«Нельзя же писательство превращать в описательство...» Но Бунину можно!
Слова, вынесенные в заглавие, Чуковский сказал как раз о Бунине. Автор «Мойдодыра» любил Бунина, но тем не менее поэтому позволял себе критические высказывания в его адрес. Иногда довольно едкие. «Инвентаризацией красок и образов» назвал он бунинскую поэзию. Чуковский полагал, что в лирике поэт должен самовыражаться, а не живописать подробности. Но Бунин его не слушал и делал по-своему.
В письме к Виктору Сергеевичу Миролюбову (оперный певец; никогда не публиковавшийся, но от этого не менее талантливый писатель, редактор) Бунин, словно в оправдание, говорил:
Кстати сказать про природу, которой, насколько я Вас понял, я чересчур предан: это немного неверно, я ведь о голой и протокольно о природе не пишу. Я пишу или о красоте, т.е. значит, все равно, в чем бы она ни была, или же даю читателю, по мере сил, с природой часть своей души. Всякий пишет по-своему, и пусть Мамин пишет о том-то, Горький о том-то, а я о своем. И разве часть моей души хуже какого-нибудь Ивана Петровича, которого я изображу?
Отметим в скобках корявость бунинской фразы. Но все равно, как звучит!
Вера Николаевна Мурмоцева-Бунина, жена поэта (она называла его Яном, так мило 🥰), вспоминая о Зинаиде Гиппиус, говорила, что та судит о людях свысока. Ей отчего-то не понравилась бунинская «Клаша»:
Немилосердное отношение к читателю. Писатель должен учить, а вы даете лишь картину, —
Пусть Гиппиус говорит только за себя. Потому что, например, ко мне, как к читателю, Бунин очень даже милосерден. Максимально милосерден. В высшей степени, чрезвычайно, безгранично. Я очень люблю читать и перечитывать бунинские тексты. Учусь, благодаря Бунину, наблюдаю за стилем, пытаюсь проникнуть в творческую лабораторию.
Пейзажная лирика, лирическая проза Бунина – это как картины Шишкина или Левитана. Не устаешь любоваться. Устремлять взгляд за на горизонт, следить за игрой света и тени, находить новые подробности.
Самый плодотворный период Бунина начался осенью летом 1900 года. Он приезжает в «Огневку», имение брата Евгения, пишет здесь стихи о природе и рассказ «Антоновские яблоки».
В «Жизни Арсеньева» он вскользь упомянет об авторском методе, который разрабатывает и оттачивает с самого детства:
…зрение у меня было такое, что я видел все семь звезд в Плеядах, слухом за версту слышал свист сурка в вечернем поле, пьянел, обоняя запах ландыша или старой книги.
Мастерство которое, конечно, не было заложено изначально, а развилось в результате упражнений, заключалось в способности облекать увиденное внешним или внутренним взором событие, явление природы, предмет в слова прозаические и поэтические. Именно поэтому его проза так похожа на поэзию.
И поскольку сейчас на дворе осень, посмотрим на осенние произведения Бунина. В частности, на «Листопад». Помните?
Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Веселой, пестрою стеной
Стоит над светлою поляной.
Березы желтою резьбой
Блестят в лазури голубой,
Как вышки, елочки темнеют,
А между кленами синеют
То там, то здесь в листве сквозной
Просветы в небо, что оконца.
Лес пахнет дубом и сосной,
За лето высох он от солнца,
И Осень тихою вдовой
Вступает в пестрый терем свой.
В школе иногда задают учить первую строфу наизусть.
В творчестве Бунина ярко выражена сезонность. Проза и поэзия об осени не похожа на прозу и поэзию о весне. Думаю, вы без труда вспомните и назовете время, когда происходит действие, по крайней мере первая сцена с крестом на кладбище, в «Легком дыхании». Так явственно всегда проступают у Бунина черты того или иного времени года (*Ответ в конце текста). Ну а «Антоновские яблоки» начинаются, конечно, в сентябре, ранней погожей осенью.
Осень стоит в несколько привилегированном положении. Осенние поэмы, циклы стихов есть, например, у Пушкина и у Баратынского. Тогда как явно весенних или летних не наблюдается. Или все-таки есть? Я думаю, это из-за того, что осень самое продуктивное время года. Время сбора урожая. Земледельцы, а с ними и художники, творческая братия пожинают плоды трудов своих.
Отличительной чертой бунинской осенней лирики является отсутствие колористических образов. Три начальные строчки «Листопада», повторяющиеся рефреном во второй строфе, — вот практически и все упоминания цвета. В поэме доминируют звук и свет. Причем основной звук – тишина. Вам приходилось слышать тишину?
