Песня сирены устойчивого развития и ESG: Третья нога теократической трифекты. Асват Дамодаран.

https://t.me/holyfinance

Возможно, вы уже знаете о моих взглядах на ESG, который я назвал пустой аббревиатурой, рожденной в ханжестве, взращенной в лицемерии и проданной с помощью софистики. Мое путешествие с ESG началось с любопытства при изучении в 2019 году того, что оно якобы измеряет, переросло в цинизм, когда стали ясны ответы на вопрос Cui Bono (кому выгодно), и переросло в нечто близкое к презрению, когда сторонники ESG переписали историю и задним числом изменили свои измерения в последние годы. В конце прошлого года я рассматривал импакт-инвестирование как подмножество ESG-инвестирования и рассказывал о триллионах, вложенных в борьбу с изменением климата, и об отсутствии эффекта от этих расходов. За некоторое время до этих оценок я также рассматривал понятие максимизации богатства заинтересованных сторон как идею, которая понравится только корпоративным юристам и стратегам, и утверждал, что в обычном бизнесе есть причины ориентироваться на акционеров. На каждую из этих тем (ESG, импакт-инвестирование, максимизация богатства заинтересованных сторон) я получал ответ от самых ярых защитников, что «устойчивость» - это конечная цель, и что вина лежит на исполнении (в ESG и импакт-инвестировании), а не на основной идее.

Мне было интересно узнать, что отличает устойчивое развитие от критикуемых идей, а также скептически отнестись к ним, поскольку состав персонажей (отдельных людей и организаций) в продажах устойчивого развития выглядит примерно так же, как и в продажах ESG и импакт-инвестирования. Критикуя устойчивое развитие, я, возможно, плыву против течения, но в меньшей степени, чем пять лет назад, когда я впервые написал об этих вопросах. На самом деле, в своем первом посте об ESG я признался, что за свои взгляды рискую прослыть «моральным троглодитом», и я уверен, что мои последующие посты сделали это реальностью, но у меня толстая кожа. Этот пост об устойчивом развитии, если его прочтут, вызовет яростное презрение со стороны праведников и исключит меня из списка их приглашенных на вечеринку, но я и так не люблю вечеринки.

Устойчивость: Что, Почему и Кто?

Я занимаюсь бизнесом и рынками уже более четырех десятилетий, и хотя устойчивость как конечная цель существовала на протяжении всего этого периода, но большую часть этого времени она была в контексте планеты, а не бизнеса. Именно в последние два десятилетия корпоративная устойчивость стала термином, который можно встретить в академических и деловых кругах, хотя и с определениями, которые различаются у разных пользователей. Прежде чем мы рассмотрим, как развивались эти определения, полезно начать с трех показателей устойчивости, измеряющих (на мой взгляд) совершенно разные вещи:

Устойчивость планеты - измерение того, как наши действия как потребителей и предприятий влияют на планету, а также на наше коллективное благосостояние и благополучие. Это, конечно, охватывает все - от изменения климата до здравоохранения и неравенства доходов.
Устойчивость продукта - измерение того, как долго продукт или услуга компании могут эффективно использоваться, прежде чем стать бесполезными или отходами. В мире выброшенных вещей, где запланированное устаревание, кажется, встроено в каждый продукт или услугу, есть потребители и правительства, которые заботятся об устойчивости продукции, хотя и по разным причинам.
Бизнес или корпоративная устойчивость - это измерение жизни бизнеса или компании, а также действий, которые могут продлить или сократить эту жизнь.

Есть сторонники корпоративной устойчивости, которые будут утверждать, что она охватывает все вышеперечисленное, и что бизнес, который хочет повысить свою устойчивость, должен производить более устойчивые продукты, и что это улучшит устойчивость планеты. В некоторых случаях это может быть правдой, но во многих случаях возникнут противоречия. Компания, производящая бритвы для бритья, может создать лезвия, которые всегда остаются острыми и не требуют замены, но повышение устойчивости продукции может снизить устойчивость корпорации. Точно так же могут существовать компании (и назвать их вам помогут ваши знания), само существование которых ставит планету под угрозу, и если устойчивость планеты - это конечная цель игры, то лучшее, что может произойти, - это прекращение существования этих компаний.

