Голос-глитч, хоровой дроун и гроулинг по-явански: как современная музыка переосмысляет вокал

Голос — инструмент, который мы незаслуженно забываем, воспринимая как прикладную часть песенной культуры. Но во многом это наша слуховая привычка, переросшая в предрассудок. Натренированное сочным цифровым звуком и привычными тембрами, наше ухо не всегда готово улавливать сложные сюжетные перипетии или нелинейные гармонии, если те воспроизводятся голосом.

При этом есть ощущение, что в последние годы пунктиром вырисовывается новая тенденция. Вокал возвращается как полноценный инструмент, возлагая на себя задачи той же кропотливой точности, что и модульные синтезаторы, той же степени экспрессии, что и совокупность электроакустических средств. Предположительно у этой тенденции можно выделить два первоисточника: с одной стороны, это высоколобая школа академического авангарда и конкретной музыки, с другой — ее фольклорная противоположность, то есть народная музыка со всеми ее производными, которые начинают выходить в мировые топы.

В новой вокальной музыке голос не ведет себя привычным образом, но часто мимикрирует под что-то другое, хорошо знакомое: вторит равномерности техно, занимает свободные частоты в джазовых импровизациях, ведет себя как генеративный глитч, варьируется в диапазоне от монотонного дроуна до калейдоскопической психоделии. Также он с легкостью заменяет собой бас, модуляры и ритм-секцию, иногда наполняет звучащее семантическим смыслом, иногда — антисмыслом (например, когда поют на несуществующем языке). Так или иначе, за примерами далеко идти не нужно.

Между горловым пением и гроулингом

Открываем список лучших релизов 2018, по версии The Wire. На седьмой позиции альбом индонезийского дуэта Senyawa, в музыке которого упраздняются субкультурные границы. По первому впечатлению, вокалист Рулли напоминает шамана, который, впав в состояние транса, проговаривает заклинание с глубинной горловой артикуляцией. Но в этой же манере можно услышать и отголоски дэт-метала, при том, что структурно все происходящее и вовсе напоминает ноувейв.

Сопровождает Рулли напарник Вукир, который играет на самодельном струнном инструменте, сделанном из бамбука и сельскохозяйственной утвари. Играет в диапазоне от мелодической баллады до беспощадной шумовой импровизации. Оба музыканта неизменно чувствуют друг друга, понимая с полузвука.

Ролик показывается не сначала — не забудьте перемотать назад, если захотите посмотреть полностью.

Кстати, про Senyawa можно еще посмотреть и классный репортаж Vice.

Речевые интонации как новые мелодии

Тут же, в топе The Wire, можно встретить пластинку британского композитора Нейла Лака «Bloody Sirens», на которой записаны четыре пьесы для голоса. Исполняет их прогрессивный лондонский хор Musarc, существующий при Школе искусства, архитектуры и дизайна Джона Касса. Участники хора не поют в традиционном смысле слова, но как будто бы осваивают и осмысляют собственный речевой опыт — со всем многообразием существующих интонаций, оттенков и просто голосовых особенностей. Среди основных приемов: восторженные крики, печальные и удивленные возгласы, смущенный кашель, отдельно произносимые монотонные звуки и, напротив, эмоционально окрашенные фразы — словом, все те невербальные звуковые средства, которые мы используем в жизни.

По этому описанию можно подумать, что речь идет о крайне скучной академической вещи самой в себе — но поверьте, это не так. Здесь все очень событийно, захватывающе и по-своему музыкально, а местами — от того, что можешь почувствовать характер чуть ли не каждого отдельного исполнителя, — немного неловко.

Интересно, что сам по себе хор довольно открыт и непритязателен в отборе участников: например, умение читать классические партитуры необязательно. Главным образом, нужно любить петь и хорошо понимать идеологию хора. Тут обучают технике и движению — обе составляющие одинаково важны в перформансах Musarc, по сути существующим где-то между театром и акапеллой. Ниже прекрасный пример: бесконечный партитурный рулон, который, во-первых, создает перманентный шум в процессе его развертывания, а, во-вторых, несет в себе инструкцию к исполнению, последовательно считываемую каждым на свой собственный лад — получается, безумный механический дилей, образующий мантру.

