Травма альфы. Глава 7. Новелла
“Дай знать, если станет совсем плохо. Я остановлюсь в зоне отдыха.”
Его сердце уже давным-давно покинуло его. То, что осталось сейчас, было лишь остатками прошлого, похороненными в воспоминаниях. Это был всего лишь краткий всплеск чувств, и со временем они, естественно, исчезнут.
Уён посмотрел на Дохена, надавливая на мочки его ушей. К счастью, он не почувствовал, как к лицу приливает тот же жар, что и раньше. Тем не менее, время от времени губы Дохена нежно касались груди Уёна.
Долгая зима подходила к концу.
Весна наступила быстро. Казалось, что прошло совсем немного времени после зимы, но внезапно наступил апрель. На некогда голых деревьях распускались почки, и тут и там пробивались зеленые побеги. Когда Уён посмотрел на красочный пейзаж за окном, он почувствовал укол сожаления о том, что не видел снега прошлой зимой.
“Давайте закончим на сегодня.”
Профессор выключил лучевой проектор и вышел из класса, не оглядываясь. Уён пробежал глазами по записям, которые он только что сделал, прежде чем снять очки. Когда он осторожно надавил на свои сухие глаза, Сон Гю застонал, лежа на парте.
“Ух... экзаменационный материал безумнен.”
Разве “язык цветов сакуры” не был "промежуточным экзаменом"? Не дав ни минуты на то, чтобы оплакать прошедший сезон, была объявлена программа экзамена. Если содержание было сложным, то, по крайней мере, сократите его количество. Если объем был большим, то содержание должно быть проще. Даже те предметы, которые были заменены отчетами, потребовали огромного объема работы.
“Кстати, что это за очки? У тебя разве были проблемы со зрением?”
“Нет, они отпускаются без рецепта.”
Уёну сделали операцию LASIK, чтобы улучшить зрение, но он носил очки как защитные, когда у него пересыхали глаза. Казалось бессмысленным делать операцию только для того, чтобы не носить очки, но когда ему приходилось читать так много текста, как сейчас, у него не было выбора. Поскольку они отпускались без рецепта, от их ношения его глаза не казались такими маленькими, как раньше.
“Сегодня облачно, но у меня пересохло в глазах.”
Как ни странно, его глаза были сухими с тех пор, как он проснулся. Его сны были тревожными, небо — хмурым, а плечи были напряженными, что приводило его в плохое настроение. Когда он чувствовал себя так, ему всегда казалось, что происходит что-то плохое. Отбросив зловещие предчувствия, Уён начал собирать свои вещи.
“Привет, Уён. Гарам Нуна сказала, что она покупает токпокки, так что приходи в гостиную.”
Проверив время на своем телефоне, Уён кивнул. Упоминание ”комнаты отдыха” напомнило ему о Дохене, но уже перевалило за полдень, так что он, должно быть, на занятиях. Он, вероятно, застрянет в гуманитарном корпусе по крайней мере до часу дня.
“Я собираюсь заниматься до часу, это нормально?”
”Это не имеет значения. В любом случае, этого слишком много, чтобы есть в одиночку, поэтому они приглашают тебя.”
После возвращения с горы Уён избегал Дохена, независимо от того, пересекались ли они в клубной комнате, посещали ли они одни и те же занятия каждую пятницу или встречались с ним случайно — его сердце учащенно билось, а лицо краснело каждый раз.
Уён знал, к чему приводит этот симптом, похожий на простуду. Это чувство он испытывал четыре года назад, и единственный известный ему способ справиться с ним — притвориться и отвернуться.
Как и ожидалось, клубную комнату наполняли только феромоны Гарам. Увидев полуоткрытое окно, она, похоже, наконец вспомнила об Уёне и решила проветрить помещение. Уён рассеянно оглядел клубную комнату и замер, заметив Инь Ёна, сидящего на диване.
Учитель был там. Знакомое лицо, которое он не видел с того пятничного обеда, взглянуло на Уёна. Бежевый кардиган с крупными пуговицами очень подходил к аккуратному внешнему виду Дохена.
