8 (13) отвратительных русских метропольных идей наших дней
Кредо первого парня на деревне против глобального города, постиндустриального мира и постмодерна, а то и метамодерна. 2022-й как повод взглянуть в зеркало и поговорить о русских недостатках
Уже описывал подробно пять грехов российского интеллектуала: мизантропия, мракобесие, невежество, ханжество, холуйство. Этот квинтет заведомо девальвирует и сужает его точку зрения, которая морально устаревает ещё до высказывания. Сейчас же поговорим о тех отрицательных чертах, что годами выращивались отечественной метропольной культурой и общественной мыслью. Упомянутые выше пять грехов относятся не только к интеллектуалам, но и ко многим остальным независимо от рода деятельности и статуса. Отчасти — или не отчасти — отсюда растут другие негативные явления современности. В сумме их 13, учитывая верхние пять.
И вовсе не горю желанием поджечь этнический вопрос, однако же государственный язык — русский, и в Москве используют преимущественно его. Не башкирский, не татарский, не иные языки коренных народов. И столица — в Москве (с Питером на сдачу), а не в Казани—Уфе и далее по карте.
И пусть собственно я не идеал, далеко не, тем не менее работаю над собой и стараюсь изживать эти качества в себе, платя за то довольно дорогую цену.
Скажем, после убийства Бориса Немцова в России вряд ли остались публичные демократы по духу и до кончиков пальцев, каким был Борис Ефимович, не цеплявшийся за влияние и статус даже в оппозиции (и что стало с ней за семь лет с тех пор). Зато расцвели авторитарные категорические императивы как интонация и кредо — всячески ругая, например, известного человека по фамилии П., в Рунете не особо стремятся взамен построить новую открытую среду, однако отчаянно цепляются за свою власть символическую и упиваются этим. Либо (скорее «и») кучкуются в кружки по интересам, выпячивая «вне политики» или нарочно подрывая собственный рейтинг, предлагая утопию/нечто мелкотравчатое.
В 2010-е российское общество стремительно законсервировалось по всем фронтам, такое ощущение, убрав чувство коллективного плеча, которое создавало города. Уехали назад в деревню, делая сегодняшнюю урбанизацию и в целом заселение городов всё более хаотичными, вычурными и карикатурными.
Быть первым парнем на деревне оказалось проще и выгоднее, чем усложнять и принимать других, но таких же, как ты.
Я усложняю, принимаю и всячески подчёркиваю демократический подход — мнений может быть больше двух (моё и неправильное), свято место не бывает пусто и вообще, ребята давайте жить дружно, — однако смирился с тем, что число подписчиков проекта @genderrussia не растёт по сути.
- Далеко не все согласны уже с метропольным характером российской реальности, когда приоритет отдаётся столице (опционально перепадают бонусы Питеру), в которой сверхцентрализована и сосредоточена вся сила и отечественная жизнь: экономика и финансы, культура и общественная деятельность, органы федеральной власти, транспортные хабы, наука и бизнес-гиганты... Все пути ведут в сегодняшний третий Рим, считающий себя оным. Регионы здесь вечно вторые.
Такова моя собственная цена за освобождение и попытку быть человеком мира и современности, оставаясь при этом I’m still Jenny from the Block, не Дженни, но Володей с провинциальных задворок.
...Россия казалась и местами в 90-е была другой, сохранив эту инерцию на начало 00-х, но к 20-м зашла на очередной круг философской стагнации.
1. Наглость. Второе русское счастье и, впрочем, российское даже. Жгучая смесь хамства, ханжества и бестактности, которая делает невозможным здоровый диалог, а вежливость и воспитание объявляет уделом слабаков. Бандитская ма´ксима «не обманешь — не проживёшь» искажается до совсем бесстыжего «не заденешь [кого-либо] — не проживёшь», поправ любую этику.
Наглость затмевает всё. И прикрывает всё. Это самоуверенность невеж, ханжей и мракобесов, которой те маскируют провалы в картине мира и базовых ценностях.
Наглюки с когнитивными способностями выше среднего по палате при этом нередко прорываются к успеху.
Отказ от своей точки зрения или признание собственной неправоты приравнивается к акту позора и унижения.
