир Шаймарданов.
М.КУРНИКОВ: Бывают же талантливые ребята!
Е.ШУЛЬМАН: Бывает такая талантливая молодежь. Вот мы с вами говорим все время про геронтократию, а, наверное, это несправедливо. Человек в 23 года стал владельцем такой гигантской ритейловой сети.
М.КУРНИКОВ: Стал владельцем… Наверное, построил эту империю.
Е.ШУЛЬМАН: Ну, или, по крайней мере, доказал, что он будет лучшим собственником, чем все предыдущие собственники.
Аналогичная история была и с Danone и с Carlsberg. Мы не будем утверждать, что, как и в некоторых предыдущих случаях этот собственник из Татарстана является каким-то родственником президента республики Минниханова, потому что иначе получится, что у нас все люди из Татарстана родственники друг другу. Это, конечно, несправедливо. У нас никаких точных сведений на этот счет нет. Но то, что люди, близкие к тому, что менее точные наблюдатели, чем мы любят называть татарстанским кланом или Казанским кланом, получают эти перераспределяемые активы, это, судя по всему, действительно правда.
Почему мы обращаем на это внимание? Потому что когда мы говорим — деприватизация, одни люди огорчаются — вот, мол, опять право собственности на Руси как-то ненадежно, — а другие радуются, потому что им кажется, что несправедливость, совершенная в ранние 90-е, теперь исправляется, что государство возвращает себе свое. Такому впечатлению способствуют пламенные формулировки, которыми формулирует свои иски Генеральная прокуратура. Они как будто взяты со страниц газеты «Завтра» конца 90-х, начала 2000-х годов. Там говорится, что ценные для государства предприятия были приобретены собственником недобросовестным, цеха простаивали, прибыль вывозилась за рубеж, не производились патроны, вместо них производились макароны. Хорошо ли это.
Из этого может создаться впечатление, что теперь в эти цеха придут какие-то бодрые рабочие под песню «Не спи, вставай кудрявая…» и начнут производить то, что нужно родине для фронта. Ничего подобного. Одни, собственники, совершенно рандомно образовавшиеся в нужно месте в нужное время, сменяются другими собственниками, также оказавшимися в нужное время в нужном месте и имевшими счастье родиться в нужном семействе.
То есть если вы думаете, что это какая-то советизация, если это вам нравится, например — есть же такие люди, — которые считают, что это правильный порядок экономического уклада, — то нет, ничего подобного. Был один передел, действительно, довольно сомнительный с правовой точки зрения, сейчас другой, не менее сомнительный. Тогда он происходит при помощи аукционов, теперь он происходит при помощи Генеральной прокуратуры и судебных решений. Каждому времени своя стилистика. Не более того.
Ужесточение наказаний за диверсии
Еще новости правоприменения и нормотворчества. Не ужесточила ли чего-нибудь Государственная дума? — спросит слушатель, соскучившийся по новостям такого характера. Если вы давно не слыхали о том. как срок увеличивается за какие-нибудь преступления, сейчас мы вам расскажем.
Диверсия. Интересное занятие. Не пытайтесь повторить это дома и самостоятельно. Один из наших любимых законотворцев депутат Пискарев, председатель комитета по безопасности, также один из борцов с иностранным влиянием в Государственной думе со товарищи внес поправку в Уголовный кодекс Российской Федерации. Статьи: «Диверсия и организация диверсионного сообщества и участие в нем». Было смешное детское наказание 25 лет колонии максимальный срок. Теперь у нас до 30 лет, либо по совокупности до 35.
М.КУРНИКОВ: Вау! То есть, в принципе, перешагнуть через 25 лет, это, что называется, надо уметь. Даже советская власть на это не решилась.
Е.ШУЛЬМАН: Тут есть у нас некий психологический порог, потому что в нашем уголовном законодательстве есть 25 лет, пожизненно, и пожизненно — это высшая мера. Смертная казнь не применяется. Это всё пока проект. Он пошел в правительство, правительство это все одобрило, им всё это чрезвычайно нравится.
А мы напомним слушателям, как в Думе и вокруг нее обсуждалось введение новой уголовной статьи «Саботаж». Это пока не материализовалось, но легка беда начало. Но пока нету. Когда будет, мы вас немедленно предупредим.
Но вот диверсия. Что имеет в виду законодатель, понятно. Он имеет в виду поджоги релейных шкафов и какое-то другое вредительство на транспорте и производстве. Но, понимаете, эти формулировки «организация сообщества и участие в нем»… помните, что такое участие в экстремистском сообществе? Участие очень широко может пониматься. Оно может состоять в том, что вы присоединились к коллективному чату или каналу в Телеграме, в котором состоял человек, который потом либо действительно что-то поджег, либо собирался, признавшись потом в этом, либо эксперт считает, что он имел такие намерения.
Так что тут всё может расширяться довольно легко. Туманные формулировки — простор для правоприменения. Как это будет проходить в Думе, мы вам тоже сообщим.
Список террористов и экстремистов
По поводу экстремистов и террористов сейчас скажем, потом — про смертную казнь. Привлекло внимание сообщение на прошедшей неделе о том, что подсудимых по делу об оправдании терроризма Светлану Петрийчук и Евгению Беркович внесли в список террористов и экстремистов. Кто-то это счет предвестником строгого приговора, кто-то вообще не понял, что случилось.
