Аллен Фаррингтон и Большой Эл (Big Al)

Авторы называют свой труд "философская, техническая и экономическая критика перспектив "крипты" вне биткоина" в подзаголовке. По мнению HCN "Выживет сильнейший" дублирует множество других источников, однако его ценность в структурированном представлении аргументов в одном месте.

Предыдущая часть Инновация из первых принципов.

2/n - Крипта не децентрализована

"Там, откуда я родом, выживают только сильнейшие"

— Аллен Айверсон о "крипте"

Любая надежда на децентрализованные финансы должна быть основана на работоспособной, безопасной, открытой и распределенной технологии. Мы еще раз подчеркиваем свою убежденность в потенциале концепции, если она будет построена на безопасной, открытой и распределенной основе. Наша обеспокоенность “криптой” — этим вариантом децентрализованных финансов — заключается в том, что она недостаточно децентрализована и не является финансами. В этом разделе мы опишем, почему мы считаем утверждение о недостаточной децентрализации справедливым: почему это верно в теории, как это проявляется на практике, и к чему, по нашему мнению, это может привести.

По нашему мнению, намерение, стоящее за множеством способов, пусть и неумышленного, но все же движения в сторону централизации, заключается в попытке улучшить какой-либо параметр работы таймчейна Биткоина: регулярность появления блока, темп эмиссии, программируемость, приватность, сложность на основном уровне, чтобы ввести либо полную взаимозаменяемость токенов, либо определяемую невзаимозаменяемость (возможно, частный случай в контексте программируемости, но также чрезвычайно популярный) или более экзотические цели.

Чтобы избежать обвинений в том, что наша критика носит выборочный характер или что мы игнорируем преимущества того, что было создано по сей день, мы сначала сделаем все возможное, чтобы объяснить, что мы выигрываем от децентрализованных финансов.

С социальной точки зрения Марвин Аммори дает следующую уместную характеристику экосистемы в книге “Децентрализованные финансы: что это такое и почему это важно”:

"Благодаря DeFi каждый может давать в долг, брать в долг, отправлять или торговать активами на основе блокчейна с помощью легко загружаемых кошельков, не прибегая к услугам банка или брокера. При желании они могут изучить еще более продвинутые виды финансовой деятельности — торговлю с использованием кредитного плеча, структурированные продукты, синтетические активы, страховой андеррайтинг, маркет-мейкинг — при этом всегда сохраняя полный контроль над своими активами.
Протоколы DeFi соответствуют ключевым критериям — в частности, отсутствию необходимости в разрешении и прозрачности, — отражающим ценности Эфириум — децентрализованной программной платформы с открытым исходным кодом, которая формирует инфраструктуру для большинства децентрализованных приложений".

Он добавляет, что важность отсутствия необходимости в разрешении заключается в следующем:

"Безразрешительный характер приложений на базе Эфириум ... нивелирует барьеры для использования предпринимателями. Конечные потребители являются основными бенефициарами этой инновационной среды. Поскольку все приложения используют одну и ту же базу данных (блокчейн Эфириум), перемещение капитала между платформами является тривиальным. Это вынуждает проекты безжалостно конкурировать на поле комиссий и пользовательского опыта".

Это достижение достойно восхищения. Несложно понять, почему подобное сочетание характеристик приносит огромную пользу потребителям. Возвращаясь к нашей первоначальной характеристике концепции децентрализованных финансов во вступлении ни одно физическое или юридическое лицо не может злонамеренно или политически влиять на рыночную деятельность, будь то агитация в свою пользу или в ущерб другим. Если утверждение Аммори точно (сейчас и в неопределенно далеком будущем), то очевидно, что любые злонамеренные действия в собственную пользу или во вред окружающим приведут к немедленному отторжению злонамеренного участника. Вполне логично, что такая вероятность должна подталкивать участников в первую очередь к честному поведению.

Баладжи Сринивасан дает интересное техническое сопровождение только что представленной социальной интерпретации, утверждая в книге "Да, вам может понадобиться блокчейн", что "публичные блокчейны — это массовые многоклиентские базы данных, где каждый участник является привилегированным пользователем". Сринивасан подразумевает под "привилегированным пользователем" кого-то с правами и возможностями изменения структуры базы данных, а не "обычных пользователей" (клиентов), которые могут только считывать информацию, предоставленную в базе данных и добавлять в нее информацию в рамках предписанных правил.

Попытка Сринивасана установить эту несколько техническую предпосылку состоит в том, чтобы привести следующий аргумент, который является довольно мощным:

"Различные приложения обычно не ... дают пользователям уверенности в том, что их данные не были намеренно подделаны или случайно испорчены во время экспорта и импорта.
Причина этого сводится к стимулам. Для большинства крупных интернет-сервисов просто не существует финансовых стимулов для того, чтобы пользователи могли экспортировать свои данные ... некоторые называют это проблемой переносимости данных, давайте назовем это проблемой экспорта/импорта данных, чтобы сфокусировать внимание на конкретных механизмах экспорта и импорта".

