Детерминанты поведения и их эффективность как цели вмешательств по изменению поведения
Перевод статьи Determinants of behaviour and their efficacy as targets of behavioural change
Беспрецедентные социальные, экологические, политические и экономические вызовы — такие как пандемии и эпидемии, деградация окружающей среды и насилие в обществе — требуют анализа способов продвижения поведения, которое приносит пользу как отдельным людям, так и обществу в целом. В данном обзоре мы обобщаем данные междисциплинарных метаанализов индивидуальных и социально-структурных детерминант поведения (например, убеждений и норм) и эффективности вмешательств, направленных на изменение поведения, на которые они ориентированы.
Мы обнаружили, что во всех сферах вмешательства, направленные на изменение индивидуальных детерминант, можно ранжировать по увеличению их воздействия следующим образом: те, которые ориентированы на знание, общие навыки, общие установки, убеждения, эмоции, поведенческие навыки, поведенческие установки и привычки. Вмешательства, направленные на изменение социально-структурных детерминант, можно ранжировать по увеличению их воздействия следующим образом: юридические и административные санкции; программы, повышающие институциональное доверие; вмешательства, направленные на изменение предписывающих норм; напоминания и мониторинг; вмешательства, связанные с описательными нормами; материальные стимулы; обеспечение социальной поддержки; и политика, увеличивающая доступ к определенному поведению.
Мы наблюдаем аналогичные закономерности в изменении здоровья и экологического поведения. Таким образом, политикам следует сосредоточиться на вмешательствах, которые позволяют людям преодолевать препятствия для осуществления желательного поведения, а не на целевых, но малоэффективных детерминантах поведения, таких как знание и убеждения.,
Введение
В течение последних пяти лет человечество столкнулось с исключительными социальными, экологическими, политическими и экономическими вызовами, включая пандемии и эпидемии, угрозами естественной среде обитания и климату, общественным, государственным и полицейским насилием. Наука об изменении поведения может выявить эффективные вмешательства, способные изменить модели поведения, играющие ключевую роль в решении этих кризисов. Таким образом важно понимать в какой степени коррекция дезинформации, модификаций культурных убеждений или изменение норм и законов, например, способствует увеличению уровня вакцинации или сокращению энергопотребления.
В предыдущих работах была предложена таксономия инструментов, доступных для изменения поведения. Например, обзоры и экспертные оценки были использованы для классификации вмешательств, направленных на изменение поведения, определяя их соответствие принципам изменения поведения, затем размещая их на мониторах, которые позволяют практикам визуализировать доступные в их распоряжении инструменты. Однако, несмотря на описательную ценность, эта таксономия не предоставляет информации о сравнительной эффективности различных подходов. Вмешательство, основанное на «принципах по изменению поведения» не гарантируют успеха, более того оставляет вопрос эффективности открытым.
Другое исследование предоставило оценки эффективности конкретных стратегий в различных моделях поведения, но эти оценки, в основном, получены путем сравнения с контрольной группой, чем с другими стратегиями. Например, ранее вышедшие обзоры эффективности реализации намерений (формирование планов «если - то» для выполнения поведения) или обращения к нормативным аспектам не информативны с точки зрения того, что реализация намерений более или менее эффективна, чем тренинг поведенческих навыков, или превосходят ли вмешательства, направленные на повышение видимости групповых норм, программы, укрепляющие доверие к институтам.
Существующие обзоры, сравнивающие эффективность вмешательств среди различных целей, типично ограничиваются определенными областями, таким как здоровье, смягчение последствие изменения климата и профилактика и лечение вируса иммунодефицита человека (ВИЧ). Такое традиционное сосредоточение на отдельных поведенческих областях может возникать в силу того, что финансирование исследований часто распределено по проблемам (например, тематическое распределение в Национальном институте здоровья США — основном агентстве, финансирующем медицинские исследования) или потому что ученные часто подготовлены в узких дисциплинах и предполагают, что каждая проблема уникальна.
С теоретической точки зрения, понимание широкого спектра областей поведения критично для создания обобщаемой модели изменения поведения. С практической точки зрения, новые вызовы в области изменения поведения будут продолжать возникать. Например, до пандемии COVID-19 не существовало исследований о том, как способствовать массовому ношению масок, соблюдению социальной дистанции или выполнению мерам по изоляции. Таким образом, обзор целей изменения поведения в различных областях необходим для принятия обоснованных решений в области общественного здравоохранения в беспрецедентных ситуациях.
В этом обзоре мы обобщаем разрозненные исследования, чтобы упростить принятие решений о выборе целей изменения поведения при разработке вмешательств. Во-первых, мы определяем лаконичный набор индивидуальных и социально-структурных детерминант поведения на основе существующих теорий, дополняя их обширным обзором литературы и проверкой авторов, чтобы убедиться, что итоговые группы являются значимыми, лаконичными и относительно однородными. Затем мы подводим итоги метааналитических данных о корреляциях между каждой естественно существующей детерминантой (например, знанием) и поведением, а также о размерах эффекта экспериментальных и квазиэкспериментальных тестов эффективности вмешательств, направленных на эту детерминанту (например, вмешательств, предоставляющих информацию для повышения уровня знаний). В заключение мы организуем подходы к вмешательствам в эмпирическую модель изменения поведения на основе их эффективности, чтобы представить общие принципы, которые могут информировать выбор подходов для новых или недостаточно изученных моделей поведения.
Наш обзор включает все выявленные метаанализы прогнозов поведения или эффективности вмешательства в различных областях (дополнительный материал 1), основанные на чётко классифицируемых детерминантах, целях изменений и поведенческих результатах. Однако, хотя вмешательства, направленные на изменение определенной цели, предполагают изменение именно этой цели, они могут оказывать широкий спектр эффектов. Например, вмешательство, которое сообщает, что соседи потребляют меньше энергии, может влиять как на описательные нормы, так и на позитивные установки в отношении экономии энергии. Проверка всех возможных механизмов воздействия выходит за рамки данного обзора.
Мы сосредоточились на том, какие цели могут быть наиболее эффективными, что является первым критически важным вопросом при разработке программы изменения поведения. Например, решение о том, следует ли формировать нормы в пользу вакцинации, бороться с теориями заговора о вакцинации или увеличивать количество пунктов вакцинации, имеет ключевое значение для управления пандемией в области общественного здравоохранения. Однако реализация вмешательств после выбора цели изменений поднимает иной круг вопросов, которые выходят за рамки данного обзора. Хотя мы кратко описываем, что обычно делают вмешательства, читателям рекомендуется изучить первичную научную литературу для определения наиболее успешных вмешательств в рамках выбранной цели. Ведь изучение руководств по вмешательствам критически важно для их точного выполнения в рамках программ.
