Дверь из тёмного дерева

— Пей кофе, остынет!

— Ба, я-то выпью, а вот тебе не стоит, ты про давление помнишь?

Нина Григорьевна хитро прищурилась.

— О моем давлении печешься, значит? А что насчет рюмочки на посошок?

Лера хотела благочестиво возразить, что она не пьет, но обхитрить родителей всегда было гораздо проще, чем бабулю.

— А что у тебя есть? — осторожно спросила девушка.

Нина Григорьевна подмигнула. Кряхтя, она встала со стула и подошла к буфету, который уже в детстве Леры выглядел так, будто вот-вот развалится. Открыв бар, старушка достала две бутылки. Одну из них — марочный коньяк с заманчивыми буквами на этикетке, Лера втихаря уже продегустировала утром, пока бабушка раскручивала волосы, тщательно замотанные на ночь в бигуди. Во второй бутылке было какое-то вино, которое Леру не заинтересовало, поэтому она ткнула пальцем в широкую грушевидную бутылку.

— Да у тебя губа не дура, — рассмеялась Нина Григорьевна.

— А что, он дорогой? — притворно удивилась Лера, но, поймав проницательный взгляд бабушки, решила дальше не придуряться.

Коньяк из круглого приземистого бокала оказался вкуснее, чем из горлышка. Потягивая янтарную жидкость, Лера скучала и украдкой поглядывала на часы. До отъезда бабушки в пансионат оставалось еще сорок минут. Девушка бывала здесь нечасто. В детстве квартира бабушки казалась ей сказочной пещерой, где время летело незаметно, но, когда девочка стала старше, очарование начало развеиваться, и на место интересу все чаще приходила скука. С возрастом Нина Григорьевна, в прошлом концертмейстер Музыкального театра и дама весьма великосветская, полюбила длинные, поначалу любопытные, а со временем довольно скучные рассказы о днях своей юности, и даже несколько раз порывалась начать писать мемуары, но то сигареты закончатся, то ручка неприятно давит на палец. Поэтому единственным способом передачи драгоценного жизненного опыта оставались долгие, немного монотонные беседы в режиме монолога, слушателями которых выступали либо соседка и лучшая подруга детства Анастасия Николаевна, либо единственная внучка Валерия. Вот и сейчас старушка оседлала своего любимого конька.

-…Этот буфет, Лерочка, я отвоевала в 70-е, у этих мерзких Толика со Светкой. Всю жизнь отцу нервы делали, деньги с него тянули, меня ненавидели, все кричали, что я молодая профурсетка, отравлю его из-за наследства, а как мой Павел Олегович помер на восьмом десятке, так сразу и налетели, как коршуны. Квартира в Соборном переулке, четырехкомнатная! Картины, статуэтки, мебель. Деньги на сберкнижке — все заграбастали. Я только и успела, что часть мебели и пару картин вывезти, пока они замки не поменяли. Все думала, рискнут ли в милицию сунуться, да только знали, что и я тогда расскажу, как они отца в гроб загоняли.

Нина Григорьевна сунула в мундштук сигарету отработанным годами движением, щелкнула зажигалкой, затянулась. Вокруг ее тщательно накрашенных губ собралась густая сеть морщинок, пальцы слегка дрожали. Хоть бабушка и бодрится, от возраста не убежишь, грустно подумала Лера. В этом году бабушке исполнялся восемьдесят один год.

— А что, мебель была такая дорогая? — спросила Лера, чтобы поддержать беседу.

Бабушка округлила глаза.

— Конечно! Ты что, это же антиквариат, еще до революции вручную сделали! Ты знаешь, сколько Павел Олегович выложил за него? И то, если бы не должность директора табачной фабрики, в жизни бы не смог достать!

Лера кинула взгляд на буфет и подумала, что она за такую рухлядь и десятки бы не отдала, да еще и приплатила бы, лишь бы вывезли.

— Конечно, это не английский гарнитур, что стоит у Николаевны, который в войну ее родителям удалось спасти от бомбежек, да еще кое-что вывезти, что осталось от ее деда-ювелира. Раньше времена были спокойные, родители цацки эти не прятали, помню, были мы девчонками, пройду я через дверь к ней, сядем, и перебираем всякие колечки-сережки, примеряем. Тогда-то мы всей ценности еще не понимали, а украшения-то не только дорогие и старинные, но и памятные. Кое-что, конечно, они потом продали, например, в 61-ом, когда все накопления на машину сгорели. Купили «Волгу», отец Настькин-драматург, смог достать. Что тут было во дворе, когда соседи увидели! Думали, сам Хрущев приехал.

У Леры в голове всколыхнулось смутное воспоминание. Темная, почти черная лаковая дверь с круглой латунной ручкой на фоне светло-желтой стены. Она повернула голову и уперлась взглядом в широкий двухстворчатый шкаф. Спрашивать об этом было как-то неудобно, потому что Лера не была уверена, что ей это не приснилось, но бабушкина фраза «пройду через дверь» звучала неловко, и наводила на мысли. Зачем уточнять, что через дверь, если люди всегда ходят друг к другу через двери? Лера глотнула остывший горький кофе, черный, как нефть, какой всегда готовила бабушка («Кофе с сахаром, а тем более со сливками, пьют только невежды, милочка»), и, собравшись с силами, осторожно спросила:

— Ба, а какую дверь ты имела ввиду? Через какую дверь ты ходила к Анастасии Николаевне?

Бабушка отпила кофе и спокойно указала рукой на шкаф.

— Так дверь между квартирами. Она тут всегда была, еще с тех пор, как тут никто не жил, а какая-то контора размещалась. Изначально это было нежилое помещение, а после войны жилья не хватало, перевели в жилой фонд, как коммуналку. Вот нашим родителям и дали тут комнаты, каждой семье по две. Мои родители и отец Настасьи же в одном театре работали. Твой прадед, Григорий…

— Да, да, был дирижером, а прабабушка Тоня — хористкой. Ты уже рассказывала, ба. Так что с дверью?

