Похоронное бюро "Под крылом ангела"

Часть 1

Ярик сидел на высоком стуле перед пани Шкловской и сосредоточенно махал кистью. Пани Шкловска никак не хотела зарумяниваться. Несколько слоев грима все равно не придавали желтоватой коже здорового вида. А что поделаешь, рак печени не самый приятный способ умереть.

Но Ярик не отчаивался, это же он, из-под чьих рук вышли шедевры «Зося и в свои пятьдесят два никогда не выглядела лучше. А померла-то она в семьдесят восемь!» и «Пан Крачек просто как живой. Вот-вот встанет и запоет «Хей, соколы». Поэтому он не торопился, и старался довести грим до совершенства. Понятно, что это только на полчаса, пока родственники прощаются с усопшей, что самим покойным безразлично, в каком виде они покинут этот свет. Но парень все равно старался, потому что его дед, знакомя со своим бизнесом, говорил: « Мы, внучек, как привратники, стоим у ворот в посмертье, и пропускать туда должны людей в достойном виде. Чтоб все в них было прекрасно - и лицо, и одежда, и гроб. И чтоб въехали они в царствие небесное как короли. А их родственники, увидев это, щедро оплатили бы твои услуги.»

Перемены случились так неожиданно. Смерть деда, казавшегося вечным, необычное наследство, все это свалилось на студента Вроцлавского университета, мирно изучавшего историю искусств, без десяти минут магистра, как снег на голову. Родители сказали, что Ярик вполне взрослый, чтобы продолжить семейное дело. Хотя, сами они вообще не горели желанием хоть сколько-нибудь поучаствовать в этом. А история искусств это то, за что деньги не платят. А платят за хорошие похороны и качественные гробы. Но, как оказалось, история искусств и в таком деле может пригодиться. После первой растерянности, первого принятого заказа на погребение, Яр немного пришел в себя, и решил привнести в традиционный ритуал немного, как он думал, креатива. Третьи похороны он оформил в стиле Густава Климта.

Темные волосы усопшей были уложены в высокую пышную прическу, шею ее сковывало широкое ожерелье «под золото», удачно прикрывая багрово-синюю полосу от веревки. Пани Сташек повесилась от несчастной любви, как судачили кумушки в костеле. Парчовое платье с глубоким вырезом открывало белую грудь и только сложенные на ней руки держали эту картину в рамках приличия. Золотая ткань окружала покойницу мягкими складками, бледное лицо ее сияло. В гробу лежала климтовская Юдифь. Пришедшие простится убитые горем престарелые родители были просто в восторге, если так можно описать чувства хоронящих близкого людей.

Молва быстро разлетелась о новом главе похоронного бюро «Под крылом ангела» и о том, что на его похоронах люди плачут светло, а покойные выглядят как будто только что уснули после лучшего дня в своей жизни.

Заказы посыпались градом. Ярик уже ничего толком не успевал. Идеи насчет похорон иссякали. Невозможно сделать всех Юдифями и рембрандтовскими Юнонами. А мужчин хотели видеть как на парадных портретах Рубенса. И где взять столько жабо и парчи? Хорошо, что оставались приверженцы консервативных похорон - приличные черные костюмы и строгие платья уже даже радовали молодого человека.

Больше всего неудобств доставляли цветы. Почему люди все время заказывают белые лилии? Их тяжелый, удушливый запах, вызывающий головную боль, еще полдня потом стоит в ноздрях. Эти никому не нужные букеты из невообразимого количества роз и хризантем, которые приходилось заказывать у флористов, просто угнетали своей никчемностью. Благо, что девушка-флористка была милой и симпатичной. Яру она очень нравилась, но пригласить ее на свидание он все еще не решался. В этих заботах о холодных телах и предстоящих похоронах проходили его дни. Впрочем, в какой-то момент, парень осознал, что вся эта круговерть ему даже нравится, он понял, что имел ввиду его дед, когда говорил про привратников. Достойно проводить на ту сторону не каждый сможет. А значит, его работа была важной. И что самое главное - хорошо оплачивалась.

Поэтому вот уже полтора часа он возился с пани Шкловской, угораздило же ее помереть в канун рождества!

Для Шкловской родственники заказали стиль Альфонса Мухи. Шикарные накладные кудри уже были красиво разложены по подушке, венок из искусственных маков и плюща вплетен в волосы. Оставалось только придать коже цветущий вид и образ женщины с картины «Лето» можно считать готовым. Туника небрежно драпировала увядшее тело, пара стеблей камыша укрывала сложенные на груди морщинистые руки. Пани умерла в шестьдесят четыре от рака. Ярик в последний раз взмахнул кистью, и щеки уходящего навсегда “Лета” заискрились от пудры. Это шедевр!