М.КУРНИКОВ: Это же список Росфинмониторинга. Туда включают все, на кого заводят дело.
Е.ШУЛЬМАН: Совершенно верно. Это не связано с приговором. В список террористов и экстремистов (он прямо так и называется с приятной прямотой, вы можете найти его в интернете, это открытые совершенно данные, там будут имена, фамилии, отчества) Росфинмониторинг вносит людей, которые подозреваются или обвиняются в преступлениях террористической или экстремистской направленности. За этим следует блокировка счетов и возможность снять наличными в банкомате 10 тысяч рублей в месяц.
М.КУРНИКОВ: И всё, больше никаких ограничений.
Е.ШУЛЬМАН: А дальше — спи, отдыхай, живи и радуйся. С приговором это напрямую никак не связано де-юре. Связано ли де-факто, понять трудно.
М.КУРНИКОВ: Скорее нет, потому что у нас было несколько кейсов, когда людей вносили в этот список, а приговор в итоге был если не оправдательный, то по факту, по нынешним реалиям оправдательный. Светлана Прокопьева, понимаете.
Е.ШУЛЬМАН: Да. Большая часть этого списка — это Свидетели Иеговы. Это мы помним еще с давних времен. Их там, действительно, чуть ли не четыре пятых. Основные наши террористы и экстремисты — это люди, исповедующие принципиальное ненасилие.
Вопрос о смертной казни
Про смертную казнь обещали тоже сказать. В прошлый раз говорили про кандидатуру председателя Верховного суда Елену Подносову, однокурсницу инкумбента нашего и говорили про процедуру назначения председателя Верховного суда. Совет Федерации голосует за это по представлению президента.
И вот кандидатка пришла в Совет Федерации на заседание профильного комитета для обсуждения своей кандидатуры и, в частности, задали ей вопрос о смертной казни. Ответила она де-юре, правильно и достаточно скупо, что «это вопрос изменения Конституции, а это полномочия законодателей. Судьи — правоприменители. Как будет решен вопрос, так мы и будем его исполнять».
М.КУРНИКОВ: То есть она сыграла в теннис такой: отбила подачу.
Е.ШУЛЬМАН: Ну да. Ваше дело, не мое. Тем более, что это Верховный суд, а не Конституционный суд. Тут, действительно, никаких вопросов нету.
Но ее личное мнение, по ее словам, совпадает с мнением покойного Вячеслава Лебедева, председателя Верховного суда, а тот был против возвращения смертной казни.
Мы говорили, что эта вечно зеленая тема наряду с захоронением Ленина, по-моему, тепловая ракета, скажем мы, употребляю ту метафорику, которая нам теперь особенно близка. В общем, отвлечение общественного внимиания.
И мы должны сказать про законотворчество на просторах постсоветского пространства. Не Российской Федерацией единой мы живы.
Закон о домашнем насилии в Казахстане
Казахстан и домашнее насилие. В прошлый раз мы говорили с вами о том судебном процессе, за которым продолжает следить весь Казахстан и не только он и говорили мы о том, что такого рода будоражащие общественность события имеют значение только постольку, поскольку они имеют последствия. А лучшие из последствий — это правовые. То есть изменения в законодательстве.
Что произошло за отчетный период в Казахстане. Верхняя палата парламента приняла в финальном чтении пакет поправок в законодательство. Пишут, что это закон о домашнем насилии. Это не совсем так. Это комплексный законодательный акт изменений, в том числе, в Уголовный и УПК о защите прав женщин и безопасности детей.
Что в сердце этого пакета — рекриминализация легких побоев. В 2017 году и в Казахстане и России одновременно произошло возвращение побоев из УК в Административный кодекс. Мы сейчас с вами не будем возвращаться подробно к этому шагу. В нем был некоторая процессуальная обоснованность. Но он воспринимается как сообщение о том, что это больше не преступление. Поэтому, несмотря на то, что де-юре в этом может быть резон, социально-политически это оказался, как показал опыт, шаг вредный.
Я напомню, что закон о домашнем насилии как таковой в Казахстане действует с 2009-го года и в 20-м году туда были внесены изменения.
Теперь в Казахстане возвращаются побои в УК, ужесточается наказание за причинение среднего и тяжкого вреда здоровью, усиливается ответственность за жестокое обращение с несовершеннолетними, пожизненное лишение свободы вводится за тяжкие версии этих действий. Кроме того криминализуется доведение до убийство, склонение к самоубийству и штрафы за пропаганду самоубийства. Но тут опять же такое…
Пакет большой. Там много чего вплоть до ответственности административной за высадку несовершеннолетних из общественного транспорта. В России тоже время от времени обсуждают такие случаи, когда на мороз какое-нибудь дите несчастное, которое ехало без денег, выкидывают из маршрутки.
Ответственность за буллинг и кибербуллинг несовершеннолетних — то, чего тоже в России добивались, но пока не добились.
Отмена возможности примирения сторон по ряду этих статей, то есть нельзя теперь сказать: «Вы знаете, я передумал (передумала), мы решили помириться». Это уже будет запрещено.
В Казахстане 23-й год увеличение количества обращений по вопросу о домашнем насилии. Связано это с тем, что полиция перешла от заявительного к выявительному характеру регистрации этих случаев.