Детерминанты поведения
Индивидуальные факторы занимают центральную роль в прогнозе поведения и моделях изменения, таких как подход обоснованных действий, модель «информация–мотивация–поведенческие навыки» и социально-когнитивная теория. Эти модели совместно предлагают, что знания (набор фактор об объекте поведения, обычно воспринимаемых с уверенностью, даже если они могут быть фактически неверными), убеждения (суждения о вероятности связи объекта с определенным атрибутом или результатом), общие и поведенческие установки (оценки объектов или поведения по шкале «позитивное–негативное»), эмоции (чувства связанные с объектом или поведением), общие и специфические навыки (когнитивные навыки, связанные с самоконтролем, или специфические когнитивные и моторные навыки в определенной области) и привычки (повторяющееся, автоматизированное поведение, сохраняющееся даже при отсутствии вознаграждения) являются важными детерминантами поведения и/или потенциальными целями для изменения поведения.
Например, согласно подходу обоснованных действий, убеждения о том, что выполнение поведения приведет к определенным результатам, и оценка этих результатов влияют на установки и последующие намерения выполнять поведение. Согласно модели «информация–мотивация–поведенческие навыки», информация включает знания о рассматриваемом поведении, мотивация включает установки, нормы и намерения, а поведенческие навыки охватывают рутинные действия, способствующие поведению, и связанные с ними ощущения самоэффективности или восприятия поведенческого контроля. Эмоции, привычки, общие установки и общие навыки входят в состав интегральной модели предсказания и изменения поведения и доказали свою важность для саморегуляции. Они также рассматриваются как внешние переменные в рамках подхода обоснованных действий
Одной из проблем существующих моделей предсказания и изменения поведения является относительное игнорирование социальных и структурных факторов. Например, хотя подход обоснованных действий предполагает, что социальные нормы влияют на намерения, намерения по-прежнему считаются индивидуальным фактором.
Аналогичным образом несмотря на то, что социально-когнитивные теории подчеркивают влияние других факторов на модели поведения, она также включает самоэффективность и личную свободу действия, которые являются индивидуальными факторами.
Тем не менее несколько теорий указывают на важные социально-структурные детерминанты поведения, которые могут стать целями изменения поведения. Например, существует теоретическое различие между предписывающими нормами (восприятие степени, в которой другие поддерживают поведение человека) и описательными нормами (субъективные оценки частоты определенного поведения в конкретной популяции), и эти две нормы не всегда коррелируют друг с другом (r = 0.1–0.4). что привело нас к решению разделить формальные правовые и административные санкции (правовые и административные инструменты для запрета или наказания поведения) и институциональное доверие (справедливость или честность в рамках организации или государственного органа, что увеличивает доверие и снижает настороженность). Доверие часто может быть достигнуто неформальными способами, такими как демонстрация доброжелательности. Кроме того, материальные стимулы (предоставление финансовых или нефинансовых вознаграждений) могут влиять на мотивацию к выполнению поведения и являются теоретически важными факторами поведения.
Литература также указывает на другие социально-структурные факторы, которые могут быть особенно важны для определения поведения и его изменения. Например, многочисленные исследования показывают, что социальная поддержка влияет на поведение человека и повышает осуществимость поведения через доступ и создание условий, способствующих автоматическому выбору желаемого поведения (материальные или логистические ресурсы, облегчающие выполнение поведения) или использование мониторинга и напоминаний (физические или цифровые инструменты, которые отслеживают выполнение поведения и напоминают пользователям о необходимости его выполнить) является важным аспектом проектирования вмешательств
В итоге классификация индивидуальных и социально-структурных детерминантов поведения, которую мы используем в последующих разделах, является более комплексной и теоретически обоснованной, чем классификации "подталкиваний" и значительно более лаконичной и теоретически обоснованной, чем классификации техник изменения поведения.
Индивидуальные детерминанты и вмешательства
Индивидуальные детерминанты поведения включают знания, убеждения, установки, эмоции, навыки и привычки (Таблица 1). В этой секции мы объединяем результаты метаанализов корреляционных исследований, измеряющих детерминанты вместе с соответствующим поведением (Дополнительная таблица 1), а также метаанализы рандомизированных контролируемых, квази-экспериментальных и лабораторных исследований вмешательств, направленных на изменение поведения, основанных на этих детерминантах (Дополнительная таблица 2). Детерминанты обсуждаются в порядке от наименее до наиболее эффективных, если они становятся целью вмешательства.
При сравнении размеров эффекта в различных исследованиях читателям следует учитывать их значение (Таблица 2) и ограничения интерпретации. Например, в корреляционном исследовании, отношение шансов равно 2 между знанием и поведением означает, что при увеличении меры знания на одну единицу вероятность выполнения поведения удваивается. Однако корреляционные исследования не дают информации о том, насколько изменение знания приведет к изменению поведения. Аналогичным образом в контексте вмешательства, отношение шансов равное 2 означает, что вероятность выполнения поведения вдвое выше после воздействия вмешательства, основанного на знаниях, по сравнению с контрольной группой. Однако в обоих случаях конечное значение размера эффекта зависит от базовой вероятности выполнения поведения. Отношение шансов 2 подразумевает гораздо большую экономию энергии, если 30% участников контрольной группы экономят энергию, чем если это делают только 3%.
Знания
Знания связывают объект или поведение с определённым признаком или событием с абсолютной уверенностью и часто передаются формально через образовательные усилия. Например, знание о существовании вакцины против COVID-19 или о вкладе человеческой деятельности в изменение климата принимается многими людьми и поддерживается государствами. Связь между знаниями и поведением часто изучаются в рамках концепции «грамотности», которая включает совокупность фактов и ментальных моделей в определённой области. Например, финансовая грамотность (знание человека в области финансов) коррелирует с желаемым финансовым поведением на уровне r = 0.29. Однако связь между финансовой грамотностью и поведением крайне мала (r = 0.09), если поведение измеряется после оценки грамотности, а не до неё.
Существует также обширное исследование связи грамотности и поведения в области здоровья и экологии, но эффекты невелики (Дополнительная таблица 1). Например, связь между грамотностью в вопросах гигиены полости рта и посещением стоматолога практически отсутствует (ОШ = 1.25), так же как связь между знанием о ВИЧ и фактическим использованием презервативов (r = 0.06), слабая связь наблюдается между грамотностью в вопросах переработки и фактической переработкой отходов (r = 0.20), а также между знанием об изменении климата и адаптивным поведением в ответ на изменения климата, например, поддержкой экологических политик или переездом (r = 0.14). Одно из возможных объяснений слабой корреляции между знанием и поведением (Рис. 1а) заключается в том, что знания могут быть слабо связаны с изучаемым поведением. Например, знания об алкоголе и его воздействии могут не иметь значения, если употребление алкоголя связано с нормативными или другими убеждениями.
Вмешательства, направленные на знания, включают образовательные подходы (например, систематические инструкции для отдельных лиц или групп) и другие дидактические подходы, направленные на устранение дефицита знаний. Метаанализы поведенческих эффектов показывают, что эти вмешательства производят незначительные эффекты (Рис. 2b). Например, образовательные подходы имеют незначительный эффект на смягчение изменение климата (d = 0.09). Аналогично, метаанализ вмешательств в вакцинацию показал, что ни предоставление общей информации, ни попытки исправить дезинформацию не увеличивают уровень вакцинации (ОШ = 1.04 и ОШ = 0.94, соответственно).