Спину ломило от напряжения, очень хотелось есть. Ну, наконец-то. Молодой человек слез со стула, и с удовольствием потянулся. Шутливо поклонился спящему в гробу «Лету», щелкнув сдвинутыми каблуками. Закрыв крышкой гроб,стоявший на каталке, отвез его в холодильник, сложил чемоданчик с гримом, и решительно прошел в душевую. Все, хватит с него покойников, пора и о живых вспомнить. Под колющими, горячими струями воды он подумал, что вот стоило бы все же пригласить Злату из цветочного выпить чего покрепче. Давно уже. Такая милая девушка. Уже вытираясь, молодой человек услышал, как в зале кто-то ходит. Точнее, как будто собака забежала. Такой звук, как будто когти цокают по кафелю. Цок-цок-цок... Туда. Цок-цок-цок… Обратно. Что-то упало с металлическим звоном на пол, и все стихло.

Замотав полотенце вокруг бедер, Ярик выскочил из душевой. Никого. Тишина, как обычно. Прошлепав мокрыми ногами по залу, он заглянул в подсобку и в коридор, ничего не увидев. Уже одеваясь, решил проверить еще и холодильник, хотя уже был уверен, что ему показалось, будто кто-то шумит в бюро. Ну, кому тут быть в сочельник? Все уже упаковывают подарки и раскладывают их под елкой. «Лето» отъехало еще два дня назад, так что шуметь некому. Натянув джинсы и свитер, он обулся, вышел, оставив дверь душевой открытой для проветривания.

В холодильнике он обнаружил, что крышка гроба валяется на полу. Подойдя поближе парень увидел, что его шедевр безвозвратно испорчен. У «Лета» были обкусаны уши, нос, и проточена дорожка в щеке, от угла губ к правому уху. Просто канава, в которой виднелись желтоватые зубы. Левый глаз был закрыт цветком мака, оторванным от венка. Приподняв его, стало понятно, почему он так стыдливо прикрыт. Глаз был выдран, там зияла багровая впадина. Следы мелких зубов были повсюду.

— Пан Шкловский убьет меня. — Яр нервно сглотнул. — Господи, Господи, да что же это такое! Крысы!

Потерянно потоптавшись у гроба, он решил, что надо как-то все исправить. Но сил хватило только на то, чтобы поднять крышку и прислонить ее к стене. Как поправить грим, Ярик пока не понимал. Все пропало, шеф, все пропало…

В дедовском кабинете где-то была бутылка с виски. Она-то и была выбрана средством для успокоения нервов и может быть, чем черт не шутит, катализатором умных мыслей. В голове скакала истерично орущая белка и ее дружок - игрушечная обезьянка, бьющая в литавры. Определенно, помочь они ничем не могли.

Маленькая комнатка дедовского офиса встретила его привычным запустением. За все месяцы владения похоронным бюро Яр так и не нашел в себе силы разобраться с кипами бумаг, наваленными на столе, старыми счетами, пылью на полках и деревянных панелях, которыми были оббиты стены.Усевшись за стол, он расчистил себе небольшое пространство, отодвинув книгу записей, карандаши и ручки в сторону. Открыл нижний ящик стола, достал початую бутылку Джек Дениэлс. Залапанный пальцами, давно немытый стакан обнаружился там же. Ну и ладно, и так сойдет. Налил почти до краев и стал медленно отхлебывать. Постепенно становилось лучше. Нервная дрожь прошла, появилась возможность подумать, что делать дальше. А дальше его ждал неминуемый пи… конец всем начинаниям. Замаскировать дыру в щеке будет невозможно, Шкловские устроят скандал, к нему больше никто не пойдет со своими покойниками. Идея пришла неожиданно. Маска! Карнавальная маска. Но это же менять всю концепцию. У Альфонса Мухи нет картин с женщинами в масках. Навру что-нибудь, решил Яр, когда голова уже стала немного кружиться.

И тут он краем глаза заметил движение в кресле, что стояло напротив стола. Старое кресло с высокой спинкой, для клиентов.

В нем как будто кто-то сидел. И вроде бы махал чем-то, пытаясь дотянуться до Ярика через стол. Обалдевши от таких видений, он помотал головой и потер глаза. Лучше не стало. В кресле все равно что-то мельтешило. Судорожно сжав стакан в руке, парень отодвинулся на стуле, вжавшись в стенку. Хлебнул на автомате еще, и тут, будто на старой фотопленке, проявилась фигура сидящего в кресле странного существа.

Можно было даже сказать, что сидело оно НА кресле, потому что с ногами умещалось на сидении. Больше всего существо было похоже на старого шимпанзе - сморщенная человекообразная мордочка, уши-лопухи, рот, словно нарисованный небрежным росчерком через всю нижнюю часть “лица”, лапы, похожие на руки и коротенькие ножки, поджатые к мохнатому пузу. Вот только от привычной обезьяны его отличало наличие здоровых кожистых черных крыльев, что колыхались над его лысеющей башкой, и куча мелких острых зубов, натыканных в челюсти за черными сморщенными губами. Губы непрерывно шевелились, морда кривлялась, лапы жестикулировали, в том числе и неприлично. То есть, существо делало все то, что делает разъяренный человек, уверенный, что враг его не видит. Звука не было.