“Хён! Похоже, ты рано закончил свою лекцию?”
Зловещие тучи за окном рассеялись. Так же, как и весенний аромат, проникший в дом, настроение Уёна изменилось в лучшую сторону.
Оценки. Крупные буквы были написаны криво. Дохен, который и без того получал хорошие оценки, посмотрел на него с недоверием и подумал: “Для кого это?” Уён чувствовал то же самое.
“Мы можем встретиться во время экзаменов и позаниматься вместе. Это повысит нашу мотивацию и поможет обмениваться заметками.”
Удивительно, но Гарам привела убедительные аргументы. Несмотря на то, что Дохену это не помогло, глаза Сон Гю загорелись от волнения. Вероятно, он думал о трудных темах, которые ему предстояло решить.
“Ким Дохен, ты можешь позаниматься, пока учишь нас. Ты действительно хочешь, чтобы наш Уён подвергся такому унижению в библиотеке?”
“Уён, это предмет моей гордости как твоей нуны.”
Уён издал глухой смешок и взъерошил свой затылок. Независимо от того, что он думал об этом, он чувствовал, что его просто использовали. В этот момент Дохен приподнял уголки рта и достал другую ручку.
“Если мы собираемся это сделать, нам нужно установить длительный период и четко определить наши цели. Например, стремиться к определенному среднему баллу.”
Уён был удивлен, что он с готовностью согласился с планом. Это было больше похоже на одностороннее наставничество, чем на учебную группу, и он никогда не думал, что Дохен так легко согласится. Тем временем Дохен старательно записывал целевой средний балл.
“Эй, 4.0 - это даже не кличка для собаки.”
“Просто случайные встречи превратятся в игровую площадку. Нам нужна тема для изучения.”
После того, как были определены точный день, время и темы, оставалось только выбрать место, когда Уён внезапно вернулся к реальности.
Все три пары глаз обратились к Уёну. Он нахмурил брови и покачал головой. Учебная группа? Если бы он так поступил, ему пришлось бы видеться с Дохеном каждую неделю. Это не должно произойти.
“Я предпочитаю заниматься один.”
Дохен поднял глаза. Его темные зрачки отражали его лицо с правильными чертами. Прежде чем Сон Гю смог уговорить его присоединиться, раздался твердый голос Дохена.
Уёну показалось, что Дохен с самого начала был не в лучшем настроении. Несмотря на то, что он вел себя как обычно, в его поведении чувствовался легкий намек на резкость. Он глубоко переживал этот факт, как будто был единственным в клубе.
“Ты можешь самостоятельно разобраться с английской фонологией?”
Уён отвел взгляд, ничего не ответив. Фонология английского языка была единственным предметом, который он посещал с Дохеном. Он пообещал помочь ему в учебе, и тот сдержал это обещание и продолжал посещать занятия. Конечно, Уён уклонялся от этого обещания, находя различные отговорки.
“У нас каждую неделю проводятся викторины. Кажется, с последней у тебя были проблемы, так что тебе стоит наверстать упущенное.”
У него не было слов, чтобы опровергнуть это. Как он и упоминал, Уён совершенно запутался в последнем тесте. Что такое взрывные и фрикативные звуки? Вопросы были настолько сложными, что даже Дэниел, выросший в Америке, не смог их решить.
Уён не смог заставить себя ответить и отвернулся. Именно тогда на лице Дохена появилась яркая улыбка. С нежной улыбкой, которая, казалось, вот-вот растает, он тихо произнес:
В тот момент, когда их взгляды встретились, Уён невольно выпрямился. От этой ангельской улыбки ему показалось, что температура вокруг упала градусов на пять. Знал ли он, что Уён нервничает, или нет, но его голос звучал ровно и мягко, насколько это было возможно.
Уён быстро покачал головой. Это было рефлекторное действие, как будто кто-то схватил его за голову и повернул ее. Как будто он ожидал такого ответа, в глазах Дохена блеснуло удовлетворение.
