Программа «Статус» сезон 9, выпуск 4
М. КУРНИКОВ: Здравствуйте! В эфире программа «Статус», программа, которая выходит сразу на трех ютюб-каналах. На канале Екатерины Шульман. Здравствуйте, Екатерина Михайловна.
М. КУРНИКОВ: На канале «BILD на русском», в чьей прекрасной студии мы находимся, на канале «Живой гвоздь». Ну и, конечно, как всегда, я хочу в начале программы подарить вам книжку, на которую вы, сами того не заметив, положили свой телефон. Но сейчас я аккуратненько так… Оп! Это прекрасный альбом Евгения Фельдмана
Е. ШУЛЬМАН: Монументальная книга.
М. КУРНИКОВ: Абсолютно. Вы уже слышали о ней? Е. ШУЛЬМАН: О, да.
М. КУРНИКОВ: Еще не держали в руках?
М. КУРНИКОВ: Это, в общем, честь для меня, что я вам ее передаю. Потому что действительно ее держать в руках – особенное чувство.
Е. ШУЛЬМАН: Да, это весомый том.
М. КУРНИКОВ: Если обратите внимание, там еще и на тканевой части обложки слова из письма сделаны. Это произведение искусства, без всяких говорю вам. Естественно, ссылка будет в описании. Вы можете заказать эту книгу. Это потрясающий фотоальбом с некоторыми комментариями, как те или иные фотографии получились. Документ эпохи.
Е. ШУЛЬМАН: Да, роскошное качество, должна вам сказать. Действительно почти неподъемный фолиант. Ох, да. А правильно я понимаю, что тут нет издателя? То есть кто выпустил.
М. КУРНИКОВ: Евгений Фельдман сделал это сам абсолютно от начала до конца. Сам выбирал бумагу. Сам все делал. Это, конечно, огромный труд. Что ж, мы переходим к первой рубрике.
Не новости, но события
Интервью Аллы Пугачёвой и реакция властей
М. КУРНИКОВ: С какого события вы начнете?
Е. ШУЛЬМАН: Я бы сказала, с очевидного. Мы с вами должны будем поговорить о царь-интервью – о том видео, которое на нынешний момент набрало уже – уже набрало? – 18 миллионов просмотров.
М. КУРНИКОВ: Где-то так, да. Могу проверить.
Е. ШУЛЬМАН: За шесть прошедших дней. Я тоже проверяла. Но, как вы понимаете, пока вы проверяете, уже эти просмотры продолжают увеличиваться. Говоря об этом явлении, можем ли мы назвать его явлением политическим? Да, чтобы не путать нашу дорогую публику, мы говорим об интервью Аллы Пугачевой, данному каналу Катерины Гордеевой.
М. КУРНИКОВ: 18 миллионов 131 тысяча 913 просмотров на данный момент.
Е. ШУЛЬМАН: Ну что ж, ну что ж. Это у нас вторник, 16-е. М. КУРНИКОВ: Вечер вторника, как написано в нашем мерче.
Е. ШУЛЬМАН: Вечер вторника 16 сентября. Да, совершенно верно. О чем мы можем сказать в рамках нашего эфира, говоря об этом явлении? Является ли это интервью и реакция на него политическим событием? Если является, то почему? Если является, то каким именно, с какими причинами и с какими следствиями? Не всякое популярное видео имеет политическое значение. Не всякое высказывание является политическим.
Что делает именно это высказывание событием, как мне кажется, политическим? Во-первых, содержание этого видео. Я должна сказать, что в отличие от многих аналогичных случаев, это я просмотрела. Это длинное зрелище, это почти четыре часа, но я посмотрела его полностью. При том, что дорогая аудитория может понять, насколько высок мой интерес к музыке вообще и советской эстраде или постсоветской эстраде в частности. Тем не менее я не могу сказать, что я делала над собой усилие, чтобы это посмотреть.
Так вот, большая часть этого интервью не посвящена обсуждению политических событий. Оно не про войну как таковую, не про политику России в последние годы как таковую. Опять же, преимущественно. Я также рискну предположить, что значительная часть тех слушателей и зрителей, которые смотрят и извне России, и изнутри России это видео, тоже не для того его включили, чтобы узнать, что такое Алла Борисовна думает о войне в Украине.
Опять же, рискну предположить, что им было интересно посмотреть, как она выглядит, увидеть, покажут ли детей
Максима Галкина и, что она об этом скажет, расскажет ли о бывших мужьях, как она будет вспоминать свои былые песни, вдруг поделится какими-нибудь тайнами и открытиями. То есть это было, в общем, наверное, преимущественно понятное обывательское любопытство к очень известному человеку, человеку, который 50 лет был очень-очень известным и, действительно, рядом с которым прошла значительная часть жизни значительного числа ныне живущих людей культуры русского языка.
Мне кажется, как политологу, что политизация произошедшего во многом дело рук российской официальной реакции. Вот на это я хотела бы обратить внимание. Реакция была бурной, острой и совершенно однонаправленной. Опять же, поставьте себя на место российских политических менеджеров и тех людей, которые управляют российским разрешенным публичным пространством, тех, кто рассказывает российским СМИ, которым позволено работать в России, что именно им говорить. Перед ними было некоторое количество альтернатив. Можно было проигнорировать. Трудно, но можно. Мало ли видео выходит в интернете, тем более на каналах иноагентов.
Совершенно нет такого обязательства рассказывать об этом россиянам, от которых, напомню, Ютуб уже огражден, уже они ограждены от него разными техническими инструментами. Ютуб смотреть трудно, это нужно делать с VPN. И вообще предполагается, что правильный среднестатистический россиянин, представитель большинства, он туда не заходит. Он ВКонтакте смотрит, Яндекс.Видео, платформу «Смотрим» смотрит (или что там можно на ней делать), но никак не вражеский Ютуб. То есть, в общем, к чему рекламировать творчество иноагентов и их друзей, не очень понятно.
Почему реакция на интервью стала политической
Комментируя и сообщая все-таки россиянам, что Алла Борисовна дала первое интервью за довольно долгое время, можно было опуститься вот на этот опять же понятный обывательский уровень (опять же, не будем никому подсказывать): сконцентрироваться на том, кто как выглядит, кто насколько похудел, снимают ли через чулок нейлоновый, как это делали при советской власти с пожилыми звездами, или все-таки на самом деле так все выглядит, как нам показывают. Вот что-то в этом роде.
Тем не менее мы видим как официальные спикеры вроде Марии Захаровой или Рамзана Кадырова, официальные СМИ, массовые лоялистские медиа вроде «Комсомольской правды», которые вещают на очень широкую аудиторию, они комментируют произошедшее именно как политическое высказывание, выделяя главное: Алла Борисовна бросила родину, убежала, предала, она против СВО, она подруга Джохара Дудаева, ей нравится Горбачев, разваливший Советский Союз.
Таким образом, это очень длинное высказывание и опять же высказывание, не содержащее каких-то очень новых вещей. В скобках замечу, что оборотной стороной отмеченного многими всепрощения и такой некоторой ангеличности, которая ни о ком не говорит бурно, является то, что в рамках этой парадигмы ни о ком не говорится и ничего. В общем, не сообщается практически ничего такого, что не было бы до этого известно.
М. КУРНИКОВ: Про Сергея Кириенко некоторые подробности разве что.