Ярик растерянно заморгал, а эта образина резво повернулась на кожаном сидении к нему спиной и выставила на обозрение лысый сморщенный зад, где посередине имелась сине-красная дырка. Хвоста, как отметил Яр, у образины не было. Зато адски завоняло, и как будто из ниоткуда донесся затихающий звук “прррр...”, а с ним и остальной монолог крылатой обезьяны.

— … да чтоб у тебя руки отсохли, хуйдожник хренов, устроил тут балаган, цирк какой-то! Цветочки он лепит мертвякам, идиот, вот тебе, понюхай, курва! Дед приличным человеком был, а этот додик даже ни разу угощение не оставил! Ну конечно, зачем читать письмо от деда, мы ж такие умные, сами все знаем. — Рожа повернулась теперь к Ярику мордой и принялась кривляться, крутить пальцем у виска, показывать факи и всяческое свое неуважение.

— Я не знал про письмо! Честное слово. — от напряжения стакан у парня выскользнул из рук, и тот полез доставать его из-под стола. Вынырнув обратно, он узрел круглые глаза на ошарашенной морде существа.

— Ты что, меня видишь? — обезьяна повела когтистой лапой перед Яриковым лицом, следя за его глазами.

Возникла неловкая пауза.

— Эм.. М-да. Прошу прощения за свое поведение. — Седые лохматые брови съехались к переносице крылатого. — Разрешите представиться. Я - Провожающий.

— Ярослав. Ярик. — в голове опять носилась орущая белка. Что еще говорить, было не ясно. Поэтому Яр налил еще виски. — А я не понял, вы кто вообще?

Существо нервно задергало крыльями, к��жистые складки затряслись. Пальцы на лапах сжимались и разжимались, маленькие глазки стали отбрасывать красноватые блики.

— Ты, Ярик, такой тупой всегда или только по пятницам? Я же тебе говорю, я - Провожающий. Души провожаю в другую жизнь. Души тех, кого в это бюро привозят хоронить. У нас с твоим дедом был уговор. Я провожаю души, не даю им здесь застрять из-за своих каких-то невыполненных дел, а он мне угощение ставит. И все довольны. У родни усопших нет призраков в доме, дед их похоронил по-королевски, а я сделал свою работу и получил награду.

— Простите, я не знал! — отмер парень. — Даже письма не читал. А что за угощение?

— Ну, как когда. — уклончиво ответил Провожающий.

— Так что же получается? Это вы там бардак устроили потому что я вам угощение не выставлял? — от возмущения стакан опять чуть не выскользнул из пальцев.

— Это не бардак, это мой перформанс! — издевательски заулыбалась рожа. — Ты ж художник, понимать должен.

— И как я это теперь исправлять буду, что теперь делать? — от обиды у Ярика защипало глаза. Долбаная образина, не кормили его видишь ли! Да и письмо он не читал. А кстати, где оно?

Пошарив в ящиках стола под презрительным взглядом крылатого, парень обнаружил письмо на стопке бумаг, прямо посередине стола. И как он его раньше не видел?

Помимо всяческих пожеланий и указаний по ведению бизнеса, дед писал, что обязательно надлежит после каждых похорон оставить в его кабинете, на столике в дальнем углу одну поминальную свечу, три апельсина и блюдце с обрезками ногтей покойника. Выполнять неукоснительно и не спрашивай зачем, внук. Иначе будут неприятности.

— А ногти-то тебе зачем? — вздернув брови Ярик ошалело посмотрел на крылатого.

— Корабль, блять, из ногтей буду строить! — рявкнула зубастая рожа. — На Рагнарек как раз готов будет! Сказано тебе надо - значит надо, какого черта спрашиваешь.

— А апельсины?

— Люблю их. — Провожающего стало потряхивать. — И глотки рвать слишком любопытным тоже люблю.

— Ладно, ладно. Я только спросил. — Ярик заметил, как когтистые пальцы застучали по подлокотнику и смутился еще больше. — А что же со Шкловской делать? Меня же завтра пришибут, когда ее увидят с развороченным лицом.

— И правильно сделают. — существо осклабилось. — Ты б ее еще в Барби нарядил. Да ладно, не бойся, придумаем что-нибудь. Пошарь-ка в ящике нижнем, там еще один стакан должен быть.

Стакан действительно нашелся, и новый знакомый скомандовал налить ему полстаканчика. А потом еще полстаканчика. План по исправлению содеянного уже стал вырисовываться, Провожающий уже не казался Яру мерзкой образиной, и он даже стал его по-дружески называть Чита. Существо,почему-то, не возражало.