И в отличие от Российской Федерации в Казахстане с 20-го года в УПК есть запрет на приближение судебный и полицейский — вот эти две фазы, которые мы хотели в свое время в российское законодательство ввести. Можно добиться такого запрета, если вы подвергаетесь преследованию или опасаетесь за свою безопасность.
М.КУРНИКОВ: Давайте я отмечу, что ООН сегодня официально приветствовала эти изменения в законодательстве республики Казахстан.
Е.ШУЛЬМАН: Присоединимся к ООН и тоже поприветствуем эти изменения.
Законопроект об иноагентах в Грузии
Еще один законотворческий процесс, который происходит в целом ряде стран постсоветского пространства с переменным успехом.
В Грузии счастливой повторно внесен законопроект о прозрачности иностранного влияния. Напомню, что этот законопроект о прозрачности иностранного влияния правящей партией уже вносился год назад, в прошлом году и вызывал бурные уличные протесты. Он внесен партией «Грузинская мечта» повторно. Насколько я успела посмотреть, в той же самой версии, до степени смешения напоминающей российскую версию законодательства об иностранных агентах в ее еще относительно невинной начальной стадии. Но тут опять же великий принцип законотворчества «лиха беда начало» тоже забывать нельзя.
НКО и СМИ, получающие более 20% зарубежного финансирования должны зарегистрироваться. Если они не регистрируются и плашечку не ставят, российским языком говоря, то предусмотрены всякие штрафы.
При обсуждении этого закона в парламенте произошла драка между депутатами. Депутата, который докладывал этот законопроект с трибуны, коллега его стукнул по голове.
М.КУРНИКОВ: Вопрос, кстати, по этому поводу. Как вы к такому относитесь?
Е.ШУЛЬМАН: Вообще-то мы против насилия в обычное время. Но законодатели, народные представители, лица, обличенные мандатом наряду с высокой ответственностью несут также на себе некоторые риски. Поэтому бить вообще никого не хорошо. Но когда депутаты дерутся в парламенте — существуют исследования на эту тему, кстати, здесь, в Берлине в Школе политических наук проводилось такое исследование драк в парламенте, когда они происходят, — выяснилось, что происходят они при совпадении двух факторов (повышается их вероятность).
Во-первых, драка происходит, если обсуждается общественно значимый вопрос, по которому парламент имеет полномочия. Грубо говоря, люди будут бить друг друга, если у них есть ощущение, что их роль неформальна.
И второе: драки чаще происходят в молодых демократиях. Вот вам два фактора.
М.КУРНИКОВ: А есть ли исследования о последствиях?
Е.ШУЛЬМАН: Имеете в виду медицинские: легкий вред здоровью, тяжелый?
М.КУРНИКОВ: Нет, как влияет на судьбу законопроектов?
Е.ШУЛЬМАН: Вот, например, в американском сенате, правда в 1856 году…
М.КУРНИКОВ: Когда как раз она была молодой демократией.
Е.ШУЛЬМАН: Совершенно верно. Конгрессмен побил тростью сенатора. Надо сказать, что вопрос, который обсуждался, был тоже чрезвычайно важный — был о законодательстве о рабстве. То есть это была дискуссия об аболиционистах.
М.КУРНИКОВ: Это закончилось вообще-то гражданской войной, напомню.
Е.ШУЛЬМАН: Лучше без этого. Если уж должна быть драка, то лучше пусть бьют парламентарии. Они пришли туда, они стремились занять это места, они зарплаты получают, медицинская страховка у них обычно. Пускай друг друга поколотят. От этого отечеству переменений не будет.
М.КУРНИКОВ: А если парламентарий бьет парламентария, какой-то из них привлекается к ответственности? Тот, который бьет, он неприкосновенен?
Е.ШУЛЬМАН: Зависит от национального законодательства. С одной стороны, большинство законодательств о депутатском иммунитете предполагает, что если вас на месте преступления застали, то нельзя уйти, прикрыв дверь, если вас застали над трупом дымящимся. Это все-таки нехорошо. Обычно, конечно, к ним применяются меры парламентской дисциплины, чтобы не выступали какое-то время или еще чего-нибудь в этом роде.
Если депутаты друг друга побили, скорей всего, это вопрос значимый, и он будет разрешен. Нет такой закономерности, что кого побили, тот проиграл, а кто побил, тот, наоборот, выиграл. Хотя, например, на Новгородском вече, говорят историки, вопросы так и решались. Там случались драки. Но это был тоже инструмент серьезности намерения сторон. То есть насколько вы вовлечены душой в обсуждаемый вопрос. Там-то вече — это был не парламент, это было народное собрание. Поэтому граждане могли посмотреть, какая группа им ближе, какая боевитее.
Ну, и даже, наверное, если вы наняли людей, которые бы за вас подрались, но вы же вложились, значит, вам это надо.
М.КУРНИКОВ: Это же не наш метод!
Е.ШУЛЬМАН: Сейчас уже нет. Но вы знаете, когда смотришь на эту сомкнутость и единодушие парламентских рядов в демократических странах, иногда думаешь: Лучше бы вы подрались. Чем убивать друг друга будут избиратели, пусть лучше подерутся депутаты. В общем, не так это страшно, как кажется.