Е. ШУЛЬМАН: Да. И вот тут, может быть, лежит ответ на вопрос…
Е. ШУЛЬМАН: … почему такая контринтуитивная медийная политика была выбрана? Потому что, откровенно говоря, не вполне разумно так себя вести. Не вполне разумно, вульгарно выражаясь, делать кассу такому видео, именно привлекая внимание к тому, что всенародно любимая певица расходится с нынешним российским руководством в его основных политических позициях. Может быть, дело-то именно в этом. Потому что одно из немногих новых сообщений… Потому что мы знали, сколько раз Алла Борисовна была замужем, мы знали, каковы были ее отношения с медийным начальством советских времен, мы знали, что она уехала из страны, мы знали, что она не в восторге от СВО, мы знали, что ее муж был объявлен иноагентом. Это все не новость. И она к этому, в общем, ничего фактологического не добавляет.
Но то, что она не просто сходила к Сергею Владиленовичу Кириенко по его просьбе, но и он ей обещал, что все будет хорошо, а через три дня все стало совсем нехорошо – это новое сообщение. И это сообщение не несет в себе ничего особенно сенсационного для миллионов телезрителей, которые, может, не особо знали, кто такой Сергей Владиленович Кириенко, и узнавши, не сохранили эту информацию в своей голове, потому что она не имеет никакого отношения к их жизни.
Но для него самого, для его подчиненных, для его начальства, для его конкурентов сообщение состоит вот в чем. И это действительно страшное сообщение. Дело не в том, что он тут выглядит сатрапом, обскурантом, мракобесом и вообще Победоносцевым. Дело в том, что он выглядит человеком, который треплет языком вне связи с тем, как принимаются настоящие решения, который что-то там тебе рассказывает, что-то обещает, а серьезные люди в других местах решают, как будет. Поэтому слова его ничего особенного не стоят. Вот это нежное сообщение, сопровождающееся поцелуем в щеку, оно, конечно, опять же мало волнует миллионы телезрителей, но оно может очень сильно волновать того, о ком оно сделано.
Опять же, никто из нынешних российских начальников не боится прослыть злодеем, людоедом, международным преступником и массовым убийцей. Это только укрепляет их служебное положение.
М. КУРНИКОВ: Боятся чижика съесть.
Е. ШУЛЬМАН: А вот трепло, ни к чему не привязанное, – вот это действительно нездорово. После такого очень хочется дать указания всем тем, кому ты можешь дать указания, и сказать: смотрите, ведьма какая, на самом-то деле она старая и страшная, и денег у нее нет, и муж у нее ненастоящий, и дети поддельные, давайте расскажем об этом всему бывшему Советскому Союзу. Еще раз повторю, это не очень разумно, но, как сказано в одном романе Джейн Остин: «Рассерженные люди бывают не очень умны».
М. КУРНИКОВ: Прервемся здесь, осмыслим?
М. КУРНИКОВ: А я напомню, что пока мы осмысляем на одном канале, на другом продолжаем общаться.
Е. ШУЛЬМАН: На другом мы совершенно ничего не осмысляем. М. КУРНИКОВ: Добавить вам чаю?
М. КУРНИКОВ: А я как раз был в Праге на ярмарке и в том числе представлял этот альбом.
М. КУРНИКОВ: Я одарен был в основном.
Е. ШУЛЬМАН: Хорошо было? Много было народу, много книжек?
М. КУРНИКОВ: Много народу, много книжек. И могу сказать, что у нас был бестселлер там – это книжка Ксении Лученко. Интересуется народ историей отношений Русской православной церкви и государства.
Е. ШУЛЬМАН: Это очень добросовестный труд. Действительно из него можно понять все то, что вы хотели знать о церкви, но боялись спросить.
М. КУРНИКОВ: И самое главное, что, судя по всему, действительно получилось что-то сделать такое, что даже если вы церковью не интересуетесь, ее все равно интересно читать.
И многое, что вы там узнаете, скорее не о церкви, сколько о нас самих.
Е. ШУЛЬМАН: Бог-то есть? К какому выводу приходит автор?
М. КУРНИКОВ: Об этом там как раз не рассуждают. Об этом там как раз ни слова. Причем нам очень повезло, что на нашу презентацию пришел еще и Андрей Кураев, который украсил презентацию этой книги своим выступлением. Это было мило.
Е. ШУЛЬМАН: Хорошо. Я очень люблю книжные ярмарки. Туда всегда хочется взять с собой тележку. Я раньше всегда думала, что если бы на Non/fiction московской во времена ее славы давали тележки на прокат где-нибудь на входе, то они бы озолотились дополнительно. Потому что через некоторое время уже не жадность является твоим ограничителем, а грузоподъемность.
М. КУРНИКОВ: Да. У нас сколько до конца рекламы еще? Пять секунд. Как отточены наши разговоры. Продолжаем. Продолжаем первую рубрику. Еще какие-то события или событие у нас одно?
Е. ШУЛЬМАН: Все, на этом можно завершать эфир. Ни о чем более важном мы не скажем. Нет, у нас есть свои некоторые события, на которые мы все же обращаем внимание. У нас за прошедшую неделю состоялось два мероприятия, которые тоже как-то вот входят в эту же самую рубрику привлекательных зрелищ. Два мероприятия, зрелищная часть которых, может быть, является первостепенной по отношению к сущностной, – это учения «Запад-2025» и Единый день голосования. Начнем с первого.
М. КУРНИКОВ: Сначала торжества, потом аресты.
Российско-белорусские учения «Запад-2025»
Е. ШУЛЬМАН: Совершенно верно, именно так. И там и там торжества, и там и там торжества, чреватые арестами, это совершенно точно. Обратим внимание на те обстоятельства, которые не являются специфически военными (об этом мы говорить не можем), а являются, как нам кажется, политическими. Вот как раз сегодня, 16 сентября, российско-белорусские учения «Запад-2025» завершаются. Верховный главнокомандующий российский в самом конце приехал, нарядившись в камуфляж, и осмотрел вооружения специальные и военную технику, что было, я думаю, знаменательным аккордом, завершающим это мероприятие.
Одновременно случился залет сразу нескольких десятков российских дронов на территорию Польши. Об этом происшествии вы, я думаю, достаточно слышали на прошедшей неделе. Мы с вами обратим внимание вот на какой аспект. Мы обратим внимание на поведение второго участника учений – Беларуси.
М. КУРНИКОВ: Поведение собаки ночью.
Е. ШУЛЬМАН: Вы знаете, да, странное поведение собаки ночью. Когда дроны залетели в Польшу, то Генеральный штаб Министерства обороны Республики Беларусь сделал следующее заявление. Заявление такое: «В ходе ночного взаимного обмена ударами беспилотными летательными аппаратами между Российской Федерацией и Украиной дежурными силами и средствами по противовоздушной обороне Республики Беларусь постоянно отслеживались беспилотные летательные аппараты, потерявшие курс в результате воздействия средств радиоэлектронной борьбы сторон. Часть заблудившихся беспилотников была уничтожена силами противовоздушной обороны нашей страны над территорией Республики».
Далее Министерство обороны Беларуси сообщает, что оно обменивается военными данными с Польшей, что этот обмен позволил, цитирую, «польской стороне оперативно отреагировать на действия беспилотников, подняв в воздух свои дежурные силы».
Далее следует пассаж, который мне особенно понравился, я бы сказала, даже стилистически: «Справедливости ради стоит отметить…». Как вы думаете, что отмечает Беларусь справедливости ради? Перед этим идет абзац о том, что «мы передали Польше информацию, которая позволила ей сбить российские беспилотники». Давайте назовем это нашим гражданским языком. «Справедливости ради стоит отметить, что польская сторона также информировала белорусские дежурные боевые расчеты о приближении к границе Республики Беларусь неопознанных летательных аппаратов с территории Украины». То есть мы сообщаем военные сведения Польше, Польша сообщает военные сведения нам.