Утрированно, большая игра с нулевой суммой. Или ты, или тебя.
Наглость вне гендера: так или иначе свойственна обоим полам в нашей стране. Консервативные россиянки, они же патриарахалки, заслуживают отдельного упоминания и многократно освещались в моих тестах (к тому же в рамках проекта @sexisttinder я собираю скриншоты сексистских анкет в «Тиндере» — и, конечно, российский мужчина должен соотечественнице ещё вчера, должен выполнить норматив по мужественности и потакать её капризам либо проявить себя как истинный лидер и укротить строптивую; альтернатива этим консервативным сценариям весьма условна). Они не считают россиян равными себе и такими же людьми: мужчина либо первый пол, либо третий сорт, ибо «хуже бабы», а женщине можно почти всё, «она же девочка». Бесспорно, статус второго пола приводит к трагедиям, лишениям и незвгодам, но массового восстания феминизма здесь нет: зато россиянки упрямо ставят на свою женственность, пользуясь шальным [мужским] спросом на красоту.
2. Свояченичество, непотизм, кумовство, местечковость. Специфичный вариант и так поганого классизма, приправленного ксенофобией. Спустя 170 лет после публикации пьесы Островского с говорящим названием «Свои люди — сочтёмся» здесь мало что изменилось в сущности. Своим — всё, чужим — не пустоту даже, а некое сакраментальное возмездие. Что ещё осталось хорошего в людях, то старательно выжигается в пользу мнимых иерархий, предрассудков, предубеждений и разве что не кастовых барьеров.
И в этом провал русского кумовства: эфемерные кланы—ячейки нанизываются друга на друга, но в итоге не помогают... никому, в отличие от здешних этнических диаспор.
Чуть ли не любая дискуссия в Рунете сводится к самозащите от проверки своих [социальных] привилегий либо к сознательному акценту на них.
Диалог omnibus — про всех и каждого — становится, опять же, невозможен, потому что в слове «каждый» поспешно видят «поголовно», а не «любого».
Хрестоматийный пример — ситуация с правами человека, которые воспринимаются или как «права одного человека», или как «права никого», хотя изначально это human rights, права человечества и права любого.
Но вместо разговора о равной, инклюзивной среде, чтобы совершенно не важно, кто ты и откуда ты, получается неизбежно фейс-контроль для «тварей дрожащих» и «права имеющих».
Через полтора века в России не могут решить элементарную моральную дилемму из Достоевского, невзирая на сегодняшние блага постиндустриальной цивилизации.
И тогда «провинция — это место, где ты можешь получить в лицо только за то, что неместный» ничем не отличается от столичной спеси («понаехали тут!»).
3. Беспробудная инфантильность, воплощающаяся в патернализме и чувстве внешней опеки — а заодно и уходе от собственной ответственности. Поэтому опошляется практически всё, обретая ругательный оттенок или искажаясь по смыслу.
Когда вокруг все дети, ты не можешь бы ребёнком, и разовая расслабленность дорого стоит в дальнейшем. Патернализм в свою очередь гипертрофирует тут роль государства и снижает ценность гражданского общества и общественного же контроля. И плюсом — рождает вульгарный демонстративный индивидуализм, построенный на... пренебрежении к другим людям, заведомо склонным якобы к инфантилизму, хронически ленивым [русским] и далее по списку проекций, вплоть до трюизма «народ не тот».
Тем не менее россиянин не готов взять ответственность даже за себя. Не говоря уже о том, чтобы потом разделить другую часть ответственности с окружающими и обстоятельствами.
Проявляется детский архетип и в гендерном смысле: россиянки подсознательно хотят быть девочкой, чтобы ничего не решать и получать новое платье. От мужчины. Тот в свою очередь ведёт себя как ребёнок, включая архетип мамы по отношению к женщине; либо как взрослый мальчик, едва сепарировавшийся от родителей.
В сексе по-русски неотвратимо присутствует незримая третья сторона — скелеты в шкафу и тень отца Гамлета, буквально — образ фобий перед перед родственниками и комплексов-запретов, нажитых из-за отсутствия сексуального воспитания. Даже тело партнёра или партнёрши по сути... не принадлежит им лично. Вместо отношений с человеком взаимодействуешь терпишь его поток [гендерного] бессознательного и проекций. Вместо собственного мнения напарываешься на чужие голоса в голове.