В конце концов, Уёну ничего не оставалось, как согласиться на учебную сессию. Однажды, когда они выбирали место, и снова во время поедания токпокки, у него возникло ощущение, что что-то не так. Но было уже слишком поздно брать свои слова назад.
“Тогда давайте проведем его сегодня дома у Уёна.”
Что еще хуже, он предложил свой дом в качестве места для занятий. Клубная комната была занята другими участниками, все комнаты для занятий были полностью забронированы, а у других были свои ограничения.
Сон Гю жил со своими родителями, и Гарам сказала, что её однокомнатная квартира была слишком маленькой. Уён без особого энтузиазма запротестовал, но со скрытыми мотивами.
“...А как насчет тебя, Сонбэ?”
Дохен ответил с несколько смягченным выражением лица. Обычно он жил один, но в настоящее время с ним живет его младший брат. Когда Уён рассеянно спросил, является ли его брат также альфой, ответ на мгновение лишил его дара речи.
“Я единственный альфа в моей семье.”
Особые черты, как правило, передаются от человека к человеку с похожими чертами. Точно так же, как Уён родился между альфой и омегой, то же самое должно было случиться и с Дохеном. Внезапно Уёна поразило осознание того, что он почти ничего о нем не знает, и это привело его в уныние.
“Теперь я приступаю отметке присутствующих”
Не успел он опомниться, как профессор уже стоял на подиуме. Профессор оглядел аудиторию, привычно пропуская имя Кан Чжунсона и направляясь прямо к кому-то с фамилией ‘Квон’. Немедленно поднялась рука.
Уён инстинктивно повернулся на голос. Голос был знакомым, но ярко-желтые волосы - нет. Конечно, это не мог быть тот, о ком он подумал. Как только Уён собрался отбросить эту мысль и потерять интерес, профессор заговорил снова.
“Кан Чжунсон? Как твоя травма?”
Кан Чжунсон повернул голову. Уён глубоко вздохнул, выражение его лица стало суровым. Это было лицо, которое он никогда не смог бы забыть, оно запомнилось ему ясно, как божий день.
Почему плохие предчувствия всегда сбываются? Почему это проклятое проклятие всегда настигает его? Насмешливый голос, который обычно издевался над ним, губы, которые часто высмеивали его, и глаза, полные презрения — все в Кан Чжунсоне доводило Уёна до крайности.
Уён сжал ладонь ногтями, пытаясь выровнять дыхание. Смутные воспоминания прилипли к нему, как грязь. Его сердце неприятно забилось, и феромоны начали выделяться.
Это было воспоминание, которое он никогда не сможет забыть. Хотя он никогда не страдал физически, его сердце было разбито, и хотя деньги не были украдены, его дух чувствовал себя опустошенным. Если бы не Дохен, у него не осталось бы ни одного хорошего воспоминания о том времени.
Фрагменты его прошлого хлынули на него, как внезапный ливень. Только когда одноклассник позади него похлопал его по плечу, Уён поднял руку. “Да”, — ответил он, и Чжунсон повернул голову к Уёну.
Их взгляды резко встретились. Ему показалось, что он глотает иголки, как будто у него защипало горло. Воспоминания, такие яркие, как будто это произошло вчера, закружились в голове Уёна.
“Черт возьми, ты снова игнорируешь меня?”
Всего в трех креслах по диагонали, всего в пяти шагах друг от друга, прошлое, которое когда-то мучило его, теперь было живым, дышащим присутствием. Его волосы теперь были обесцвечены, а черты лица стали более четкими, но сомнений не было — это был тот Кан Чжунсон, которого Уён помнил.
“Хорошо, на чем мы остановились в прошлый раз?”
Уён едва успел повернуть голову и вздернуть подбородок. У него не было времени удивляться, почему Кан Чжунсон, казалось, не удивился, увидев его. Вскоре Чжунсон отвернулся, и Уён, наконец, выдохнул то, что задерживал.