Еще через полчаса нарисовалась такая картина: Ярик и Провожающий остервенело рвали рулоны туалетной бумаги, на полу и столе уже была горка ошметков, рядом стоял тазик с какой-то серой жижей.

— Я пркрасно леплю из папье-маше. — покачиваясь на коротких кривых ножках, вещала крылатая зубастая морда. — Прст отлично. Ща все будет. Сыпь сюда.

Оставляя за собой кляксы из размоченной бумаги и клея, парочка двинулась в холодильник. Из тазика периодически выплескивалось.

— Тащи краски, грим и ведро из KFC, у тебя там валяется, у стола. — Провожающий постучал когтями о край гроба. — Простите меня, пани, завтра я вам все объясню.

Утром бледный, опухший Ярик открыл двери бюро, принял поставку свежих букетов в зал прощания и обреченно выкатил гроб с пани Шкловской из холодильника. Коленки противно подрагивали.

Пришедшие проститься знакомые и родственники Шкловских подходили к гробу, изумленно смотрели на усопшую, и отходили со странным выражением лица. В рядах сидящих начались перешептывания с закатыванием глаз. Ярика стало подташнивать.

Пан Шкловский приехал со своей дочерью и племянницей. Проводив их к своим местам, Яр отрешенно встал в углу зала, следя за тем, как родня приближается в гробу для прощания. Терять уже было нечего.

Шкловский схватился за сердце.

— Крисечка, ты всегда была моей царицей. Ты прекрасна, прекрасна! — слезы потекли на небритые щеки вдовца.

В гробу, нежно сияя золотой маской, в высоком головном уборе со змеей, лежала Нефертити. Красиво подведенные глаза и губы, как будто чуть растянутые в улыбке, удивительно напоминали черты пани Шкловской. Чита и вправду отлично лепил из папье-маше. И краски не пожалел.

А Ярик стоял и смотрел в коридор, выходящий из зала. Там были двое. Невысокая пожилая женщина и Провожающий. Он что-то рассказывал ей, размахивая лапами, периодически тыкая пальцем в Ярика, показывал как что-то надевает на голову и размазывает по лицу. Пани мило смеялась и махала на Читу рукой. Потом она зашла в зал и подойдя к рыдающему мужу, обняла его, погладив по голове. Поцеловала макушки дочери и племянницы, сидевших рядом,минуту посмотрела на них, прощаясь, и пошла обратно, к выходу. Она будет ждать их.

Провожающий взял женщину за руку и они пошли по коридору. Чита ковылял рядом с ней, напоминая мелкого кривоногого гнома. Через пару шагов он распахнул крылья. Черной тенью они полностью скрыли женщину. Через мгновение в коридоре никого уже не было. Теперь понятно было, почему такое название выбрал дед. Похоронное бюро “Под крылом ангела”. Под черным кожистым крылом.

Шкловские благодарили Ярика за прекрасную церемонию, говорили, что он сделал лучше, чем заказывали, что теперь сам пан хочет упокоится рядом с женой в образе фараона. Может быть, даже закажет надгробие в виде пирамиды. Соседи умрут от зависти.

Вечером, убирая зал, Яр услышал шорох в кабинете.

В углу у столика возился Чита. Пахло апельсинами.

— А свечка-то тебе зачем? — парень устало плюхнулся в кресло.

— Темно. — с лап на пол капал сладкий сок. — У меня там темно. Апельсиновые корки еще от моли хорошо помогают.

— А ногти?

Чита насупился и пошлепал к стене. Отодвинул деревянную панель, за которой открылся темный проход, потом вернулся к столику.

— Я их ем. — он подхватил оставшиеся апельсины, зажал свечу подмышкой, боком стал протискиваться между панелью и стеной.

— Я их тебе с ног настриг.

— Дурак … — донеслось из-за задвигаемой панели.

Шутка, видать, не зашла. А может у таких ангелов нет чувства юмора? Или оно слишком специфическое. Черное.

Часть 2. Рождество и смерть.

Рождественский Вроцлав светился золотыми фонариками, пах имбирными пряниками, хрустел свежевыпавшим, таким недолговечным в этих широтах снегом. За стеклянными витринами магазинов, украшенными к празднику, толпы людей суетились в поисках подарков своим друзьям и близким, дети разглядывали разноцветные фигурки на наряженных елках, выпрашивали очередную игрушку или сладкую красно-белую карамель. В общем, город был занят приятными хлопотами.

А Ярик нашел труп.

Нет, не у себя в бюро. Там-то все покойники были запланированные, безо всяких неожиданностей. И давно не вызывали никакого страха или брезгливости. А здесь Яр понял, что такое леденящий ужас. Такой, от которого кожа на спине становится шершавой, как наждачка , да еще и на два размера меньше.