Какой из этих показателей устойчивости лежит в основе корпоративной устойчивости, как это практикуется сегодня? Чтобы получить ответы на эти вопросы, я обратился к различным игрокам в игре за устойчивое развитие и буду использовать их собственные слова в описании, чтобы меня не обвинили в вырывании их из контекста:

Бизнес-школы по всему миру обнаружили, что курсы по устойчивому развитию не только хорошо привлекают внимание и повышают их рейтинг (особенно в Financial Times, которая, кажется, фетишизирует эту концепцию), но и приносят деньги, если они построены как курсы для руководителей. В Нью-Йоркском университете, в котором я преподаю, есть курс по корпоративной устойчивости для руководителей, сертификация которого стоит 2200 долларов, но я процитирую описание курса Университета Вандербильта, где за 3000 долларов можно получить сертификат по корпоративной устойчивости, которая описывается как «целостный подход к ведению бизнеса с достижением долгосрочной экологической, социальной и экономической устойчивости».
Академия: Я ознакомился с основополагающими и влиятельными (как ученые, мы любим оба слова, причем последнее измеряется в количестве цитирований) работами по корпоративной устойчивости, чтобы изучить, как они определяют и измеряют устойчивость. В статье 2003 года, посвященной корпоративной устойчивости, говорится, что «корпоративный рост и прибыльность важны, но они также требуют, чтобы корпорация преследовала общественные цели, в частности те, которые относятся к устойчивому развитию - защита окружающей среды, социальная справедливость и равенство, а также экономическое развитие». За последние два десятилетия, по оценкам, было опубликовано более двенадцати тысяч статей о корпоративной устойчивости, и хотя определение остается устойчивым, у него появились ответвления и варианты.
Бизнес: Компании по всему миру быстро вскочили на волну устойчивого развития, и устойчивое развитие (или что-то в этом роде) является частью многих корпоративных программ. Американская страховая компания The Hartford описывает корпоративную устойчивость как «разработку бизнес-стратегий и решений, направленных на удовлетворение потребностей наших заинтересованных сторон, а также внедрение необходимых инноваций и дальновидность, чтобы гарантировать, что мы сможем удовлетворить эти потребности в ближайшие десятилетия».
Правительства: Правительства также присоединились к партии, и ЕС стал лидером, а его определение корпоративной устойчивости как «интеграция социальных, экологических, этических, потребительских и правозащитных аспектов в стратегию и деятельность компании» стало основой как для раскрытия информации, так и для принятия регулирующих мер. Канадское правительство использовало модель ЕС для создания директивы по отчетности в области корпоративной устойчивости, требующей от компаний отчитываться по целому ряду экологических, социальных и управленческих показателей и тратить на них больше средств.

Я готов убедиться в обратном, но все эти определения, кажется, сосредоточены вокруг устойчивости планеты, с различными мотивами, почему компании должны действовать в этом направлении, от чистой совести (это правильно) до «пользы для бизнеса» (если вы это сделаете, вы станете более прибыльными и ценными).