Несмотря на то, что лекция продолжалась, Уён не мог нормально записывать. В голове Уёна сосуществовали недоумение по поводу того, как Чжунсону удалось поступить в этот университет, и грызущее чувство обиды на него. Каковы были шансы, что они окажутся в одном университете, на разных специальностях, но в одном общеобразовательном классе?
“Промежуточный экзамен будет заменен групповым проектом. Группы уже распределены, поэтому не думайте о смене.”
Уён уже давно перестал слушать профессора. Он прикусил внутреннюю сторону щеки и несколько раз сухо сглотнул. Чжунсон, держа в руке телефон, смеялся и болтал с другом, сидевшим рядом с ним, и, казалось, был в хорошем настроении.
”Он, наверное, ничего не помнит.”
Единственным небольшим облегчением для Уёна было предположение, что Чжунсон его не узнает. Уён стал выше ростом, похудел, покрасил волосы и перестал носить очки. Даже его собственная мать с трудом узнала его из-за изменений, так что вряд ли Чжунсон узнал бы его.
“Даже учитель не узнал меня...”
Уён легонько прижал руку к груди, успокаивая дыхание. Это был не маленький класс с несколькими учениками — это был большой общеобразовательный класс, известный своей полной вместимостью. Всего через три месяца курс заканчивался, и Уён планировал спокойно пройти его до тех пор. До тех пор, пока он не будет участвовать в каких-либо проектах вместе с Чжунсоном, их пути вряд ли часто пересекались.
“Ожидается, что к концу апреля вы представите изобретение, подходящее для глобальной эпохи. Вам не нужно будет делать его на самом деле, но оно должно быть реалистичным. Вы представите презентацию, а отчет будет представлен отдельно.”
Уён, наконец, прислушался к словам профессора. Когда профессор зачитывал задания для группы, первым было названо имя Кан Чжунсона, за ним последовал один человек с фамилией ‘Квон’ и двое с фамилией ‘Ким’. Проблема возникла, когда была названа фамилия.
Уён не смог скрыть своего потрясения и поднял руку. Профессор сделал паузу, ожидая, когда он заговорит. Когда он отодвинул свой стул и встал, несколько голов повернулись, чтобы посмотреть на него.
“Я с факультета английской литературы, Сон Уён…Я думаю, произошла ошибка.”
Был оглашен список имен, начинающихся на “К”, и внезапно в него попало мое имя, “Сон”. Я не мог понять, почему меня вдруг включили в список, поэтому я задал вопрос, не назвали ли мое имя по ошибке. Однако профессор любезно покачал головой.
“Я отобрал предыдущую группу из четырех человек в алфавитном порядке и случайным образом поместил по одному студенту с факультета языка и литературы в каждую группу. Сон Уён, ты определенно в группе 1.”
Уён моргнул, не находя слов. Студенты, изучающие язык и литературу в случайном порядке? Почему?
Он хотел бы спросить, если бы мог. Но профессор как бы невзначай добавил еще кое-какие подробности.
“Раз уж об этом зашла речь, если вы представите материал на иностранном языке, вы получите дополнительный зачет. Это, конечно, необязательно, но если есть кто-то, кто умеет делать презентации лучше, чем специалист по языку, он может сделать это вместо вас.”
Закончив свое объяснение, профессор спросил Уёна, есть ли у него еще какие-либо вопросы. Уён пробормотал, что все в порядке, и сел обратно. Внимание, которое на мгновение сосредоточилось на нем, быстро вернулось к профессору.
Пока профессор продолжал объявлять группы, Уён опустил голову, напряженно размышляя. Это было не совсем случайно, на то была причина, но у него больше не было аргументов. Часть его хотела попросить перевести его в другую группу, но разве профессор только что ясно не сказал: “Даже не думайте о смене группы”?
“Итак, давайте потратим оставшееся время на то, чтобы собраться в своих группах и выбрать руководителя группы. Как только вы выберете, сообщите об этом ассистенту преподавателя.”