В этот день он пошел на кладбище, взять у директора план захоронений, потому что на будущей неделе ему предстояло организовать четыре церемонии, и все будут проводится на погосте Цвинтар. Обсудив дела с паном директором, Яр двинулся посмотреть одну из могил, отмеченных на плане. Выкопали ее два дня назад, но следовало удостовериться, что ее не залило водой. Расположена она была почти возле ограды кладбища.

Убедившись, что землекопы накрыли пленкой и яму, и выкопанную землю, Яр совсем уже собрался уходить, но тут сквозь решетку ограды заметил за ней что-то красное, валяющееся на земле. Когда он подошел поближе, то чуть не заорал от страха и неожиданности. Между решеткой ограды и кустами, что закрывали ее от проезжей дороги, лежал ребенок. Девочка лет шести - семи. Кроме красного замызганного пальто и черных резиновых сапожек на ней больше ничего не было. Хотя, было. Ее шею сдавливал темный кожаный ремень, длинная лента которого змеей стелилась по земле. Пальтишко задралось, открывая тонкие ножки и ягодицы, слошь усыпанные синяками и бурыми точками, как от сигаретных ожогов. Серое лицо, остекленевшие глаза не оставляли сомнений - девочка была мертва, и довольно давно.

Ярику хотелось бежать и звать на помощь, но он не мог пошевелиться, тысячи мыслей стучали в голове. Из ступора его вывел звук проехавшей по дороге машины. Трясущимися руками он достал из кармана пуховика телефон и набрал 997. Пока рассказывал, где нашел, кто нашел, успел добежать до домика администрации, но там уже никого не было. Решил, что зайдет со стороны дороги, и будет ждать полицию там.

Идя по обочине, он чуть не прошел место, где лежала девочка. Из-за кустов вообще ничего не было видно. Так вот почему ее здесь выбросили. Выбросили, как ненужную, сломанную игрушку, надоевшую вещь. Просто зашвырнули за кусты.

Ярик ходил туда-сюда почти десять минут, когда приехала полиция. Осмотр не занял у пары патрульных много времени, через минуту они уже вызвали следователей, экспертов и другие службы. Еще полчаса Яр простоял там, давая показания, свои данные, рассказывая как обнаружил труп. Послезавтра он должен был явиться в отделение полиции. Да, да, пан следователь, конечно. Все дам, отпечатки, на ДНК, все что нужно. Найдите только этого ублюдка. Да, это точно не я.

И вот уже Ярик тупо пялится на то, как суетятся эксперты, на вспышки фотоаппарата, желтая лента с надписью “Policja” бьется на ветру.

Рядом он увидел кусты снежноягодника. Белые, круглые ягоды, как будто пенопластовые шарики, они так прикольно лопаются.

Ярик надергал с куста белых шариков и стал кидать под ноги, наступая на них, и прислушиваясь к глухим звукам, с которым умирали раздавленные плоды.

И в какой-то момент он почувствовал, как маленькая холодная ладошка втискивается в его руку. Он растерянно посмотрел вниз. Рядом стояла девочка в грязном красном пальто не по размеру. Спутанные волосы прилипли к щекам.

— Это я там? Я умерла? Что они делают? — маленькая душа задавала вопросы, видимо, не ожидая на них ответов.

Когда тело девочки поднимали, чтобы уложить в мешок, сапожки соскользнули с ног. Они ей были велики. Такие маленькие ножки, подумал Ярик.

— Аааааа! — он чуть не оглох. — Сапожки! Я потеряла сапожки. Папочка убьет меня! Это его Стаськи сапожки. Скажи чтоб надели, чтоб вернули!

— Тише, тише... Сапожки тебе положат… — Ярик хотел сказать, что в гроб, но вовремя осознал, что улики по убийству не кладут в захоронение. — Увезут вместе с тобой. Смотри, они же у тебя на ножках.

Девочка наклонилась, рассматривая свои ноги в резиновых сапогах.

— Да, у меня они есть. А у той меня их нет. Дай ягодок. Тоже люблю их лопать.

Парень накидал на асфальт беленьких шариков и девочка увлеченно принялась их топтать. Пок! Пок... - снежноягодник втаптывался в грязь, как короткая жизнь этого человечка.

— А что мы теперь будем делать? — девочка закончила с ягодами и смотрела на Ярика. — Я не хочу обратно, к папочке, он мне не настоящий папа, он меня купил.

— Где же твои родители? — молодой человек уже понимал, что разговор с призраком- это плохой признак. Раньше он видел только одну пани Шкловску, и то издалека, а теперь он слышал, и даже чувствовал ладошку маленькой умершей девочки. Это не хорошо, Ярик, очень не хорошо. Надо с этим заканчивать.

