Крест и смерть корнета Олега Романова. ч.3
October 19, 2017
Рана юного князя Олега была опасной и, прямо скажем, обидной. Пуля попала в нижнюю часть спины, в область крестца, и, пробив прямую кишку, застряла в тканях. Любому человеку, мало-мальски знакомому с медициной, понятно, что это ранение очень "грязное", грозящее заражением крови, перитонитом и тому подобными мрачными последствиями, смертельно опасными в эпоху, когда развитие антисептиков отставало от современного уровня на огромную дистанцию. Напомним, что медикаментозные антибиотики в 1914 г. еще не были изобретены!
Между тем, раненого перенесли на ближайший хутор, где полковой фельдшер сделал ему перевязку. Узнав о несчастьи, галопом примчались из своих эскадронов оба брата князя - Игорь и Гавриил. Князь Олег, хотя он уже начал страдать от сильной боли, нашел в себе силы улыбаться и шутить с ними. В частности, он благородно и не без остроумия защищал от всех нападок своего эскадронного командира: "Разве граф Игнатьев был должен подставить свою голову вместо моей задницы? Никто не виновен, что со мною так случилось".
Когда подошла санитарная повозка, юного князя уложили в нее на солому вместе с другими ранеными в схватке гусарами и долго везли по тряской проселочной дороге. Проявляя удивительное мужество, Олег подавлял стоны и демонстративно грыз румяное яблоко... Может быть, чтобы не откусить от боли язык. Желая хоть как-нибудь облегчить страдания корнета, один из солдат напоил его из своей манерки "бимбром" - местным самогоном. В конце концов раненый забылся, и только тогда начал жалобно стонать.
В "этапном" госпитале на станции Пильвишки (той самой, где каких-нибудь два месяца назад разгружались только прибывшие на войну блестящие лейб-гусары), скопилось множество раненых, ожидавших эвакуации. Полковой священник исповедовал и причащал умирающих воинов. Князь Олег тоже выразил желание причаститься: "Может быть, так будет легче!"
Для эвакуации высокородного раненого был немедленно выделен паровоз со спальным вагоном.
Вокруг страдающего от страшной боли молоденького офицерика бесполезно и ретиво суетилось местное военное, медицинское и железнодорожное начальство, решая, куда (в Ковно? В Вильно?) и к каким светилам хирургии его везти. Представляется, что, панически боясь ответственности перед правящей династией, "перепихивая" князя Олега друг на друга, должностные лица преступно упустили "золотой час" после ранения. Если бы нашего героя немедленно оперировал в Пильвишках простой фронтовой врач, быть может, его еще было возможно спасти...
Затем последовал продолжавшийся почти сутки мучительный для раненого переезд по железной дороге в Вильно. Сопровождавшие князя Олега брат Игорь и доктор Дитман были бессильны что-либо сделать. "Подсевший" в Ковно профессор Военно-медицинской академии В.А.Оппель в принципе, вполне правильно заключил, что в поезде оказать помощь невозможно. Однако вместо немедленного помещения князя Олега в местный госпиталь, он согласился: "Надо везти дальше, только устроить поудобнее".
К полудню 28 сентября 1914 г. находившегося в тяжелом состоянии князя Олега наконец довезли до Вильно. Он был помещен в развернутый там (в здании Виленского реального училища, сохранившемся по сей день) Витебский госпиталь Красного Креста. Квалифицированную хирургическую помощь он получил только тогда! Можно сказать, на своем крестном пути предсмертных мук, юный отпрыск династии Романовых разделил судьбу десятков и сотен тысяч простых солдат Российской императорской армии, умиравших в полевых лазаретах и госпиталях Первой мировой потому, что им не была вовремя оказана помощь.
Все это время наш герой находился в сознании и проявлял удивительную твердость и бодрость духа. Даже сейчас он совершенно не собирался умирать - ведь ему столько еще предстояло сделать в этой жизни!