— А что дверь? Я же говорю, была тут всегда. Ее никто не запирал, ходили друг к другу в гости, мы с Настей девчонками бегали туда-сюда. Потом уже стали запирать, конечно, а когда тебе было лет пять, Настасьин сын скандал устроил, мол что это за проходной двор, когда дома ценности. Заставил нас шкафы сдвинуть, чтобы дверь закрыть с двух сторон. Хотел вообще заложить, но Настасья не позволила, мол, ремонт недавно сделали, еще не хватало снова что-то крушить. Так и остались шкафы стоять, а мы друг к другу теперь по-людски ходим, через подъезд.

Лера снова задумчиво посмотрела на шкаф, но обдумать тот факт, что ее детские фантазии оказались реальностью, ей не позволил сигнал бабушкиного телефона. Приехало такси, заказанное заранее. Через полминуты в дверь раздался настойчивый стук Анастасии Николаевны.

— Григорьевна, ну что там? Машина уже ждет!

Торопливо расцеловавшись с бабушкой и спустив ее чемоданы (благо бабушка жила на первом этаже, и спускать пришлось всего-то на пять ступенек) к стоящей у подъезда машине, Лера помахала рукой отъезжающему такси и бодро вернулась в квартиру. Двадцать один день полной свободы! О таком в родительском доме Лера не могла и мечтать. Хоть Лера и была формально совершеннолетней, никакой свободы ей это пока не давало. Завалив экзамены в институт, Лера объявила родителям, что она заслужила год перерыва и отдыха от школы.

— В Америке, между прочим, это очень даже практикуется!

— В Америке работать идут, а не дурака валяют, — мрачно отвечали родители. Они были неприятно удивлены планам дочери, и это выливалось в постоянные нудные скандалы. Бабушка в этой войне всецело была на стороне Леры. «Дайте девочке отдохнуть, еще успеет наломаться». Поэтому, когда в начале сентября бабушка объявила, что едет в санаторий на три недели, и предложила Лере пожить в это время в своей квартире, родители не смогли противостоять их единому фронту. Отец был особенно недоволен.

— Ну, раз девочка, — с сарказмом передразнил он, — такая взрослая, то денег она получит по минимуму, только на еду. Потратишь все за три дня — иди подрабатывай, мы больше ничего не дадим.

Лера пропускала все нотации мимо ушей. Квартира в центре города! Только ее, на три недели! Она с нетерпением ждала реакции друзей на эту потрясающую новость, и, разумеется, реакция не заставила себя ждать. Теперь не только она считала дни до даты Х.

Забежав в квартиру и захлопнув дверь, Лера кинулась к телефону.

— Тох, все, бабушка уехала! Приезжайте!

— Отлично, малыш, мы с Серегой и Вадом подвалим через часик.

— Закупитесь по дороге, бухла там, хавчика.

— Конечно, все сделаем в лучшем виде!

Оборвав вызов, Лера присела за стол и допила свой бокал коньяка. Подумав, она спрятала бутылку за книги на полке, решив приберечь ее для тета-а-тета с Антоном. Еще не хватало, чтобы Серега и Вад, два брата-акробата, вылакали бабушкин марочный коньяк. Оглядев комнату, Лера на миг засомневалась, правильно ли она сделала, пригласив друзей сюда на вписку. Столько дорогих вещей, столько хрупких безделушек, а вдруг что-то сломают или испортят? Похолодев на миг от этой мысли, Лера отбросила ее. Не такие уж ее друзья идиоты, что в приличный дом нельзя впустить.

Безделушек тут и правда было море. Статуэтки, шкатулки, вазы. Все это занимало множество слегка запыленных поверхностей, и очень хорошо вписывалось в старомодный интерьер квартиры, придавая ей особый колорит. Здесь все дышало бабушкой и ее вкусом. Тяжелые малиновые шторы с золотыми кистями, больше напоминающие занавес театра, которому Нина Григорьевна отдала большую часть своей жизни. Темная массивная мебель, отвоеванная у детей первого мужа бабушки, который женился на двадцатилетней Ниночке, будучи старше ее ровно в три раза. Круглый стол по центру комнаты под массивной люстрой, фортепиано в углу комнаты. Лера отнесла грязные чашки в мойку, сполоснула. Отдельной кухни в бабушкиной квартире не было, при разделении комнат на квартиры прошлая кухня, общая, досталась семье Анастасии Николаевны. Нина Григорьевна же выкрутилась, сделав кухонный уголок прямо в гостиной, а меньшую комнату превратив в спальню. К этому времени ее сын, Лерин отец, уже давно обзавелся и собственным жильем, и собственной семьей.

Вытерев руки, Лера улеглась на диван и включила телевизор, стоящий на низкой тумбе в углу комнаты. Она пощелкала каналы, но мысли не фокусировались на чем-то одном. Взгляд невольно то и дело падал на широкий шкаф, стоящий напротив. Теперь, после разговора с бабушкой, Лера отчетливо вспомнила, как, будучи совсем маленькой, сидела под большим круглым столом, стоящим в центре комнаты, и смотрела оттуда на черную дверь. Ей казалось, что дверь вот-вот откроется, и маленькой Лерочке было одновременно и интересно, и страшно узнать, что за ней. Иногда, в весьма смутных снах, Лера видела эту дверь открытой, но подойти к ней боялась. Не то, что заглянуть внутрь, даже протянуть руку и закрыть ее, было до тошноты страшно. После таких снов Лера просыпалась, покрытая липким потом, и долго лежала, накрывшись одеялом с головой.

Воспоминания все прибывали, и Лере становилось не по себе.

Например, она вспомнила одну ночь, проведенную в этой квартире. Бабушка предлагала лечь с ней в одной кровати, в спальне, но пятилетняя Лерочка считала себя уже взрослой и захотела спать одна, на диванчике в гостиной. Конечно, она очень быстро пожалела об этом, потому что ночью знакомая комната, освещенная лишь слабым ночником, превратилась в огромную страшную пещеру, полную неясных теней и жутких силуэтов. Большая разлапистая люстра нависала над девочкой, как лесное чудовище из мультика, и прошло немало времени, прежде чем Лерочка смогла уснуть, завернувшись в одеяло с головой.