С этими словами профессор покинул аудиторию. В класс вошел ассистент, пытаясь справиться с шумом в классе. Уён крепко зажмурился, чувствуя прилив разочарования.
На ум не приходило ни одного хорошего решения. Теперь его охватила тошнота. Как такое могло случиться? Уён не мог понять, как его прошлое душит его, сжимая хватку, как плохая шутка.
Уёну с трудом удалось сохранить нейтральное выражение лица, когда он поднял голову. Прямо перед ним стоял Кан Чжунсон. Уён хотел притвориться, что не знает его, и просто смириться с происходящим, но получать плохие оценки тоже не выход.
“В группе 1 нас пятеро, включая тебя.”
Чжунсон стоял в окружении нескольких незнакомых лиц, небрежно присев на край стола и дружелюбно улыбаясь. Это была настолько отталкивающая улыбка, что Уёна чуть не стошнило.
“Я Кан Чжунсон с факультета информационных технологий и коммуникаций, первокурсник. Ты ведь тоже первокурсник, верно? Двадцать лет?”
Было ясно, что Чжунсон его не узнал. Как и Дохен, он начал со знакомства, так что Уён мог это понять. Когда Уён не ответил, Чжунсон слегка нахмурился в замешательстве.
Уён сдержал смех, вместо этого вздохнув. Тогда, если бы он не ответил, Чжунсон обругал бы его, обвинив в игнорировании. Теперь неформальная речь перешла на вежливый язык. Это было нелепо, приводило в бешенство и, самое главное, совершенно абсурдно.
Он заставил себя ответить небрежно. Лицо Чжунсона мгновенно просветлело, он был рад услышать, что все участники группы были первокурсниками. Уён слабо ощущал альфа-феромоны Чжунсона.
“Хорошо, я волновался, что совершил ошибку.”
‘Слабак, который даже не смог проявиться.’
Дружелюбный тон перекрывался насмешливым голосом из прошлого. Уён проглотил тошноту, вспомнив, как Чжунсон гордился тем, что он альфа.
“Давайте теперь определимся с лидером группы...”
Еще в средней школе Чжунсон время от времени втирал свои феромоны в вещи Уёна. Естественно, Уён этого не замечал, и всякий раз, когда он пользовался этими вещами, Чжунсон издевательски смеялся на глазах у всех.
‘Идиот, даже не понимает, что они покрыты феромонами.’
“...Чего это ты так на меня смотришь?”
Такие черты, как принадлежность к альфе или омеге, не были показателем превосходства. Это было все равно, что иметь родинку на лице или вьющиеся волосы — просто характеристики, определенные при рождении. В те времена создание группировок с другими альфами было не более чем незрелым поведением в подростковом возрасте.
Уён покачал головой, чувствуя себя совершенно обескураженным. До его носа донесся слабый запах феромонов. Тогда Уён еще не проявился, поэтому он ничего не заметил. Но теперь, став доминирующим омегой, он смог распознать это. Несмотря на все высокомерие и презрение, которые демонстрировал Чжунсон, он был рецессивным альфой.
“Ты действительно симпатичный.”
Чжунсон неловко почесал свои обесцвеченные волосы, упомянув, что, когда он впервые увидел Уёна, он подумал, что тот похож на знаменитость, и как он был потрясен, когда их взгляды встретились. Когда он говорил, на его лице было написано волнение.
“Твои феромоны тоже пахнут потрясающе.”
Губы Уёна скривились, он почти хотел рассмеяться над этой нелепостью. Пока Чжунсон продолжал делать ему комплименты, в какой-то момент его лицо слегка покраснело от смущения. Взгляд, которым он одарил Уён сейчас, был совсем не таким, как раньше, но он все равно врезался в память Уён.
Казалось, он вот-вот громко рассмеется. Чжунсон сказал, что ему нравится запах феромонов Уёна? Уён опустил взгляд.
"Раньше ты говорил, что от меня воняет.” — эта невысказанная фраза застряла в горле Уёна комом.
