Это приказ

Не бывает таких теней. Ни одна вещь и ни одно сочетание предметов не сможет
отбросить именно такую тень.
«Что это, нахрен, такое?», – думала Катя, вжавшись в диван.
Между шкафом и окном. Там кто-то стоит. Кто-то, кого не звали на эту тусовку.
На другом конце дивана сидят Антон и Виталик, пьяные в мясо; один увлечённо
втирает другому про купленную на днях гитару, пытаясь переорать музыку из колонок. Света и Дима, – она сидит в кресле, он рядом, на подлокотнике, – смотрят какое-то видео и смеются. Валя вертится у зеркала, поправляя волосы. Она вечно смотрится в зеркало, в сумочке у неё валяется сразу несколько пудрениц с зеркалами
разных размеров. Может быть, она что-то заметила в отражении?
– Валь, – позвала Катя. – Валь, ау.
Валя, раскрыв рот, увлеченно красила губы помадой цвета переспелых помидоров.
– Валь, – громче позвала Катя, пытаясь переорать музыку, и испугалась собственного голоса.
Как будто бы ей нельзя выдавать своё присутствие. Как будто бы это может иметь
плохие последствия.
– Чего? – Валя обернулась с недовольным лицом.
«Подзови её поближе и скажи ей, что там, в углу, кто-то стоит». Перед тем, как
сделать это, Катя решила ещё раз взглянуть в угол и убедиться, что точно видит эту
тень. Кошмарно чёткий, человекообразный силуэт между шкафом и окном.
Тень действительно была там. Впервые за полчаса она пошевелилась. Очень медленно помотала головой из стороны в сторону.
«Нет».
– Ну? Чего? – раздражённо крикнула Валя. – Зависла?
Катя вздрогнула и отвела взгляд. Словно повторяя за тенью, помотала головой из
стороны в сторону, подошла к Вале и просипела:
– Сходи со мной на кухню за чаем.
– А одна что, не можешь?
Катя молчала. Валя скривилась и вышла в коридор, крикнув оттуда:
– Пойдём, я всё равно хотела покурить.
Выходя из комнаты, Катя оглянулась. Все продолжали заниматься своими делами.
Кажется, тень действительно никто не замечал. Или все просто делали вид, что не замечают её, потому что им тень тоже запретила говорить о ней?
На кухне горел только ночник. Пахло табачным дымом, весь стол был завален
грязными пластиковыми стаканчиками, пустыми бутылками, вывалившимися из пепельницы окурками и обёртками от чипсов и шоколадок. Катя пощёлкала выключателем, но свет не загорелся.
– Лампочка перегорела, – пояснила Валя. – Зачем тебе верхний свет, чайник не
найдёшь? Вон он стоит, на плите.
Катя машинально налила воды в блестящий серебристый чайник, поставила его
на плиту, зажгла. Нет, она должна спросить. Была не была.
2
– Ты видела тень? – выдохнула она, резко повернувшись к Вале.
– Чего?
– Тень. В углу комнаты как будто кто-то стоит, – тихо произнесла Катя, глядя ей
в глаза, – там как будто стоит… мужчина. Я не уверена, что это мужчина, но силуэт
похож на мужской. Он прямо сейчас там, в комнате, между шкафом и окном. Мне…
Мне очень страшно. Очень.
Валя, подняв брови, смотрела на Катю. Пепел с сигареты падал на стол.
– Я ничего не видела, – наконец ответила она, – Какая тень, какой мужчина, что
ты несёшь? Здесь нет никаких мужчин, кроме трёх наших идиотов, если их можно
причислить к мужчинам. Ты что, сожрала что-то? Грибы, кислота? Тебя накрыло?
Катя молчала. Чайник на плите оглушительно засвистел.
– Справишься одна? Или тебя посторожить? Лучше езжай домой, у тебя, походу,
крыша поехала, – Валя вдавила тлеющую сигарету в переполненную пепельницу и
вышла из кухни.