«Обмен информацией является важным слагаемым обеспечения безопасности в регионе. Республика Беларусь и впредь продолжит реализацию своих обязательств в рамках обмена информацией с Республикой Польша и странами Балтии».
М. КУРНИКОВ: То есть Беларусь – это форпост НАТО?
Е. ШУЛЬМАН: Вот как-то так это звучит. Опять же, мы сейчас не говорим, правда ли это. Мы даже не будем говорить, что, может быть, это все специально говорится Беларусью по просьбе России, для того чтобы играть в доброго и злого следователя. Но мы отмечаем вот такую недвусмысленную риторику. Яснее выражаться, по-моему, никак нельзя.
Все это происходит на фоне очередных переговоров белорусского руководства с представителями американской администрации, в результате каковых, переговоров, случилось следующее. Произошла вторая серия освобождения политических заключенных в Минске. 52 человека было выпущено из белорусских тюрем. Я напомню, что предыдущий такой отпуск, предыдущее такое освобождение случилось этим летом, по-моему, в июне, и тогда было отпущено 14 человек.
Освобождение заключённых в Минске и переговоры с США
Я также напомню, что в своих экспрессивных постах в социальных сетях президент Соединенных Штатов говорил, что 1300 обещал отпустить Александр Григорьевич Лукашенко, потому что он такой замечательный человек. В обмен на поздравление с днем рождения, вероятно. Хотя сообщения американского президента довольно часто надо делить на 64, мы надеемся, что это освобождение не последнее. Потому что вне зависимости даже от того, как пожелают себя повести освобожденные, все равно это чрезвычайно положительное событие – людей отпускают. Среди них есть иностранные граждане, которые просто отправляются домой. Среди них есть белорусы, у которых появляется некоторый выбор, как им продолжать свою деятельность в дальнейшем.
М. КУРНИКОВ: Но, Екатерина Михайловна, как сам факт того, что белорусы отчитываются, что якобы американцы наблюдают за этими учениями.
Е. ШУЛЬМАН: И, возвращаясь к учениям, действительно, мы видим, что на учения белорусской стороной были приглашены представители стран НАТО. И из них представители Турции и Соединенных Штатов приняли это приглашение и благополучно наблюдали за такими учениями. Опять же, само по себе наблюдение в бинокль за театрализованным шоу не то чтобы вам очень много информации дает той, которой вы не обладали раньше, если вы военное ведомство какой-то страны, обладающее в том числе и военной разведкой. Тем не менее с точки зрения символической это выглядит интересно.
Частичное снятие санкций с «Белавиа»
Также напомним, что произошло не совсем, как написали, снятие американских санкций с государственной белорусской авиакомпании. Это не так. Там произошло следующее. Была возвращена частично лицензия международной организации OFAC, которая разрешает определенные сделки с авиакомпанией белорусской, государственной авиакомпанией. При этом там написано, что в это разрешение не входит разблокировка имущества, заблокированного в рамках антибелорусских санкций. Вот что это такое.
То есть когда спрашивали, будут ли теперь прямые рейсы, прямо завтра, из Минска в Нью-Йорк, то не похоже. Когда спрашивали, сможет ли теперь «Белавиа» закупать запчасти для Боингов и делиться с ними с Российской Федерацией, мне кажется, что вот это скорее возможно. То есть это довольно частичное снятие санкций. Эта генеральная лицензия может быть отменена в любой момент. Это не безвозвратное решение. Но это решение американской организации OFAC.
Итак, можно сказать, что Россия и Беларусь тут играют в некую одну игру, в рамках которой Беларусь служит российским форпостом, коварно проникающим в блок НАТО и как-то разлагающим его изнутри. Можно сказать, и мне, честно говоря, эта версия ближе, что Александр Григорьевич Лукашенко, выдающийся survivalist (выживальщик) наших дней, может рассказывать своему российскому брату вот ровно эту историю, а сам в это время заключать сепаратные сделки с Соединенными Штатами в обмен на какие-то ослабления санкций для Беларуси или какие-то преференции и гарантии для себя самого. То, что белорусский президент совершенно точно должен хотеть освобождения или хотя бы ослабления своей односторонней зависимости от Москвы, это абсолютно несомненно.
Еще раз напомню, что эти два брата-автократа принадлежат, на самом деле, к разным политическим типажам. Наш с вами президент – назначенец, а этот – выживальщик. Это разные типы политического поведения. Кто кого переживет, мы посмотрим. Тут многое зависит от случайностей, которые не во власти самого хитроумного политика.
Но тем не менее от Александра Григорьевича Лукашенко я бы ожидала буквально чего угодно. Продолжаю с некоторым извращенным восхищением наблюдать за вот этими его конволюциями. Нет, правда, это поразительный человек. Повторю свое пожелание. Я думаю, что я говорю от имени всего политологического сообщества. Когда дело дойдет до дела, не надо как-то с ним плохо поступать, а отдайте его нам на опыты. Это уникальное политическое явление, оно заслуживает изучения и фиксации. Второе зрелищное мероприятие.
М. КУРНИКОВ: Может быть, осмыслим сначала?
Е. ШУЛЬМАН: Опять осмыслим? Хорошо. Может быть, наш сегодняшний материал требует более глубокого осмысления. Хорошо.
М. КУРНИКОВ: Отлично. Вы знаете, кстати, не знаю, вы это специально делали или нет, но кажется, вы нащупали новую специальную поговорку для новостников – разблокирование заблокированного чего-то там.
Е. ШУЛЬМАН: А, разблокирование разблокированного. Нет, заблокирование разблокированного.
М. КУРНИКОВ: Не знаю, как у вас там было сформулировано, но я прямо услышал, что это вызов такой.
Е. ШУЛЬМАН: Хорошо. Вылавирование лавированного. Что еще бывает такое же?
Е. ШУЛЬМАН: Варение вареного и дарение дареного.
М. КУРНИКОВ: Как вы в Кишиневе, кстати, выступили?
Е. ШУЛЬМАН: Очень хорошо. Второй раз в Кишиневе. Мы с вами были, как вы помните, в прошлом июне и убедились в
том, какой это теплый и гостеприимный город. Какое там автохтонное вино. Какая там публика душевная, внимательная, заинтересованная. Так что с большим удовольствием побеседовала с Евгением Чичваркиным о будущем. Совершенно из таких разных точек, что просто трудно было понять, на чем мы могли бы сойтись. Но тем интереснее. Я сказала, что в науке все открытия происходят на стыке дисциплин.
М. КУРНИКОВ: А я, кстати, снова лечу в Таллин, фильм Веры Кричевской представлять. Мы продолжаем. И пока еще это все первая рубрика.
Единый день голосования
Е. ШУЛЬМАН: Это рубрика «События». И второе зрелищное мероприятие. Мы обещали несколько слов сказать о едином дне голосования и его результатах. Там крайне мало интересного и заслуживающего потраты эфирного времени. Но кое-что скажем.
Итак, 41 регион участвовал в едином дне голосования на этот раз. Выбирали губернаторов. Ну как выбирали? Утверждали кандидатуры внесенных президентом губернаторов. Выбирали/утверждали состав законодательных собраний регионов, городские думы кое-где. Ну, глав городов уже практически не осталось тех, которых выбирают на прямых выборах. Выборы в муниципальные собрания прошли кое-где.