Даже когда Уён направился в клубную комнату, он не мог избавиться от воспоминаний о прошлом. Когда он покидал лекционный зал, когда пересекал кампус, и даже когда стоял перед клубной комнатой, образ Кан Чжунсона в школьной форме продолжал преследовать его, постоянно что-то говорящего.
“Тебе не кажется, что здесь чем-то дурно пахнет?”
В средней школе класс, в котором было около тридцати учеников, казался Уену тюрьмой. Каждый раз, когда он слышал хихиканье, его охватывало неописуемое чувство унижения. Он делал вид, что его это не беспокоит, но, несмотря на свой юный возраст, это никак не могло не сказаться на нем.
В тот день Чжунсон снова обзывал Уёна. Зажав ему нос и посоветовав как следует помыться, окружающие издевательски рассмеялись. От Уёна даже не пахло потом, но для издевательств никогда не требовалась причина.
Уён шел домой и мылся до тех пор, пока его кожа не покрылась мурашками. Он трижды мыл голову, пять раз вымыл тело и намазался лосьоном, которым всегда пользовался. Он хотел еще побрызгаться духами, но не осмелился зайти в комнату матери.
Дохен, который в то время занимался с Уёном, озадаченно посмотрел на него. Он наклонил голову, как бы спрашивая: “Что ты имеешь в виду?”, — и придвинул стул Уёна ближе одной рукой. Сокращение расстояния заставило Уёна инстинктивно напрячься.
“Хм, у меня действительно хорошее обоняние, и все, что я чувствую от тебя, — это детский аромат.”
Он всегда говорил доброжелательно. Даже когда он указал на лосьон на столе и сказал: “У него такой же запах, как у этого”, — его тон был нежным. Дохен мягко улыбнулся и спросил нежным голосом: “От меня пахнет?”
Пахнет? Ни за что. От него всегда исходил аромат кондиционера для белья, похожий на солнечный свет. Его зрелый, тонкий аромат был несравним с более юным ароматом Уёна. Когда Уён покачал головой, Дохен ответил так, как будто это было очевидно.
Уён все еще не забыл ощущение, когда его рука ерошила его волосы. Как и слова утешения, которые он мягко произносил, нежно поправляя волосы Уёна.
Когда Дохен говорил это, Уён действительно чувствовал, что все в порядке. Простая вера в то, что “это нормально, потому что так говорит учитель”, удерживала шестнадцатилетнего Уёна на плаву.
В комнате клуба Дохен был один. Все еще готовясь к экзамену, как и раньше, Дохен заговорил, даже не поднимая глаз.
“Остальные пошли за напитками. Они скоро вернутся.”
Уён опустил взгляд, вместо того чтобы войти внутрь. Он поймал себя на том, что хочет, чтобы Дохен взъерошил ему волосы, как это было четыре года назад. Хотя его Сонбэ не стал бы этого делать, в этот момент Уён хотел, чтобы он снова был его учителем.
Его губы непроизвольно задвигались. Вместо “учитель” он сказал “сонбэ”. Это неловкое обращение заставило Дохена искоса взглянуть на него. Тихим, едва слышным голосом Уён продолжил:
“А ты можешь… взъерошишь мне волосы?”
Слова вырвались сами собой. Это не было неразумной просьбой, но даже Уён почувствовал себя не в своей тарелке.
В наступившей неловкой тишине послышались шаги Гарам и Сон Гю. Как раз в тот момент, когда Уён собиралась обратить это в шутку.
Внезапно Дохен положил руку на голову Уёна. Нежно поглаживая его затылок, он провел пальцами по волосам Уёна, прежде чем медленно отстраниться. Ощущение того, как его длинные пальцы перебирают его волосы, ничуть не изменилось с тех пор, как прошло четыре года.
Уён посмотрел на Дохена, не сказав ни слова. Если бы он сейчас протянул руку, то мог бы притвориться, что не знает, и прижаться к нему, они были так близко. У него возникло странное чувство дежавю, как будто они уже стояли вот так раньше. Прежде чем он успел задуматься об этом, Дохен встретился с ним взглядом.