В завершении этой темы. В Кыргызстане накануне 2 апреля был подписан президентом закон НКО, который тоже вводит понятие иностранных агентов и их регистрацию. Там тоже были возмущения, как внутри страны, так и от зарубежных акторов и международных организаций. И, кстати, ООН писала, что не надо. Но, тем не менее, это дело они приняли.
М.КУРНИКОВ: Я просто подумало, что такими темпами рассказа о парламентских драках «отцом» будет либо Жириновский, либо еще какой депутат, который позволял себе подраться в парламенте. А помните, два депутата «Единой России» подрались — Делимханов, по-моему, и Журавлев…
Е.ШУЛЬМАН: Да они не то что подрались — кто-то грозил застрелить. Вот это не по-парламентски.
М.КУРНИКОВ: Они не в зале заседания.
Е.ШУЛЬМАН: Во-первых, это было не в зале, во-вторых, речь не шла о каком-нибудь законотворческом вопросе. Это варварство и дикость.
М.КУРНИКОВ: Золотой пистолет-то выпал…
Е.ШУЛЬМАН: А благородная кулачная дуэль — это вполне парламентский метод.
М.КУРНИКОВ: Мы можем переходить к следующей рубрике.
Понятие — мировое законодательство об иностранных агентах
Е.ШУЛЬМАН: Наше сегодняшнее понятие является в некотором роде апдейтом или продолжением того понятия, которое мы уже рассматривали. В самом начале нашей рубрики «Понятия», когда мы «Азбуку демократии» прошли и пошли уже понятиям, у нас было понятие «иностранный агент». И отцом у нас тогда был американский сенатор, отец этого злосчастного закона FARA, который так часто поминают в публичной дискуссии о законодательстве об иностранных агентах. Тогда мы говорили об агентстве — о агенте и принципале, о том, как рассматриваются их отношения в теории управления, в административной теории. То есть у нас был такой фундаментальный подход к этому понятию.
Сегодня мы хотим поговорить о законодательстве об иностранных агентах, о мировой законотворческой практике в этом отношении.
Вот мы с вами видим, как в рамках того, что некоторые политологи называют авторитарным интернационалом перенимание лучших практик от одних автократов к другим, как по мировым просторам, действительно, шагает это законодательство об иностранных агентах. И когда об этом заходит речь, обычно говорится, что «а почему Америке можно, а нам нельзя?» Опять же, по крайней мере, в российской политике, по-моему, основной тезис — это вот если Америка бомбит, кого захочет, мы тоже должны бомбить, кого захотим. Логика странная, но…
М.КУРНИКОВ: При этом, конечно, мы их осуждаем. Но мы тоже так хотели.
Е.ШУЛЬМАН: Они совершенно неправильно поступают, они злобный мировой жандарм и представители несправедливого мирового порядка, который должен быть разрушен, а справедливый мировой порядок состоит в том, что мы бомбим, кого хотим. Не перепутать!
Итак, посмотрим, что имеется в виду на практике законотворчества. О законе FARA мы говорили достаточно подробно. Сейчас уходить в эти детали не будем, скажем, что их две версии: 38-го года предвоенная и 60-х годов постмаккартистской эры изменение этого закона.
Почему сравнение закона FARA с теми законодательными актами об иностранном влиянии, о которых мы говорили — российским, обсуждающимся грузинским, казахским и киргизским — нерелевантны? Потому что закон FARA не касается СМИ и новостных компаний, если они не принадлежат иностранному принципалу. А также этот закон не является препятствием для американских НКО и НПО к получению поддержки от иностранных организаций. FARA предусматривает не только агента, но и принципала. Там не идет речь о том, что вы получаете финансирование. Ваше финансирование — открою вам тайну — никого не волнует в рамках э того закона. Волнует ваша деятельность. Необходимо доказать, что вы получили деньги на деятельность в интересах иностранного принципала.
В российском законодательстве и его подражателях понятие принципала отсутствует. Принципал — это не тот, кто деньги дает. Принципал — это тоот, кто дает деньги на выполнение определенного задания. Проще говоря, закон FARA — это закон о лоббизме, о лоббистских структурах. У нас, в Российской Федерации закона о лоббизме нет. И отсутствие законодательного регулирования лоббистской деятельности — это коммерческая деятельность по консалтингу, по продвижению тех или иных законотворческих поправок или политических решений в интересах заказчика — так вот отсутствие законодательного регулирования этой деятельности находится в прямой связи с тем, что вместо этого путем подмены регулируется деятельность НКО и СМИ, которым не дают деньги на выполнение задания, что бы нам не говорили советские люди, которые считают, что священный принцип «кто девушку ужинает, тот ее и танцует», действует во всей вселенной. Нет, это не так.
Во-первых, если вы кого-нибудь спонсировали когда-нибудь, например, перечисляли деньги какому-нибудь НКО, то вы прекрасно знаете, что вы не посылаете им деньги и не говорите: «А ты мне за эти три рубля сделай, пожалуйста, вот это». Вы даете деньги на их деятельность. Потому что вы ей симпатизируете, она вам близка по тем или иным причинам. А уж что будет дальше с этими деньгами, вы не знаете. Но если вам отчет покажут, понравится он вам, не понравится — перестанете деньги давать.
