Имя Розы. Глава 7
А тем временем — чтоб вы знали, — до ведьмы Грималисы Чернокрыл стали доходить тревожные слухи. Мол, шастают какие-то типы по её территориям, да всех подряд расколдовывают обратно. Над чем она корпела, ночи не спала, руны писала, порошки мешала, — хлоп! и в трубу. То загадку разгадают, то доброе дело сделают — прямо катастрофа для стабильной магической экосистемы.
И в один прекрасный вечер, когда рыцари только-только устроили привал, явился им черный ворон. Сел прямо перед их носами. Хвостом взмахнул, покривлялся туда‑сюда.
Рыцари напряглись.
Крыльями хлопнул, хрипло каркнул.
Герои притихли — как-то неуютно им сделалось.
А ворон бац! — и превратился в барышню. В ту самую, небезызвестную леди — ведьму Грималису.
Стоит она, красивая, сердитая, перья кое-где из прически дыбом, глаза углем горят, и возмущается:
— Господа хорошие! Это что за безобразие? Как вы мне это объясните?
Рыцари от неожиданного напора даже и растерялись.
— А вы, позвольте спросить, — начал вежливо принц, — извините, кто?
— Да, — поддержал любопытство товарища бывший волк, — собственно, с кем имеем честь?
По колдунье от злости аж искры забегали.
— Я кто??? Вы кто?? Меня-то тут каждый знает! Я – Грималиса Чернокрыл! Потомственная ведьма, гадалка пятой категории. Так понятнее??? А вы кто такие?
Арден попытался хоть слово молвить, да где уж там. Грималису было не унять. Небо заволокло черными тучами, листья на деревьях задрожали, даже мох на пнях съёжился. Так страшен был гнев ведьмы.
— Я тут стараюсь, колдую, налаживаю личную жизнь — семью, так сказать, берегу из последних сил, — а вы ходите и рушите мой уют! Это же саботаж и дискредитация!
— Семью? — только и переспросил Таргран. — Так у вас же нет …
— Вот именно! — ещё сильней вскипела ведьма.
Рыцарь беспомощно посмотрел на принца.
— Мадам, — почтительно начал Арден, — ничего личного. Против вашего творческого подхода мы, в принципе, не возражаем. Но сами поймите — мы добро несем народу, а не наоборот всякое.
Грималиса сузила глаза.
— А думаете, я со зла? А вы вообще знаете, почему я эту вашу певунью беспамятную заколдовала? Нет? Так слушайте. Ходила она, ходила под окнами Тенелова, — он у меня, между прочим, великий маг, исследователь тишины, — и как давай у самой башни петь! Еще и на балалайке своей «трынь‑трынь», «трынь-трынь»! Хор ветеранов сцены! Звенит на всё королевство. А человек, между прочим, работал! Ему концентрация нужна, — а она «трынь‑трынь»! Вот я и решилa, пусть лучше квакает, чем шумит. И для экологии полезней.
Рыцари нахмурились.
— Зря вы так! Может, песня красивая была. Я б послушал, — пробурчал Таргран. — Искусство, между прочим, уважать надо, — добавил Арден.
Грималиса фыркнула. — Ладно бы! Слышала я - всё про любовь, да про то, как замуж хочет. И ещё, ха! Дракона ей подавай! Нет, ну скажите на милость, дракон-то ей зачем? А я — стою у окна, слушаю, и думаю: вот ведь какая несправедливость. У неё женихи толпами, папа король, а у меня — ворон да кот. И что прикажете делать женщине с характером, да ещё и с магическим образованием? Правильно, взять ситуацию в руки.
Арден округлил глаза.
— То есть, прости господи, вы из ревности пол‑королевства на разный лад заколдовали?
— Ну и что, — огрызнулась ведьма. — Искусство, конечно, хорошо, но я тоже человек тонкой душевной организации! Люблю я его, понимаете? А мне нервы эти ваши певицы с феями теребят!
— Да еще из-за кого? Из-за колдуна-затворника, который по слухам страшней самой смерти, — Таргран никак не мог поверить.
— А что такого? — задрала нос ведьма. — Сердцу не прикажешь! Любовь — это вам, знаете ли, серьезно. Чувства, страдания, гормоны, в конце концов. Вот и пришлось там в лягушку, тут в куклу. Ну вот вышло так!
Рыцари вздохнули.
— Ну… в общем, по‑человечески мы вас понимаем.