“Ты хорошо поработал с классом.”
Глухой звук. Раздался звук, как будто что-то рухнуло. Казалось, что плотно закрытая дверь с грохотом распахнулась. В то время как Дохен сохранял спокойствие, лицо Уена стало ярко-красным, и он опустил голову. Тук, тук. Неровный стук его сердца громким эхом отдавался в ушах.
“Я услышал, что вы, ребята, идете.”
Дохен всегда был таким. Он никогда не просил слишком многого, а только предлагал именно то утешение, в котором нуждался Уён. Могло показаться, что он подводит черту, но на самом деле это было продуманное поведение. И все же он понятия не имел, насколько сильно это потрясло Уёна.
“Уён, ты в порядке? Ты заболел?”
Уён натянул капюшон и схватился за воротник. Его уши горели, и он чувствовал необходимость спрятаться. К счастью, его большая толстовка с капюшоном хорошо скрывала неловкость на лице.
“В такую погоду? Я купил напитки со льдом...”
Уён, покачав головой, прижал пластиковый стаканчик к щеке. Ощущение холода постепенно остудило жар на его лице. Мысли о Чжунсоне уже давно исчезли из его головы.
Домом Уёна была квартира недалеко от школы. Комплекс отличался экстравагантным ландшафтом, а фонтан в центре был таким большим, что напоминал плавательный бассейн.
Как только Гарам вышла из такси, её глаза расширились от удивления, когда она уставился на здание с пентхаусом наверху.
Уён дал неопределенный ответ, проводя своей карточкой при входе. Он не придал этому особого значения, когда приглашал их в гости, но, увидев их реакцию, почувствовал себя неловко. Возможно, жить одному в квартире показалось им немного странным. Он должен был сказать, что живет со своей семьей.
Они продолжали выражать восхищение, даже когда вошли в лифт. Гарам и Сон Гю прокомментировали, насколько там просторно и как высота может вызвать страх. Дохен оставался спокойным, но даже выражение его лица изменилось, когда Уён нажал кнопку верхнего этажа.
“Ты действительно хорошо живешь, да...”
Сон Гю восхищенно пробормотал, наблюдая, как растут номера этажей. Он просил их не делать грубых замечаний во время ознакомления, но сейчас, казалось, был слишком потрясен, чтобы вспомнить об этом. Когда Уён взглянул на Сон Гю, тот смущенно улыбнулся и извинился.
“Извини, я не хотел этого говорить.”
“Ну... в этом нет ничего плохого.”
Пока люди не обсуждали его за его спиной, Уёну было все равно. На самом деле, даже если бы они и обсуждали, его бы это не беспокоило, пока это не достигало его ушей. Хотя Уён недолго знал Сон Гю, он был уверен, что тот не из тех, кто станет сплетничать о чем-то подобном.
“Не стесняйтесь, заходите. Дома никого нет.”
Как только они вошли в дом, Уён раздал тапочки для гостей. Поскольку единственными посетителями были Уён и домашняя прислуга, тапочки были совершенно новыми, ими никто раньше не пользовался. Гарам заколебалась, прежде чем надеть их, и тут же ахнул.
Река Хан была прямо перед ними. Они еще даже не дошли до гостиной, но за пределами террасы был виден весь мир. Уён, уже привыкший к открывшемуся виду, не испытал особых эмоций, но для остальных это было шокирующее зрелище.
Оставив их позади, Уён медленно прошел дальше внутрь. Их реакция была настолько бурной, что он не знал, что сказать. Его план состоял в том, чтобы усадить их на диван и все обдумать, но даже это было нелегко.
Просторная гостиная выглядела великолепно. Диван, стол и телевизор. Мебели было расставлено минимум, а гостиная была такой огромной, что назвать ее "комнатой" было бы преуменьшением. Потолок казался высоким, там были ступеньки, а одна стена гостиной целиком была сделана из стекла.
“Как вы вообще все это убираете?”