Болгарская народная музыка и модные британские последователи

В прошлую пару лет неожиданную волну хайпа словил ансамбль Le Mystere des Voix Bulgares — болгарский хор, существующий уже почти 70 лет. Хор записал совместный альбом с Лизой Джеррард из Dead Can Dance, выступил в студии KEXP и на голландском фестивале Le Guess Who?, который ежегодно удовлетворяет аппетитам все более искушенных слушателей.

И хотя в визуальной эстетике «Мистерия болгарских голосов» может напомнить традиционный русский хор, звучат они совсем иначе. Их распевная диафония временами вызывает больше ассоциаций с арабской и азиатской музыкой, чем со славянской. Драматургия здесь очень неожиданная, далеко не всегда песенная, а мелодии пробирают насквозь, извиваясь в совершенно непривычных уху гармониях. А сила и вокальный диапазон отдельных голосов лишь усиливают эффект.

Ролик показывается не сначала — не забудьте перемотать назад, если захотите посмотреть полностью.

Значительный и незначительный факт одновременно: произведения из репертуара хора легли в основу к саундтреку сериала «Зена — королева воинов».

Занимательно, что сегодня «Мистерию» можно встретить в списке влияний многих современных артистов. Мастера крепких танцевальных хитов разных лет и стилей, Simian Mobile Disco записали свой альбом «Murmurations», также находясь под впечатлением от ансамбля. Хитмейкеры привлекли к записи лондонский хор Deep Throat Choir — получилось по-британски ухожено и изящно, но совсем не плохо. Пострейв-эйфория и хоровой авангард как красивый и смелый поп-прием.

Деконструкция традиционной арабской музыки

Но вернемся к диковинкам. Ливанский эмигрант Радван Гази Мумнех (Jerusalem in my Heart), проживающий в Монреале и издающийся на одном из важнейших канадских лейблов Constellations, интерпретирует традиционную арабскую музыку очень разными средствами. Превращает ее в дроун, устрашающую психоделию или гипнотичный транс или же размельчает в вязкий ориентальный глитч.

Искусный мультиинструменталист и вместе с тем продюсер, Радван придумывает безумные и сильные ходы, сочетая электроакустический инструментарий с собственным вокалом. Голос, используя массу педалей и эффектов, музыкант превращает в огромную звуковую кисть, которой он экспрессивно расписывает аудио-полотно. Вот один из сильнейших (и даже страшнейших) примеров:

Импровизация на несуществующем языке

Ну, и напоследок хочется упомянуть живую легенду. Норвежская певица Сидсель Эндресен имеет богатый джазовый бэкграунд, в чем-то даже контрастный. В 80-х и 90-х она записывала трогательные альбомы с видными норвежскими джазменами вроде Бугге Вессельтофта и Йона Эберсона — местами почти что трип-хоп и лаунж. Но сегодня Эндресен не узнать: она играет в дуэте с авангардным гитарным виртуозом Стианом Вестерусом, и на сцене ведет себя почти как блаженная, проговаривая фразы на несуществующем языке, активно жестикулируя и «подпевая» кривым, сбивающимся гитарным лупам.

Удивительно, но если послушать музыку дуэта подольше, то можно заметить отдельные «слова» и «фразы», которые повторяются в разных исполнениях. Помимо прочего, у Сидсель есть и набор узнаваемых голосовых техник: дрожащее булькание, нервическое причмокивание, хрип и т.д. И все это каждый раз идеально ложится на гитару Стиана. Если выражаться на языке современного авангарда, то это чистейшей воды глитч — но только сыгранный в живой импровизации голоса и электрогитары.

Ролик показывается не сначала — не забудьте перемотать назад, если захотите посмотреть полностью.

Автор: Андрей Морозов