Аристотель, "средние люди" в государстве и добродетель умеренности
Вероятно каждый из нас, пусть и изредка, использует в речи выражение - "Золотая середина". Это тоже античное понятие, тесно связанное с Аристотелем, хотя его употребляли задолго до стагирита. Этим выражением подчеркивается необходимость держаться середины - некоего промежуточного положения между двумя крайностями, что сильно напоминает добродетель умеренности стоиков. Например, мужество (или добродетель храбрости) - это середина между трусостью и безрассудством.
Если стоики говорят в основном о личной добродетели, потому что внешнее неконтролируемо, то Аристотель выводит такую умеренность на государственный уровень - уровень социальных страт, составляющих его основу. В трактате "Политика", в главе IX, Аристотель указывает, что основой наилучшего государственного строя, его фундаментом, является т.н. "Средний класс". Философ пишет:
Если верно сказано в нашей “Этике”, что та жизнь блаженная, при которой нет препятствий к осуществлению добродетели, и что добродетель есть середина, то нужно признать, что наилучшей жизнью будет именно средняя жизнь, такая, при которой середина может быть достигнута каждым. Необходимо установить то же самое мерило как для добродетели, так и для порочности государства и его устройства: ведь устройство государства – это его жизнь. В каждом государстве есть три части: очень состоятельные, крайне неимущие и третьи, стоящие посредине между теми и другими. Так как, по общепринятому мнению, умеренность и середина – наилучшее, то, очевидно, и средний достаток из всех благ всего лучше.
"Средняя жизнь" тождественна золотой середине и умеренности. Но разве не стремления к большему движут прогрессом и облагораживают государства? Аристотель поясняет:
При наличии его [среднего достатка] легче всего повиноваться доводам разума; напротив, трудно следовать этим доводам человеку сверхпрекрасному, сверхсильному, сверхзнатному, сверхбогатому или, наоборот, человеку сверхбедному, сверхслабому, сверхуниженному по своему общественному положению. Люди первого типа становятся по преимуществу наглецами и крупными мерзавцами. Люди второго типа часто делаются злодеями и мелкими мерзавцами. А из преступлений одни совершаются из-за наглости, другие – вследствие подлости. Сверх того, люди обоих этих типов не уклоняются от власти, но ревностно стремятся к ней, а ведь и то и другое приносит государствам вред. Далее, люди первого типа, имея избыток благополучия, силы, богатства дружеских связей и тому подобное, не желают, да и не умеют подчиняться. И это наблюдается уже дома, с детского возраста: избалованные роскошью, в которой они живут, они не обнаруживают привычки повиноваться даже в школах. Поведение людей второго типа из-за их крайней необеспеченности чрезвычайно униженное. Таким образом, одни не способны властвовать и умеют подчиняться только той власти, которая проявляется у господ над рабами; другие же не способны подчиняться никакой власти, а властвовать умеют только так, как властвуют господа над рабами. Получается государство, состоящее из рабов и господ, а не из свободных людей, государство, где одни исполнены зависти, другие – презрения. А такого рода чувства очень далеки от чувства дружбы в политическом общении, которое должно заключать в себе дружественное начало. Упомянутые же нами люди не желают даже идти по одной дороге со своими противниками.
Посредством "среднего класса" реализуется стоическая добродетель умеренности на общественном уровне, и именно эта невозмутимость со спокойствием в сумме ведут к процветанию:
<...> Эти граждане по преимуществу и остаются в государствах целыми и невредимыми. Они не стремятся к чужому добру, как бедняки, а прочие не посягают на то, что этим принадлежит, подобно тому как бедняки стремятся к имуществу богатых. И так как никто на них и они ни на кого не злоумышляют, то и жизнь их протекает в безопасности.
О том, что богатством должны владеть только умные и грамотно им распоряжаться, отлично писал Фридрих Ницше в трактате "Смешанные мнения и изречения". К сожалению, богатые обычно таковыми не являются и накликают на себя опасную зависть малоимущих.
Имуществом должен обладать только тот, кто обладает умом: в остальных руках собственность является общественной опасностью. Богач, который не умеет употреблять свободного времени, доставляемого ему его состоянием, будет постоянно стремиться к увеличению своего богатства; это стремление будет его поддержкой, его военной хитростью в борьбе со скукой. Таким путём из сравнительно умеренного состояния, совершенно достаточного для духовно развитого человека, возникает колоссальное богатство; оно является прямым результатом духовной несамостоятельности и нищеты. Но ныне богач представляется в совершенно ином неожиданном виде, чем можно было предполагать, судя по его жалкому началу, — теперь он может маскироваться образованностью и искусством и в состоянии купить себе эту маску. Этим он возбуждает зависть бедных и необразованных, — которые всегда завидуют образованию и не отличают маску от настоящего лица, — и таким путем подготовляется социальный переворот, потому что позолоченная грубость и показная надутость в так называемых «наслаждениях культурой» внушают мысль, что «все дело в деньгах», между тем, хотя эти наслаждения культурой отчасти и зависят от денег, но в гораздо большей степени от ума.
"Средний класс" служит своего рода балансиром, уравновешивающим крайности, что обеспечивает государству стабильность:
<...> те государства имеют хороший строй, где средние представлены в большем количестве, где они – в лучшем случае – сильнее обеих крайностей или по крайней мере каждой из них в отдельности. Соединившись с той или другой крайностью, они обеспечивают равновесие и препятствуют перевесу противников. Поэтому величайшим благополучием для государства является то, чтобы его граждане обладали собственностью средней, но достаточной.
Подписывайся на Telegram-канал Гераклитовы слёзы