Катя медленно развернулась к плите и уставилась на надрывающийся чайник. В
резко потяжелевшей голове не было ни одной мысли. В районе солнечного сплетения
ворочалось что-то мерзкое и скользкое, как слизня.
Слева мелькнула волосатая рука. Катя вздрогнула и обернулась.
– Дима! Напугал!
– Извини, что прервал твоё рандеву с орущим чайником, просто не хотел курить
под этот свист, поэтому выключил плиту, – улыбнулся Дима. – Чего Валя такая злая?
Поругались?
– Неважно.
– Говори, – Дима взял её за руку, – что случилось? Почему она вылетела с кухни с
недовольной рожей, а ты стоишь белая как мел?
Катя тяжело вздохнула. На неё навалилась жуткая усталость, словно по венам пустили подогретую смолу, которая заполнила все внутренности, сделав их горячими и тяжёлыми. Какая уже разница? Валя всё равно растреплет всем, выставив её сбрендившей.
– Ты решишь, что я сошла с ума.
– Брось. Не заставляй тебя уламывать, говори. Но если будешь упираться, придётся, – улыбнулся Дима, сжав её руку.
– Ладно, – вяло улыбнулась Катя в ответ. – В общем… Я весь вечер видела… Точнее, мне казалось… что в углу, между шкафом и окном, кто-то стоит. Мужской силуэт.
Или не мужской, я не знаю. Просто тень. Стоит, не двигаясь… Почти. Валя сказала,
что ничего такого не видела. Конечно, не видела, потому что там ничего и нет. Наверное, у меня действительно начались глюки от переутомления. Я поеду домой, посплю,
– она высвободила свою руку из Диминой, налила в кружку кипятка, опустила туда
чайный пакетик и уселась на стул, – Знаешь, у меня никогда не было галлюцинаций, я
даже успокоительные никогда не принимала. Всегда считала себя психически здоровым человеком. Но теперь, видимо, надо обратиться к врачу.
Дима, не меняясь в лице, достал из лежавшей на столе пачки сигарету, чиркнул
зажигалкой, затянулся и задумчиво сказал:
– Прикольно. Мы-то думали, что это нас с травы так прёт. Но ты же не курила.
Не курила ведь?
3
– Нет, – Катя почувствовала, как горячая смола у неё внутри начинает застывать,
– я ничего не курила и не пила.
– Тогда у меня нет объяснений происходящему. Потому что я тоже видел эту
тень.
Из комнаты донёсся громкий Валин смех. Остальные голоса звучали чуть тише.
Ребята решали, какой фильм включить.
Дима затянулся, и, не глядя на Катю, добавил:
– Света тоже её видела.

* * *

«Мама будет злиться. Я не должен будить маму», – думал Ваня, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Он не знает, сколько так пролежал, укрытый толстым
одеялом с головой. Его пижама с лягушатами вся намокла и прилипла к телу. Казалось, что кислород в его детском убежище совсем кончился. По лицу текли слёзы
– те, что текли из правого глаза, сильно намочили подушку, потому что лежал он
на правом боку. Из левого глаза вытекало мало, и всё скатывалось в рот. Но это всё
было ерундой, по сравнению с тем, что в комнате, помимо Вани и мамы, был кто-то
ещё.
Кто-то стоял в углу. Ваня не мог различить, кто именно – просто тень, силуэт,
очертание. Но он точно знал, что этот кто-то смотрит на него, не отрываясь.
Тень пришла не в первый раз, и даже не во второй. Уже несколько месяцев она
почти каждую ночь наведывается к Ване. Ничего особого не делает, просто стоит
в углу комнаты. Но это только до момента, пока Ваня уснёт.
Поначалу уснуть в такой ситуации казалось невозможным. Когда маленький
Ваня увидел незваного гостя в своей комнате первый раз, он закричал. Прибежала
мама, включила свет, начала суетиться и кудахтать: «Что случилось? Что произошло?!». Ваня объяснил ей, что у него в комнате кто-то есть. Испуганная, взъерошенная мама обыскала всю детскую но, конечно же, никого не нашла.
