Bullshit jobs: конспект

рыночек и капитализм

в античности заниматься физическим трудом и прислуживать могли женщины или рабы. считалось, что работа портит человека, так как отнимает время, которое он(а) мог(ла) бы потратить на выполнение своих общественных и политических обязанностей. в средние века и в эпоху возрождения впервые начали считать, что работа преобразует человека.

с возникновением капитализма и появлением наёмного труда многие бедняки начали бунтовать против старых порядков, уходить от мастеров, строить собственные дома и рано создавать семьи. в этот момент зарождается пролетариат как класс. это вызвало панику среди работодателей: работа больше не могла подаваться как способ повзрослеть, поэтому она стала подаваться как наказание, искупление и самоистязание, которые считались ценными независимо от производимых благ. блага же стали знаком божьей милости, поэтому от них не следовало получать слишком много удовольствия.

после промышленной революции труд стал рассматриваться не как способ удовлетворения материальных потребностей, а как сама суть жизни (особенно популярны это было среди среднего класса). в какой-то момент человек научился делить время на единицы, которые можно продавать и покупать. сразу после этого выражение «проводить время» превратилось в «тратить время», а требование «свободного времени» со стороны рабочих закрепило представление о том, что в рабочие часы время рабочего принадлежит тому, кто его купил.

позже понадобилось придумать новую мотивацию, и общество вернулось к старой идее о том, что работа формирует характер. оплачиваемый труд снова стал единственным способом пройти инициацию во взрослую жизнь. иммигрантов учили быть трудолюбивыми и презирать воображаемую "недисциплинированность" их потомков.

в 1945-1975 гг существовала негласная кейнсианская сделка: повышение производительности рабочих сопровождалось увеличением их заработной платы. однако в 1970-е зарплаты вышли на плато, хотя производительность стремительно росла. заметная часть прибыли от возросшей производительности увеличила состояние 1% инвесторов, директоров и менеджеров, а другая часть ушла на создание бесполезных позиций управленцев и административного персонала. сегодня капитализм создаёт фиктивные рабочие места для белых воротничков, при этом экономический рост замедлился практически везде, научное и технологическое развитие остановились, а молодое поколение в богатых странах впервые станет менее благополучным, чем поколение их родителей. прибыль капиталистическим фирмам в наши дни всё чаще приносит неоплачиваемая работа стажёров, активистов, волонтёров и любителей. богатые люди разбогатели благодаря тому, что было создано усилиями бедняков, однако сегодня под «производителями богатства» мы чаще понимаем капиталистов, а не рабочих. так как рынок отражает интересы 1% богатого населения, капиталодержатели могут давить на общественные институты с требованием вмешаться, если намечающиеся тенденции вызывают у них проблемы.

автоматизация труда привела к безработице, которую мы остановили с помощью создания фиктивных рабочих мест. сегодня официальные показатели безработицы в богатых странах всегда пытаются удержать в диапазоне 3-8% процентов. это связано в первую очередь с убеждением, что нравственный человек обязан работать, а также со страхом высшего класса, что в свободное время людям может прийти в голову что угодно.

половину работы можно было бы спокойно устранить без существенного снижения производительности, а оставшиеся обязанности перераспределить так, чтобы все работали по 4 часа в день. почему же тогда всемирную машину труда не отключают? мы почему-то уверены, что люди должны тратить жизнь, заполняя таблицы и скучные рисуя графики для конференций, вместо того чтобы вязать свитера, играть с собаками, петь в музыкальной группе или спорить о политике.

в то же время, так как работа съедает большое количество времени, мы не можем позволить себе сидеть целый день в кафе и спорить о политике или о любовных интригах. поэтому мы всё чаще выбираем компенсаторное потребительство, ограниченное предсказуемыми временными интервалами между рабочими делами или и отдыхом от работы (занятия в спортзале, йога, просмотр нового сериала и спонтанные покупки). люди компенсируют этим полное или частичное отсутствие жизни. выбирая между меньшим количеством рабочих часов и большим количеством развлечений, мы выбираем второе. "мы как будто дали коллективное согласие на своё собственное порабощение."

ценность работы

понятно, что в целом ценность – субъективное понятие, однако многие из нас почувствуют, если их работа не будет иметь особого смысла или ценности. хотя задача определения ценности, в принципе, всегда вызывает затруднения, мы всегда можем сказать, что нас обобрали или что мы заключили выгодную сделку, даже не зная строгой формулы подсчёта ценности товара. такой подсчёт в принципе невозможен, так как пришлось бы учесть слишком много факторов, часть из которых вообще не поддаётся точному подсчёту. тем не менее, большинство из работников так или иначе задумывается об общественной ценности того, чем они занимаются, отталкиваясь при этом от каких-то интуитивных понятий и здравого смысла. и понимание того, что твоя работа бессмысленна, не может не влиять на восприятие этой работы.