В т.н. семейные ценности и модель мужского лидерства заложено по двести граммов взрывчатки или даже полкило — заложена двойная ответственность по умолчанию за другого человека и ваши отношения, а не только лишь за себя. Женщины обижаются, что россиянин не хочет выступать папой и одновременно уязвимым мальчиком (чтобы сыграть на его слабостях), а мужчины — что соотечественница не желает быть мамой или девочкой.
В сексе по-русски катастрофически непопулярен подход, что это акт согласия двух взрослых людей и их добровольный выбор, с уважением к личным границам друг друга. Напротив, это задача с предельно ясными условиями, кои надо выполнить в глазах «партнёра», прежде чем согласие будет достигнуто и объявлено.
Женский оргазм — после первого взноса по ипотеке. Выглядит утрированно и беспардонно, но...
4. Шовинизм, одержимость идеей собственного социального превосходства над кем-либо. Даже будучи глубоко бесправным, соотечественник тем не менее идёт на поводу своего коллективного метропольного бессознательного и ищет себе объект для глума, как правило более слабый. Либо грубо обобщает, чтобы выделиться на столь общем фоне.
Россияне и россиянки как будто не могут существовать в свободной парадигме, в открытой среде и с равными возможностями.
Это какая-то деурбанизация и грандиозный откат в плане общественных ценностей — к предрассудкам и предубеждениям. Биологические различия между людьми тут принято подчёркивать и показывать как можно более открыто, и только экономическая необходимость пока останавливает от большой новой сегрегации.
Не то что не стремятся к постидентичностям (неважно, откуда ты; важно, кто ты), напротив — готовы объявить фейсконтроль, оставив советский рудимент про дружбу народов.
Как будто заглядывая в паспорт и под микроскопом рассматривая черты тех, кто с тобой одной крови.
Концепт паспортного контроля выглядит настолько дико из-за того, что нарушает принцип неприкосновенности чужого тела и права человека в общем-то. Всё то, чем отечественная публика и не обладает толком.
Сводясь к советскому анекдоту: «Я тоже могу выйти на Красную площадь и крикнуть “Рейган дурак”!»
К сожалению, анекдот всё чаще оборачивается грустной прозой сегодняшней жизни.
Ведь шовинизм сочетается с... неприкрытой злобой на тех, у кого больше прав и кто их хотя бы отстаивает, вплоть до антизападного консенсуса: первый мир якобы помешался на толерантности и меньшинствах, вот-вот загнётся и вообще перестал нас уважать.
Российские навыки социальной коммуникации и рефлексии — они протосоциальные: вроде бы и охота с кем-нибудь солидаризоваться, но запал быстро иссякает на своём чёртовом ближнем кругу, ибо солидарность гуманистическая, та, что общечеловеческая, атрофирована.
Это не мышление по-настоящему городских жителей и это не стремление к мегаполису — город подвижен, город бурлит, «город плывёт морем своих огней, город живёт счастьем своих людей»; это именно общинный строй, склонный к голословной патетике, но чаще на практике занятый поиском врагов, внешних или внутренних.
На таких почвах если и создашь общество, то вряд ли добьёшься бешеного развития и цивилизационного подъёма.
5. Авторитаризм, культ личности, персоноцентризм, самоцензура. Далеко не все россияне поддерживают демократические или республиканские идеи о конечности полномочий и сменяемости кого бы то ни было. Протестуя против пресловутого человека по фамилии П. и его узурпации власти, соотечественники тем не менее воплощают в жизнь такую стратегию на практике. Вместо дискуссионных клубов и площадок здесь давно междусобойчики. А некоторые несогласные годами делают себе мученическую биографию, изнывая в бложиках и дружественных медиа о своих душевных терзаниях. Лиши таких всего, что у них есть при П. и даже якобы вопреки ему, ход дальнейших мыслей будет направлен не на то, как вновь нажить пропавшее, а на тех, кто... ограбил, пусть даже символически. «Как же хорошо мы плохо жили!» Вообще Рунет особенно в 2010-е усердно пестовал фрондёрство, играя в охранительско-либеральный пинг-понг — при этом категорически отвергая идею и возможность обновления [интеллектуальных] элит. Жизнь одна, пирамида успеха одна, второй шанс — для неудачников и в очереди на ту самую пирамиду: кому надо, тот пробьётся сам чрез тернии к заветным звёздам.