Хотя корпоративная устойчивость вышла на первый план в последние два десятилетия, она является частью дискуссии о социальной ответственности бизнеса, которая ведется уже несколько веков. Начиная с описания Адамом Смитом экономики как «евангелия маммоны» в 1700-х годах и заканчивая полномасштабной защитой бизнеса Милтоном Фридманом в 1970-х годах, можно утверждать, что почти все дебаты о бизнесе включали в себя обсуждение того, что он должен делать для общества, помимо простого следования закону. При этом корпоративная устойчивость (и ее ответвления) явно стала играть более важную роль в бизнесе, чем когда-либо прежде, и одним из проявлений этого является рост числа «сотрудников по корпоративной устойчивости» (CSO) во многих крупных компаниях. Исследование, проведенное PwC среди 1640 компаний в 62 странах в 2022 году, показало, что число компаний, в которых есть CSO, утроилось в 2021 году, и около 30% всех компаний имеют кого-то на этой должности. Опрос ста руководителей в области устойчивого развития, проведенный Conference Board (с учетом погрешности выборки), о состоянии корпоративной устойчивости указывает на то, что команды по устойчивому развитию в компаниях со временем будут расти. И наконец, возвращаясь к академической науке, которая является индикатором «шумихи» в «популярных» словах, в исследовании 2022 года отмечается рост числа статей, связанных с корпоративной устойчивостью, за последние годы, а также документируется их направленность:

Burbano, Delma and Cobo (2022)

Обратите внимание, что значительная часть статей приходится на ESG, которое, по крайней мере, в течение большей части этого периода шло в ногу с устойчивым развитием. Отражая это родство, многие статьи о корпоративной устойчивости, как и статьи об ESG, были сформулированы так, что устойчивое развитие не только полезно для общества, но и для компаний, которые его внедряют.

Признаюсь, я понятия не имел, что такое CSO и чем они занимаются, но мне представился шанс узнать это самому, когда меня пригласили выступить с докладом перед CSO пятидесяти крупных компаний. Я начал эту сессию с вопроса, родившегося исключительно из любопытства, к аудитории о том, чем они занимаются в своих организациях. После примерно двадцати минут обсуждения стало ясно, что единого ответа не существует. На самом деле, некоторые, как и я, были в неведении относительно обязанностей и роли CSO. Среди множества ответов, которые я услышал, иногда путаных и противоречивых, вот моя классификация потенциальных ролей CSO:

CSO как Йода: Некоторые CSO описывали свою роль как предоставление видения и руководства компаниям, в которых они работали, относительно социальных последствий их действий, причем делали это с учетом долгосрочной перспективы. Короче говоря, хотя они и не говорили об этом прямо, они заявляли, что у них есть подготовка и предвидение того, как компания и общество будут развиваться со временем, и советовали компании, какие действия ей нужно предпринять, чтобы соответствовать этому развитию. У меня возникло искушение, хотя я и сдержался, спросить, какую подготовку они прошли, чтобы быть такими вместилищами мудрости, поскольку степень или сертификат по устойчивому развитию явно не помогли бы. Я покопался в истории «Звездных войн», где говорится, что для того, чтобы стать джедаем, требуется десять лет или два года интенсивных тренировок, и оставил возможность того, что где-то есть институт, который готовит джедаев устойчивого развития.
CSO в роли Джимини Крикета: Я фанат диснеевских фильмов, и «Пиноккио», хотя и не является одним из самых известных, остается одним из моих любимых. Если вы смотрели фильм, Джимини Крикет - это персонаж, который сидит на плече Пиноккио и выступает в роли его совести, и для некоторых CSO в аудитории это, похоже, было шаблоном, то есть выступать в роли корпоративной совести, напоминая компаниям, на которые они работают, о социальных последствиях их действий. Проблема, конечно, в том, что, подобно Джимини Крикету из фильма, на них навешивают ярлык неумолимых ругателей, обычно игнорируют, и они получают мало славы, даже когда доказывают свою правоту.
CSO как гений PR: Было несколько CSO, которые открыто говорили о том, что они фактически являются маркетинговыми прикрытиями для компаний. Их задача - предпринимать действия, которые даже отдаленно нельзя назвать полезными для планеты, и продавать их как таковые. Я не знаю, участвовал ли CSO компании Unilever в этом процессе, но стремление компании к тому, чтобы каждый из ее четырехсот брендов имел социальную или экологическую цель, вполне можно отнести к этой сфере.
CSO как бальзамировщик: Наконец, некоторые CSO утверждали, что их работа заключается в том, чтобы компания жила дольше, возможно, даже вечно. Если вы знакомы с моей работой о жизненных циклах корпораций (ссылка на мой перевод), я считаю, что мало хорошего происходит от того, что компании выживают как «ходячие мертвецы», но в мире, где выживание любой ценой рассматривается как успех, это побочный продукт.