Понимаете разницу с заказом? Одно дело, когда вы бригаду нанимаете ремонтных рабочих, говорите: «Вот вам 100 рублей, а вы мне плиточку положите, ванну смените». Другое дело, представьте, что существовало бы НКО поддержки ремонтных рабочих, лишившихся возможности работать из-за травмы, и вы, имея дедушку плиточника, который тоже много трудился и сочувствуя этой благородной идее, говорите: «Я каждый месяц буду 100 рублей перечислять этой организации». В первом случае вы принципал, во втором случае вы никакой не принципал. В первом случае вы попадаете под FARA, во втором случае вы туда никак не попадаете. А СМИ тут вообще не при чем.
На вопрос, а как же Russia Today? — а Russia Today принадлежит российскому правительству, то есть ее собственником является иностранный принципал.
Что у нас имеется на просторах Евросоюза, давайте тоже про это скажем, тем более, что в Германии…
М.КУРНИКОВ: Это вы, чтобы депутаты могли ссылаться не только американский опыт.
Е.ШУЛЬМАН: Совершенно верно. Давайте ссылаться и на ЕС. В Германии существует реестр организаций, принадлежащих иностранным собственникам. Кроме регистрации там никаких плашек вешать не надо, ограничения на деятельность нету. Разговоры о том, что Евросоюз хочет принять такого рода законодательство, в 23-м году ходили и вызывали довольно большой шум, потому что, конечно, спасибо Российской Федерации, она как всегда преподает миру какой-то страшный урок. Как сказал Петр Яковлевич Чаадаев, в этом наша функция.
Венгрия — еще один интересный девиантный член Евросоюза. В 17-м году приняли закон о прозрачности деятельности компаний, получающих иностранное финансирование. В начале этого славного пути все обычно напирают на прозрачность типа: Мы вас не ограничиваем, просто хотим про вас знать. Но наученные горьким опытом граждане уже знают, к чему это ведет.
В 20-м году Европейский суд признал этот закон, ограничивающим свободу перемещения капитала и ущемляющего права личности. В 21-м году закон отменен.
То есть если ваш суверенитет великий ограничен рамками более разумными, чем вы сами, то у вас есть шанс. Если суверенитет ваш, так сказать, не знает границ, границы его не кончаются нигде, то вы понапринимаете такой штуки, которая ни с какой прозрачностью не будет иметь ничего общего, а будет только ваших граждан рандомно и волюнтаристски объявлять людьми, пораженным в правах. Вот, собственно говоря, и всё.
Закон о раскрытия финансовой информации НКО существует и в Израиле, откуда мы только что вернулись. Если более половины средств у вас иностранного финансирования, то вы должны отчитываться определенным образом. Финансирование от кого? Он иностранного политического образования. То есть иностранные государство и связанные с ними учреждения. Более половины, а не вы получили переводы за пиццу.
Публичное раскрытие информации, то есть реестр, который в интернете публикуется.
При этом в Украине был такой закон. И знаете, что случилось? В 14-м году отменили. Вот такие были события.
В Грузии в процессе следим за этим. Желаем гражданам Грузии проявить свою гражданскую позицию, какова бы она у них не была. Дело вас касается, придут к вам, а не к нам. Поэтому, пожалуйста, участвуйте. Гражданина — учил на Аристотель, — образует участие.
В Кыргызстане принят. Называется он «Об иностранных представителях». В 13-м году пытались принять — не приняли. В 23-м приняли в первом чтении. Вот сейчас закон подписан 2 апреля этого года. Многие наблюдатели связывают это с авторитарным трендом, который в Кыргызстане сейчас наблюдается.
Кстати, казахстанский опыт здесь интересен. В Казахстане есть такой закон. Но они зашли сугубо с финансовой стороны. То есть этим там занимается ни Минюст, ни аналог Роскомнадзора. Вообще они ушли как бы от политической составляющей, а занимается этим налоговый орган.
В 22-м году приняты поправки в соответствии с которыми существовавший до этого реестр лиц, организаций, которые получают деньги или иное имущество от иностранных государство, иностранцев, международных, иностранных организаций — тут достаточно широкий. Реестр существовал с 18-го года. В 23-м году его опубликовали. Ограничений нет. Маркировок нет. То есть Казахстан балансирует на некоторой опасной грани. Потому что, что значит, получать деньги и иное имущество? А сколько? В каких количествах? Требование отчетности — это не ограничение деятельности, но это некоторое обременение. Соответственно, это может затруднять деятельность НКО, которое обязано содержать какой-то штат или нанимать людей, которые будут с этой отчетностью и бухгалтерией помогать.
Наше славное сообщество иностранных агентов, точнее те, которые считают для себя важной эту деятельность, мы, в общем, виртуально ходим с паломничеством по ближним странам мира и говорим: «Посмотрите на нас, не делайте так. Обратите внимание на наш горький опыт. Как вот, по-моему, Плутарх пишет, что египтяне во время пира проносили мумию между пирующими со словами: «Ешь, пей, веселись, потому что ты будешь таким же». Вот мы так же в виде мумии проносим сами себя и говорим: «Не веселитесь, а то вы станете такими же».