Рунет почти не обсуждает ни уместность и необходимость этих «терний», ни неравенство базовых возможностей. Даже левый фланг общественной мысли здесь скатывается в популизм, демагогию и контрамотство (битву со временем и историей) — либо в вольную трактовку модных западных трендов на diversity (социальное разнообразие) и политкорректность — а не в диалог об элементарных правах человека. На первый план выпячивается какая-то миноритарная идентичность, сопровождаясь majority’s fault, апелляцией к условному молчаливому или алчному большинству, угнетающему рабочий класс. (В скобках надо добавить про борьбу с мировой империалистической жабой/про перечитывание Маркса в ...надцатый раз.)
В результате такой интеллектуал заведомо не способен (и не намерен?) объединять вокруг себя аудиторию, а неофитам просто лень (и по делу) штудировать сакральную матчасть или угадывать авторскую самоцензуру.
Признать, что после тебя будут другие (хоть завтра) политики, блогеры, бизнесмены.., для Рунета смерти подобно.
В свою очередь, вокруг тех, кто по нутру демократ, публика... не объединяется всё равно, ибо в диковинку — делать выводы самостоятельно и учитывать, что мнений может быть явно больше одного, причём второе необязательно неправильное.
Напротив, рунетяне охотно собираются в полузакрытые сообщества по интересам либо в паству вокруг очередного самопровозглашённого лидера мнений, яростно защищая свою неформальную иерархию.
Платон им друг, а истина дороже относительна, перефразируя знаменитый афоризм.
6. Косность, ригидность, консервативность. В России не чураются современных технологий, тем не менее время здесь статично для многих и многих. Линейна жизнь, живём один раз (а не каждый день!)... И когда западная цивилизация и культура устремились в постмодерн и антропологию, деконструируя массу привычных сюжетов, явлений и традиций, объясняя и переосмысливая на новый лад, а теперь пришли и к метамодерну, стирая грани между смыслами, словами, версиями... — русские погрязли в этаком домодерне с историософией и вообще в тоске по славному прошлому с «памятью предков» (Запад между тем создал постпамять и обращается к ней — чтобы «никогда снова»), не приняв даже постиндустриальные порядки.
Вебкам, стриминги, финтех и доставка 24/7 парадоксальным образом уживаются здесь с чрезвычайно старомодными и зашоренными людьми, которые не в состоянии элементарно отрефлексировать собственный возраст и настоящее время.
Искусственно раздутый в России конфликт поколений (бумеры ближе к 50 зумеры 20+) сам по себе максимально кринжовый, постыдный, нелепый и абсурдный, тем более что из диалога вычеркнуты условные 30-летние — и вообще не воспринимается иначе, нежели тупой эйджизм, дискриминация по возрасту. И если на Западе мем про бумеров — самоирония по-доброму, то в России это похоже на попытку остановить время либо возвысить одну социальную группу над другими, с превентивным запретом на... критику в отношении первой.
С одной стороны получили парадигму «старики и дети», в которой не фигурируют пресловутые «отцы» (и «матери», что символично). Вместе с тем, потерянные и растерянные дети оказываются против всех, да ещё и гордятся этим, однако... шлёпаются на те же грабли, отказывая в репрезентации и «отцам», и «старикам». Потворствуя новому эйджизму, пусть даже и осуждая старые порядки и стереотипы.
Хотя современность просто вопит об обратном, ломая рамки и заставляя учиться всю жизнь, в России упорно не приветствуется высокая социальная подвижность. Пирамида социального успеха одна, и максимум можешь рядом выстроить новую, положив полжизни/полздоровья на это, тогда да, герой, если смог.
Сомневаться в том, нужна ли вообще эта пирамида и почему она якобы одна, здесь не принято совершенно.
Кое-как привыкают к вычурному постмодерну с постиндустриальными нравами, но дальше ступор, ведь время в любом случае статично.