В Вильно у постели князя Олега наконец собрался консилиум маститых "генералов от военной медицины". Вскоре под род руководством профессора Мартынова была проведена сложная хирургическая операция. "Операцию Его Высочество перенес очень хорошо, - записал профессор Оппель, - После операции он перенесен был в отдельную светлую палату, где вскоре пришел в себя. Около трех часов дня раненый чувствовал себя очень хорошо… К вечеру состояние здоровья раненого не ухудшилось. Надежда на благополучный исход заболевания чуть усилилась». Ключевое слово здесь - "чуть"! Опытные военные медики прекрасно отдавали себе отчет, что раненого уже "упустили"...
В это время в Вильно прибыла высочайшая телеграмма о награждении корнета Олега Романова орденом Св.Георгия IV степени. Хотя, глядя правде в глаза, нужно признать, что любой другой раненый офицер получил бы за это максимум "Анненский темляк с клюквой" (орден Св.Анны IV степени)...
С известием о высокой награде раненого посетил начальник Виленского военного училища генерал-майор Борис Викторович Адамович. Он оставил яркое описание этой встречи: «Его Высочество встретил меня как бы «не тяжелый» больной. Приветливо, даже весело, улыбнулся, протянул руку и жестом предложил сесть... Войдя, я поздравил князя с пролитием крови за Родину. Его Высочество перекрестился и сказал спокойно: «Я так счастлив, так счастлив! Это нужно было. Это поддержит дух. В войсках произведет хорошее впечатление, когда узнают, что пролита кровь Царского Дома»... Оба князя (с Олегом находился брат Игорь - М.К.) сказали мне несколько восторженных слов о поведении солдат с ними вместе в боях. Князь Игорь прочитал брату телеграмму от Верховного Главнокомандующего. Выслушав, Олег Константинович перекрестился. Его Высочество был оживлен и сиял в счастливом для него сознании своих страданий. Мгновениями же были видны подавляемые им мучения».
Последние часы жизни нашего героя были озарены также радостью от встречи с самыми близкими ему людьми, и в этом он был счастлив: немногим из умирающих воинов Первой мировой довелось испытать такое утешение...
Первым в Вильно примчался воспитатель князя Олега, генерал Ермолинский, а 29 сентября к умирающему сыну приехали родители - великий князь Константин Константинович и княгина Елизавета Маврикиевна. Они смогли только проститься с Олегом: в ночь с 28 на 29 сентября его состояние стало катастрофически ухудшаться.
С трудом подавляя рыдания, Константин Константинович встал на колени у изголовья обреченного сына и протянул ему офицерский Георгиевский крест IV степени, некогда принадлежавший его деду, великому князю Константину Николаевичу. Умирающий на мгновение приподнял опухшие веки, слабо улыбнулся и прошептал: "Крест grand-père (дедушки - фр.)". Он узнал награду. Отец приложил крест к губам Олега и дрожащими руками приколол орден на его рубашку.
Вскоре после этого началась агония.
Пишет генерал Ермолинский: "Вскоре больной стал задыхаться. По его просьбе ему подымали ноги все выше и выше, но это не помогало. Обратились к кислороду. После третьей подушки стало ясно, что бедный князь умирает. По приказанию великого князя, я позвал священника (о. Георгия Спасского) читать отходную, но по дороге успел его убедить делать это потише, чтобы умирающий не слышал. Началось страшное ожидание смерти: шепот священника, последние резкие вздохи... Великий князь, стоя на коленях у изголовья, зачем-то закрывал сыну глаза; великая княгиня грела холодевшие руки. Мы с князем Игорем Константиновичем стояли на коленях в ногах. В 8 часов 20 минут пополудни окончилась молодая жизнь..."
Крестный путь юного аристократа, подававшего большие надежды молодого ученого, начинающего поэта и писателя, отважного кавалериста Российской императорской армии был пройден до конца. Белая эмаль Георгиевского креста холодно поблескивала на кителе положенного к вечному покою корнета Олега Романова.
продолжение ->