Что нам с вами тут может быть интересно? Мы говорили, что одна из основных проблем этих выборов, по крайней мере выборов в представительные органы, это отсутствие кандидатов. Не то что отсутствие, а сложности с набором кандидатов.
На самом деле, я, когда говорила об этом в прошлый раз, потом вспомнила, что в период поздней Римской империи тоже была такая проблема. Когда статус римского сенатора стал сопряжен с очень большими и ограничениями, и разными формами поборов, которые от них императорская власть требовала, то люди стали убегать от этих сенаторских должностей, которые ранее считались первой честью для римлянина и вообще венцом любой римской карьеры, вот этой дороги чести (пути чести), о которой мы с вами в одном из наших выпусков говорили. В общем, приходилось гоняться за людьми хоть сколько-нибудь обеспеченными и тащить их в сенаторы, потому что они должны были потом делать патриотические пожертвования на различные патриотические нужды.
Вот у нас немножко похожая ситуация. Поэтому сочувствуем всем тем партиям, которые должны были набирать себе людей в списки, потому что перспектива просто попасть в список, никуда не пройти и при этом сдавать кучу документов и попадаться на глаза правоохранительным органам, плоха. Перспектива собрать кучу документов, попадаться на глаза правоохранительным органам и избраться немногим, на самом деле, лучше, потому что твои риски только возрастают, а возможностей в условиях такой контролируемой политической жизни, в общем, никаких нет: ни особенно экономических, ни тем более политических.
А какова была основная трудность для кандидатов в губернаторы, которые должны были переподтвердить свои результаты? Если вы волновались, то все губернаторы, которые пошли на выборы, все инкумбенты выиграли в первом туре. Интересно, кстати, вот что. Для губернатора задача состоит в том числе и в том, чтобы иметь приличную явку, самому, естественно, победить в первом туре. Все это понятно. Но он должен постараться сделать так, чтобы его результат в регионе был не выше президентского, потому что это считается неприличным.
Я поискала информацию о том, сколько в этих регионах получал президент на электоральном мероприятии марта 2024 года и сколько, соответственно, получили губернаторы. Что я вам должна сказать? Все соблюли эту норму.
М. КУРНИКОВ: То есть мы не знаем, есть ли эта норма, но ее соблюли.
Е. ШУЛЬМАН: Судя по тому, как ее соблюдают, не зная исключений, она-таки есть. Потому что иначе это трудно объяснить, почему вот так вот ровненько все. Ближе всего к роковой черте знаете кто из глав регионов, между кем и президентом остался буквально меньше процента зазор? Как вы думаете, кто?
Е. ШУЛЬМАН: Да нет, Хинштейн – приличный, скромный человек. Глава Татарстана. Буквально 0,64% разница. Я подозреваю, что они могли это тоже обнаружить когда-то на позднем этапе. Я могу себе представить эти страшные вопли в ночи выборов, типа: «Вы что, хотите погубить меня? Смерти моей хотите? Срочно опускайте. Мы Путина перекрыли». Так совершенно нельзя.
Еще из таких параметров, на которые мы всегда смотрим. Мы смотрим на явку. Со следующей точки зрения происходит так называемая сушка явки или происходит, наоборот, ее накачивание. Что мы должны сказать? Понятно, что чем ближе к электоральным султанатам, тем явка тоже выше. Кстати, в этот раз электоральным султанатом у нас оказалась Еврейская автономная область. Я не знаю, нет ли какого-то антисемитизма в этой формулировке. Но тем не менее там такая малоприличная явка в 74,2%.
В остальных местах мы видим, в общем, что-то смутно похожее на правду. Например, в Калужской области 42% явка, в Архангельской – 34%, в Иркутской области – 31%. То есть те регионы, в которых и в мирное время электоральные фальсификации носили умеренный характер, там и сейчас явку мы видим, еще раз повторю, достаточно реалистичную. Ну вот Курская область – 52% явка. Зато действительно Хинштейн 86,9%. Там тоже почти догнал он президента, но вовремя остановился.
Интернет и электронное голосование в регионах
Там, где происходят выборы в законодательные собрания, совершенно очевидно, что явку никто вообще особенно не натягивал. Понятно, что выборы в коллективные органы меньше привлекают внимание граждан, чем выборы персоналистские. Это очень неправильно, так не надо себя вести, но не сейчас нам упрекать в чем-нибудь подневольных российских избирателей.
И еще один буквально последний факт, чтобы хоть что-то интересное было в этом самом едином дне голосования.
М. КУРНИКОВ: Вы зрелищ обещали каких-то.
Е. ШУЛЬМАН: Нет, вы знаете, зрелищ никому не показали. М. КУРНИКОВ: Зрелищные мероприятия.
Е. ШУЛЬМАН: Ну как зрелищные? Тут зрелище состоит в отсутствии зрелищ. Зрелище состоит в том, что система справилась, что она благополучно провела, гладко и, в общем-то, с виду прилично вот эти вот выборы. 41 регион участвовал, 18 использовали электронное голосование. В Курской области электронное голосование практически в последний момент отменили из соображений безопасности. А под этими соображениями безопасности подразумевается отсутствие интернета в Курской области.
А вот, например, новость из Томска. В Томске с лета ограничивают в основной части города скорость интернета. То есть он есть, но он такой низенько-низенько летает. А во время выборов, выборы-то у нас трехдневные, внезапно скорость вернули, интернет залетел. Настал понедельник – скорость снова ограничили. Скептически настроенные жители Томска, а это, как вы помните, демократический регион, считают, что это сделано не для того, чтобы все красиво проголосовали электронно, а для того, чтобы люди, наоборот, обрадовались вернувшемуся интернету и пользовались бы им, а на выборы бы не ходили. Потому что томские избиратели подозревают, что им не доверяют в смысле их электорального поведения.
Планы выборов и первая сессия Госдумы
Соответственно, в следующем, 2026, году у нас уже будут парламентские выборы, не менее захватывающие. Это был последний день голосования перед будущими выборами в Государственную Думу.
И, кстати, о Государственной Думе. Мы с вами говорили о том, какие длинные каникулы у депутатов, нам бы с вами такие. Но кто же нас с вами отпустит так долго отдыхать? Вот только сегодня, 16 сентября, состоялось первое пленарное заседание Государственной Думы в эту осеннюю сессию. Соответственно, заседание Совета Думы было вчера, в понедельник. Первым решением, которое Дума приняла, была отмена дополнительного заседания, которое должно было быть в этот самый четверг. Вообще, в эту сессию пока, насколько видно по календарю, сокращают количество заседаний. Говорят, что Государственная Дума в весеннюю сессию поработала настолько ударно, что буквально практически нечего осталось рассматривать.
Я бы не делала из этого вывода, что все репрессивные и регрессивные законопроекты, которые возможно было принять, уже приняты, но действительно я вижу, что весенняя сессия 2025 года в этом смысле – и в смысле законотворческой активности, и в смысле активности в сфере репрессивных законопроектов – может сравниться только с весной 2023 года, когда, напомню, конструировалась вот эта альтернативная система мобилизации без массовой мобилизации, когда принимались различные законы, которые должны были обеспечить поступление нужных контрактников в Министерство обороны без того, чтобы объявлять хотя бы частичную, но достаточно всеобщую мобилизацию, как это случилось в сентябре 2022 года.
Итоги законотворчества весенней сессии и планы на осень
Вот, соответственно, возникает вопрос, а что тогда конструировалось весной 2025 года, что эта активность была настолько высока? 2024 год, по сравнению с 2025-м, просто был годом какого-то совершеннейшего законотворческого бездействия.