Проснулась она от духоты, и, откинув одеяло, увидела, что комната погружена во мрак, ночник больше не горел. Свет уличного фонаря едва пробивался сквозь плотные бархатные шторы. Силуэты стали еще страшнее, а особенно страшно выглядела черная дверь, выделяющаяся теперь на фоне стены особенно ярко. Лера уперлась в нее взглядом, и на миг ей показалось, что дверь приоткрыта. В темноте было не разглядеть точно, но от каждой секунды, что девочка смотрела на дверь, ей становилось все страшнее. В горле пересохло от ужаса. Лера уже была готова начать звать бабушку, как вдруг услышала из-за стены какой-то странный дробный звук, будто кто-то высыпает на пол металлический горох. От неожиданности девочка захлопнула рот, и, резко перевернувшись, снова закуталась в тяжелое шерстяное одеяло, как в кокон. Она не помнила, как заснула, а наутро все пережитое ночью уже показалось нестрашным и ненастоящим. Светило солнце, бабушка жарила оладушки и сетовала на перегоревший ночник.

— Ты не испугалась в темноте, Лерочка?

— Нет, бабуль!

Тогда она уже была уверена, что ей все приснилось.

Вспоминая это сейчас, Лера удивлялась, почему тогда не спросила у бабушки, куда эта дверь ведет? А может, спрашивала и забыла? Либо не поверила, что все так просто? Теперь же все выглядело до боли прозаично. Дверь в Страну Кошмаров оказалась обычным пережитком коммунального прошлого, да и сама Лера на Коралину вряд ли тянула.

Выключив телевизор, который только раздражал, Лера принялась листать ленты соцсетей. Она не заметила, сколько прошло времени, прежде чем, наконец, задребезжал дверной звонок.

Друзья стояли на пороге, в предвкушении вытягивая шеи внутрь квартиры.

— Привет! — Лера улыбнулась и посторонилась, пропуская их внутрь. Первым зашли Сережа и Вад, теснясь с огромными пакетами в руках, Антон за ними. Он улыбнулся Лере и тряхнул мокрыми длинными волосами. Похоже, на улице шел дождь.

— Ничего себе хоромы!

— А ты неплохо устроилась, прям советский Версаль! — Вадим завороженно разглядывал лепнину на высоком потолке.

— Это советский ампир, дружище, — Антон иронично посмотрел на Вадима, и нежно поцеловал Леру в губы.

— Э, хорош обжиматься! — гаркнул Серега. — С чего начнем, с вина или с шампанского?

— У меня в горле пересохло, давайте уже распаковываться, — поддержал Вад.

Парни занесли в комнату большие пакеты, организация стола была шумной и суетливой. Антон снял с плеча чехол с гитарой, и, склонив голову набок, теперь настраивал ее, сидя на диване.

— Валерон! Где бокалы?

— Несу, несу. Давай уже, открывай!

Раздался глухой хлопок, и праздник начался.

Вписка, чего и говорить, удалась на все сто. В голове Леры все слилось в одну веселую, яркую круговерть. Их компания была уютной и хорошо сколоченной, с алкоголем никто не перебарщивал, и не было ни одной минуты, чтобы Лере становилось скучно или некомфортно. На ночь братья уезжали домой, и они с Антоном оставались наедине. Ночи были волшебны и бесконечны, их молодые и неутомимые влюбленные тела — прекрасны, и вся жизнь — замечательна. Лежа на груди Антона, рассказывая ему обо всем на свете, Лере хотелось провести так всю оставшуюся жизнь. Примерно в полдень братья возвращались с новыми запасами еды и алкоголя, и все начиналось по новой.

К вечеру третьего дня атмосфера уюта камерной компании была нарушена внезапным заявлением Антона, что к ним подъедет Илья. Услышав это имя, Лера скривилась.

— Тот Илья? Блин, Тоха, ну зачем было его звать.

Антон отхлебнул пива и приподнял брови.

— Да ладно тебе, он нормальный чувак.

О том, какой Илья «нормальный», в их окружении знали, наверное, все. Когда-то он был бас-гитаристом в рок-группе Антона, но вылетел оттуда из-за драки с барабанщиком, Стасом. Однажды на репетиции Стас решил напугать Илью, подкравшись к нему из-за спины, а Илья в ответ со всей силы ударил его кулаком в нос. Никто не ожидал такого, и все просто застыли, раскрыв рты от шока. Зажимая лицо окровавленное ладонью, Стас заявил, что после такого в группе останется либо он, либо Илья, пусть Антон выбирает. Второй гитарист поддержал Стаса и сказал, что не хочет играть в одной группе с «агрессивным уродом, который шуток не понимает». Антону, который когда-то учился в одном классе с Ильей, пришлось выбирать, и конечно, гитарист и барабанщик оказались ценнее, чем басист, к тому же весьма средний. Несмотря на этот конфликт, Тоха продолжал общаться с Ильей, пару раз приглашал его в их компанию. Лера его сразу невзлюбила. Впрочем, Вадим и Сергей тоже были не в восторге. Ходили упорные слухи, что у Ильи не все в порядке с головой, что он связан с каким-то криминалом, но доказательств ни у кого не было, и слухи оставались слухами. Теперь этот самый Илья должен был вот-вот приехать, и ничего уже было не изменить.

Когда раздался звонок в дверь, Лера неохотно пошла открывать вместе с Антоном.

— На улице сухо, можешь не разуваться, — буркнула Лера, поприветствовав гостя, и пошла обратно в комнату. Парни двинулись за ней.

Хотя Илья и поздоровался со всеми вполне дружелюбно и адекватно, Лера все равно чувствовала себя неуютно рядом с ним. Это была неприязнь, с которой девушка ничего не могла поделать. Ей не нравилась лысая, странно вытянутая голова Ильи, его близко посаженные голубые глаза, которые всегда смотрели как-то исподлобья. То, как он сидел, немного сгорбившись и сгруппировавшись, будто натянутая пружина. От него веяло непонятной опасностью, и Лере это очень не нравилось. Это был человек не их круга, не их теплой компании, и ей было досадно, что Антон так таскается с ним.