Сегодня так светло кругом,
Такое мертвое молчанье
В лесу и в синей вышине,
Что можно в этой тишине
Расслышать листика шуршанье.
В 1907 году Блок напишет о Бунинском «Листопаде»:
Цельность и простота стихов и мировоззрения Бунина настолько ценны и единственны в своем роде, что мы должны […] признать его право на одно из главных мест среди современной русской поэзии.
Мы безоговорочно и с превеликим удовольствием признаем за Буниным одно из главных мест в русской поэзии. Абсолютно и решительно.
Специфика бунинской прозы и поэзии — в монтажной композиции, чередовании планов: самого крупного, крупного, среднего, общего, самого общего. В публицистике мерой плана является человек, в художественной литературе – что угодно, ибо художественно описывать и рассказывать можно обо всем. Хоть об инопланетных существах. Вот монтаж произвольно взятой сцены из «Антоновских яблок». Перед внутренним взором читателя проплывает большой золотой сад, кленовые аллеи в нем, опавшая листва, чувствуется запах яблок. Потом читатель словно парит в чистом свежем воздухе, слышит скрип телег и людские голоса вдали, сочный треск, с которым мужик ест яблоки и т.д.
В «Листопаде» Бунин легко переводит взгляд с заоблачных высот (самый общий план) на «прозумент», прошитый по подолу молодой беременной старостихи (крупный план). Одинаково подробно прописаны у него большие и малые детали, и все они составляют единую цельную роскошную картину мирозданья.
Постижение красоты, пребывание в мире превращается у Бунина в бесконечный перечень деталей, объектов и предметов: блестящая серебряная паутина, последний мотылек, разлитый кругом свет, мертвое молчанье в вышине неба, сухой лист, носимый ветром, квохтанье дрозда и т.д.
Описание и нанизывание подробностей – главный писательский прием Бунина. Разбору этой техники на примере «Жизни Арсеньева» посвящен отдельный пост. Насколько прием удачен – судить читателю. Некоторым, как Чуковскому и Гиппиус, он не по вкусу. Удивительно, но есть такие, кому Бунин вообще никак. Меня он завораживает, когда читаю его стихи и рассказы, то словно проваливаюсь в удивительный бунинский мир, ощущаю себя в потерянном и обретенном раю.
Сам же Бунин, если углубляться в философию и метафизику, каждую вещь считал уменьшительным образом мира, в котором эта вещь существует. Она живет независимо и самостоятельно и не нуждается в аналогиях и сравнениях для своего постижения. Чтобы понять, почувствовать ее нужно повнимательней к ней присмотреться, а потом описать словами в мельчайших подробностях.
В этом смысле, кстати, Бунин расходится с символистами (Брюсов, Анненский, Блок, Сологуб, Белый, Бальмонт, Гиппиус, Мережковский, Волошин и многие другие) и приближается к поэзии «чистого искусства» (Фет, Тютчев, Полонский). Символисты, как известно, любой предмет или явление воспринимали не прямо, а как символ, и ругали Бунина за прозаизм и нелюбовь к метафорам и метонимиям. В описаниях природы и быта Бунин невероятно точен, придирчив и строг. Никаких повторов и аллюзий, иносказаний и перифраз. Метафоры у него есть, но их мало, они точны и приземлены, ну да Бог с ним, скажем честно, они действительно крайне прозаичны.
Толчок к творчеству для Бунина — это всегда воспоминание. Оно кровно связано с многочисленными поколениями, жившими до нас и теми, кто придет после:
воспоминание это, религиозно звучащее во всем нашем существе, и есть поэзия, священнейшее наследие наше, и оно-то и делает поэтов, сновидцев, священнослужителей слова, приобщающих нас к великой церкви живших и умерших. Оттого-то так часто и бывают истинные поэты так называемыми “консерваторами”, то есть хранителями, приверженцами прошлого. Оттого-то и рождает их только быт, вино старое. И оттого-то так и священны для них традиции, и оттого-то они и враги насильственных ломок священно растущего древа жизни, –
напишет Бунин в статье «Инония и Китеж», приуроченной к 50-летию со дня смерти Алексея Константиновича Толстого.
Очевидно, что Бунин – консерватор. Его стилистика тяготеет к традиционным формам несмотря на то, что он, безусловно, модернист, и в этом своем качестве яростно борется с архаикой, как масленица бьется с постом на картине Брейгеля. Романтическая лирика поэтов чистого искусства приобретает у Бунина совершенно новый смысл и новое звучание.
А вы любите Бунина? Проникаетесь духом старины, читая его стихи и рассказы? Есть ли любимые произведения?