Я надеюсь, что это имеет некоторое воздействие в тех странах, где либо общественное мнение обладает достаточным влиянием, либо существуют внешние ограничители для свободы законотворчества. Как если, например, вы входите в Европейский Союз. То тут вам особенно не разгуляться.
М.КУРНИКОВ: Екатерина Михайловна, а вот в том виде, в каком это происходит в Грузии, Кыргызстане, Казахстане, нет ли здесь какой-то связи с Москвой. Что это в некотором смысле присяга на верность общим традициям?
Е.ШУЛЬМАН: Ох!.. Ну, авторитарный интернационал или авторитарное обучение, как это иногда называется, я вам рассказала. Действительно, страны смотрят друг на друга. Если ваша цель — сохранение власти, вы будете смотреть на соседа, который сохраняет власть — не будем показывать пальцем — уже четверть века. Но в случае с Грузией в общественной дискуссии этот аргумент очень используется, что партия «Грузинская мечта» есть промосковская партия, что они все на содержании у Кремля, что поэтому они скопипастили закон с российского законодательства и вот теперь навязывают его Грузии.
Мы с вами таких вещей заявлять не можем, свечку не держали, доказательств нету. Могут копировать и сами из своих интересов для того, чтобы не страдать от излишней публичности, излишней открытости, для того, что бы им потом не мешали закрепиться у власти какие-нибудь нехорошие правозащитные организации. Вот, например, когда этот закон был подписан президентом Кыргызстана, то местное отделение Фонда Сороса зловещего, заявило, что оно сворачивает свою деятельность, потому что не желают никаких таких… производить. Так что вот, пожалуйста, профит.
Кыргызстан, прямо скажем, страна небогатая, и, как многие считают, финансово от Москвы зависимая. В Казахстане, я думаю, что вряд ли тут речь идет о каком-то как о прямом заимствовании, так и о каких-то добрых советах из Москвы: «Примите такой закон, если вы наши союзники», потому что там другая концепция. Она опасна по-своему, но она другая, она заходит с другой стороны, как бы совершенно вычитая политическую компоненту. Но когда у вас принят закон, туда легче внести поправку, чем проносить закон новый.
М.КУРНИКОВ: А мы можем переходить к следующей рубрике.
Вопросы от слушателей
Вопрос о центральных и региональных ведомствах
М.КУРНИКОВ: Вопрос из Твиттера. Вован спрашивает вас: «Каким вы видите оптимальным разграничение региональных и федеральных полномочий различных ведомств? По какому критерию решать, как регион сам формирует какое-то ведомство, а где оно является управлением федерального?»
Е.ШУЛЬМАН: Очень хороший вопрос, по делу. Базовое разграничение полномочий должно быть зафиксировано в Конституции общий принцип правила буравчика должно состоять в следующем: Чем ближе к земле, тем более прикладные вопросы, тем в большей степени должны быть отданы… или не то что отданы, такое ощущение, что есть мешок с полномочиями, который в центре находится, а мы его раздаем — нет, они по праву принадлежат местным властям. Тут же еще не только вопрос о разграничении между центром и регионами, но и в разграничении между регионами и муниципальным уровнем, который есть базовый уровень демократии и самоуправления, собственно, так и называется «местное самоуправление».
Второй из главных принципов: Не бывает полномочий без ресурсов. Если вы забираете или держите, или принимаете передаваемые вам полномочия, то у вас должны быть ресурсы на их пополнение.
Что касается ведомств, действительно, в России этот процесс выстраивания вертикальности, которая приводит в результате к тому, что региональные власти ничего не делают, когда их водой заливает, потому что они ждут сигнала из далекого центра, — так вот этот процесс шел во многом по линии образования множества вертикалей ведомственных. То есть у Минфина большого московского есть маленький минфинчик в каждом регионе. И, более того, руководитель этого регионального минфина назначается из Москвы. В результате у нас сейчас губернаторы даже не назначают своих замов. И зам по финансовым вопросам и зам по вопросам политическим — им делегируются из центра. Очень часто это люди, которые и к региону-то отношения никакого не имеют, впрочем, как часто и губернаторы.
Все, что рассказала, это относительно просто. Можно посмотреть на здорово устроенные федерации — хоть на Германию посмотрите — это полноценное федеративное государство с развитым городским и местным самоуправлением тоже.
Сложный вопрос — это вопрос о силовиках. Должна ли быть местная полиция?
М.КУРНИКОВ: Как в Штатах, например.
М.КУРНИКОВ: Либо должна быть вертикаль из центра, потому что можно себе представить образование такой Кущевки большой, в которой губернатор, прокурор, судья и верховный мент — это всё одни сватья, братья и племянники.
М.КУРНИКОВ: С губернаторами сложнее. В Штатах тех же так, чтобы мэр и начальник полиции образовывали такую группировку, которая держала весь город и, в том числе, влияла на свое переизбрание криминальными способами, такие случаи были.
Е.ШУЛЬМАН: Да, такое бывает. Нельзя сказать, что один способ однозначно ведет в царство законности, а другой — в противоположном направлении.