Итак, что успели принять, мы с вами говорили в том числе в конце прошлого нашего сезона. Напомню основные направления. Это ограничение доступа к информации, криминализация поиска и потребления информации. Это дальнейшее ограничение прав различных меньшинств в рамках борьбы с ЛГБТ, экстремизмом и иными видами экстремизма. Это дальнейшие попытки как-то ущемить иностранных агентов. И, конечно же, антииммигрантские законы – довольно значительная часть всей думской деятельности в прошлую сессию. Также отметим расширение полномочий силовых ведомств, возвращение ФСБ права на собственные изоляторы и собственное этапирование и также ужесточение правил призыва и мобилизации.
То есть из всего этого возникает некоторая картина общего замысла. И, исходя из этого же, мы можем попробовать понять, что в программе на открывшуюся весеннюю сессию. Напомню, что традиционно это не новое совершенно явление, никакие думские планы совершенно никогда не выполняются. В том смысле, что думские планы, планы законопроектной деятельности, календарь рассмотрения вопросов часто не содержат того, что будет на самом деле главным, что будет на самом деле значимым, потому что эти законопроекты падают депутатам на голову совершенно неожиданно, их никто об этом не предупреждает. Они приходят от правительства либо они приходят от заинтересованных ведомств через депутатов.
Поэтому, изучая думское законопроектное планирование, мы мало что на самом деле поймем о том, чем они будут заниматься.
Но что есть из принятого и недопринятого (принятого, например, в первом чтении) или внесенного и непроголосованного? Европейской конвенции о предупреждении пыток и бесчеловечного обращения денонсация нас с вами ждет. Внесено. Соответственно, будет одобрено.
Помните законопроект о так называемом вечном призыве, о том, чтобы решения о призыве исполнялись круглогодично, а не только в рамках призывов весеннего и осеннего. Это тоже должно быть принято в ходе осенней сессии.
Ужесточение наказаний за дезертирство и, в особенности, ужесточение наказаний за дезертирство заключенных, которые таким образом перестали быть заключенными. То есть заключенные, которые подписывают контракт с Минобороны и уходят на фронт, если они после этого оттуда бегут, то им наказание их будет ужесточено.
Ну и что-то такое про иноагентов. Уголовное дело после первой же административки. Но это как-то не очень все интересно, не очень значимо.
Мы будем продолжать следить за происходящим. Мы не отворачиваемся, вообще не закрываем глаза ни разу. Может показаться, что это скучно. Может показаться, что это безрадостно. Но тем не менее это те нормы, которые применяются к живым людям. Поэтому мы будем живых людей информировать о том, что им грозит. Или, наоборот, какие светлые перспективы перед ними открываются.
Реестр военнообязанных и ограничения выезда
Еще одна инициатива, о которой мы говорили довольно много, и за жизнью и приключениями которой мы следим – реестр военнообязанных и связанные с ним запреты и ограничения. У нас имеется первый случай невыпуска за границу человека на основании того, что он уклоняется от прихода в военкомат, то есть на основании электронной повестки. Первичная информация пришла из телеграм-канала, в котором, судя по всему, сотрудники пограничной службы публикуют всякие сведения о том, как они осуществляют свою важную для родины работу. Человеку пришла повестка 8 сентября. По-моему, 11 сентября он попытался куда-то выехать.
Дальше написаны следующие душераздирающие слова: «На сайте повесток стал сразу отображаться запрет на выезд, но так как отпуск был запланирован еще в мае, рискнул лететь».
Это не человек пишет, это о нем пишут, он рискнул. На паспортном контроле в «Шереметьево» вызвали офицеров, которые провели разъяснительную беседу. Сказали, что да, запрет отражается в базе, ничего не смогут сделать и, что это первый случай касательно этого нового сервиса. Развернули домой. Запрет на выезд может снять только военкомат при личной явке.
Одна ласточка не делает погоды. Один олень – случайность, три оленя – тенденция. Это пока один случай. Если вам известны еще такие случаи, пишите нам, сообщайте. Мы это все дело отслеживаем. Но действительно похоже, что в той или иной форме, не полностью, но частично, каким-то образом в каких-то случаях этот реестр работает в своей основной функции. Еще раз повторю, основная функция – это инструментализация запретов. Люди, которые получили повестку, должны быть ограничены в своих правах и свободах, пока они в военкомат не явятся. Имейте это в виду, дорогие слушатели. Проверяйте, что вам там пришло, например, по реестру повесток. Если вам пока ничего не пришло, думайте, что вам делать с этим оставшимся временем.
Новый председатель Верховного суда и конфискации имущества
Председатель Верховного суда новый у нас едет, уже скоро доедет. Это, напомню, бывший генеральный прокурор. Верховная квалификационная коллегия судей рекомендовала его на должность председателя Верховного суда. Тут мы никаких удивительных новостей сенсационных вам не сообщаем. Мы об этом говорили в наших эфирах, обращали внимание на то, что Генеральная прокуратура чрезвычайно проактивное ведомство в вопросах деприватизации, в вопросах отъема собственности, в вопросах конфискации и расширения возможностей для конфискации. В одном из прошлых выпусков мы говорили о том, как они обратились в Верховный суд с вопросом, можно ли изымать имущество у членов семьи, если они не знали о происхождении этого имущества. Верховный суд сказал, можно.
Также напомню, что Верховный суд тут не обладает проактивной ролью, он обладает ролью реактивной, то есть он не может инициировать, например, уголовные дела, он не может выступать на стороне обвинения, вообще ни на коей стороне не может выступать. Он рассматривает те дела, которые к нему приходят. Основная сила председателя Верховного суда состоит в его власти над кадровым составом судейского корпуса в России.
Вот точно так же как депутатский корпус считается лояльным, подконтрольным и ничего не решающим, но их штампик, их нажатие на кнопочку нужно для того, чтобы закон стал законом, точно так же и судейский корпус, да, массово копирует обвинительные заключения, но их удар молоточком нужен для того, чтобы приговор вступил в силу. Поэтому и те, и другие должны быть строго контролируемы в каждом аспекте своей жизни.
Но когда пишут о том, что новый председатель Верховного суда имеет замысел устроить свирепые чистки в судейском корпусе, напомним, что свирепые чистки в судейском корпусе, то есть довольно массовые уголовные дела против судей, у нас идут последние несколько лет. Знаменитое ростовское дело против судей, которое уже не только против судей, но началось с них, стартовало аж в 2021 году. Также довольно громкий случай – это дело теперь уже бывшего председателя краевого суда Краснодарского края, у которого, кстати, Генеральная прокуратура просит конфисковать имущество на 7 миллиардов рублей.
М. КУРНИКОВ: А не значит ли это, что на самом деле генпрокурорское кресло в нынешней конфигурации гораздо более весомое?
Е. ШУЛЬМАН: Зависит от того, чем вы увлекаетесь.
М. КУРНИКОВ: Ну вот, например, перераспределением собственности если вы увлекаетесь.
Е. ШУЛЬМАН: Да, если вы увлекаетесь перераспределением собственности, то, конечно, вам лучше быть генеральным прокурором. Вот именно с этой точки зрения я гораздо больше любопытствую, кто будет преемником Краснова.
М. КУРНИКОВ: Может, это не его назначили туда, а его ушли оттуда.
Е. ШУЛЬМАН: Я против того, чтобы рассматривать кресло председателя Верховного суда как какую-то пенсионерскую синекуру. Это не так.