“У нас есть кое-кто, кто занимается уборкой”
Уён ответил с наполовину победным выражением лица. На тот момент казалось, что лучше просто позволить им думать, что он умеренно богат. Конечно, между Уёновской версией “умеренного” и их версией "умеренного" была огромная разница.
Сон Гю указал на лестницу вдоль стены. Это было место, куда Уён не поднимался ни разу за те два месяца, что он там жил.
“Есть, но я им не пользуюсь. Наверху ничего нет.”
“А как насчет комнат? Ты ими всеми пользуешься?”
“Нет, только спальней и кабинетом.”
“Эй, Уён, это дерево настоящее?”
Внезапно вмешалась Гарам. Уён взглянул на дерево на террасе и неопределенно ответил, что, вероятно, так оно и есть.
“А как насчет травы? Трава тоже настоящая?”
”Я не знаю…Меня это не очень заботит.”
”А разве не страшно было бы жить одному в таком большом доме?”
Небрежно ответил Уён, бросая свою сумку на диван. С самого раннего возраста он привык к большим пространствам и жизни в одиночестве. Когда прислуга уезжала на целый день, главный дом казался Уёну огромной тюрьмой.
“Сколько стоит такое жилье? Ты можешь его арендовать?”
“Страховой депозит, вероятно, больше, чем стоит наш дом, Нуна.”
Подслушав их тихий разговор, Уён не смог удержаться от смеха. Наблюдая, как они серьезно обсуждают арендную плату, они казались немного милыми. Гарам заметила, что Уён прикрывает рот кулаком, и, запоздало, смутилась.
“Эй, Ким Дохен, почему тебе так неинтересно? Ты когда-нибудь видел такой дом раньше? А?”
Гарам случайно затеяла спор с Дохеном, который не произнес ни слова с тех пор, как вошел в дом. Дохен, выглядевший, как всегда, беззаботно, огляделся по сторонам. На него это не произвело впечатления.
“Я впервые в пентхаусе… но я бывал в домах побольше.”
Уён машинально переспросил в ответ. У него было ощущение, что дом, о котором говорил Дохен, был ему знаком. Дохен слегка ухмыльнулся, но вместо ответа сменил тему.
”Перестаньте шнырять по чужому дому и положите свои сумки. Мы здесь для того, чтобы учиться, помните?”
У всех было такое выражение лица, словно они только что осознали свою ошибку. Очевидно, они были так поглощены осмотром дома, что совершенно забыли об учебном занятии. Уён спокойно проглотил свое разочарование и направился на кухню, сказав, что принесет что-нибудь выпить.
Холодильник был забит разнообразными ингредиентами. Уён не покупал их — кто-то из прислуги регулярно пополнял запасы. Он предположил, что в стеклянных бутылках сок, но без этикеток было трудно сказать, что внутри.
Сначала Уён потянулся за оранжевой бутылкой. Поскольку она была оранжевой, то, вероятно, это был апельсиновый сок — такова была его простая логика. Он уже собирался взять красную бутылку, когда услышал знакомый голос за спиной.
Длинный палец указал на верхнюю полку. Клубника, киви и виноград. Дохен мягко и непринужденно перечислил содержимое каждой бутылки. Наконец, он указал на нижнюю полку и добавил спокойным тоном.
“Самая яркая оранжевая — это апельсиновый сок.”
Уён широко раскрыл глаза и уставился на Дохена. Несмотря на то, что Уён был домовладельцем, он понятия не имел, что было в его холодильнике, но Дохен знал это так, словно это было пустяком. Пока Уён стоял, разинув рот, Дохен опустил взгляд и схватился за дверцу холодильника.
“Ты ведь не ешь морковь, верно?”
Домработницы готовили свежевыжатые соки без добавления сахара или других обработанных ингредиентов. Иногда в них добавляли зелень или овощи, но в магазинах они не продавались.
Дорогой читатель! Данный перевод выполнен командой «Golden palace», чтобы раньше узнавать о выходе новых глав, подписывайтесь, и не пропускайте новые обновления!
Предыдущая глава / следующая глава