Весь вопрос, как обычно, в регулировании и балансе. Какая-то правоохрана местная должна быть. Потому что нехватка участковых, от которой страдает российская полиция, от которой еще больше страдает население, даже когда не знает, что страдает именно от этого, объясняется этой нездоровой централизацией. В принципе, если представить себе, что у мэра… у муниципалитета — а муниципалитет — это не только мэр, это еще и собрание, это городская дума, — если у них есть бюджет на то, чтобы они могли нанять себе участковых, которые будут ходить по околотку, околачивать и слушать, не орет ли там кто в квартире и предотвращать домашнее насилие на начальном этапе пока оно не перешло в смертоубийство, — это было бы полезно.
Но одновременно с этим, конечно, должны быть представители правоохранительных органов, которые не связаны с местной сетью.
В общем, не первые мы и не вчера на свет родились. С этим сталкивается любое, сложно устроенное общество. Идеального средства, панацеи, лекарства от всего никто не изобрел. Но вопрос состоит в том, как настраивать эти гирьки, цепочки и ремешочки? Это процесс долгий и увлекательный. Если у вас есть возможность этим заниматься, вы на правильном пути своего государственного строительства.
М.КУРНИКОВ: Однажды я брал интервью у американского профессора, который специализируется на федерализме американском и он, объясняя некоторые процесс, сказал: «Вы знаете, здоровый федерализм — это всегда перетягивание каната между центром и регионами». То есть нет такого баланса, который устанавливается навсегда, все время идет перетягивание каната.
Е.ШУЛЬМАН: Это правда. И еще, что я хотела бы сказать. В том, что касается правоприменения пенитенциарной системы правоохранительных органов, с США нам брать пример не надо. Надо брать пример близких нам культурно и географически европейских стран — скандинавских, опять же Германия вполне себе образец. В Америке — там не все слава богу. Я не хочу звучать, как Николай Платонович Патрушев, но в этой области им самим надо у кого-то что-то заимствовать, потому что нельзя иметь такой уровень преступности при таком уровне развития, нельзя иметь такое тюремное население, нельзя иметь частные тюрьмы. Много чего нельзя.
Опять же нас никто нее просил давать советы США, но просто заметим.
Вопрос о сопротивлении в связи с картиной будущего (или её отсутствием)
М.КУРНИКОВ: Следующий вопрос из чата друзей «Эха». Целая фракция образовалась, которая этот вопрос образовала: «Согласны ли вы с тем, что политическое сопротивление сейчас в целом неэффективно из-за того, что отсутствует концепция желаемого будущего и политического участия граждан в них, которые: 1) сформулированы в положительных терминах; 2) понятны; 3) достойны с точки зрения аполитичных россиян для их политизации и участия в реализации?
Е.ШУЛЬМАН: То есть вопрос состоит в следующем: Если не к чему стремиться, то пробиваться к этому будущему тяжелее. Понимаю. Да. В ситуации острого исторического несчастья, такой достаточно универсальной беды, которая в Российской Федерации на наше общее горе происходит и продолжает углубляться, действительно, сопротивление в основном принимает формы уклонения от зла, несоучастия во зле. Не самый мой любимый автор Александр Исаевич Солженицын, но вот этот тезис, что я не могу не дать неправде победить, но пусть она победит не через меня, пусть не моими устами будет произнесена эта ложь, пусть не мое экспертное заключение ляжет в основу обвинительного приговора, пусть не я донесу на школьника или на преподавателя, не я дам ход доносу. Я прошу прощения, мои все примеры из сферы интеллектуального труда и преподавания, потому что это мне ближе и понятнее.
В этом смысле, действительно, строить будущее можно, когда это пресловутое окно возможностей для этого строительства открывается. Это не очень хорошо, потому что если мы посмотрим на нелюбимые нами исторические параллели, то эти периоды долгой реакции, как то, с чем мы имеем дело, выращивали, конечно, поколение подпольщиков, революционеров, бомбистов, экспроприаторов и прочего. Тогда эпоха была поэнергичней нашей, но общая идея понятна. Вы либо эмигрируете, либо уходите в подполье, либо глухо сопротивляетесь путем уклонения. Потом эта ваша реакция заканчивается тем, чем реакции обычно завершаются, то есть они пожирают сами себя. И из подполья выходят эти малосимпатичные люди, которые либо были не очень симпатичные, либо в подполье не похорошели (там никто не хорошеет). У них есть опыт разрушения, уклонения, сопротивления. И это даже была благородная миссия. Но теперь-то надо срочно строить, улучшать, перекапывать, разминировать и так далее, а они продолжают следовать тем же принципам, к которым они приучились.
Это одна из бед последствий долгих консервативных, реакционных правлений. Да, есть такая драма. Тут мы только может рассчитывать на то, что все-таки в условиях насколько большей информационной свободы и открытости, несмотря ни на что, люди не успеют забыть, как устроена мирная, нормальная жизнь. Мы про это стараемся напоминать, потому что нам это кажется важной миссией.
М.КУРНИКОВ: И тут есть подвопрос: «А какие группы, играя роль элит, могут предлагать подобные проекты?»
Е.ШУЛЬМАН: Как ни странно, в наших условиях, мне кажется, такими группами не то что теми, кто предлагает, а те, которые несут в себе некоторый заряд нормальности и могут стать или выделить из себя каких-то агентов позитивного государственного строительства, могут быть большие структуры. Я вечно хочу замолвить доброе слово за бюрократию, российскую гражданскую бюрократию.