Важно отметить, что некоторые размеры эффектов, полученные на основе корреляционных данных, больше, чем наибольшие эффекты, достигнутые в рамках исследований вмешательств. Таким образом, использование корреляционных данных для вывода о вмешательствах может привести к выбору неэффективных программ. Более того, эффективность знаний как цели изменения крайне мала. С этой точки зрения создание кампаний или программ для увеличения объёма знаний, скорее всего, приведёт к разочарованию со стороны политиков и граждан.
Общие навыки
Широкий набор поведенческих и когнитивных навыков (например, способность удерживать внимание во время задач или подавлять искушения, когда поведение требует высокого уровня самоконтроля) является слабым предиктором поведения (Рис. 1а). Например, навыки просоциального поведения незначительно коррелируют с получением работы во время подросткового возраста (ОШ в целом = 1.03), а навыки исполнительного функционирования (включающие контроль тормозящих импульсов и когнитивную гибкость) коррелируют с отсутствием контроля в питании только на уровне r = –0.14.
Множество программ по изменению поведения подчеркивают необходимость тренировки общих навыков, так как это может помочь людям контролировать нежелательное поведение. Другие вмешательства основываются на принципах осознанности, исходя из предположения, что осознанность может снижать агрессию и другие импульсивные виды поведения. Метаанализ вмешательств, основанных на осознанности, для детей и подростков показал небольшой эффект в снижении негативного поведения (d = 0.21). В целом влияние вмешательств, направленных на общие навыки, незначительно (Рис. 1b).
Общие установки
Психологи давно рассматривают вопрос о том, предсказывают ли общие установки по отношению к объектам (например, отношение к переработке отходов) поведение (например, фактическую переработку отходов). Повествовательный обзор, проведённый в конце 1970-х годов, показал, что из 54 исследований связи между общими установками и поведением 25 не выявили значимых результатов, а те, что их выявили, редко демонстрировали размер эффекта, превышающий r = 0.40. Недавние метаанализы предлагают, что отношения между общими установками и поведением довольно слабые (d = 0.22 и r = 0.14), в тоже же время другие работы утверждают, что эта связь горазо сильные (r = 0.39).
Интересным аспектом изучения общих установок является предложение измерять не только традиционные установки, которые используются в описанных выше метаанализах, но и имплицитные установки. Методы измерения имплицитных установок предназначены для оценки относительно автоматических оценочных реакций посредством спонтанных суждений участников или заданий с ограничением по времени. Например, в тесте имплицитных ассоциаций измеряются установки, сравнивая время, необходимое для соотнесения объекта с концепцией «хорошо», и время для соотнесения объекта с концепцией «плохо».
Однако и эти методы демонстрируют слабые или средние ассоциации с поведением. Например, в области употребления веществ выявлена умеренная связь между имплицитными установками в отношении легальных и нелегальных психоактивных веществ и их употреблением (r = 0.27).
Хотя общая связь между общими установками и специфическими видами поведения является средней по размеру (рис. 1a), размер эффекта вмешательств, направленных на изменения общих установок, незначителен (рис. 1b). Например, метаанализ массовых медиакомпаний, направленных на пропаганду здоровья, показал незначительный эффект на изменение поведения (r = 0.05). Более того, метаанализ установил, что хотя различные методы приводили к изменениям в имплицитных установках, эти тренинги оказывали минимальное влияние на поведение. Например, вмешательства, направленные на ослабление ассоциаций между объектом и конкретной оценкой, имели незначительное влияние на поведение (g = –0.10).
Очевидно, что люди сообщают об общих установках, которые коррелируют с их поведением, даже если попытки изменить эти установки имеют гораздо меньшую эффективность, чем предполагают корреляционные данные. Возможно, люди рационализируют своё поведение, когда сообщают об общих установках (в соответствии с исследованиями когнитивного диссонанса и самовосприятия), даже если эти установки не играли причинной роли в формировании поведения. В любом случае общие установки являются относительно незначительными целями для изменений.
Убеждения
Так же, как и знания, конкретные убеждения об объекте или поведении положительно связаны с выполнением поведения. (Рис. 1а). Однако размер эффекта варьируется в зависимости от областей, при этом эффекты больше в экологическом контексте, чем в сфере здоровья. Например, метаанализ детерминант переработки отходов показал средние корреляции между ожиданием позитивных эмоций от переработки или негативных эмоций от её отсутствия и фактической переработкой (r = 0.26) (отметим, что ожидания эмоций — это убеждения в вероятности переживания определённых эмоций, а не сами эмоции). Напротив, корреляции между использованием презервативов и воспринимаемой привлекательностью презервативов (r = 0.14), убеждением, что использование презервативов защищает от ВИЧ (r = 0.10), и убеждением, что покупка презервативов вызывает стыд, являются слабыми или незначительными (r = –0.05).
Конкретные убеждения также изучались в контексте теории заговоров. Интуитивно кажется, что вера в теории заговора о COVID-19 может сильно влиять на вероятность таких действий, как ношение маски или соблюдение социальной дистанции. Однако эффекты мало чем отличаются от знаний и других убеждений (Дополнительная таблица 1). Например, метаанализ перекрёстных лаг-корреляций на основе 17 выборок оценил влияние убеждений в теории заговора на рискованное поведение, связанное с COVID-19, как β = 0.09, а обратный эффект от поведения на убеждения оказался аналогичным по величине. Таким образом, даже такие драматические убеждения оказывают незначительное влияние на поведение.
Другие часто изучаемые убеждения связаны с культурой. Эти убеждения включают суждения, связанные с религиозностью, духовностью, модой, потреблением пищи, межличностными отношениями и относительным статусом различных социальных групп, включая взаимодействие внутри групп и между ними. Культурные убеждения могут выступать барьерами для действия, если рекомендованное поведение противоречит этим убеждениям. Например, культурные убеждения могут препятствовать участию в общественном страховании здоровья, если в культуре существует мнение, что подготовка к болезни притягивает саму болезнь. Аналогично, культурные убеждения о потреблении пищи, определяющие, какие продукты являются здоровыми или нездоровыми, могут препятствовать управлению диабетом, если они противоречат рекомендациям медицинских работников.
Количественные обзоры оценили связь между различными видами культурных убеждений и поведением. Например, враждебный сексизм (совокупность негативных убеждений о роли женщин в обществе и их отношении к мужчинам) имеет среднюю корреляцию с насилием мужчин по отношению к женщинам (z = 0.26), тогда как связь доброжелательного сексизма (убеждений, что женщины обладают положительными качествами, но нуждаются в защите) с таким насилием незначительна (z = 0.05). Что касается религиозных убеждений, большая религиозность коррелирует с меньшей вовлечённостью в преступное поведение (r = –0.12), а сочетание религиозности и духовности связано с меньшей физической агрессией (r = –0.12), меньшей сексуальной агрессией и насилием в семье (r = –0.05), хотя эти корреляции слабые. Более общая религиозная вовлечённость ассоциируется с меньшей вовлечённостью в деструктивное поведение (z = –0.17) и большим вовлечением в конструктивное поведение (z = 0.20). Однако некоторые христианские группы философски противятся, как они считают, ненужным медицинским вмешательствам, что приводит к различиям в уровне вакцинации между религиями.