Взгляд гостя ощупывал статуэтки и безделушки на полках, и Леру вдруг охватило жгучее желание сгрести все в мешок и запереть куда-нибудь под замок. Немного устыдившись своих мыслей, она заметила, что Илья смотрит прямо на нее.

— Квартира твоей бабушки, значит?

— Да, — напряженно ответила Лера.

— Красиво тут. Уютно так. — Илья слегка улыбнулся и, вдруг вспомнив о чем-то, хлопнул себя по лбу и встал. Подошел к лежащему на полу рюкзаку, открыл его. Извлек пузатую молочно-белую бутылку и с улыбкой протянул ее Лере.

— Сливочный ликер для хозяйки.

Лера, слегка улыбнувшись, взяла бутылку.

— Спасибо.

Может, зря она себя накрутила, и он действительно нормальный парень? А то неуютное ощущение, что она испытывает рядом с ним, лишь действие ее воображения?

Сладкий и нежный ликер, немного похожий по вкусу на сгущенку, еще больше расслабил Леру, и постепенно она привыкла к Илье, перестав воспринимать его как выбивающийся элемент. Вечер проходил так же здорово, как и все предыдущие. Парни наперебой рассказывали что-то, смеялись, а Лера, уже довольно-таки опьяневшая, лежала на диване, положив голову на колени Антона, и чувствовала себя абсолютно спокойной и недвижной, как греческая статуя.

Услышав звон, она недовольно повернула голову. Вад сидел с виноватым лицом и смотрел на пол, где лежала расколотая тарелка.

— Упс! Случайно смахнул.

Лера недовольно поморщилась и встала, почувствовав, как от этого движения слегка заболели виски.

— Да ладно, не страшно. Сейчас новую достану, а вы пока подметите тут.

Всю посуду — и старинную, и вполне современный ширпотреб, Нина Григорьевна предпочитала хранить не в сушке над раковиной, а в массивном буфете. Открыв его, Лера потянулась к стопке простых белых тарелок, и тут взгляд ее упал на длинный потемневший ключ из желтоватого металла, лежащий прямо перед глазами, на средней полке, среди хоровода чашек, стоящих на стопках блюдец. Взяв ключ, Лера повернулась к друзьям.

— Прикиньте, я ключ нашла! Наверное, это тот самый! — возбужденно воскликнула она.

Это известие вызвало настоящий ажиотаж среди парней.

— Попробуем его? — спросил Вад, блестя глазами. Тоха задумчиво смотрел на ключ, а Илья перевел недоуменный взгляд на Леру.

— А что это за ключ, что вы хотите им открыть?

— Да тут у Лерки за шкафом…

И парни принялись пересказывать Илье то, о чем узнали вчера. Получилось это вот как. Вчера вечером, когда компания уже вполне накачалась пивом, братья принялись наперебой рассказывать про свою недавнюю поездку в Питер, откуда они привезли кучу сувениров и впечатлений. Разговор о загадочном, мрачном городе сам собой перешел в мистическое русло, и ребята начали вспоминать самые жуткие места, которые там видели.

— …А еще дом с ротондой. Обычный с виду дом, а внутри лестница такая винтовая, и ведет она в никуда.

— В смысле в никуда?

— Ну просто в потолок упирается. В этом доме, говорят, люди пропадали. История однажды была. Один мужик, преступник, убегал от полиции, забежал туда, спрятался в какую-то нишу в стене, и сидит. Полицейские забежали за ним, ходят, ищут, в упор на него смотрят, и не видят. Ну и ушли, и он посидел и ушел. Вот он и повадился прятаться там каждый раз. Однажды менты за ним бегут такие, видят, что он в подъезд забежал. Они за ним, а там никого! Так мужик тот и пропал, и больше никто его не видел, — завершил Вад гробовым голосом.

— Ну и короче называют эту лестницу Лестницей дьявола, — серьезно добавил Серега.

Тоха закатил глаза и затянулся сигаретой.

— Да херня это все. Вон у Лерки тут своя дверь в никуда, без всяких выдумок.

Девушка недовольно толкнула его локтем в бок.

— Тох, ну зачем ты треплешься, я же по секрету рассказала!

— А че там, че там? — вмиг заинтересовались братья, навострив уши.

Лера недовольно запыхтела, но под давлением общественности ей пришлось выложить то, что она узнала от бабушки, и чем в порыве откровенности поделилась прошедшей ночью с Антоном. Рассказывать об этом своему парню, в полумраке ночи, лежа на влажной простыне, было гораздо проще, чем делиться вот так на всю компанию, но, как ни странно, на смех ее никто не поднял. Наоборот, ребят живо заинтересовала эта история. Они захотели посмотреть на загадочную дверь, и шкаф был немедленно сдвинут. К счастью, ребятам удалось сделать это очень аккуратно, не оставив никаких следов на вытертом паркете.

Впрочем, на этом все и закончилось. Дверь, которая оказалась гораздо меньше и менее зловещей, чем Лере казалось в детстве, была надежно заперта. Где бабушка хранила ключ, Лера не имела ни малейшего понятия, поэтому им ничего не оставалось, кроме как подвинуть шкаф на место и забыть об этом.

Теперь же она держала в руках, судя по всему, тот самый ключ, и всех обуял невероятный интерес.

— Ребят, так что, попробуем открыть дверь? — возбужденно спросил Вад.

— А ты уверен, что это ключ именно от этой двери? — скептически возразил Антон.

— Ну, так заодно и проверим, все равно делать нечего! — поддакнул брату Серега.

— Ты говоришь, соседка уехала вместе с твоей бабушкой? — подал голос Илья, внимательно глядя на Леру. — Ты уверена, что она живет одна?