— А у меня нет родителей. Я в приюте жила, в Лодзе. А потом приехал этот. Он выбирал. Ему меня продали, так он мне сказал. Что теперь он мой папочка. И будет делать со мной, что захочет. Дал мне Стаськины сапоги. И пальто. Это у него дочь была, Стася. Так он сказал. Мы играли в лошадку. Мне больно было, я кричала. Ты ведь не будешь в лошадку играть? А то он злился, что я кричу. Ремень надел. Можно я с тобой пойду, ты хороший, я знаю.

Ярик растерянно оглядывался. Похоже, никто кроме него не видел девочку, да и так было все понятно. И куда ее вести?

— Пойдем. — парень вздохнул. — Может, я смогу тебе помочь.

Благо, идти было пару кварталов. Яр подал руку, и ледяные пальчики вцепились в нее, как в последнюю надежду. Они пошли по стылому тротуару, под вечерними желтыми фонарями, что разгоняли тьму. Смотря на девочку, Яр заметил, что на внутренней стороне ее ног имеются бурые засохшие кровяные дорожки, что так выделялись на бледной поверхности кожи. Он зажмурился на миг, стиснул зубы. Какая тварь могла такое сделать с ребенком? Ему жгуче захотелось найти и разодрать этого “папочку” на мелкие части, затолкать его же член этому ублюдку в глотку.

Девочка шла молча, лишь периодически поднимала свою руку и разглядывала ее, как будто видела в первый раз. А еще смотрела на свои сапожки, которые шаркали по мокрому асфальту с противным звуком. Велики, очень велики. Стася была больше.

— А знаешь, в приюте мне дали красивое платье. Нам всегда его давали, когда приезжали взрослые. Оно было розовое, с кружевами! Я как принцесса была! Ты видел принцесс?

— Нет, детка, не видел. — Ярик сглотнул комок в горле. — Они у нас тут не водятся.

— А потом он его забрал! Мое платье! Оно такое красивое было, как торт! Ты ел торт? Нам давали на Рождество по кусочку. Это как ангелы на языке танцуют, так вкусно! И подарки на рождество были, мне в прошлом году подарили Барби! Целую Барби, в коробочке. Я ее только два раза открыла. А теперь она в приюте осталась, девочки, наверное, в нее играют. — малышка зашмыгала носом и заплакала. — Они ее сломают. Платье раздерут.

Ярик уже не знал, куда ему деваться. Он ведет за руку призрак убитой, изнасилованной девочки. Ведет в бюро. Но он не может ее похоронить. Не может найти ее убийцу, он вообще ничего не может. Он просто медленно сходит с ума.

Надо было отказываться от наследства, пусть бы родители сами рулили похоронным агентством. Все эти покойники, Провожающий души, призраки умерших - тут у кого угодно кукушка съедет. Вот что ему сейчас делать? Решительно непонятно. Так они и дошли до входа в бюро, на двери которого светилась табличка “ Закрыто”.

В темной витрине разноцветными огоньками мигала гирлянда, обвитая вокруг похоронных венков из искусственных еловых веток. Праздник же, как-никак.

— Ой, у тебя есть елочка! — девочка прилипла к стеклу. — А почему она такая странная? И цветы вместо шариков. Вот у нас в приюте елки - прямо из леса! И такие красивые игрушки на ней бывают. Один раз был даже домик, у которого окошко светилось, прям как взаправдашний, только его потом Марек сломал. Воспитательница его потом побила и он в кровати целый день лежал, в наказание.

— Это такая специальная елочка. — Яр открыл дверь и малышка забежала внутрь. — Она для грустных людей.

Парень щелкнул выключателем и пошел в свой офис.

— А ты грустный? Давай я тебя развеселю. — малышка семенила рядом, заглядывая Яру в глаза. — Смотри, что я умею.

Девочка остановилась посреди коридора и стала танцевать, растянув синюшный рот в улыбке. Передних зубов у нее не было. Ее танец напоминал движения стриптизерши, был совсем не детским, и от этого еще более нелепым и жутким. А когда она стала задирать подол пальтишка, приоткрывая худенькие ляжки в синяках, грязи и ссадинах, Ярик не выдержал.

— Прекрати! Так не надо делать! Кто тебя этому научил? — “ убить, убить гадину!” звенело в мозгу. — Кто это был? Как его звали?

— Папочка. — девочка пожала плечами. — А ему нравилось, он смеялся.

Господи, что творится в этом мире, откуда берутся такие твари? Яр схватился за лоб.

На крики из офиса вышел Чита. Он медленно ковылял в сторону девочки, прищурившись рассматривая ее.

— Тебе своих мало? Куда еще чужую притащил? — Провожающий подошел поближе. — Откуда она?

— Ой, обезьянка! — малышка захлопала в ладоши, ремень, свисающий с ее шеи, забился волнами. — Как у тебя тут весело! Она с крылышками. Это такая фея, да?

Чита заскрипел зубами. Так его еще никто не обзывал. Он повернулся и пошлепал обратно, в офис.