Культурные убеждения имеют важное значение для многих видов поведения. Например, в США у испаноязычных людей самые низкие показатели курения среди всех расовых и этнических групп, что, вероятно, связано с меньшей степенью аккультурации (то есть сохранением родного языка и культурных ценностей в сравнении с доминирующей культурой) по сравнению с другими группами. Кроме того, распространённость рискованного поведения, включая курение, ожирение и нездоровые привычки питания и питья, выше среди американцев второго поколения, родившихся в США, чем среди иммигрантов первого поколения (r = 0.01–0.28). Кажется, что люди, проживающие в США, но родившиеся в других странах (например, в Мексике и Китае), сохраняют более тесные связи со своими традиционными культурами, которые способствуют более здоровому выбору образа жизни. Этот «иммигрантский парадокс» описывает ситуацию, когда иммигранты, практиковавшие здоровое питание в своих странах, отказываются от него по мере аккультурации в новой стране проживания.
Когда существующие вмешательства не удовлетворяют потребности расовых и этнических меньшинств, могут быть разработаны программы, адаптированные к их культуре, путём изменения содержания, языка, способа доставки или других компонентов вмешательства, либо разработаны новые программы, учитывающие культурный контекст и проблемы группы. Однако влияние культурно адаптированных вмешательств на здоровье, по-видимому, незначительно (g = 0.1–0.20). Например, вмешательства, направленные на борьбу с гипермаскулинностью (мачизм) среди испаноязычных подростков, успешны в снижении вероятности рискованного поведения, связанного с ВИЧ, на 32% по сравнению с участниками контрольных групп. В то же время культурная адаптация вмешательства против употребления психоактивных веществ для латиноамериканских подростков показала незначительный эффект (g = 0.06). Фактически, пять из семи эффектов таких культурных адаптаций были незначительными (Дополнительная таблица 2).
Как и в случае знаний и общих установок эффекты для убеждений, полученные на основе корреляционных данных (Рис. 1а), больше, чем максимальные эффекты, достигнутые в исследованиях вмешательств (Рис. 1b). Например, уверенность в своей способности развиваться в определённой области (установка на рост) связана с улучшением успеваемости в учебных заведениях. Соответственно, были разработаны вмешательства для изменения установок с целью улучшения академической успеваемости. Однако метаанализ этих вмешательств выявил незначительный эффект на поведение как в экспериментах, успешно изменивших установки (d = 0.04), так и при учёте всех экспериментов (d = 0.05).
Эмоции
Переживание страха перед изменением климата или отвращение к определённой группе людей — это примеры эмоций. Эмоциональные обращения часто используются для повышения чувствительности аудитории к рискам, связанным с объектом или событием, и включают обсуждение угрозы, создаваемой проблемой, или восприимчивости аудитории к этой угрозе. Эмоции занимают центральное место в моделях изменения поведения (например, в модели убеждений в области здоровья). Однако корреляции между негативными эмоциями и/или восприятием риска и поведением, как правило, слабые или незначительные. Например, тревожность по поводу COVID-19 имеет слабую корреляцию с поведением, направленным на защиту от COVID-19 (r = 0.12), хотя корреляция со страхом более сильная (r = 0.24). Аналогично, связь между воспринимаемым риском изменения климата и прошлым адаптивным поведением составляет всего r = 0.10, а связь между воспринимаемым риском заражения ВИЧ и использованием презервативов — лишь r = 0.06. Результаты для других форм воспринимаемой угрозы аналогичны. (Дополнительная таблица 1). Например, в области использования презервативов корреляции между беспокойством или тревогой и воспринимаемой серьёзностью ВИЧ составляют r = 0.09 и r = 0.02 соответственно.
Социальные эмоции (эмоции, выполняющие в первую очередь социальные функции и связанные с реакциями на то, как человек воспринимается другими, например, гордость, благодарность, вина, гнев и зависть) привлекли внимание исследователей, изучающих межличностное поведение. Например, склонность людей испытывать гнев во время вождения имеет слабую связь с превышением скорости (r = 0.12), но более сильную связь с совокупностью высокорисковых моделей вождения (r = 0.39). Другие примеры, Зависть слабо отрицательно связана с позитивным поведением на рабочем месте, таким как обращение за помощью (r = –0.21 до 0.05; медиана r = –0.03), но более сильно связана с негативным поведением, таким как грубость (r = 0.27–0.33; медиана r = 0.29). Чувство вины связано с более активным участием в экологически благоприятном поведении (r = 0.30); благодарность связана с просоциальным поведением (r = 0.26); эмоциональное переживание межличностного притяжения коррелирует с совокупностью таких видов поведения, как количество разговоров, кивки головой и расстояние между сидящими (r = 0.20); эмоциональные предубеждения сильнее связаны с дискриминационным поведением (медиана r = 0.35), чем стереотипы и другие убеждения. Хотя социальные эмоции не всегда устойчиво связаны с покупательским поведением (r благодарность = 0.50; r гордость = 0.07; r вина = –0.01; r гнев = –0.19), они демонстрируют средние и большие корреляции с поведением, связанным с обменом информацией (r благодарность = 0.74; r гордость = 0.32; r вина = 0.54; r гнев = –0.38). Однако эти сильные связи с обменом могут частично объясняться низкой «стоимостью» такого поведения (реализуется как жалобы и сарафанное радио в исходном метаанализе) по сравнению с покупательским поведением.
В целом, вызов эмоций влияет на поведение (g = 0.31). Хотя установлено, что негативные эмоции практически не влияют на потребление пищи (g = 0.02), положительные эмоции увеличивают потребление пищи (g = 0.24). Аналогично, сообщения, направленные на вызов страха, оказывают небольшой эффект (Дополнительная таблица 2). Например, сообщение пациентам уровня их генетического кардиометаболического риска не влияет на изменения в питании или снижении веса. Более того, несмотря на редкие заявления о «обратном эффекте», комплексный метаанализ экспериментов с использованием обращений к страху показал, что эффекты информации о риске и страха положительные, но незначительные по величине (d = 0.20 и d = 0.14 соответственно). Кроме того, вызов как предвосхищающих эмоций (например, страха и тревоги; d = 0.21), так и предвосхищаемых эмоций (например, сожаление, вина и стыд; d = 0.30) вызывает положительные, но небольшие изменения в поведении. В целом эффекты эмоций остаются небольшими.
Многие вмешательства нацелены на использование социальных эмоций для изменения поведения. Особенно популярны вмешательства, направленные на благодарность, в рамках литературы по позитивной психологии. Однако общие эффекты таких вмешательств малы. Например, метаанализы выявили незначительный эффект вмешательств, направленных на благодарность, на физическую активность (d = 0.10) и просоциальное поведение (d = 0 и d = 0.12), а также более сильный, но всё ещё небольшой эффект на поведение, выражающее благодарность (например, написание благодарственного письма; d = 0.40).