Е. ШУЛЬМАН: Это очень значимая должность. Это глава всей ветви судебной власти России. Еще раз повторю, он управляет назначениями и увольнениями каждого судьи де-факто и частично де-юре тоже, хотя это президентская прерогатива (но председатель Верховного суда подает ему кандидатуры и предложения). Но, конечно, с точки зрения проактивности Генеральная прокуратура куда более живенькое ведомство и должность для энергичного человека. Вот интересно, будет ли преемник настолько же энергичен, насколько был предшественник, и кто им будет. Мы тут с вами кадровыми сплетнями не делимся. Это не наша отрасль. Когда назначат, мы вам непременно сообщим, что это за человек такой. Возвращаясь к вопросу о конфискациях.
М. КУРНИКОВ: Последнее событие.
Е. ШУЛЬМАН: Последнее событие. Новое направление государственной политики. К этому направлению теперь уже практически бывший генеральный прокурор Краснов приложил во многом руку. Дело бывшего госсекретаря Республики Дагестан Магомедова. Мы обращали на него внимание, потому что это большое, крупное дело. И кроме того, там эти самые конфискации носят чрезвычайно масштабный характер.
М. КУРНИКОВ: У отца и сына и святого духа.
Е. ШУЛЬМАН: Вы знаете, да. Имущество предлагается конфисковать в Ставропольском крае, естественно, в Республике Дагестан, в престижных районах Москвы, как пишут, всего на 500 миллионов рублей. Это, как мы видим, совершенно не предел. Также имеются доли в уставных капиталах значительного количества дагестанских нефтяных компаний.
Что еще нам здесь любопытно? Новый иск антикоррупционный подан как раз генпрокурором Красновым вот буквально только что, 11 сентября. Там у нас 53 объекта. Кадастровая стоимость – 500 миллионов рублей, рыночная – больше 1 миллиарда. И номинальные владельцы, прокуратура считает их номинальными, в период с 2000 по 2023 год, почти четверть века, 16 человек.
М. КУРНИКОВ: Практически все путинское время. Е. ШУЛЬМАН: Совершенно верно.
М. КУРНИКОВ: Интересная хронология.
Е. ШУЛЬМАН: Это как раз конфискация всего прошедшего исторического периода. Да, правда. Вот все, что вы нажили при нас, мы у вас отберем. Иногда думаешь, институт собственности не прижился в России, как и христианская религия, как-то не укоренился. Так вот, 16 человек номинальных владельцев.
М. КУРНИКОВ: За сундук мертвеца.
Е. ШУЛЬМАН: Я просто вам прочту, кто они такие. Мы с вами относительно депутата Гаджиева уже зачитывали экстремистскую группу. Тут, между прочим, нет такого экстремизма. Это просто изъятие собственности, нажитой преступным путем. Он сам, жена, сын, дочери (три), мужья дочерей (три), братья (три), жены братьев (две), сестры (две), муж сестры (один).
М. КУРНИКОВ: Вспоминается игра «Счастливый случай». Помните, глава семьи, жена главы семьи, племянник жены главы семьи и так далее. Вот буквально по этой же схеме.
Е. ШУЛЬМАН: «Они, – пишет прокуратура в своем иске, – совершили преобразование активов, полученных в результате коррупционных действий, в иное имущество, что является легализацией и влечет их изъятие в казну государства». То есть понятно, да? Глава семейства приносил деньги, они на эти деньги покупали недвижимость. Это называется «легализация». И, соответственно, все это может быть изъято в казну государства. Жилая и коммерческая недвижимость. Земельные участки, несколько десятков. В общем, много интересного.
Почему мы с вами зачитываем этот весь список? Не для того, чтобы вы позавидовали тому, как хорошо живут госсекретари северокавказских республик. Нас тут интересует обширность списка вот этих самых родственников. Это действительно целый клан. Это подтверждает наше уже некоторое время как сделанное наблюдение, что речь идет не только о преследовании элит как таковых, то есть начальников как таковых, но и об уничтожении, изъятии имущества целых кланов, целых семейств. Это новое политическое явление. Оно должно чрезвычайно заботить еще не раскулаченные элиты. Мы сообщаем вам об этом, будем продолжать сообщать.
М. КУРНИКОВ: Мы переходим к понятию.
Понятие — Сакральная жертва
М. КУРНИКОВ: О каком понятии сегодня говорите?
Е. ШУЛЬМАН: По-моему, в начале сезона мы говорили, что есть предчувствие, что смерть будет одним из основных акторов в этом нашем новом сезоне. В прошлый раз мы с вами рассказывали об ученом, который хотел победить смерть, и вообще немножко поговорили о том, каким образом политические деятели желают жить вечно. Сегодня мы поговорим с вами, наоборот, о политическом смысле покойников. Хочется разобрать такое понятие, как «сакральная жертва».
М. КУРНИКОВ: Даже удивительно, что не было еще этого понятия.
Е. ШУЛЬМАН: Вы знаете, не было. Скажу сразу, что это ненаучное понятие в полном смысле. Более того, в русском языке это выражение начинает использоваться в политической публицистике очень недавно. Я смотрела по Национальному корпусу русского языка. Только во второй половине десятых годов появляется вот это выражение «сакральная жертва».
Е. ШУЛЬМАН: Да. Представляете, да.
М. КУРНИКОВ: Ощущение, что это было всегда.
Е. ШУЛЬМАН: Что это было всегда. Ничего подобного. Священная жертва была, но имелось в виду нечто совершенно другое. Смысл тут мерцающий. В целом сакральная жертва – это некий человек, который пал жертвой своей политической деятельности или своих политических убеждений, и чья память сакрализируется.
В русском обиходе этот термин получил специфический смысл. Когда говорят о сакральной жертве, подразумевается, что такого человека убили его собственные соратники, для того чтобы получить некий мемориал, чтобы получить какого-то святого, именем которого они могут мобилизовывать своих сторонников, демонизировать своих противников и вообще иметь такой политически удобный культ. То есть в этом очень специфическом русском словоупотреблении эта самая сакральная жертва подразумевает – вы и убили-с.
Но не только в сомнительной русской публицистике говорится о похожих явлениях. Есть такой целый куст понятий, которые мы, может, с вами в дальнейших выпусках рассмотрим. Например, «сакрализация политики», «гражданская религия», «политическая религия».
И есть специфический немецкий термин, который звучит как Blutzeuge и означает «кровавый свидетель». Этот термин очень исторически маркирован. «Кровавый свидетель» – это термин, который использовался в нацистской Германии или, точнее говоря, который использовался нацистами еще до того, как Германия стала нацистской. И таким образом обозначались те люди и их соратники, которые были убиты их политическими противниками или лишились жизни по какой-то другой причине и, соответственно, являются кровавыми свидетелями того, какие их противники нехорошие люди и как их сторонники должны еще выше поднимать знамя, выпавшее из их окоченевших рук.
Таким образом конструировался культ павших, культ жертв политического насилия, но только исключительно павших нацистов. Это способствовало сакрализации партии как когорты мучеников. Это способствовало появлению разных полезных для партии ритуалов, шествий, посещений могил, принесений присяг и прочего в том же духе.
Если вам кажется, что это нечто знакомое, то вам не кажется. Надо сказать, что партия большевиков на очень раннем этапе этих кровавых свидетелей использовала почем зря. Действительно, российская политика дореволюционная и постреволюционная была полна насилием. Действительно, мартиролог был много у кого. А уж у тех партий и политических организаций, которые занимались, например, террористической деятельностью, он был у них еще длиннее.