Вот роли в виде таблицы с указанием тренингов, которые лучше всего подготовят вас к каждой из них:

Перевод таблицы ниже

Перевод таблицы

1. Предоставление компаниям, в которых они работали, видения и рекомендаций относительно социальных последствий их действий, причем в долгосрочной перспективе. Короче говоря, они лучше, чем все мы, представляют себе, как компания и общество будут развиваться с течением времени, и советуют компании, какие действия ей необходимо предпринять, чтобы соответствовать этой эволюции.

Родился выдающимся человеком и провел десять лет в пещере в Гималаях, приобретая "мудрость" или джедайскую подготовку у Оби-вана Кеноби.

2. Действуйте как корпоративная совесть, напоминая компаниям, на которые они работают, о социальных последствиях их действий, надеясь, что это побудит их изменить свой образ действий. Как и Джимини Крикет, они обычно игнорируются и не получают особой славы, даже в ретроспективе.

В прошлой жизни он был пастором или священнослужительницей, с четко очерченной гранью между хорошим и плохим и талантом вызывать чувство вины.

3. Маркетинговые направления для компаний, задача которых - предпринимать действия, которые даже отдаленно нельзя назвать полезными для планеты, и продавать их как таковые, а также активизироваться во время "кризисов" и найти кого-то другого, кого можно было бы обвинить в корпоративных действиях.

Работа в сфере связей с общественностью, предпочтительно у политика, с навыками подачи фактов.

4. Убедитесь, что компания будет жить дольше, возможно, даже вечно, даже если это не отвечает интересам ни одной из заинтересованных сторон, ни им, ни планете.

Стратегический консалтинг, предпочтительно в известной консалтинговой фирме, с ориентировочной матрицей.

Я уверен, что упускаю некоторые нюансы в устойчивом развитии, но если это так, помните, что нюансы не выживают в бизнес-среде, где действует версия закона Грешема, когда худшие мотивы вытесняют лучшие.

Устойчивое развитие и ESG

В последние два-три года сторонники корпоративного устойчивого развития пытались дистанцироваться от ESG, утверждая, что недостатки ESG - дело рук самих компаний, и возникли они из-за игнорирования уроков устойчивого развития. Извините, но я в это не верю. Если бы ESG не существовало, устойчивому развитию пришлось бы его изобрести, потому что значительная часть роста устойчивого развития как источника денег произошла благодаря ESG. Как я понимаю, ESG взяла абстракции корпоративной устойчивости и преобразовала их в баллы, и именно этот столь злонамеренный механизм подсчета баллов вызвал всплеск принятия как в залах заседаний советов директоров компаний, так и среди инвестиционного сообщества. Стоит отметить, что и ESG, и устойчивое развитие черпают свое обоснование в максимизации богатства заинтересованных сторон, причем основной тезис заключается в том, что бизнес должен управляться в интересах всех заинтересованных сторон, а не «только» акционеров. Именно в этом контексте я использовал «теократический трифект» для описания того, как ESG, устойчивое развитие и богатство заинтересованных сторон связаны между собой и продвигаются на рынке.

Я намеренно использую слово “теократический”, поскольку, как и теократы в любой другой области, некоторые представители сферы устойчивого развития считают, что им принадлежит первенство в добродетели, и считают инакомыслие чуть ли не святотатством.