Как и в случае с другими индивидуальными детерминантами, рассмотренными выше, размеры эффекта эмоций сильнее в корреляционных исследованиях, чем в исследованиях вмешательств. Хотя доступные данные показывают средние корреляции между эмоциями и поведением (Рис. 1а), попытка сделать эмоции целью вмешательств может привести к разочарованию, так как эффективность вмешательств на основе эмоций невелика (Рис. 1b).
Поведенческие навыки
Конкретные поведенческие навыки демонстрируют среднюю корреляцию с реальным поведением (Рис. 1а). Например, матери, которые обладают навыками обсуждения методов контрацепции с дочерями, в 5.69 раз чаще вакцинируют своих дочерей против вируса папилломы человека (ВПЧ), чем матери, у которых такие навыки отсутствуют. Кроме того, конкретные поведенческие навыки часто отражаются в ощущении людьми степени контролируемости поведения (воспринимаемого поведенческого контроля). Например, согласно метаанализам, воспринимаемый поведенческий контроль имеет сильную связь с переработкой отходов (r = 0.39), а уверенность в способности отказаться от алкоголя (самоэффективность отказа) имеет средние корреляции с частотой употребления алкоголя (r = –0.35), количеством потребляемого алкоголя (r = –0.29) и запойным пьянством (r = –0.32).
Вмешательства, направленные на поведенческие навыки, включают использование аргументов для выполнения набора навыков, наблюдение за выполнением поведения ролевой моделью, практику выполнения поведения с обратной связью и выполнение домашних заданий, связанных с этим поведением. Например, словесные аргументы могут использоваться для того, чтобы побудить людей обеспечить ресурсы и преодолеть препятствия на пути использования презервативов во время секса. Более практические вмешательства по обучению навыкам включают ролевые игры с применением презервативов. Подростки могут практиковаться в отказе от приглашений покурить сигареты или выпить алкоголь, а взрослым могут преподавать, как избегать употребления алкоголя до или во время секса, или как контролировать своё эмоциональное состояние, чтобы избежать рискованных сексуальных ситуаций. Метаанализы таких вмешательств показали, что обучение поведенческим навыкам приносит значительные результаты в изменении поведения. Например, тренинг навыков коммуникации эффективно увеличивает количество обсуждений безопасного секса с партнёрами (d = 0.35) и использование презервативов (d = 0.39). Организационные тренинги, охватывающие различные аспекты, такие как межличностная коммуникация, также приводят к значительным улучшениям в рабочем поведении (d = 0.62), особенно при использовании программированного обучения (d = 0.94), которое подразумевает пошаговую подачу информации, где каждый шаг требует правильного ответа перед переходом к следующему. Хотя общий размер эффекта вмешательств остаётся небольшим (Рис. 1b), поведенческие навыки являются одной из наиболее перспективных целей для изменения поведения и показывают более значительные эффекты, чем общие навыки (d = 0.62 против d = 0.30).
Поведенческие установки
Исследования детерминант установок включают анализы ассоциаций с поведенческими установками, а также косвенные измерения поведенческих установок (убеждения о последствиях поведения, взвешенные по оценке этих последствий). Общий метаанализ недавно сформированных установок оценил, что связь между установками по отношению к поведению и фактическим поведением велика (r = 0.58). Эти результаты подтверждаются метаанализами в других областях. Например, существует средняя корреляция между установками к поведению по защите от солнца и фактическим поведением защиты от солнца (r = 0.31), высокая корреляция между установками к использованию автомобилей и фактическим использованием автомобилей (r = 0.41), высокая корреляция между установками к потреблению органических овощей и их фактическим потреблением (r = 0.44), высокая корреляция между установками к использованию презервативов и их фактическим использованием (r = 0.38). Аналогично, косвенные измерения установок демонстрируют среднюю корреляцию с использованием презервативов (r = 0.31). Таким образом, поведенческие установки в целом являются более точными предикторами поведения, чем общие установки, знания и конкретные убеждения (Рис. 1а).
Вмешательства, направленные на изменение поведенческих установок, включают медиасообщения или личные обсуждения преимуществ изменения поведения, а также мотивационные интервью, направленные на снижение амбивалентности установок в отношении определённого поведения. Однако вмешательства, направленные на изменение установок по отношению к поведению, обычно являются комплексными и включают другие стратегии, такие как воздействие на нормы и воспринимаемый поведенческий контроль. В результате многие исследования вмешательств предоставляют мало информации о конкретном влиянии изменений поведенческих установок. Лабораторные эксперименты, нацеленные на изменение поведенческих установок для влияния на поведение, показали большие эффекты на поведение (d = 1.10 и d = 0.79), однако эффекты реальных вмешательств обычно малы (Дополнительная таблица 2). В целом, эффекты вмешательств, направленных на поведенческие установки, остаются небольшими (Рис. 1b).
Как и в случае других индивидуальных детерминант, различия в размерах эффекта между корреляционными и экспериментальными исследованиями значительны. Важно отметить, что корреляционные исследования, находящие самые сильные ассоциации, измеряли поведение в лабораторных условиях и включали поведение, которое существует только в этих условиях (например, голосование в поддержку вымышленной политики в рамках эксперимента). Следовательно, такие эксперименты слабо представляют сложные решения, которые люди принимают, когда установки сосуществуют с другими факторами.
Привычки
Прошлое поведение является важным предиктором будущего поведения. Например, использование презервативов в прошлом имеет среднюю корреляцию с их использованием в настоящем (r = 0.36), а поведение по переработке отходов в прошлом показывает сильную корреляцию с переработкой в будущем (r = 0.41) и с восприятием себя как человека, занимающегося переработкой (r = 0.48).
Привычки во многих анализах отождествляются с прошлым поведением. Однако современные теории определяют привычки как повторяющиеся действия, обладающие автоматизмом, совершающиеся без осознания и трудные для прекращения, даже если они больше не приносят пользы человеку. Метаанализ ассоциаций между привычками медицинских работников (например, мытьё рук), измеренными шкалами автоматизма, показал среднюю связь с выполнением этих действий (r = 0.33). Другой метаанализ обнаружил сильную корреляцию между автомобильными привычками и использованием автомобиля (r = 0.50). В результате, привычки имеют большую связь с поведением (Рис. 1а).
Вмешательства, способствующие формированию привычек, включают обучение прекращению поведения перед лицом искушений, создание регулярной среды для формирования привычек и отвлечение людей от поведенческих сигналов. Например, когнитивное обучение в лабораторных условиях, направленное на подавление реакции на сигналы, связанные с едой, отвлечение внимания, переоценку пищевых желаний и использование других когнитивных стратегий контроля, оказывает небольшой эффект на потребление пищи (g = 0.27), при этом переоценка (g = 0.45), модификация внимания (g = 0.44) и отвлечение (g = –0.31), оказывают наиболее значительное влияние. Аналогично, метаанализ показал, что обучение остановке реакции (d = –0.39) и модификация внимания (d = –0.51) оказали небольшое и среднее воздействие на поведение, связанное с питанием, соответственно.