В отличие от малых структур как то охранка и политическая полиция, которая составляет наше основное несчастье — всевластье не только силовиков, как таковых, а вот именно этой их части относительно малочисленной и ориентированной только на борьбу с внутренним врагом и не имеющих реальных задач, как, например, полиция имеет реальную задачу борьбы с реальной преступностью, и даже армия, — хотя это сейчас звучит диковато, — но армия, что называется, элемент государственного устройства. Без армии редко, где бывает. А вот вохра наша разросшаяся — вот она никакими положительными функциями нее наделена.
Опять же я сейчас вас напугала картинами радикалов, выползающих из подвала и захватывающих власть в свои окровавленные руки, а у нас это и так уже на протяжении долгих десятилетий происходит. Нам уже и бояться-то нечего.
Общий принцип: опираемся на большие здоровые структуры, то есть структуры имеющие реальные, нужные обществу задачи. А паразитов стараемся как-то гуманно ликвидировать. В структурном отношении ликвидировать, не физически. Физическое их существование волнует нас в гораздо меньшей степени.
Вопрос о признаках режимной хрупкости
М.КУРНИКОВ: Еще один вопрос: «Уважаемая Екатерина Михайловна, вы часто называли режим «колоссом на глиняных ногах». За какими признаками его хрупкости в публичном пространстве надо следить, какие вы видите уже сейчас, не считают однократную пригожинскую акцию с ее последствиями».
Е.ШУЛЬМАН: Никогда не говорила ни про какого колосса. Мне эта метафорика такая не близка. В вопросе содержательная часть — это признаки хрупкости. И это очень важно. Это то, за чем мы все наблюдающие за российской государственной машиной, очень внимательно смотрим. Меня просят Пригожина не указывать, а я укажу. Это признак. Ненаучно выражаясь, в нормальных странах такое не происходит.
М.КУРНИКОВ: Это консенсус, это все признают. А еще?
Е.ШУЛЬМАН: Чрезвычайные ситуации и неадекватная реакция на них. Труба может у каждого взорваться и лопнуть. Но если у вас крупный региона остается в морозы без отопления системно, зима каждый раз приходит неожиданно — это признак того, что у вас тут недофинансирование, недоукомплектовка и вы надеетесь, что само потеплеет, а граждане обогреются своими силами.
Организованные террористические акты, то есть организованные группой в людном месте тоже признак. Много у кого чего бывает, но такое, что зашли в публичное место, расстреляли кучу народа, а еще больше сгорело, — это Пакистан. Не хочется никого обидеть, но, надеюсь, понятно, что имеется в виду.
Мы смотрим на признак административной дисфункции, то есть невозможности провести приказ по вертикали. Признаки выдающейся административной функциональности у нас были во время выборов: Смотрите, как все хорошо, все чудно, сигнал проходит без помех, даже усиливается, все стараются, никто не протестует, не уклоняется; фальсифицировать сказали — фальсифицируют даже с превышением. Тут все нормально.
А вот когда дамбу чинить или компенсировать убытки потонувшим или их вывозить — тут глядишь, граждане делают это исключительно сами.
Пока такой разовый, даже массовый случай для системы некритичен. Критично накопление этого эффекта и создающееся от этого накопления впечатление, что в центре не видят, что происходит на местах, а если видят, то им нет до этого дела. А деньги выделяются — деньги не доходят. Местные либо не справляются, либо не имеют полномочий. Вот такое позднесоветское ощущение. Ощущение — термин неопределенный, но это то, чем мы оперируем.
М.КУРНИКОВ: В общем, вы описали ситуацию в Оренбурге, например, или в Орске. Это ощущение, что региональные власти не могут…
Е.ШУЛЬМАН: А центральные — не хотят. Еще не революционная ситуация, но некоторая дисфукнциональность. Предсказуемая реакция на любую чрезвычайную ситуацию, которая состоит сначала из замалчивания, потом из заглаживания, а на третьей фазе — забрасывания денег в сторону проблемы в надежде, что она этими деньгами покроется. Пока денег куры не клюют, это, в общем, в каждой конкретной ситуации работает. Ничто из этого не «черный лебедь». Мы вообще сомневаемся в существовании «черных лебедей». Но эти послесоветские вайбы, они как-то доносятся. Ну, и, конечно, мы смотрим очень внимательно на работу бюрократии, насколько она: а) лояльна, б) эффективна.
Если ее не кантовать, не подвергать чрезмерным нагрузкам, то более-менее с текучкой справляется. С не текучкой вроде мобилизации — еле-еле, с трудом. Впечатление производить пока умеет, хотя и с этим трудности.
Хорошие новости (аж две!)
М.КУРНИКОВ: Надо сказать, что две сразу хороших новости. Это, конечно, закон о домашнем насилии в Казахстане. И то, что Израиль отбил атаку иранских дронов, мы на себе почувствовали, какая хорошая это была новость.
Е.ШУЛЬМАН: Как хорошо иметь работающую систему ПВО.
М.КУРНИКОВ: Спасибо большое, кто нас смотрел! Не забывайте, что этой программе можно поставить три лайка. А еще можно слушать нас в приложении «Эхо». Не забывайте, что все расшифровки «Статуса» появляются и в телеграм-канале Екатерины Шульман и на сайте «Эхо». До свидания!