Лере стало не по себе от странной деловитости его тона, и она уже почти пожалела, что рассказала обо всем. Хмель уже практически выветрился из ее головы, и Лера вдруг осознала, что за дверью не загадочная сумеречная зона, а вполне реальная квартира реального человека, полная, между прочим, ценных вещей. Будто вторя ее мыслям, Вад произнес:

— Блин, да давайте попробуем открыть, посмотрим, что там. У этой бабки наверняка куча интересного. Помнишь, ты говорила, что у нее дед был какой-то то ли граф, то ли ювелир?

Лера метнула на него ужасный взгляд, но он улетел в молоко. Вад с Серегой уже начинали сдвигать шкаф. Девушка жалобно посмотрела на Антона.

— Тох, ну это неправильно, лезть в чужую квартиру! Скажи им!

— Да ладно, Лер, мы же просто посмотрим, даже трогать ничего не будем. Мы же не урки какие-то, в конце концов.

Лера бросила недовольный взгляд на Илью, который жадно смотрел на обнажившуюся дверь. Он повернулся к девушке и улыбнулся.

— Лера, все будет в порядке, мы просто посмотрим, никто не заметит, что мы туда ходили.

— А если кто-нибудь войдет? Что тогда? — нервничала Лера.

— Ну кто туда может войти? Уже почти полночь. Разве что настоящие воры.

Илья засмеялся, но ей все равно было не по себе. Внезапно Илья решительно подошел к двери и громко постучал в нее. Ребята зашикали на него, но он постучал еще раз.

— Эй, там есть кто?

— Ты что творишь? — сдавленно прошептала Лера.

— Если там, к примеру, кто-то из родственников, он отзовется, и мы скажем, что услышали странный звук и решили проверить, все ли в порядке, — ответил Илья, прижимаясь ухом к двери. Прислушавшись, он поднял большой палец вверх.

— Полная тишина, там пусто.

Лера стояла, насупившись, но отступать было поздно. Прослыть трусихой тоже не хотелось. Вдруг ей в голову пришла спасительная мысль.

— Ребята, все отменяется. Там же тоже шкаф стоит, с той стороны. Как мы его сдвинем отсюда? Опрокинется только, и то, если дверь открывается в ту сторону, мы вообще ее открыть не сможем. Лица ребят вытянулись.

— Блин, а ведь действительно. Эх, жаль, такое развлекалово отпадает.

Илья прищурился и посмотрел на дверь.

— А что мешает нам хотя бы проверить?

Неожиданно его поддержал Тоха. Он посмотрел на Леру.

— Да, я думаю, стоит хотя бы отпереть ее. Помнишь, ты говорила, что тебе снились сны про то, как дверь открывается? Тебе будет полезно преодолеть этот страх.

Лера с ненавистью посмотрела на него. Психолог чертов, она это ему еще припомнит.

— Ну и ладно.

Девушка подошла к двери и решительно сунула ключ в скважину. Повернула, почувствовав легкое сопротивление, замок щелкнул. Взявшись за ручку, она потянула дверь на себя, но ничего не произошло. Осторожно толкнула, и дверь со скрипом открылась, причем довольно широко. Черный провал за дверью будто поманил пальцем. Не ожидавшая этого девушка вздрогнула, резко захлопнула дверь и отпрянула.

— Ну, что я говорил, не зря попробовали. Как видишь, никакого шкафа там нет, — довольно проговорил Илья.

Лера, слегка дрожа, смотрела на дверь. Она не ожидала, что все сработает так просто, и ей было не по себе от мысли о том, что они сейчас проникнут в квартиру Анастасии Николаевны. В комнате вдруг погас свет.

— Что за херня? — вскинулись пацаны.

— Да не ссыте, это я выключил. Первый этаж все-таки, а вдруг кто-то увидит, как в квартиру бабки свет отсюда падает? — спокойно сказал Илья. — Посвети телефоном и открывай, — обратился он к Лере.

Она осторожно подошла к двери, достала из кармана толстовки смартфон, включила экран. На часах было 00:04. Взялась за ключ, повернула его, осторожно толкнула дверь. Хоть в комнате было и темно, проем выглядел еще чернее. Антон первым шагнул туда.

— Давайте, за мной, — шепнул он.

Спина Тохи растворилась в темноте, и следом гуськом двинулись Вад и Серега. Лера, слегка замешкавшись, услышала позади себя негромкий свист молнии. Обернувшись, она увидела в отсветах уличного фонаря силуэт Ильи, склонившегося над своим рюкзаком. Он поднял голову:

— Я сейчас.

В душе Леры всколыхнулось какое-то неприятное предчувствие, но светить телефоном ему в лицо показалось совсем уж невежливым. Повернувшись, она осторожно вошла в проем, сделала несколько шагов и уткнулась в чью-то спину. По запаху поняла, что это Тоха, и почувствовала, как он сжимает ее руку своей ладонью. Темнота поглотила их, как ватное одеяло. Судя по всему, окна были плотно зашторены, потому что они не увидели ни силуэтов окон, ни отсветов уличных фонарей.

— Чем это тут пахнет? — недовольно спросил Серега.

— Запах, как в библиотеке, пылью и каким-то клеем воняет, — подтвердил Тоха. За спиной раздались шаги Ильи, и темноту осветил голубоватый свет телефонного фонарика. Несколько секунд друзья ошеломленно вглядывались в то, что они увидели, и молчали.

— Нифига себе! А где эта бабка вообще спит? Или это типа кабинет? — выдавил наконец Вад.

Открывшееся им помещение меньше всего походило на жилую комнату. Все остальные тоже включили фонарики, и теперь они освещали сдвинутые столы, на которых покоились печатные машинки и кипы бумаг, ряды шкафов, похожих на библиотечные, вдоль стен. Окна были старые, деревянные, с облупившимися рамами. Штор не было, огоньки отражались в стекле, как в зеркале, но вместо ночной улицы ребята увидели лишь внутренность металлических ставен. О том, что кто-то увидит свет снаружи, можно уже не беспокоиться.

Кто-то поднял телефон повыше, и свет отразился в стекле висящего по центру стены портрета.