Обучение обращению привычки также используется для снижения тиков. В этой процедуре пациентов учат идентифицировать случаи возникновения тика, события, которые его вызывают, и применять конкурирующую, несовместимую реакцию. Например, если стресс или голод усиливают тики, активация антагонистических мышц в момент ожидания тика может устранить его (d = 0.94). Это вмешательство изменяет моторные ассоциации с внешними стимулами и, таким образом, уменьшает поведение, которое выполняется, несмотря на нежелательные последствия.
Вмешательства для устранения привычек впечатляют, поскольку они направлены против хронических, автоматизированных склонностей, которые трудно устранить. Как и во многих других случаях, эффекты, выявленные в корреляционных исследованиях, значительно сильнее, чем эффекты, полученные в исследованиях вмешательств. Тем не менее, тренировка привычек явно многообещающая и, среди всех индивидуальных целей, демонстрирует наибольшее влияние на изменение поведения (Рис. 1b). Однако вмешательства сталкиваются с трудностью выявить поведение до того, как оно станет автоматизированным.
Социально-структурные детерминанты и вмешательства
Социально-структурные детерминанты поведения включают правовые и административные санкции, доверие, предписывающие нормы, мониторинг и напоминания, описательные нормы, материальную мотивацию, социальную поддержку и доступ (Таблица 3). Хотя эти детерминанты отражают социальные и средовые условия, часто их измерение полагается на самоотчёт. Например, описательные нормы отражают то, как часто другие выполняют поведение, но данные корреляционных исследований представляют восприятие респондента относительно того, что делают другие. В этом разделе мы обобщаем результаты метаанализов корреляционных исследований, которые измеряют детерминанты вместе с соответствующим поведением (Дополнительная таблица 3), и метаанализов рандомизированных контролируемых исследований, квазиэкспериментальных исследований и лабораторных исследований вмешательств, основанных на этих детерминантах (Дополнительная таблица 4).
Детерминанты обсуждаются в порядке от наименее до наиболее эффективных в контексте вмешательств. Как отмечалось ранее, при сравнении размеров эффекта между исследованиями читателям следует учитывать их значение (см. Таблицу 2) и ограничения интерпретации.
Правовые и административные санкции
Мы не обнаружили метаанализов корреляций между поведением и правовыми, административными санкциями. В контексте вмешательств политики, направленные на запрет нежелательного поведения и связывающие его с санкциями (например, ограничение возможности работать или путешествовать для тех, кто отказывается от вакцинации), подвергались критике за их потенциал вызывать психологическую реактивность (негативную эмоциональную реакцию, вызванную угрозами свободе или её фактической утратой). Люди обычно считают, что обладают определённым уровнем свободы, и стремятся контролировать свои действия. Когда они сталкиваются с событиями, ограничивающими их восприятие свободы, это может побудить их восстановить её, действуя вопреки ограничениям. Соответственно, хотя теория устрашения остаётся краеугольным камнем политики уголовного правосудия, инициативы, основанные на устрашении, показывают лишь малые или средние эффекты на поведение (r = 0.22–0.33). Тем не менее обязательные меры иногда оказываются эффективными, как это показано на примере успеха обязательных требований к вакцинации от COVID-19 во многих регионах. В совокупности, однако, юридические и административные санкции оказывают незначительный эффект на поведение (Рис. 1b).
Доверие
Межличностное доверие представляет собой сочетание установок, эмоциональных реакций и убеждений о других (например, медицинских работниках или политиках), которое снижает настороженность и увеличивает уязвимость. Например, доверие к человеку, который передаёт сообщение, влияет на его убедительность. Доверие часто изучалось в контексте кооперативных игр, где доверие к партнёру по игре сильно предсказывает альтруистическое поведение (r = 0.58). Доверие также исследуется в организационных контекстах: внутригрупповое доверие связано с лучшей командной производительностью (r = 0.30), а доверие к лидерам — с лучшей производительностью выполнения задач (r = 0.26) и более высоким уровнем организационного гражданского поведения (r = 0.30).
Бихевиористов также интересуют институциональные формы доверия, такие как доверие к учёным и государственным институтам. Один метаанализ показал, что экологически ориентированное поведение коррелирует с доверием к правительственным институтам (r = 0.17), к экологическим организациям (r = 0.38), к промышленности (r = 0.14) и к учёным (r = 0.33). Эти ассоциации, как правило, сильнее для публичного поведения (например, поддержки экологических политик), чем для частного поведения (например, оформления медицинской страховки).
Особые факторы могут изменять силу и направление этих связей. Например, были обнаружены слабые корреляции между доверием к правительственным институтам и соблюдением поведенческих рекомендаций по COVID-19 (r = 0.11) или вакцинацией от COVID-19 (r = 0.10). Однако доверие к бывшему президенту Дональду Трампу отрицательно коррелировало со всеми поведенческими мерами профилактики COVID-19. В целом между всеми формами доверия и поведением существует средняя корреляция (Рис. 1а).
Вмешательства, направленные на повышение доверия к институтам сосредоточены на повышении воспринимаемой справедливости и доброжелательности властей или организаций, а также на программах, способствующих распределительной и процедурной справедливости. Вмешательства, направленные на повышение доверия к медицинским властям, приводят к незначительным улучшениям поведенческих результатов (g = 0.13). Вмешательства, нацеленные на увеличение распределительной справедливости на рабочем месте, показывают незначительный эффект на производительность труда (ОШ = 1.20), тогда как вмешательства для повышения процедурной справедливости оказывают небольшой положительный эффект на рабочее поведение (ОШ = 1.49). В целом вмешательства, направленные на повышение доверия к институтам, оказывают незначительный эффект (Рис. 1b).
Предписывающие нормы
Несколько теорий поведения в области здоровья (например, теории разумного действия и запланированного поведения, а также теория нормативного фокуса) сходятся во мнении, что социальные нормы влияют на поведение. Предписывающие нормы (восприятие степени, в которой другие поддерживают поведение человека) имеют слабую связь с такими видами поведения, как сдача крови (r = 0.17), переработка отходов (r = 0.21) и сексуальное поведение подростков (r = 0.22). В целом, однако, корреляция между предписывающими нормами и поведением является средней по величине (Рис. 1а).
За последние пять десятилетий социально-нормативные вмешательства (например, сообщения, которые передают, что другие одобряют конкретное поведение) использовались для изменения экологического поведения, практик воспитания детей, поведения в области здоровья и других рискованных форм поведения. Цель этих вмешательств — заставить людей почувствовать, что другие одобряют предлагаемый курс действий. Обобщение таких вмешательств в различных областях показало слабый эффект на поведение (d = 0.34). Влияние вмешательств, направленных на предписывающие нормы, также было изучено в контексте экологического поведения, выявив незначительный эффект (d = 0.10). Примечательно, что эти вмешательства могут быть эффективны, поскольку люди не всегда знают истинные предписывающие нормы. Например, если большинство студентов много пьют, потому что считают, что их сверстники одобряют употребление алкоголя, то информация о том, что большинство их сверстников, наоборот, не одобряют это, может уменьшить употребление алкоголя. В целом, однако, вмешательства, направленные на предписывающие нормы, оказывают слабое влияние на поведение (Рис. 1b).