Хотя механизм начисления баллов сам по себе может рассматриваться как имеющий благую цель, т.е. позволяющий определить, насколько компания продвигается к достижению целей в области устойчивого развития, и привлечь ее к ответственности, он создает естественные последствия, которые сопутствуют всем механизмам начисления баллов:

Оценщики, претендующие на роль объективных арбитров, в то время как на самом деле все оценки требуют субъективных суждений о том, что является качественным, а также о последствиях для прибыльности и ценности бизнеса.
Компании, которые начинают понимать процесс и факторы оценки, а затем используют системы оценки для улучшения своих результатов. Экологизация - это особенность этих систем подсчета очков, а не ошибка, и чем больше вы стараетесь улучшить систему подсчета очков, тем более изощренной становится игра.
Сторонники игр заламывают руки и утверждают, что ответом на этот вопрос являются более подробные определения вещей, которые не поддаются определению, не признавая (или, возможно, не заботясь об этом), что это только подпитывает цикл и создает еще больше игр.

В случае с ESG мы наблюдали, как этот процесс приводит к разрушительным последствиям: службы оценки (Sustainalytics, S&P, Refinitiv) не только используют различные критерии для получения оценок, но и со временем меняют эти критерии, а компании, располагающие наибольшими ресурсами для этого, используют эти системы оценки для достижения наилучших результатов ESG. Бухгалтеры и регулирующие органы внесли свой вклад, повысив требования к раскрытию информации практически по всем аспектам ESG, что практически не принесло ощутимых выгод с точки зрения фактических изменений.

Если сделать шаг назад и взглянуть на ESG и устойчивое развитие как на концепции, то окажется, что они имеют много общих черт:

Они непрозрачны: как ESG, так и устойчивое развитие непрозрачны до степени запутывания, возможно, потому, что это служит интересам сторонников, которые затем могут продавать их в любой форме, в какой захотят. В ответ на возражения защитников о том, что детали уточняются или что существуют новые стандарты, аргументы становятся пустыми, потому что конечная цель, похоже, продолжает меняться. Например, в случае с ESG конечной целью, когда она была начата, было сделать мир лучше (творить добро), что привело к получению альфа-дохода (избыточной доходности для инвесторов), а затем стало мерой риска, прежде чем перейти к требованию о раскрытии информации. Защитники утверждают, что сближение будет обусловлено ужесточением определений со стороны регулирующих органов и разработчиков правил, и ЕС, в частности, лидирует в этом направлении, выпустив в 2022 году Директиву по корпоративной отчетности в области устойчивого развития (CSRD), в которой описываются виды экономической деятельности, способствующие достижению экологических целей ЕС. Хотя сторонники ESG, возможно, и правы в отношении конвергенции, надеяться на то, что у бюрократии в Брюсселе хватит здравого смысла (в вопросах экономики и устойчивого развития), чтобы сделать это правильно, - все равно что спрашивать вегана со стажем, где можно заказать лучший стейк в городе.
Они основаны на добродетели: в то время как некоторые сторонники ESG и устойчивого развития в настоящее время отказываются от добра в качестве аргумента в пользу их использования, почти каждая дискуссия по этим двум темам в конечном итоге заканчивается тем, что сторонники заявляют, что они на стороне добра, а критики - на темной стороне.
Раскрытие информации, а не действия: Путь к целенаправленным концепциям (устойчивое развитие, ESG), похоже, проходит по знакомой траектории. Они начинаются с конечной цели - сделать мир лучше, рекламируются с позиции того, что цель и прибыль неразрывно связаны (первородный грех), а когда ложь разоблачается, переформулируются как информация, которая может быть использована потребителями и инвесторами для принятия обоснованных решений. И ESG, и "устойчивость" прошли этот путь, и, похоже, обе компании приближаются к фазе цикла "все дело в раскрытии информации". Хотя это кажется разумным решением, поскольку почти все выступают за получение большего количества информации, у такого стремления к раскрытию информации есть два недостатка. Во-первых, раскрытие информации может стать не просто заменой действий, но и препятствием на пути к переменам, которые могут изменить ситуацию к лучшему. Во-вторых, по мере того, как раскрытие информации становится все более обширным, наступает переломный момент, особенно когда последующее раскрытие информации смешивается с незначительным, и пользователи начинают игнорировать раскрытие информации, фактически лишая себя информационной ценности.
Они недооценивают или игнорируют жертвы: Из всех ошибок, допущенных в ходе рекламной кампании ESG и устойчивого развития, самая большая заключалась в том, что вы могли съесть свой пирог и получить его тоже. Компаниям говорили, что устойчивое развитие сделает их более прибыльными и ценными, инвесторов убеждали в том, что инвестиции в хорошие компании принесут более высокую или даже дополнительную прибыль, а потребителей информировали о том, что они могут делать устойчивый выбор с минимальными дополнительными затратами или вообще без них. Истина заключается в том, что устойчивое развитие будет дорого обходиться предприятиям, инвесторам и потребителям, и почему это должно нас удивлять? На протяжении всей истории стремление к успеху всегда требовало жертв, и всегда было самонадеянностью утверждать, что вы можете перевернуть эту историю с помощью ESG и устойчивого развития.