Это вообще один из основных приводов, я бы сказала, одно из основных колесиков механизма радикализации. Вы делаете чего-нибудь, что не нравится действующему начальству, действующее начальство начинает энергично с вами бороться, у вас появляется лист с именами мучеников, вы убеждаетесь в том, что ваши противники – звери кровожадные, а вы, наоборот, их священные жертвы, поэтому вам нужно поубивать еще больше народу. Соответственно, в ответ на это…
Е. ШУЛЬМАН: Более чем. В общем смысле это пресловутая гоббсова спираль насилия, которая всегда раскручивается и довольно редко закручивается.
Опять же, давайте вспомним, как рано молодая советская власть стала устраивать кладбище на Красной площади. Первые захоронения там произошли буквально в 1918 году. И это были люди, которые погибли в результате разных уличных столкновений и боев, которые происходили в Москве и Петербурге. Прямо вот буквально в первые месяцы, когда худо-бедно взяли власть в столице, на Красной площади стали хоронить вот этих своих священных мертвецов. А дальше туда приводят пионеров, дальше мимо этого ходят парады, дальше это становится главным местом, куда приходят туристы российские, свои и приезжие. Вот формируется этот самый пантеон.
Если вы, дорогие слушатели, находитесь, например, в Москве или можете дотуда добраться, сходите и посмотрите. Или, хорошо, в Википедии посмотрите, кто там у нас похоронен. Вы удивитесь, это очень странный список. Там есть, например, Джон Рид, британский журналист. Многие люди, пережившие советскую власть, думают, что там похоронен только Гагарин и генеральные секретари. Ничего подобного. Опять же, посмотрите, там удивительно пестрый набор захороненных. И часть из них – это вообще безымянные люди, то есть это коллективные захоронения тех, кого затоптали в той суматохе, которая сопровождала многочисленные русские революции.
Возвращаясь к нацистам. У них был свой списочек, потому что действительно немецкая политика после Первой мировой войны, как вы понимаете, как любая послевоенная политика, отличалась высоким уровнем насилия. Поэтому они убивали людей, кто-то убивал их тоже. Наиболее известный из таких кровавых свидетелей – это знаменитый Хорст Вессель. Хорст Вессель относится к той категории сакральных жертв, которые прославились фактом своего убийства. Они бывают разные, между прочим. Это может быть, наоборот, какой-нибудь политический лидер, который был знаменит. Вот его убили, и, соответственно, все его вспоминают.
Еще раз повторю, если вам кажется, что эта практика как-то относится только к партиям сектантского типа и террористических наклонностей, то нет. Всем людям свойственно переживать общность своей смертности. Поэтому человек, который был убит, привлекает наше внимание. Нам в обычной ситуации как-то страшно от этого, и человек, который был убит за то, что он делал свою работу, или за то, что он высказывал какие-то свои взгляды, действительно вызывает у людей сочувствие.
Сакрализация мертвых – это одна из наших древнейших потребностей. Начинается, видимо, с культа предков. Судя по всему, человек – единственное живое существо, которое осознает свою смертность и все время беспокоится по этому поводу. Остальные биологические создания, белковые тела, кажется, на этот счет не очень озабочены.
Так вот, возвращаясь к Хорсту Весселю. Хорст Вессель был очень молодой человек, член нацистской партии, которого убили члены Коммунистического союза ветеранов, ветеранской организации, в которой состояли коммунисты. Что-то он им там не понравился. Нехорошо так поступать как в моменте, так и по последствиям.
Ему было 23 года. То есть он был совсем юноша. Он был такой классической арийской наружности. Он еще писал стихи. Поэтому из него сделали буквально особенный культ. Убили его в 1930 году. То есть, как вы понимаете, это еще такая заря нацистской партии, поэтому им нужно было наполнять этот свой мартиролог. И к одному из его стихотворений была написана музыка. Поэтому многие думают, что Хорст Вессель – это нацистский гимн. Не только. Это, собственно говоря, живой человек, человек, который был когда-то живым.
Его могила превратилась в то место, где клялись в верности идеалам нацистской партии. Кстати, пошла я смотреть, что там с ним, и выяснилось, что памятный знак с его могилой был убран только в 2013 году. Немцы вообще неторопливые ребята, сразу можно сказать.
В самом общем виде сакрализация политического, то есть придание некой сверхценной компоненты тому, что, в общем, должно являться предметом гражданской дискуссии… Потому что политика, она не про загробную жизнь, политика не про спасение души, политика даже не то чтобы про этическое как таковое в первую очередь, она про разные скучные предметы: повышать налоги, снижать налоги, разрешать миграцию или запрещать миграцию.
Но людям скучно обращать внимание на предметы, им хочется обращать внимание на других людей. И, естественно, есть некоторый набор тем и сюжетов, которые всегда будут приковывать наше внимание: дети, секс и смерть. Понятно, да? Соответственно, размножение, смерть и еда, если так уж совсем обобщать.
Поэтому сакрализация политического практически неизбежное явление. Но если вы видите, что либо государство, либо какая-то политическая организация, либо политическое движение начинает очень уж размахивать своими покойниками и именно на этом строит свою валидность и свою легитимность, это не очень хороший признак. Еще раз повторю, так или иначе все это делают, все на кладбище носят цветочки и отмечают дни памяти кого-нибудь. Но если это становится главным, основным, то это некоторый повод насторожиться.
М. КУРНИКОВ: Переходим к вопросам.
Вопросы слушателей
Вопрос об исправительных работах
М. КУРНИКОВ: Начну я с вопроса из Патреона. И это повод сказать, что там в описании есть важная информация о количестве людей, которые в Патреоне есть, и о том, что их должно становиться больше. Обязательно пройдите там по ссылке. Итак, Антон спрашивает: «В народной статье 228 в качестве наказания в числе прочих возможны исправительные работы до двух лет или лишение свободы до трех лет. Исходя из этого кажется, что исправительные работы считаются более тяжелым наказанием, раз на их отбытие дается меньший срок. Бытовая логика подсказывает, что отбывать исправительные работы, наоборот, проще. Можно даже провести этот срок на месте основной работы. Так в чем законодательная логика?»
Е. ШУЛЬМАН: Законодательная логика состоит в том, что вот эти параметры, которые указаны в статьях Уголовного кодекса, это верхний потолок. В исключительных случаях судья может назначить выше высшего предела, но это исключительные случаи, они практически не попадаются. Поэтому это максимум того, что судья может назначить. Обычно он назначает меньше.
В принципе, когда у нас еще говорили о том, что целью уголовного наказания является не наказание как таковое, а исправление, то говорили о гуманизации наказаний. Поэтому всегда предоставляется возможность судье принять решение исходя из индивидуальных свойств обвиняемого, его возраста, пола, состояния здоровья, наличия у него иждивенцев на содержании или сотрудничал ли он со следствием, вообще какой ущерб он нанес своим преступлением, правонарушением. Поэтому можно назначить что-то поменьше. Так что в этом именно смысл.
Кстати, имейте в виду это обстоятельство, когда вы слышите, что кому-нибудь там предъявлено обвинение, говорится, ему грозит 15 лет лишения свободы. Обычно журналисты так делают. Это значит, что в этой статье вот такой указан максимум. Это не значит, что, например, обвинение просит даже такой срок или что судья его назначит.