— Ого, да бабка старой закалки, у нее тут Сталин висит, — пораженно проговорил Вад. Он, кажется, уже немного оправился от первого шока. Все остальные тоже начали медленно расходиться по помещению, разглядывая предметы обстановки.

В голове Леры был полный сумбур. Что все это значит? Это что, действительно кабинет Анастасии Николаевны? Но зачем ей эта картотека, куча печатных машинок? Почему тут царит такой неприятный, казенный запах? Или бабушка ошиблась, что-то напутала, и они влезли в чей-то офис? Но почему тогда не завыла сигнализация, почему вместо компьютеров эти допотопные печатные машинки?

Она подошла к столу и принялась рассеянно перебирать лежащие бумаги. Ее примеру последовал Серега. Подсвечивая телефоном, он поднес верхний лист почти к самым глазам.

— 1938 год… Бабка что, мемуары пишет? Типа автобиографию?

— Она вроде родилась только в сороковом, младше бабушки на год, — деревянным голосом ответила Лера, вглядываясь в лист из непривычной, тонковатой бумаги. «Акт о регистрации места жительства Евстигнеева В.О… 1937 год… адрес постоянного проживания за местом регистрации…». Что это вообще такое?

Внезапно за спиной раздался звук, от которого внутренности Леры будто скрутились в тугой узел. В голове промелькнуло: «Металлический горох», и она резко повернулась, чувствуя, как позвоночник деревенеет от ужаса. За ее спиной стоял Вад и клацал пальцами по клавишам печатной машинки.

— Блин, это сложнее, чем на компьютере, — проговорил он, не замечая, как Лера смотрит на него и на машинку. Черт побери, тот самый звук, который она…

Ее мысль прервал недовольный голос Ильи.

— И что это за хрень? Это квартира бабки? Где ее комната?

Он решительно пересек помещение, подергал ручку двери, расположенной между стеллажами, которую ребята сначала не заметили. Дверь была заперта. Илья обвел присутствующих тем самым взглядом исподлобья, который всегда так беспокоил Леру.

— Это что за фуфло? Куда мы вообще попали? Что ты натрепала? — он ненавидяще посмотрел на Леру и уже направился к ней, как за стеной, в квартире бабушки Леры, вдруг послышался звук отпираемого замка и шаги. Ребята замерли и быстро погасили фонарики.

— Черт, атас, прячемся! — прошептал Антон, и, схватив Леру за руку, потянул ее под стол. Там было очень пыльно, и Лера надеялась только, что не чихнет, как в самом банальном фильме ужасов. Да уж, влипли они, так влипли, кто вошел в квартиру бабушки? Вдруг это действительно настоящие воры?

Зажмурившись от ужаса, она услышала приближающиеся шаги, и уткнулась лицом в плечо Антона. Судя по звуку, зашла женщина, одетая в туфли на каблуках.

— Кто здесь? Я все слышала! А ну выходите сейчас же! — голос женщины звучал решительно и громко. Она прошлась туда-сюда по комнате, звук шагов то отдалялся, то приближался. Встала прямо перед столом, где прятались Лера с Антоном, и девушка, чьи глаза уже привыкли к темноте, смутно увидела туфли — потертые черные лодочки с невысоким, немного скошенным каблуком-рюмочкой. Ноги женщины, которые Лера видела до середины икры, были затянуты в плотные колготки.

— Я не знаю, как вы прошмыгнули мимо меня, но я не глухая. Если это вы, Иван Александрович, то лучше сразу выходите, я слышу ваш одеколон! — Женщина преувеличенно громко засопела, будто принюхиваясь, и прошла к двери. — Это уже не первый раз, все знают, что вы сделали себе ключ и шастаете сюда по ночам. Сейчас я крикну Егору Васильевичу, чтобы включил свет, и, если вы не выйдете на счет три, мы вызываем милицию! Раз, два…

Прежде, чем женщина успела сказать «три», Лера вдруг услышала какой-то деревянный стук, будто что-то упало, следом за которым послышался оглушительный хлопок. Лера в ужасе зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Ноги в колготках подкосились, и женщина упала прямо перед Лерой. Девушка увидела перекошенное в ужасе молодое лицо, распахнутый в беззвучном крике рот, шапочку туго завитых волос. Женщина смотрела прямо Лере в глаза, ее губы шевелились, будто она не может набрать воздуха для полноценного крика. На белой ткани блузки расползалось темное пятно. Лера зажимала рукой рот, слезы текли из ее глаз. Тоха вскочил, перевернул стоящий позади стул. Лера встала вслед за ним, и увидела в свете телефона, который зажег Тоха, что над женщиной стоит Илья, сжимая в руке пистолет.

— Ты что, совсем охренел? Ты что наделал, идиот? — шепотом закричал Антон, и в этот момент женщина вдруг захрипела.

— Вы кто такие? Я сейчас милицию…

Илья страшно скривился и дважды выстрелил ей в лицо.

Выстрелы слились с криком Леры, которая уже не могла выносить этого ужаса. Она увидела, что Илья перевел дуло на нее. Его лицо тряслось, губы прыгали. Пистолет в руке ходил ходуном.

— Заткнись, сука.

Крик Леры оборвался, и она почувствовала, как Антон толкает ее себе за спину.

— Эй вы, вылазьте, — приказал Илья, и Вад с Серегой, переглядываясь, медленно встали.

— Откуда у тебя пистолет? — прошептал Вад, с ужасом глядя на оружие.

— Травмат переделал.

— Ты что натворил, придурок? Ты понимаешь, что теперь нам всем будет? — хрипло спросил Тоха, глядя Илье в глаза. Тот пожал плечами.

— Да мне уже похер. Ты говорила, тут бабка богатая, дед ювелир, и это вот все. Ну, и где оно?

Вдруг откуда-то послышался сдавленный голос Сереги. Лера повернула голову и увидела, что он выглядывает из проема бабушкиной квартиры, куда, наверное, ускользнул под шумок.

— Пацаны… Тут… Сами смотрите, короче.

Илья махнул рукой.