Несмотря на деньги, время и ресурсы, вложенные в ESG и устойчивое развитие, реальных изменений в отношении каких-либо социальных или климатических проблем, которые они якобы хотят изменить, практически нет.

Можно ли сохранить устойчивое развитие?

Возможно, я нравственный троглодит из-за своих взглядов на ESG, экологичность и все хорошее, но у нас есть общая заинтересованность в том, чтобы сделать мир лучше, и это приводит к вопросу о том, можно ли сохранить корпоративную устойчивость или, по крайней мере, миссию, которую она преследует. Я верю, что есть путь вперед, но он требует шагов, которые многие сторонники устойчивого развития могут счесть предательскими:

Четко представляйте, чего можно достичь на уровне бизнеса: в пословице Милтона Фридмана есть доля правды о том, что бизнес - это бизнес, а не удовлетворение социальных потребностей или интересов, не связанных с бизнесом. Это правда, что предпринимаемые предприятиями действия могут привести к издержкам для общества, и даже если закон этого не требует, мы обязаны заставить предприятия вести себя лучше, не требуя от них того, что должны делать правительства и регулирующие органы. Для того чтобы устойчивое развитие бизнеса приносило результаты, необходимо четко разграничить действия бизнеса и правительства и соблюдать их на практике.
Открыто заявляйте о затратах для бизнеса на достижение целей устойчивого развития: будьте готовы к тому, что компании придется пожертвовать прибыльностью и стоимостью, чтобы приносить пользу обществу. В той мере, в какой в публично торгуемой компании эти расходы несут не менеджеры, а одна из заинтересованных сторон (акционеры, держатели облигаций, сотрудники или клиенты), вам необходимо внести свой вклад, если действия по обеспечению устойчивого развития являются добровольными. Компаниям, которые хорошо управляются и приносят пользу своим заинтересованным сторонам, возможно, будет легче продать принесенные в жертву средства, но для плохо управляемых предприятий это будет и должно быть более крутым подъемом. В той мере, в какой руководители корпораций и управляющие фондами предпочитают создавать издержки для других лиц (акционеров компании, инвесторов фонда) без их участия, налицо явное нарушение фидуциарных обязательств, которое приведет и должно привести к юридическим последствиям для них.
Проясните, кто несет эти расходы: недавно меня попросили выступить с показаниями перед канадским парламентским комитетом, который рассматривал способы привлечения банков к участию в борьбе с изменением климата (путем предоставления меньшего объема кредитов компаниям, работающим на ископаемом топливе, и большего - компаниям, занимающимся зеленой энергетикой), и большая часть того, что я услышал от членов комитета и других экспертов, касалась того, как банки будут нести расходы. На самом деле, когда банку либо запрещают заниматься деятельностью, приносящей прибыль (кредитование компаний, работающих на ископаемом топливе), либо заставляют его субсидировать убыточную деятельность (кредитование компаний, работающих на экологически чистой энергии, по ставкам ниже рыночных), расходы несут либо акционеры банка, либо вкладчики, либо, в некоторых случаях, налогоплательщики. На самом деле, учитывая, что собственный капитал банка составляет столь малую долю от общего капитала, именно вкладчики банка будут нести наибольшее бремя в связи с кредитными мандатами банка, а это открывает двери для банкротства банков и даже хуже.
И честно распределяйте расходы: Одно из преимуществ признания того факта, что стремление приносить пользу (планете или обществу) приводит к затратам, заключается в том, что мы можем также проследить за тем, кто несет расходы. Я считаю, что на протяжении большей части последних нескольких десятилетий мы (ученые, политики и регулирующие органы) слишком быстро принимали решение о том, что работает на "общее благо", по крайней мере, как мы это видим, и не обращали внимания на реальность того, что за достижение этого общего блага приходится платить теми, кто меньше всего может себе это позволить.
Прежде всего, нужно разобраться с тем, что происходит: и ESG, и устойчивое развитие были загрязнены многими людьми и организациями, которые извлекли выгоду из своего существования. Путь к тому, чтобы сделать устойчивое развитие значимым, должен начинаться с устранения мошенников, многие из которых маскируются под ученых и экспертов. Я не буду называть имен, но если вы хотите узнать, кого вам следует включить в этот список мошенников, многие из них будут присутствовать на ежегодной феерии под названием COP29, где полезные идиоты и беспомощные мошенники, населяющие это пространство, прилетят из отдаленных мест в Азербайджан, чтобы прочитать лекции остальным из нас о том, как свести к минимуму наш углеродный след. Если вы занимаетесь бизнесом, который заботится о планете, уволите своих консультантов по устойчивому развитию и измените бизнес-модели, чтобы удовлетворить потребности в раскрытии информации, а пока вы занимаетесь этим, возможно, захотите избавиться от своего финансового директора (если он у вас есть), если только у вас в штате нет Йоды.