— Чита, постой. Я не знаю, что с ней делать. Я ее нашел сегодня, у кладбища. Она там лежала, ее… ее… О ней надо позаботиться. Подожди. — парень пошел за Провожающим, девочка, загребая сапогами, потащилась следом за ними.

В кабинете Чита уже отодвигал панель, чтобы уйти. Но, в последний момент передумал. Ведь завтра Рождество, а в рождественскую ночь иногда случаются чудеса. Добрые чудеса.

Он повернулся, и уперев руки в бока начал ругаться.

— Ты мертвого ребенка сюда притащил! За ней бы и там пришли, какого черта я это должен делать? Жалостливый, да? На всех жалости не напасешься, я это уже два века как знаю! Дебил малолетний, дурень! Отведи ее туда, где взял.

— Но, Чита, миленький, ну пожалуйста, ты же можешь. Отведи ее туда, где ей хорошо будет, смотри, как с ней поступили.

— Могу. Но не хочу. — Провожающий смерил ребенка взглядом, задержавшись тонких ножках, торчащих из резиновых сапогов, как карандаши в стаканах.

И тут девочка заплакала. Тихо, беззвучно. Крупные слезы выкатывались из глаз, оставляя мокрые дорожки на грязных щеках. Плакала, как привыкла. Смысла громко рыдать никогда не было, всем было без разницы, что произошло с ней, а воспитатели еще и наказывали за плач. И папочка. Тот пинал по голому животу и орал, чтоб заткнулась.

— Пожалуйста, пан, можно я с вами останусь, — малышка впервые обратилась к Ярику “ на вы”, будто надеясь, что это его подкупит, — я буду хорошей, я не буду больше танцевать. Я не хочу обратно.

Чита вздохнул, подошел к девочке, вытер своей когтистой лапой слезы на ее щеках и притянув к себе, обнял.

— Не плачь, не плачь, детка. Пан добрый, фея добрая тоже. — он сверкнул глазами в сторону Ярика. — Я тебя отведу туда, где все будет прекрасно. Там будет твой дом, в нем много игрушек и все - твои. Там будут мама и папа у тебя, мама тоже добрая, она не будет ругаться. А папа будет читать тебе вслух сказки. Ты любишь сказки?

Девочка зашмыгала носом.

— И Барби у меня будет? И папочка не будет заставлять танцевать для него?

— И Барби, да. И не папочка, а папа. Он купит тебе велосипед и научит кататься. — Чита гладил малышку по голове, когти его цеплялись за ее давно немытые волосы.

Он отстранил ребенка от себя и еще раз оглядел ее.

— Но сначала мы дадим тебе красивое платье.

— Не надо! Не надо платья! Не хочу больше! — заорал ребенок.

— Это, Чита... Им в приюте надевали платья, когда “покупатель” приезжал. Чтоб ребёнок привлекательней выглядел. Как кукол наряжали. — Ярик зашел за стол и

сел на свое место. — С платьем - поосторожней.

— Хорошо, не платье. Тише, детка. Сейчас фея подарит тебе праздничный наряд. — Чита положил лапы на голову девочке.

И тут словно волной схлынула с нее грязь, синяки, старое потертое пальто, ремень на шее, и сапоги не по размеру. В комнате стояла маленькая девочка, одетая в желтую футболку с Микки Маусом, клетчатый комбинезон и новые, сияющие лаком белые сандалики. В волосах сверкали заколки со стразами. Но синяя полоса на шее все равно никуда не делась.

Малышка наклонилась, разглядывая себя, и восхищенно заохала. Потом потрогала волосы и вытащила одну заколку.

— Матка боска, да я теперь красавица? — она подбежала к узкому зеркалу, висящему в кабинете. — Смотри, какие бриллианты, пан!

Заколка в ее ручке переливалась, светилась колкими белыми лучиками. Это было целое сокровище. И только ее, собственная. И ее не отберут старшие девочки.

Чита еще немного потоптался, смотря как малышка разглядывает себя в зеркале и увлеченно болтает. Потом замер и как-будто к чему-то прислушался.

— Я сейчас вернусь, подожди. Сегодня же Рождественская ночь, а хорошим девочкам положен подарок. Сейчас. — и Провожающий исчез.

Ярик сидел и тупо пялился в стену. Девочка продолжала щебетать, обсуждая свой наряд, и как он ей нравится. Слишком много за сегодня всего, слишком много. Надо бы взять отпуск. Рождественские каникулы. Но люди продолжают умирать и в праздники, как он может закрыть бюро? Надо как-то отвлечься. И он придумал - как.

Тем временем из ниоткуда снова появился Чита. В лапах он держал маленького, пушистого котенка. Серого, с черными пятнышками.

— Вот, только что умер. — сказал он Ярику, заметив в его глазах немой вопрос. — Я его услыхал. На соседнем чердаке был.