в своей книге гребер вводит определение bullshit job – бессмысленной, ненужной или даже вредной работы, которая кажется бесполезной даже самому работнику. при этом в силу определённых условий работнику приходится притворяться, что смысл в его занятии есть, что деморализует само по себе. в реальности человек на bullshit job очень редко не делает совсем ничего – чаще некоторая работа им или ею всё-таки выполняется, однако со временем становится ясно, что смысла в этом нет. бессмысленность работы часто оказывается очередным способом злоупотребления властью со стороны начальства и представляет собой ритуал унижения, позволяющий показать "кто здесь босс" и поставить работника на подчинённое место.

сам гребер выделяет пять видов бредовой работы:

1. шестерки существуют для того, чтобы кто-то другой выглядел или чувствовал себя важным;
2. головорезы существуют, потому что их нанимает кто-то ещё (“армии нужны государствам только потому, что у других государств тоже есть армии”). сюда также входят лоббисты, PR-щики, агенты колл-центров и корпоративные юристы. все они оказывают главным образом негативное воздействие на общество;
3. костыльщики ликвидируют ошибки и решают проблемы, которые являются следствием небрежности и/или некомпетентности начальства. традиционно такие должности выполняют женщины, однако в более общем смысле производством костылей занимается рабочий класс;
4. галочники существуют для того, чтобы организация могла делать вид, что занимается чем-то, чем она на самом деле не занимается;
5. надсмотрщики делятся на два типа. первый тип включает тех, кто распределяет работу между другими сотрудниками, то есть ненужных начальников (в некотором смысле, противоположностей шестерок). основная задача второго типа – придумывать другим сотрудникам бредовые задачи и создавать новые бредовые рабочие места.

virtue signaling

на самом деле, в нашем обществе общественная ценность работы обычно обратно пропорциональна её ценности: чем больше очевидной пользы работа приносит другим людям, тем меньше денег платится за её выполнение. интересно, что многие полагают, что это естественно, и добродетель должна быть наградой сама для себя. сегодня люди всё чаще вынуждены выбирать между двумя вариантами: либо они выполняют полезную работу и принимают в качестве награды чувство удовлетворения, либо соглашаются на любую бессмысленную работу, чтобы иметь возможность платить по счетам. интересно, что любой, кто слишком уж сильно проповедует правильные ценности и проявляет нарочито хорошее поведение (virtue signaling), воспринимается обществом как угроза и нравственный вызов.

при этом подразумевается, что люди, которые решили приносить пользу обществу, не должны надеяться на хорошие условия труда. создание ими профсоюзов воспринимается как лицемерие. в то же время считается, что те, кто страдает на бессмысленной работе, должны получать за это щедрое вознаграждение. действительно, если тебе нравится заниматься своей работой, то неправильно ждать, что тебе станут за неё хорошо платить – ты должен выполнять любимую работу бесплатно, а зарабатывать только на том, что ненавидишь. подобная риторика часто встречается и в политике. например, во время кризиса общество часто соглашается, что приносить жертву во имя общего блага должны те, кто уже делает это каждый день или чей труд полезен (медсёстры, пожарные, врачи и т.д). при этом зарплаты лондонских банкиров (которые часто играют не последнюю роль в создании этого самого кризиса) вполне могут резко повыситься.

любопытно, что всех, кто работает в армии, ненавидеть при этом нельзя. военнослужащие – всегда хорошие парни, и любой, кто с этим не согласен, – предатель; интеллигенты же, напротив, всегда считаются плохими парнями. гребер утверждает, что эта неприязнь основана на том, что ребёнку из рабочей семьи гораздо труднее войти в элиту, чем в класс капиталистов. «либеральная элита» монополизировала право на рабочие места, которые позволяют хорошо жить и при этом чувствовать, что ты служишь какой-то большой цели, – иными словами, чувствовать себя благородным человеком. поэтому вы, конечно, всегда можете заработать денег, но если вам хочется, чтобы работа также имела некоторую ценность (истины (журналистика и наука), красоты (искусство) или справедливости (активизм)), то без обеспеченной семьи, социальных связей и культурного капитала у вас нет никаких шансов такую работу получить. именно поэтому консерваторы относятся к интеллектуалам с большей неприязнью, чем к богачам. это напрямую связано с поддержкой вооруженных сил, так как для бедных семей пойти служить в армию – иногда единственный вариант осмысленной работы, которая также позволяет платить за квартиру.

вообще исторически все различия между «левым» и «правым» движением сводятся главным образом к отношению между ценностью и ценностями. левые пытаются сократить разрыв между сферой, где преобладают корыстные интересы и сферой, где преобладают благородные принципы, в то время как правые пытаются развести эти сферы ещё дальше друг от друга, а потом подчинить их обе себе. именно поэтому возможен такой удивительный союз между либертарианцами и правыми христианами: первые воспевают хаос рынка, лишая жизнь стабильности и расшатывая догмы, а вторые выставляют себя последним оплотом в борьбе с возникшей суматохой и безнравственностью. при этом и у тех, и у других широко используется т.н. выговор за права. у правых он проявляется в осуждении любых требований обеспечить людей средствами к существованию, медицинской помощью, оплачиваемым декретом или безопасностью на рабочем месте. у левых же своя версия, которая требует постоянно "чекать свои привилегии".