— Конечно. Но заколдовывать всех подряд — это уже, знаете ли, на административку тянет. Как минимум. Надо как-то решать.
Ведьма посмотрела на них как на полоумных.
— В смысле? Чего тут решать-то? Мне личную жизнь устраивать надо. Магия магией, а часики тикают. И вот эти вот ваши шансонетки с марионетками стоят на моем пути к счастью.
— Неужто с упырем этим? — ахнул Таргран.
— На себя посмотри, — Грималиса обиделась за Тенелова. — А до ваших шуров-муров мне дел нет.
Принц понял, что направление переговоров, в чуть было наметившимся мирном русле, резко поменялось.
— Ваше магичество, - начал Арден и оглянулся на Тарграна, — правильно, да?
— Здрасьте! Я откуда знаю? — пожал плечами рыцарь.
— Мадам! Мадемуазель! — продолжил Арден, — вы, как женщина, девушка изящной души, сама находясь во власти страстных чувств... Кто как не вы может, заглянув в беспросветную тьму моих страданий... Понять, разделить ту боль, что причиняют муки любящего сердца...
Грималиса слушала приоткрыв рот. Таргран впечатленный речью принца сполз вниз и обнял ближайший пень. Даже белка, пробегавшая в этот момент совершенно мимо, следуя по своим важным делам, остановилась как вкопанная, и, прижав лапки к груди, внимательно слушала, что же будет дальше.
— В вашей воле пролить на головы влюбленных дождь благоденствия и счастья, сняв заклятие. И вы же чарами своими способны погрузить нас в пучины отчаяния! Так будьте милосердны к тем, чьи судьбы в ваших руках.
Грималиса подумала, больше, конечно, посмаковала слова Ардена, потом сложила на груди руки:
— Ладно. Не буду я больше вашу певицу в лягушку превращать. Всё. Снимаю заклятие, условно‑досрочно.
Ведьма хитро улыбнулась.
— Но за добро, как известно, нужно добро. А значит, и вы мне помогите‑ка. Например, свидание с Тенеловом организовать. Хочу с человеком, наконец, поговорить, пока не остыла. Может, поймёт в кои то веки, что я женщина интересная, со всех сторон презентабельная, еще и с магическим потенциалом.
— Это, — сказал Таргран, — святое дело! Мы ведь всем помогаем: кому жабу расколдуем…
— Лягушку, — поправил его принц, не уловив сарказма.
— Вот и ладно, — Грималиса довольно потерла руки. — Ну, я пошла тогда? Подготовлюсь. Наряжусь, может, кудрей навью. Не решила ещё.
Небо чудесным образом прояснилось, волнение в лесу улеглось. Зазвучали птичьи трели. Рыцари только сейчас поняли, какая зловещая тишина стояла до этого.
Грималиса закрутились перед ними, как перед зеркалом.
— Ребят, как думаете, мне пойдёт лавандовое? Ну, на свидание, чтоб. А? Или я буду в нем бледненькая? Ой! — Грималиса перестала крутиться, — а может, наоборот, что-нибудь сочное, яркое? Я брюнетка, мне должно пойти.
— Хм-хм, — прокашлялся принц, собирая в памяти все политесы, которым был обучен. — Вашей красоты великолепие столь всеобъемлюще, что при любом выборе, затмит, испепеляя в лучах своего совершенства, всё, что должно было стать его оправой.
Принц выдохнул. Друг посмотрел на него с восхищением.
Грималиса не сразу нашлась с ответом.
— Это, ты, высочество, так про меня что ли? — зарделась ведьма. — А вы можете ещё Тенелова подобному красноречию обучить? Ну, как бы бонусом к нашей основной сделке?
Таргран от такой наглости аж поперхнулся.
— Дамочка, ну вы не наглейте, не семь ладошек в рот.
— Горошков на ложку, — поправил принц.
— Точно! Горошек! — Грималиса захлопала в ладоши, отчего окончательно потеряла ведьминский вид. — В этом сезоне такой принт как раз в тренде.
— Угу, — поддакнул принц из вежливости.
— Именно, — согласился Таргран за компанию.
Колдунья кокетливо захихикала. Взмахнула рукой, превратилась в вихрь роскошных искр — и исчезла в небе. Только сиреневая дымка, в том месте, где она стояла, напоминала о недавнем визите.
— Ну что, друг, — вздохнул Арден, — вот теперь нас ждёт самое опасное испытание: женская инициатива.