Бравируют, что «можем повторить», однако простейший автореферентный вопрос «зачем [повторять]?» превращает человека в... если не изгоя, то в нежелательную персону, поскольку тот задаёт лишние вопросы и обесценивает коллективный опыт.
Такое общество малопривлекательно со стороны и только истощает себя.
7. Злость. Русские, а может, и не одни они, исходят из ма´ксим «добро для лохов [лиц, обманутых хулиганом]» и «хорошими делами прославиться нельзя». Всё тот же запредельный эгоизм и нежелание впускать по умолчанию кого-либо (чужого и постороннего) в свою зону комфорта делает соотечественников злыми. Доброта проистекает из самодостаточности и сытости, а русские всё время голодны, чтобы с кем-то случайным делиться. Злость хаотична и бесплодна, она регулярно адресуется всем и никому.
8. Жадность. Побочный эффект (причина?) свояченичества и кромешного неравенства, когда ничего не гарантировано завтра даже тем, у кого якобы «всё есть». В нашей стране так и не проработали постсоветскую коммунистическую психотравму в виде отсутствия частной собственности и не прошли период первоначального накопления капитала, чтобы возобладали гуманизм и солидарность. Тем более что падение уровня жизни с 2014-го не делает людей добрее.
И тут бы вспомнить про интеллигенцию, политиков и бизнес-сообщество, которые могли подать свой голос протеста, но одни подавлены в прямом смысле, другие — в переносном и фигурально, а третьих волнует исключительно личная выгода и немножко пиара. Вот почему в России сумасшедший «рынок» труда, например. И несчётное число... бенефициаров от такого положения. Но, разумеется, выступать против мёда пчёлы не будут.
Русские (россияне?) жадные до всего, им даже лень бороться за свои же права. А может, лень вследствие жадности.
Русские не понимают, что посконной жадностью не победить бедность, а наоборот, сделаешь гораздо хуже. Ведь общество формируется вокруг каждого человека, солидаризуясь с ним и разделяя его потребности, ища не середину, но определённый консенсус и компромисс.
Сегодняшняя эта жадность имеет... шовинистическое начало, опираясь на идею социального превосходства, порой просто ситуативного (синдром вахтёра), но что с того.
Лечение таких патологий возможно тремя путями:
- сильнейшее поражение в войне с Украиной и переход военных действий на территорию РФ;
- внутренняя гражданская война и предельная радикализация этих идей внутри российского общества, по сути самоубийство;
- умиротворение извне по примеру Германии после 2МВ.
Закавыка в том, что мир может и не захотеть лечить русскую опухоль с помощью химиотерапии/хирургии. Тем более что мир на конец 2022-го не готов глобально воевать или просто масштабно втягиваться в российско-украинский конфликт, как бы кому ни хотелось Третьей мировой либо поквитаться за холодную войну. Германию 80 лет назад бомбили и занимали союзнические войска, с флагом над Рейхстагом. Сейчас же куда вероятнее заморозка буквально на границах РФ — и перенос пламени вовнутрь страны.
К тому же Германия была этнически куда менее пёстрой, что позволило затем организовать наплыв турецких мигрантов и не только их. (Предельно обобщаю.)
У России иная специфика в этом смысле, тут всё-таки московская метрополия с филиалом в СПб — и на какое-то время вспышка русского супремасизма произойдёт внутри страны, с поиском виноватых либо ужесточением того самого неравенства.
На расцвет толерантности и на появление здесь своего Риши Сунака (из местных республик) надежды скромные.
Учитывая некоторые внутриполитические нюансы, скорее вероятен косплей конца 1910-х с очередным строительством коммунизма после вялой фазы гражданской войны. На СССР 2.0 замахнуться они не смогут, но вот реинкарнировать РСФСР постараются, отбросив старую шкуру и минимизировав потери. А дальше начнёт зреть новый реваншизм, ведь методы останутся те же, несмотря на демонстративные послабления в отношении меньшинств.
Впрочем, такие прогнозы умозрительны по той простой причине, что бойня-2022 ещё не закончилась и что у Украины есть своя политическая воля. А там явно не хотят ни утопичный ров с крокодилами (граница сухопутная), ни бомбу замедленного действия — с воскресшим «коммунизмом» под новой вывеской и очередным приступом реваншизма.