Увидев котенка, девочка завизжала от восторга, а когда Чита отдал мелкого ей в руки, она снова заплакала, стала вытирать котенку гноящиеся глазки и причитать над маленьким бедняжкой.

— Он теперь мой, насовсем мой? — детские глаза светились счастьем. — Я могу его оставить себе? Я назову его Мурчик, смотри, он мурчит!

Провожающий отвернулся, украдкой потер глаза.

— Да, детка, оставь себе. Ну, а теперь нам пора. Давай ручку, пойдем. Тебя уже мама ждет.

— Ты ж моя фея! — радостно закричала девочка и бросилась обнимать Провожающего. Чита захлопал крыльями и заскакал по кабинету, уворачиваясь. Но неотвратимая благодарность настигла его в виде объятий и слюнявого поцелуя в мохнатую щеку.

— О, боги, давай уже руку, дитя.

Черные крылья распахнулись и закрыли девочку, через секунду в кабинете уже никого не было. А Ярик все глазел на пустое место. Это же чудо, рождественское чудо только что произошло на его глазах.

На следующий день Ярик решил воплощать свой план по “отвлечься от дел”.

В первую очередь он разобрал завалы на столе в офисе, выкинул четыре старых стула, стоявшие в ряд у стены. Заказал доставку в двух интернет-магазинах.

К вечеру он уже был гордым обладателем небольшого синего дивана из Икеи, большого плазменного телевизора и приставки PlayStation 4 с тремя играми. И, конечно же, он купил ту новую игру от Кодзимы, о которой все последние два месяца только и говорили. Столик, на который полагалось класть подношения Провожающему, был приспособлен перед диваном, на нем теперь лежало два геймпада, большая чашка с чипсами, шесть банок пива в упаковке и три апельсина. На всякий случай.

Настроив телевизор под приставку, Ярик удобно уселся на диванчик, сунул в рот чипсину и захрустел. Баночка холодного пива призывно пшикнула, и ее содержимое плавно скатилось по пищеводу, легко охлаждая, даря спокойствие и удовлетворение.

Игра запустилась, он повыбирал перса, и тут задвигалась панель на стене.

— Охренеть! Это что такое? — Чита удивленно рассматривал перемены. — Телевизор купил? Диван? А это что, мой столик?! Да ты… Да ты.. Как ты посмел!

— Давай, садись уже. Ща покажу тебе интересное. — Ярик сунул в когтистую лапу запотевшую банку. Чита залез на диван и устроился в углу, уютно пристроив крылья на мягкие подлокотники. Банку он проткнул когтем.

На экране сменялись пейзажи, создавались и рушились замки, странно одетые люди бежали куда-то, прыгали, летали. Но когда на горе появился огромный рогатый демон, развернувший свои крылья, Чита заворочался. Потом он вскочил и запрыгал на диванчике, заухал и замахал лапой, словно болельщик на стадионе. Демон рычал и извергал огонь, Чита орал и подскакивал.

— О, да тебе нравится? — разулыбался Ярик. — Хочешь научу играть? Ты можешь управлять таким.

— Да ладно, как можно управлять Повелителем?— Провожающий ошарашенно уставился на парня.

Долгие объяснения про кнопки на геймпаде, и как с их помощью управлять персонажем, не дошли до Читы не через час, не через два. Ярик уже устал.

Чита злился, доказывая, что демонами такого уровня не может управлять никто. Уж он-то знает, а Ярик дебил малолетний.

— Слушай, а куда ты девочку отвел? — спросил Яр. Давно надо было спросить.

— Чтоб ты знал. У каждого в посмертии свой мир. Такой, каким умерший хотел бы его видеть. Его идеальный мир. Там могут существовать вещи, которых у него никогда в этом мире не было. Любовь, радость, спокойствие, мирная жизнь. Иногда эти миры могут пересекаться, а иногда они закрыты для других. У девочки, кстати, ее зовут Марыся, теперь есть мама и папа, светлый домик на окраине поля, котенок Мурчик, и они ездят в гости к бабушке с дедушкой. У деда своя ферма, где живут куры, утки, лошади. И когда Марыся подрастет, дед научит ее ездить на лошадке. На настоящей, блять, лошадке. С копытами и гривой.

— А Марыся подрастет? — вылупился на Читу Ярик.

— Не подрастет. Но, она так думает. А нет ничего страшного, что умерший будет надеяться, что с ним произойдут какие-то изменения. А так, там нет перемен. Все неизменно. Один счастливый день каждый раз, с утра. Они об этом не помнят.

— Господи, пусть Марыся подрастет. — прошептал Ярик.

Еще одна банка пшикнула, Рождество наступило, чудо произошло, а Ярик подумал, что нашел свое место в жизни.

Автор: @MoranDzhurich (профиль автора на Пикабу)

Группа автора в вк: https://vk.com/creepyzbo

КРИПОТА - Первый Страшный канал в Telegram