— Давайте, вперед, вы первые.

Тоха, взяв за руку Леру, потащил ее к проему, следом двинулся Вад, постоянно оглядываясь на Илью. Лера, войдя в бабушкину квартиру и подняв свой фонарик, пораженно застыла.

Бабушкиной комнаты больше не было. Лера увидела практически тоже самое, что в комнате Анастасии Николаевны, только столов тут было меньше, а стеллажей не было вовсе. Возле каждого стола стояло по два стула, с каждой стороны, на столах пылились старомодные телефоны с круглыми дисками. На тумбочке возле стены, у которой стояла Лера, она увидела две немытые чашки и сахарницу. Автоматически протянув руку, она взяла кубик сахара и лизнула его. Сладкий.

— Не знаю, как вы, а я вообще ни хрена не понимаю, — громко сказал Вад, в его голосе звучала близкая истерика.

Илья пересек комнату и подергал дверь. Она была заперта. К Тохе тихо подошел Серега.

— Эта женщина, ну, которая… ты понял, она зашла отсюда, и она заперла дверь. Ключ наверняка у нее в кармане, надо его…

— Заткнись! — закричал Илья и ринулся к Сереге. Он приставил пистолет к его щеке и обвел всех диким взглядом.

— Мне похрен, что тут, ты обещала, что тут всякие цацки и драгоценности, давай, ищи их! — Он дернул Леру за руку и приставил дуло к ее груди. Повернул, толкнул в спину.

— Давай, живо.

— Я вообще не понимаю, где мы! — со слезами в голове воскликнула Лера. — Я не знаю, что искать!

— А кто знает, я что ли? Это ты тут аристократка, со своими бабками и хатами! Ищи давай! — заорал он и замахнулся пистолетом. Как только он перевел дуло с Леры, Тоха резко выскочил вперед и ударил его кулаком в лицо. Илья отпрянул, и в этот момент к нему подскочил стоящий сбоку Вадим. Он попытался выхватить у него оружие, но Илья повернулся, ударил его ногой в живот, и пока тот отлетал в стену, выстрелил в него. Лера закричала, и тут Тоха дернул ее на пол, накрыл ее собой, потащил куда-то. Лера зажимала уши руками, но все равно слышала, как отчаянно кричит Сережа и стонет Вадим. Она почувствовала, как Антон толкает ее куда-то.

— Давай, залазь, тут порожек, быстрее! — прошептал он ей на ухо. Лера открыла глаза и увидела внутренность хозяйственного шкафа. Отодвинув какие-то бутылки, Тоха буквально впихнул ее внутрь и закрыл дверь.

Двери шкафа захлопнулись, и Леру ватным одеялом накрыла тишина и темнота. Ей показалось, что она потеряла сознание, так резко прекратились снаружи шум потасовки и крики. Осторожно нажав на дверцу, Лера поняла, что та не поддается. Наверное, Антон запер ее снаружи, оно и к лучшему.

Темнота дезориентировала. Пощупав карманы, Лера не нашла телефона, скорее всего, выпал, когда Тоха тащил ее в шкаф. Что с ним, жив ли он? Недаром она недолюбливала этого Илью, он оказался еще более сумасшедшим, чем она думала. Что теперь делать, сколько еще ей тут сидеть? Слегка переменив позу, Лера почувствовала, как что-то упирается ей в бедро. Запустив пальцы в карман, она нащупала зажигалку, чиркнула колесиком. Да, она внутри шкафа, такого узкого, что плечи девушки практически касались стенки и дверцы. Освещение только добавило тревоги, у Леры возникло ощущение, что она находится в стоящем вертикально гробу. Нагревшееся колесико начало обжигать пальцы, и Лера, тихо чертыхнувшись, погасила огонек. Осторожно подвинувшись вперед, девушка наклонила голову и, пощупав дверцы рукой, припала глазом к щели между ними.

И не увидела ничего, кроме полной темноты.

В голове было пусто, там будто разлился липкий, вязкий сироп. Чувство дезориентации продолжало усиливаться, и Лере приходилось время от времени опускать ладони на пол, чтобы почувствовать твердую поверхность и унять головокружение. Когда она упиралась в боковые стенки, накатывали приступы клаустрофобии, и Лере приходилось сидеть максимально собранно, чтобы касаться только одной стенки. Она не знала, сколько прошло времени, как и не знала, чего она ждет. Пока Антон откроет ее? Да где он теперь, этот Антон? А где она? Можно было попытаться встать, вышибить дверь ногой, но где гарантия, что там, снаружи, не рыщет Илья с пистолетом, пытаясь найти ее?

Когда Лера пыталась обдумать то, что произошло с ней, ее друзьями, той женщиной, разум будто начинал сдавать и подергиваться пеленой, из которой Лера выныривала с какой-то совсем другой мыслью. Она сходит с ума? Или уже сошла?

Вокруг посветлело, и Лера увидела, что она стоит перед черной дверью в пустой комнате. Она спит? Ей это снится? Лера осторожно повернула ручку, и та открылась. Она увидела кабинет, залитый лунным светом, и женщину в белой блузке и кудряшках, стоящую спиной возле стола.

— Ах, Иван Александрович, — вздохнула женщина. Она повернулась, и Лера задохнулась в беззвучном крике, увидев, что у женщины нет лица.

Лера дернулась в ужасе, проснулась, накрытая какими-то тряпками, и, ничего не поняв, ударила в дверцу плечом и выкатилась из шкафа. Она лежала, накрыв голову руками, и боялась открыть глаза. Наконец, осторожно разлепив веки, Лера села и огляделась. Она сидела в бабушкиной комнате возле распахнутого одежного шкафа, стоящего почти поперек. Вскочив, девушка заглянула за него. Черная дверь была закрыта, из нее торчал латунный ключ.

— Тоха? Серега? Вадик? — хриплым голосом крикнула Лера, но ей никто не ответил.