«Это просто сон, Ванюша», – сказала она, убирая с его мокрого лба прилипшие
русые прядки. Ваня точно знал, что это был не сон.
На следующую ночь незнакомец снова стоял в углу комнаты. Ваня опять кричал.
Опять прибегала мама, включала свет, гладила его по голове и говорила, что всё это
– буйное Ванино воображение. Мама сидела с ним, пока он не уснёт. Но на следующую ночь кошмар повторялся снова. Спустя полторы недели мама сказала Ване, что
они идут к врачу.
Тётеньки в белых халатах надевали Ване на голову какой-то прибор, просили
его подумать сначала об одном, потом о другом, и при этом на их мониторах чтото высвечивалось. Потом они задавали ему дурацкие вопросы. «Какое сейчас время
года?», «какого цвета на тебе рубашка?». Ваня с недоумением отвечал: весна, белая рубашка. Затем мама попросила Ваню посидеть в коридоре, подождать её. Она
вышла из кабинета спустя двадцать минут, расстроенная и мрачная. Села перед
Ваней на корточки, погладила его по голове и сказала: «Ты у меня просто очень впечатлительный ребёнок. Может быть, когда вырастешь, станешь художником. Или
писателем. У тебя очень живое воображение, Ванюша, но ты должен понимать,
что воображение и реальность нельзя смешивать. Точнее, можно, но попозже, когда
ты станешь взрослым и научишься не пугаться таких вещей. Пока что ты должен
научиться отделять свои фантазии от реального мира».
«Но, мама, – ответил Ваня, внимательно глядя ей в глаза, – человек-тень в углу
комнаты – это не фантазия. Он правда там стоит, я не сочиняю. И это не сон. Просто он исчезает, когда ты вбегаешь в комнату и включаешь свет, поэтому ты и не
25
видишь его. Почему ты не веришь мне?»
Мама тяжело вздохнула. Её глаза заблестели. Она взяла Ваню за руку и сказала:
«Пойдём домой, приготовлю тебе сырники».
Ваня понял, что мама ему не верит. А поскольку мама – единственный взрослый
человек, которого он знает и который его любит, то шансов, что ему поверит ктото другой, попросту нет. В ту ночь он сказал, что хочет спать рядом с ней. Мама не
сильно обрадовалась, но и не запретила.
Ваня понадеялся, что человек-тень не придёт. Или придёт, но теперь Ваня сможет
разбудить маму и показать ей его – вон, смотри, стоит в углу. Но всё пошло не по плану.
Человек-тень пришёл той ночью, и Ваня тут же начал трясти маму за плечо,
не отрывая глаз от тёмного силуэта в углу комнаты. И внезапно непрошеный гость,
впервые за всё это время, пошевелился. От сгустка темноты отделилась рука. Она
медленно поднялась вверх и также медленно, неторопливо, погрозила ему указательным пальцем. Ваня замер от ужаса и именно в этот момент проснулась его мама.
«А? Что? Что случилось?», – сонно завертела она головой по сторонам.
Ваня уставился в угол. Там никого не было. Показываться кому-то ещё, кроме
Вани, не входило в планы Тени.
«Всё нормально, – прошептал Ваня обречённо. – Мне просто плохой сон приснился».
Мама проворчала что-то, перевернулась на другой бок и затихла. Ваня зажмурился. Он знал, что если откроет глаза и посмотрит в угол, снова увидит там Тень.
Так может и не стоит открывать глаза? Может и лежать так до утра? Пусть
Тень стоит себе в углу, в конце концов, она не трогает Ваню, не пытается его обидеть, да и вообще… Его одноклассник Вовка намного хуже, чем эта тень, пристаёт
к нему каждую переменку, то пенал на пол сбросит, то книжкой огреет, то… Ваня
начал проваливаться в путаные, предсонные мысли. Они уже почти перетекли в сон,
– в сон про то, как он бежит по школьному коридору за Вовкой, чтобы треснуть его
портфелем по спине, за всё хорошее, – как вдруг прямо над ухом раздался громкий,
злой шёпот: «ВАНЯ».