Но в целом, конечно, слушатель совершенно прав. Обязательные принудительные работы – это более легкий тип наказания. Лишение свободы – это максимум. То есть это самое суровое из всего того, что предусматривает наше уголовное законодательство. Там есть свои градации: строгого режима, общего режима, какую долю отбывает осужденный в тюрьме, а какую – в колонии. Так что обязательные работы назначаются, когда удалось договориться на поменьше.
Вопрос о левизне в академии
М. КУРНИКОВ: Следующий вопрос. Ох, держитесь. Олликс спрашивает: «Недавно вступил в спор с американкой, дипломированным политологом. Она утверждала, что в Соединенных Штатах установился фашистский режим. Мое возражение было встречено непониманием. Было сказано, что все капиталистические страны, по сути, фашистские, потому что угнетенные угнетаются. Почему академия на Западе настолько левая? Это ведь не вчера началось. Почему научная добросовестность сменилась доказыванием своих политических убеждений научными методами?»
Е. ШУЛЬМАН: Прежде всего, давайте не будем делать выводы на основании единичного случая. В вашем пересказе позиция вашей собеседницы звучит действительно довольно чудно и представляет собой вульгаризированный марксизм такого типа, которому могли предаваться малограмотные герои романа «Мать», а не люди, получившие высшее образование. Во-первых, мы не знаем, насколько точно вы это пересказываете. Мы даже не знаем, существует ли эта дипломированная политолог и какой у нее диплом, и откуда она его взяла. Поэтому мы не будем тут расширять единичное до общего.
Но не нужно ни с кем разговаривать индивидуально, чтобы понять, насколько влиятельны идеи левого толка, левого спектра в академической среде. Чем это объясняется? Объяснений тут может быть масса. Есть объяснение, что это все коварный заговор коммунистов. Сначала обвиняли в этом советских коммунистов. Вот сенатор Маккарти пытался с ними бороться. Но, знаете, ничего хорошего из этого не получилось, много он не наборол. Есть версия, что это, наоборот, маоистский извод коммунистических идей и его проводит китайская Коммунистическая партия, тайно скупая всех академиков.
Есть представление о том, что люди, получившие высшее образование и оставшиеся работать в этой среде, живут, с одной стороны, в безопасном, с другой стороны, довольно зарегулированном пространстве, поэтому идеи государственного регулирования, справедливости, равного распределения ближе их сердцу.
Кроме того, это люди, перед которыми обычно вопрос выживания не стоит, и которые также не зарабатывают денег в ходе рискованного предпринимательского творчества. Поэтому иногда им кажется, что если установить правильные правила, то всем жить сразу станет хорошо. Их успех… Когда я говорю «их»… Как это, цех задорный, о коем не сужу, затем, что к ним принадлежу. Я отношусь к этой среде чуть более чем полностью по происхождению, по воспитанию и по роду занятий.
Конечно, российская академия, российский профессорско-преподавательский состав очень сильно отличается от западного, но мне понятен этот образ жизни. Там есть своя конкуренция, но она носит специфический характер. И действительно, довольно долгое время ты достигаешь успеха, выполняя нормативы. Вот пока ты не защитишь свою первую диссертацию, у тебя права на вольное творчество не так чтобы очень много. Тебе надо для начала доказать, что ты соответствуешь параметрам. И ты выполняешь ряд работ один за другим, после которых тебе присваивают разные звания. Это немножко похоже на армию, но с поправкой.
То есть ты не то чтобы прям вот бежишь, как берсерк, наевшийся мухоморов, с копьем наперевес на врага. Ты тренируешься под руководством руководителя и учишься каким-то сначала примитивным операциям и приемам, а потом уже более сложным. Потом у тебя есть шанс стать уже самому руководителем и начальником, иметь своих аспирантов, ну и вообще уйти в ту сторону научного исследования, которая тебя манит.
Поэтому, конечно, регулирование этим людям может казаться не просто благом, а единственной возможностью. Хаос внешнего мира может их пугать. Насилие им обыкновенно не то чтобы очень нравится, потому что они вблизи его толком не видели. Это не плохо. Это важная социальная страта. Эти люди должны жить и существовать. Плохо, когда они радикализируются. Это действительно нехорошо. Мы помним, какое от радикализации лекарство и для преподавателей, и для студентов, и для рабочих и крестьян – вовлечение в свободную дискуссию и конкурентный политический процесс. Вот тогда не будет у вас никто радикализироваться.
Вопрос о силе высказывания
М. КУРНИКОВ: Последний вопрос. Очень коротко. Наталья Файман спрашивает. Кольцевая композиция моя любимая. «Знает ли история примеры, когда одно яркое публичное высказывание известного деятеля культуры или лидера мнений вызвало не только краткосрочный резонанс, но и приводило к заметным изменениям в политической системе? И можно ли считать подобные эффекты возможными в современной России?»
Е. ШУЛЬМАН: Это вопрос, аналогичный вопросам про черного лебедя. Вот что-то происходит, потом лебедь пролетел – все перевернулось с ног на голову. Смотрите, лебедь становится лебедем, когда для него созрели условия. До этого он может хоть облетаться, никто не обратит на него внимания.
Высказывание становится точкой концентрации многих мнений… То есть люди говорят: «Вот я тоже так думал, вот только сформулировать не мог», или: «Я согласен, действительно, да сколько можно?» В истории это называется «выстрел Камила Демулена», вот с чего началась, как считается, Французская революция.
Камил Демулен выстрелил из пистолета на площади и призвал идти и брать Бастилию штурмом. Первый это выстрел на этой площади? Первый там кто-то ходил и орал: «Давайте что-нибудь возьмем штурмом»? Да нет, конечно. Но условия для революционного взрыва к тому моменту уже созрели, а дальше ты или твой поступок, или твое высказывание становится катализатором этих изменений.
Поэтому некоторые коллеги, которые вот это самое царь-интервью обсуждали подробнее, чем я могу это сделать, говорили, что тайминг тут идеален, что действительно чувство своей страны и своего народа у интервьюируемой и интервьюирующей замечательное. Потому что, если мы посмотрим, действительно, на результаты соцопросов, мы видим накапливающуюся и уже довольно устойчивую повышательную тенденцию, желание граждан войну прекратить. Не то чтобы отсутствие поддержки войны (это часто так формулируют, это не так), но значительный и растущий перевес тех, кто считает, что пора переходить к переговорам, над теми, кто считает, что надо еще повоевать.
И действительно, надежды, которые были возбуждены в начале этого года и в особенности весной, на окончание войны разбиты. За разбитыми надеждами приходит деморализация, когда человек говорит: «Ну сколько можно? Вот сколько можно?
Хорошо, мы тут затягивали пояса, мы тут себя накручивали, говорили, что кругом враги, что мы тут должны сейчас всех ненавидеть и внутри и снаружи всех поубивать. Но сколько можно в этой позе стоять навытяжку? Сколько можно с этим затянутым поясом, вдохнув, не выдыхать?»
Вот мне кажется, что сила этого сообщения, сила этого высказывания, о котором мы говорим, ровно в этом, в этом очень спокойно заданном вопросе: «И чего? Вот это все зачем?» На это трудно не то что возразить, это не предполагает возражение, вот в этом смысле такое высказывание может стать влиятельным. Оно не то чтобы меняет какую-то тенденцию, оно ее называет, оно ее обозначает. И вот в этот момент тенденция становится видна, она проявляется.
М. КУРНИКОВ: Заканчиваем сегодняшнюю программу «Статус». Обращу внимание тех, кто живет или может доехать до Гамбурга, Барселоны, Валенсии, Праги. Загляните, пожалуйста, в описание и удивитесь. Всем пока. До свидания.