бедность и безработица

люди на bullshit jobs презирают не только тех, чья работа имеет ценность, но и тех, у кого работы вообще нет. кажется, подразумевается, скорее, не то, что работа – это хорошо, а то, что не работать – очень плохо. праздность перестала быть чем-то похвальным, любой, кто не надрывается на ненавистной работе – плохой человек и паразит, недостойный сочувствия и помощи или даже права на жизнь.

многие искренне верят, что бедные люди сами виноваты в своей бедности. всегда есть примеры бедняков, добившихся успеха и разбогатевших благодаря своей силе воли и целеустремлённости. можно было бы сказать, что бедные остаются бедными, только потому, что не прилагают достаточно усилий. в этом случае этакий садомазохистский элемент работы становится не нежелательным, но в то же время неизбежным побочным эффектом, а самой сутью работы и смыслом её существования. страдание становится признаком экономического гражданства: жить без страдания – это всё равно что жить без домашнего адреса, без него у вас нет права чего-то требовать.

статистические данные говорят, что причина бедности может быть в другом. мобильность между классами значительно зависит от эпохи и сильно различается между странами. ребёнок небогатой семьи из швеции разбогатеет с большей вероятностью, чем аналогичный ребёнок из сша. это вряд ли говорит о том, что шведы настойчивее и целеустремлённее. скорее, дело в доступе к образованию и в том, что даже самые бедные шведские дети далеко не так бедны, как американские. важно помнить, что вопрос "почему один игрок победил, а другой проиграл?" отличается от вопроса "насколько в принципе трудно играть в эту игру?".

верящие в магию рынка считают, что любая несправедливость вызвана вмешательством государства, потому что рынок – это свобода, а свобода – это всегда хорошо. однако реальных аргументов в пользу этого утверждения нет, это попросту вопрос веры. из-за плохих условий труда наша жизнь наполнена ненавистью и злобой: безработные злятся на трудоустроенных, трудоустроенных учат ненавидеть бедняков и безработных, занятые бредовой работой обижены на тех, чей труд полезен, а последние злятся на всех, кто хорошо зарабатывает. наконец, всех их объединяет ненависть к коррумпированному политическому классу, которому, в свою очередь, вся эта пустая злоба очень удобна, так как она отвлекает внимание от них самих.

безусловный базовый доход

согласно исследованиям, проверка материального положения неизбежно приводит к тому, что 20% процентов людей, имеющих право на пособие, не подают заявление. эта цифра наверняка больше, чем общее число «мошенников», которых вся эта бюрократическая система должна (в теории) помочь выявить. исходя из этого можно сказать, что данный аппарат существует исключительно для поддержания иллюзии, что люди по своей природе ленивы и работать не хотят, а значит необходимо сделать процесс выдачи им минимальных средств к существованию максимально запутанным, трудоёмким и унизительным.

решить проблему можно было бы с помощью безусловного базового дохода, то есть замены социальных пособий фиксированной платой, которую получают все жители страны. если же потребуется что-то сверх этого (например, если у человека инвалидность), то эта проблема могла бы решаться отдельно. ббд должно хватать на жизнь, и выплачиваться он должен без всяких условий, даже тем, кому он не нужен. это позволит привить обществу мысль, что любой человек безоговорочно заслуживает иметь самое необходимое для жизни – это право человека, а не благотворительность или помощь.

весь садизм власти на работе держится на том, что люди не могут просто уйти с ненавистной работы. ббд позволил бы многим работникам это наконец сделать. многим может показаться, что люди просто перестанут работать или начнут выбирать работу, которая интересна только им самим. конечно, определённый процент населения будет тратить время на бессмысленные и бесполезные занятия, но сложно себе представить, что таких людей будет больше 10-20%. при этом уже сейчас 37-40% работников в богатых странах заняты бесполезной работой. в таком мире бесполезная работа, напротив, скорее всего перестала бы существовать, ведь сложно представить себе человека, у которого достаточно финансов на жизнь, и который при этом тратит своё время на выполнение очередного бессмысленного поручения.

большинству из нас ббд также кажется невозможным из-за ряда (часто ложных) представлений о том, что такое деньги, как они производятся и для чего на самом деле нужны налоги. смысл ббд именно в том, чтобы отделить источник средств к существованию от работы, что должно позволить резко сократить бюрократию. сегодня огромная часть государственного аппарата существует только для того, чтобы бедные люди себя ненавидели. значительная часть правительства сразу же станет не нужна, и её можно будет просто расформировать. всё это – чрезвычайно дорогая нравственная игра, в которую мы играем для того, чтобы функционировала глобальная и совершенно бесполезная машина работы.

ещё карл маркс заметил, что до промышленной революции никто не писал книги о том, как достичь максимального общего богатства: всех интересовало то, как организовать общество, состоящее из хороших людей. а ведь в конечном счёте экономика – это просто способ обеспечить себя необходимыми для этого материальными ресурсами, а единственное, что действительно важно – это человеческая жизнь.