Мониторы и напоминания
Мы не обнаружили метаанализов, изучающих корреляции между поведением и мониторингом или напоминаниями. В контексте вмешательств мониторинг и напоминания могут потенциально делегировать функции контроля и напоминаний окружающей среде, что, в свою очередь, снижает вероятность срывов самоконтроля. Ручные напоминания (например, таблицы отслеживания и бумажные планировщики) могут способствовать проведению различных медицинских обследований, включая обследования на рак молочной железы, шейки матки и толстой кишки (ОШ = 1.63, ОШ = 1.10 и ОШ = 1.85 соответственно). Однако они не оказывают влияния на профилактический уход в целом (ОШ = 0.99) и имеют незначительный эффект на вакцинацию (ОШ = 0.95). Часто использование как ручных, так и компьютерных напоминаний оказывается наиболее эффективным (обследование на рак толстой кишки: ОШ = 2.57; все виды профилактического ухода:ОШ = 2.23). В целом, мониторинг и напоминания оказывают слабое влияние (Рис. 1b). Таким образом, они могут быть полезной стратегией вмешательства, особенно в сочетании с другими стратегиями.
Описательные нормы
Описательные нормы играют важную роль в формировании социальных процессов, которые влияют на широкий спектр поведения. Хотя описательные нормы не коррелируют с поведением сдачи крови (r = 0.03), они коррелируют с переработкой отходов (r = 0.33), сексуальным поведением подростков (r = 0.40), потребительским поведением (r = 0.31) и началом курения (ОШ = 1.88-2.53). В целом, существует средняя корреляция между описательными нормами и поведением (Рис. 1а).
Большинство нормативных вмешательств направлены на то, чтобы убедить участников в том, что другие уже ведут себя соответствующим образом. На самом деле простое сообщение о существующих социальных нормах изменяет поведение в различных условиях, особенно когда желаемое поведение очень распространено. Например, студенты колледжей, как правило, переоценивают количество алкоголя, которое потребляют их сверстники, и нормативные вмешательства, которые исправляют это искажение, снижают употребление алкоголя. Действительно, метаанализы подходов к изменению описательных норм показали слабые эффекты для употребления алкоголя (d = 0.29) и использования презервативов (d = 0.36).
Другие нормативные вмешательства включают предоставление сравнительной обратной связи, например, графика, который показывает потребление энергии в сравнении с соседями. Хотя людям часто не нравится такая обратная связь, приложения для тренировок, которые предоставляют сравнительную информацию, оказываются весьма эффективными (d = 0.96).
Наличие ролевых моделей, на которых можно равняться и у которых можно учиться, является особенно действенным нормативным вмешательством (d = 0.51). Этот вывод согласуется с доказательствами того, что вмешательства, проводимые фасилитаторами, демографически схожими с участниками, более успешны в повышении использования презервативов, чем вмешательства, проводимые фасилитаторами из других демографических групп. В целом вмешательства, направленные на изменение описательных норм, оказывают небольшое влияние на поведение (Рис. 1b).
Материальная мотивация
Корреляционные данные о влиянии материальной мотивации показывают, что их использование для биохимически подтверждённых образцов приводит к среднему увеличению отказа от курения (отношение риска = 2.58). Другие эффекты, однако, незначимы. Однако другие эффекты незначительны. Например, получение государственных субсидий минимально связано с экологически безопасным применением пестицидов (g = 0.12).
Многие политики, направленные на продвижение желаемого поведения, используют принципы бихевиоризма, связывая положительное поведение со стимулами (например, предоставление финансовых стимулов для вакцинации). Однако общая эффективность стимулов невелика (Рис. 1b). Например, финансовые стимулы предлагались во многих странах, чтобы поощрить вакцинацию против COVID-19, но, согласно метаанализу, их эффект был незначительным (ОШ = 1.44). Финансовые стимулы также использовались для снижения потребления энергии, где их эффект был слабым (d = 0.36), и для уменьшения употребления психоактивных веществ, где эффект был средним (d = 0.70).
Социальная поддержка
Социальная поддержка (предоставление информационной, инструментальной или финансовой помощи для облегчения выполнения определённого поведения) изучалась в контексте стресса и здоровья, а также сложных форм поведения, требующих внешних советов и помощи, таких как снижение веса, соблюдение медикаментозного лечения и экономия ресурсов. Социальная поддержка отличается от норм тем, что она направлена на достижение конкретной поведенческой цели. Например, социальные нормы могут касаться одобрения другими здорового питания, тогда как социальная поддержка подразумевает, что другие готовы предоставить советы или помощь в достижении конкретной диетической цели. Существуют различные ассоциации между социальной поддержкой и поведением. Например, соблюдение медицинских рекомендаций на 1.74 раза выше у пациентов из сплочённых семей и на 1.53 раза ниже у пациентов из семей с высоким уровнем конфликтов. Более того, занятия физической активностью облегчаются поддержкой со стороны семьи и значимых людей (d = 0.36 and d = 0.44), а также лидеров и участников групповых занятий (d = 0.31 and d = 0.32)
Существует значительная связь между эмоциональной, материальной и информационной поддержкой и качеством заботы о детях, оказываемой матерями (r = 0.31, r = 0.27 и r = 0.31 соответственно).
Эти вмешательства часто принимают форму групп поддержки, которые способствуют изменениям поведения, таким как модификации диеты или физической активности, необходимые для снижения веса. Такие вмешательства связаны с небольшими положительными эффектами на соблюдение режима приёма антиретровирусных препаратов (ОШ = 1.66) и снижение уровня суицидов (ОШ = 0.48). Вмешательства социальной поддержки, основанные на публичных обязательствах по выполнению поведения (которые могут повысить мотивацию человека к выполнению поведения, а также получить социальную поддержку), связаны с небольшими (d = 0.26) до средних (g = 0.58) улучшениями в поведении, связанном с сохранением ресурсов.
Доступ
Согласно социальной когнитивной теории, характеристики окружающей среды могут ограничивать поведение и, таким образом, играть важную роль в качестве детерминант поведения. Например, повышение цены на пестициды снижает их экологически безопасное использование (d = –0.36). Аналогично, демографические переменные, связанные с социальным положением человека, имеют различные корреляции с поведением. Например, здоровое поведение во время беременности коррелирует с уровнем дохода (r = 0.26), наличие контейнера для переработки и владение домом коррелируют с переработкой отходов (r = 0.16 и r = 0.24, соответственно). В целом связь между доступом и поведением является небольшой (Рис. 1а).