Во всем этом обсуждении есть реальная проблема, которую, похоже, никто в этом пространстве не желает принимать или признавать, и хотя мы (как потребители, инвесторы и избиратели) заявляем, что заботимся об общественном благе, мы не желаем обременять себя, даже незначительно (платя более высокие цены или налоги), чтобы доставить этот товар. Возможно, это потому, что мы черствы или стали такими, но я думаю, истинная причина в том, что мы потеряли доверие к экспертам, правительствам и институтам, и кто может нас винить? Будь то город Сан-Диего, где я живу, пытающийся повысить налоги с продаж на полпроцента, или правительство, вводящее налог на выбросы углекислого газа, налогоплательщики, похоже, не склонны давать правительствам повод для сомнений, учитывая их историю неэффективности и невыполненных обещаний.

Один из аргументов, который я слышал от многих сторонников ESG и устойчивого развития, заключается в том, что противодействие этим идеям исходит в первую очередь из Соединенных Штатов, и что большая часть остального мира согласилась с их необходимостью и полезностью. Если эти люди покинут башни из слоновой кости и эхо-камеры, в которых они живут, и поговорят с людьми в их собственном окружении, они поймут, что потеря доверия - это глобальное явление, и что любой существующий консенсус лежит на поверхности. Есть много причин, по которым действующие правительства Канады и Германии (оба «лидера» в борьбе с изменением климата) стоят перед политической пропастью на предстоящих выборах, но одна из них - это высокомерие «мы знаем лучше», заложенное в их требованиях и законах об изменении климата, в сочетании с оскорбительной подачей, что люди, которых эти законы больше всего затронут, не почувствуют боли.

Как нам вернуть доверие к институтам? Это не получится, если мы будем читать людям лекции об их моральных недостатках (как многие, несомненно, поступят со мной, прочитав это) или убеждать их (говорить им, что им лучше, когда это явно и материально не так). Это потребует смирения, когда инициаторы перемен (ученые, правительства, регулирующие органы) открыто заявляют о том, чего они надеются достичь, а также о затратах и неопределенностях, связанных с достижением этих целей, и терпения, когда постепенные изменения имеют приоритет над сейсмическими или революционными переменами.