Повернув ключ, Лера взялась за ручку и толкнула дверь, но та открылась лишь на пару сантиметров, со стуком упершись во что-то. Лера заглянула в эту щель, и увидела смутно различимую фанеру. Шкаф. Шкаф в квартире Анастасии Николаевны. Лера сунула нос в щель и принюхалась, но не различила той странной смеси запахов клея и пыли, который был так свеж в ее голове. Пахло духами, лаком для волос и немного застарелым табаком.

Заперев дверь, Лера отпрянула и покрутила головой. Следы вчерашнего пиршества. Полная пепельница, коробки от пиццы, пустые бутылки. На полу возле шкафа рюкзак Ильи. Лера схватила его и принялась перетряхивать, но рюкзак был пуст. Скорее всего, он нужен был Илье, чтобы носить пистолет, и ни для чего больше.

Бросив рюкзак обратно на пол, девушка вдруг увидела свой телефон, лежащий почти под столом. Судорожно схватив его, Лера набрала номер Антона. Недоступно. Сережа, Вадим. Недоступно, недоступно.

К вечеру, когда Лера, не находя себе места, от нервов вымыла всю квартиру и дважды вынесла мусор, ей позвонила встревоженная мать Антона, которая не могла дозвониться до сына, и попросила дать ему трубку, если он рядом. Лера, скрепя сердце, сказала, что он с ребятами ушел ночью, и с тех пор они не виделись. Вслед за этим последовали звонки родителей Вада и Сережи, а через два дня к Лере пришла полиция.

Она рассказывала всем одно и тоже — что она поссорилась с Ильей, тот психанул и сказал что уходит, мальчики встали на сторону Ильи и ушли вместе с ним. Это звучало вполне правдоподобно, и Лера не знала, что она еще могла рассказать. Что они попали в параллельную реальность, другое измерение или еще черт знает куда, ребята там остались, а она каким-то образом спаслась? После этого ее, скорее всего, упекли бы в психушку и заподозрили в четверном убийстве. Рюкзак Ильи в тот же день, как от нее ушли полицейские, девушка выкинула в городскую реку. Она уже начинала понимать, что ее друзья вряд ли вернутся.

Родители, которым Лера сама позвонила и рассказала, что ее друзья пропали, забрали ее домой в тот же день. В бабушкиной квартире она больше спать не могла. Вернулась туда Лера только в день приезда бабушки, когда встречала ее.

Нина Григорьевна охала, ахала и сокрушалась, какой кошмар пережила ее девочка, и как жалко таких молодых ребят. Может, найдутся еще, кто знает? Вкратце пересказав эти новости Анастасии Николаевне по телефону, она получила приглашение на чай для себя и Леры.

— Давай, Лерочка, сходим к Настасье, отвлечешься.

Лера с внутренней дрожью входила в квартиру соседки, из-за которой это все и случилось, но внутри не оказалось ничего необычного. Практически копия бабушкиной квартиры — такая же старинная мебель, портьеры, люстры, только картин побольше, и все как-то более изысканно. Шкаф из ореха надежно стоял посередине стены, будто зеркально отражая своего собрата из соседней комнаты.

Усевшись за стол под круглым абажуром, Лера пила горячий чай, слушая монотонный старческий треп. Теперь, на правах хозяйки, солировала Анастасия Николаевна.

— …Комнаты эти, милочка, мы получили в сорок седьмом, уже после войны. До этого в таких хоромах жили! Я маленькая была, почти не помню, мама рассказывала. Папа мой, царствие небесное, драматургом был, властью обласкан, да и предки не из последних, мой дед до Революции ювелирным магазином владел. И квартира была, и много чего еще, хорошо, до начала бомбардировок кое-что спасти успели, вывезли, дом-то в итоге разбомбили. Помыкались родители со мной на руках, а как восстанавливаться все после войны начало, им эти комнаты дали. Они пустые до этого несколько лет стояли, а тут решили использовать их.

— А почему стояли пустые? Бабушка говорила, тут какая-то контора была, — внутренне напрягаясь, спросила Лера. Анастасия Николаевна кивнула.

— Да, была, в тридцатые. Домоуправление, кажется, или паспортный стол. Там такое было, соседи потом еще лет двадцать пересказывали, весь дом на ушах стоял.

— А что именно произошло? — Лера пыталась выровнять голос, чтобы он не дрожал, но получалось, кажется, плохо. Анастасия Николаевна отхлебнула чай и, выдержав театральную паузу, оглушила Леру.

— Человека тут убили, да не одного. Женщину, консьержку. Еще как-то страшно убили, изуродовали. Вломились ночью какие-то то ли грабители, то ли злоумышленники, она услышала шум, пошла проверить, ну и вот. Так они потом еще и друг в друга стрелять начали. Дедок тут один был, Васильевич, дворник, так он рассказывал, тут само НКВД потом работало, оцепили все, под печати закрыли. Слухи ходили, что это то ли американские шпионы, то ли вообще черт знает кто. Техника какая-то странная вроде у них была. Сейчас смешно звучит, а тогда мы верили. Ну и простояла контора закрытая до самой войны, не пускали сюда никого, все что-то расследовали, а потом уж не до того стало.

— Да, я тоже помню эту историю, — задумчиво проговорила Нина Григорьевна. — Мы еще друг друга пугали призраком той консьержки, помнишь? Страшновато было спать там, где человека убили.

Старушки погрузились в воспоминания детства, а Лера сидела, оглушенная, застыв с чашкой в руке. Американские шпионы… В голове Леры пронеслась картинка, такая ясная, будто это случилось вчера, а не несколько недель назад.

Влажный полумрак комнаты. Свет ночника. Горячая, гладкая грудь Антона под ее щекой, повисший в воздухе сигаретный дым. Его рука, лежащая на животе, прямо перед ее лицом. Часы за запястье, и едва различимый в скудном освещении круглый циферблат со звездно-полосатым красно-бело-синем фоном.

Авторы: Кристина Муратова, Дарья Бибик

Страница Кристины Муратовой на fan-book.ru

Профиль Дарьи Бибик на Мракопедии

Источник

КРИПОТА - Первый Страшный канал в Telegram