Некоторые вмешательства, направленные на доступ, фокусируются на изменении системы в целом. Вмешательства по снижению неравенства привлекательны из-за значительных различий в поведении, которое приносит пользу как отдельным людям, так и обществу в целом. Например, исследователи тестировали структурные и общественные вмешательства, такие как микрофинансирование, которое включает выдачу небольших кредитов для развития бизнеса в качестве источника дохода. Однако рандомизированные контролируемые испытания воздействия микрокредитов показали незначительный эффект на контроль женщин над семейными расходами (d = –0.01). В области здравоохранения более широкие структурные и общественные вмешательства также имеют небольшой эффект (коэффициенты риска = 1.20 для использования презервативов и 0.90 для количества партнёров).
Другие меры политики улучшают доступ, изменяя условия окружающей среды для создания возможностей изменения поведения. Например, вмешательства, обеспечивающие доступ к вакцинации за счёт предоставления транспорта или пунктов вакцинации вблизи пользователей, удваивают охват вакцинацией. Политики, которые проектируют ситуации, направляющие поведение, такие как установка желаемого поведения по умолчанию в формах донорства органов, оказывают значительное влияние (d = 0.68). Введение налогов на алкоголь для снижения его потребления даёт значительные результаты (ОШ = 5.92). В целом вмешательства, направленные на увеличение доступа, имеют значительное влияние на поведение (Рис. 1b).
Выводы и дальнейшие перспективы исследования
Наш обзор показывает, что: знания, общие навыки, общие установки, убеждения, правовые и административные санкции, а также доверие имеют незначительное влияние в качестве целей вмешательства; эмоции, поведенческие навыки, поведенческие установки, предписывающие нормы, мониторинг и напоминания, описательные нормы и материальная мотивация оказывают слабое влияние; привычки и социальная поддержка оказывают среднее влияние и доступ оказывает значительное влияние (Рис. 2а). Разумеется, некоторые виды поведения, группы населения и контексты могут быть уникальными. Таким образом, ни один обзор или метаанализ не может предсказать результат вмешательства во всех контекстах. Тем не менее наш обзор показывает, что определённые переменные, хотя и кажутся важными, могут не изменять поведение и не должны быть основной целью вмешательства. Кроме того, различия в размерах эффекта между корреляционными и интервенционными исследованиями указывают на то, что корреляционные исследования часто плохо подходят в качестве основы для определения детерминант, которые следует учитывать во вмешательствах.
Основная цель нашего обзора заключалась в том, чтобы предложить синтез данных по всем видам поведения. Чтобы определить степень обобщаемости этих выводов, мы изучили детерминанты для поведения в области здоровья (Рис. 2b) и экологического поведения (Рис. 2c). Эти области были выбраны, поскольку они оценивались в большинстве метаанализов (Дополнительная заметка 2). Распределение индивидуальных детерминант для поведения в области здоровья совпадает с распределением для всех видов поведения. Для экологического поведения распределение схожее, однако данные менее полные. Данные об эффективности вмешательств, связанных с социально-структурными факторами здоровья и экологического поведения, являются более ограниченными, но всё же дают важные выводы. В обоих случаях вмешательства, нацеленные на описательные нормы, материальные стимулы, социальную поддержку и доступ, кажутся многообещающими. Напротив, вмешательства, направленные на повышение институционального доверия в области здравоохранения, а также на юридические и административные санкции или предписывающие нормы в области экологии, вероятно, недостаточны для достижения значимых изменений.
Таким образом, для преодоления следующей пандемии и текущего кризиса изменения климата требуются не знания, а активные подходы, которые позволяют людям обходить препятствия, получать поддержку и обеспечивать доступ к ресурсам, способствующим положительному поведению во всех группах. Например, кампания по вакцинации против COVID-19 в США была нацелена на повышение уверенности в вакцинах (общие установки). Однако наш обзор показывает, что было бы более целесообразно сосредоточиться на обеспечении доступа к вакцинации, а также на обучении поведенческим навыкам, укреплении норм, использовании социальной поддержки и материальной мотивации. Наш обзор также предполагает, что обучение поведенческим навыкам должно быть эффективным для изменения поведения, связанного с борьбой с изменением климата. Однако в этом случае фактические убеждения также оказывают небольшое влияние, что говорит о том, что преобладающий акцент на повышении осведомлённости о климатических изменениях и их последствиях, хотя и недостаточный, не является бесполезным.
Следующим шагом для исследователей должно стать связывание этих выводов с конкретным содержанием вмешательств и политиками. Например, рандомизированные контролируемые испытания должны проверять различные методы изменения описательных норм или конкретные подходы к обеспечению доступа к поведению. Важно, чтобы исследователи и политики прекратили повторять программы, которые, как правило, оказываются неуспешными. Например, хотя стандартная информация о поведении должна быть представлена аудитории, незнакомой с этим поведением или его целями, запуск масштабных усилий по проверке эффективности вмешательств для повышения доверия к институтам или исправления дезинформации кажется бесполезным, если целью является изменение поведения. Наконец, необходимы дополнительные испытания, проверяющие различные цели вмешательства, чтобы будущие обзоры могли основываться на более полных данных с учётом специфики популяций и контекстов. Такие контроли невозможны, когда разные эксперименты тестируют разные цели изменений.
Исследователям также следует изучать наивные представления о поведенческих изменениях среди политиков и их избирателей. Если политики считают, что знания являются основополагающими для изменения поведения, они будут продолжать внедрять хорошо задуманные, но неэффективные вмешательства. Аналогично, если политики рассматривают все цели изменений как равноценные возможности, не учитывая их относительную эффективность, их выбор, вероятно, будет ошибочным. Понимание этих наивных концепций и того, как они трансформируются в инициативы по изменению поведения, имеет решающее значение для обеспечения того, чтобы доказательные данные, подобные представленным здесь, формировали практику поведенческих изменений.
Любой обзор литературы имеет ограничения. Во-первых, наш обзор специально не учитывал, какие каналы могут использоваться для передачи знаний или изменения убеждений и предписывающих норм. Например, индивидуализированные знания могут быть переданы через консультацию с диетологом, в школах или через массмедиа. В этих ситуациях, даже если убеждения существуют на уровне индивидов, вмешательства могут работать на уровне индивида, школы или сообщества. Аналогично, политики, направленные на увеличение доступа к услугам, могут быть реализованы на уровне организаций, округов, штатов, национальных правительств или групп стран, подписывающих международные соглашения. Вопрос о том, какой уровень или комбинация уровней обеспечит наиболее эффективные вмешательства, остаётся важной темой для будущих исследований.
Во-вторых, выбор синтезировать метаанализы мог внести предвзятость в наши выводы, поскольку одни области исследованы метаанализами больше, чем другие. Тем не менее метаанализ остаётся единственным методом, который позволяет сравнивать исследования с использованием разных метрик. Метанализ первого порядка для такой обширной литературы о вмешательствах может быть амбициозной целью для этой области, которая станет осуществимой с использованием новых форм автоматизации. До тех пор наш обзор метаанализов остаётся полезным и применимым на практике. Изменение поведения, вероятно, останется одним из ключевых инструментов для решения вызовов, стоящих перед человечеством, и нам необходимо разработать более точные и действенные рекомендации для его продвижения.