Как по команде Ваня открыл глаза и уставился в потолок. Тень больше не стояла в углу. Она лежала слева. Между Ваней и стеной.
«Не спи, Ваня. Посмотри на меня», – шептала Тень.
«Ни за что», – подумал Ваня, но вслух не сказал. Однако этого и не потребовалось. Тень слышала его мысли.
«Посмотри, Ваня. Ты должен», – настаивала она.
«Ни за что на свете».
Так продолжалось до рассвета. Иногда Тень затыкалась. Измотанный Ваня понимал, что она никуда не делась, но организм ребёнка больше не мог бодрствовать,
даже в такой ужасной ситуации, и он отключался – практически терял сознание.
Как только это происходило, над ухом тут же раздавалось резкое «ВАНЯ».
Ему удалось забыться тревожным сном только с восходом солнца, но через час
мама разбудила в школу. Весь день Ваня был рассеянным и вялым, на уроке математики он вообще уснул, за что получил выговор в дневник. Так продолжалось четыре
дня. В каждый из них мама изводила его вопросами: что случилось, Ванечка? Что с
тобой происходит? Почему ты такой бледный и совсем ничего не кушаешь?
26
Ваня молчал. Что ему было ответить? Рассказать, что каждую ночь к нему в
кровать укладывается Тень и не даёт ему спать, упрашивая на неё посмотреть? Почему-то Ваня знал, что ни в коем случае нельзя смотреть на Тень. Это будет чем-то
жутким и непоправимым. Если он увидит лицо Тени, то уже не будет прежним Ваней.
И мама ему не поверит, если он попытается ей это объяснить. Никто не поверит.
На шестую ночь он совсем обессилел и пал духом. Тень снова лежала рядом. Он
с головой укрылся одеялом, повернулся лицом к маме и прижался носом к её спине.
Сегодня что-то было не так. Тень была какая-то особенно злая, он чувствовал это.
– Ваняяяя, – шептала Тень у него за спиной, – Ваааааняяяя. Повернись, слышишь? Я съем твои мозги Ваня. Никто не заметит, что я их съем. У тебя будет
течь слюна изо рта, ты разучишься говорить. Все решат, что ты спятил. Мама
отдаст тебя в сумасшедший дом. Там тебя будут пичкать таблетками и возить в
инвалидном кресле. До самой смерти, Ваня. А умрёшь ты очень не скоро, уж я позабочусь. Я всегда буду рядом с тобой, но никто меня не увидит. Только ты. Повернись,
Ваня, иначе я съем твои мозги.
Нельзя будить маму. Ей завтра вставать на работу. Да и что это даст? Она всё
равно не поверит. Тень исчезнет, когда она проснётся. А когда уснёт, снова появится.
К середине ночи Ваня впал в беспамятство. Он плакал, пытался дышать, высунув кончик носа из-под одеяла, и периодически проваливался в тревожные полусны.
Там одноклассник Вовка поворачивался к нему и, пока не видит учительница, сталкивал с парты на пол его пенал. Когда Ваня нагибался, чтобы поднять рассыпавшиеся
ручки, Вовка тоже нагибался. Затаив дыхание, Ваня подбирал с пола карандаши и
ручки, и боковым зрением видел, что его одноклассник Вовка больше не Вовка, а Тень.
«Я везде найду тебя, Ваня, – злобно шептала он. – Не пытайся от меня спрятаться.
Глупый Ваня, я съем твои мозги, как ты ещё не понял».
Утром у него случился первый в жизни эпилептический припадок

Купить книгу (вк)

Официальное сообщество Серафимы в вк

КРИПОТА - Первый Страшный канал в Telegram