Это подкрепляет сказанное выше Аммори о том, что пользователи могут "сохранять полный контроль над своими активами" и "[тривиально] перемещать капитал между платформами". Это может происходить потому, что все приложения указывают на одну и ту же основную "базу данных", в которой все пользователи являются корневыми пользователями: ни один пользователь не имеет привилегированной возможности отменять деятельность других.

По мнению Сринивасана, эта возможность сводится в первую очередь к стимулам. У обычных баз данных нет стимулов для беспрепятственного импорта и экспорта, и, возможно, у их операторов кроме этого есть социальные или корпоративные стимулы. "Публичные блокчейны", с другой стороны, имеют принципиально иную особенность, благодаря которой эти стимулы и существуют. Сринивасан объясняет:

"Поскольку данные, связанные с публичным блокчейном, представляют собой нечто, имеющее монетарную ценность, они наконец-то обеспечивают финансовый стимул для взаимодействия. В конце концов, любое веб-приложение или мобильное приложение, которое хочет получать (скажем) BTC, должно соблюдать правила Биткоин-блокчейна. Действительно, у разработчиков приложений не останется выбора из-за того, что Биткоин в своей основе имеет единственную, каноническую, самую длинную цепочку доказательств работы с криптографическим подтверждением каждого блока в этой цепи.
Таким образом, это выступает в качестве финансового стимула для импорта.
Касаемо финансового стимула для экспорта, когда речь идет, в частности, о деньгах, пользователи требуют возможности экспорта максимально достоверным и быстрым способом. Это не их старые фотографии котят, с потерей которых из-за неполадок или технических проблем они могут смириться. Это их деньги ... Любое приложение, хранящее деньги, должно делать их доступными для экспорта, в любое угодное пользователю время, будь то поддержка функции отправки, предложение резервного копирования приватных ключей или и то, и другое. В противном случае приложение вряд ли вообще получит какие-либо депозиты.
Это и есть финансовый стимул для экспорта".

Сринивасан приходит к следующему выводу:

"Это настоящий прорыв. Теперь у нас есть надежный способ стимулировать использование распределенного состояния ... при этом обеспечивая соблюдение общего стандарта и поддерживая высокую уверенность в целостности данных.
Это в значительной мере отличается от нынешнего положения вещей. Как правило, вы не выкладываете в интернет пароль администратора к вашей базе данных, потому что база данных, позволяющая любому читать и изменять ее, как правило, будет повреждена. Публичные блокчейны решают эту проблему с помощью криптографии, а не разрешений…
Другими словами, публичные блокчейны — это массовые многоклиентские базы данных с открытым состоянием, где каждый пользователь является привилегированным пользователем".

Фундаментальным является вопрос относительно всего, описанного выше: “Нужен ли чему-либо из перечисленного токен?” Напомним, что токены ни в коем случае не являются сутью "децентрализации" — HTTP, электронная почта, BitTorrent, TOR, Git и Wiki децентрализованы и предполагают обмен исключительно информацией, а не ценностью.

Сринивасан утверждает, что токен необходим, потому что он признает, что техническая схема, заимствованная у Биткоина, требует наличия собственной единицы расчета. Но любое приемлемое представление ценности или система, нацеленная гарантировать представление ценности, должна обладать именно теми свойствами, о которых говорилось в первом разделе: для начала должен быть консенсус относительно того, кто чем владеет. Если это должно быть достигнуто исключительно в цифровой сфере, где существует только информация и где преобразование информации фактически бесплатно, нам нужны средства, позволяющие идентифицировать недобросовестные претензии на владение или передачу права собственности как нечестные и, предпочтительно, лишать их стимулов на основании дороговизны попыток подобных недобросовестных претензий. Мы требуем неизменности и неподделываемой дороговизны.

Мы предполагаем распределенный, устойчивый к цензуре реестр, гарантирующий целостность. Но представьте, что токен должен быть чем-то иным, а не деньгами. Мы предвидим три концептуальные проблемы с любым запланированным проектом, которые поставят под угрозу все ранее заслуживающие доверия претензии на "децентрализацию": 1) он проиграет борьбу за ликвидность с реальными деньгами, 2) он станет искаженным экономическим сигналом для координации обеспечения безопасности, и 3) сама временнáя цепочка неконтролируемо вырастет в размере.

Все борется за ликвидность: по какой причине хранение немонетарного токена будет иметь смысл и, следовательно, почему этот токен может иметь ненулевую ценность? Короче говоря, зачем кому-то держать что-то, что является деньгами, но только для X, в течение любого периода дольше наносекунды, необходимой для транзакции (в Х)? Это аналогично выбору между долларовыми купюрами и фишками казино того же номинала. Зачем добровольно брать на себя обязательства казино и ограничивать собственные возможности заниматься любой другой коммерческой деятельностью? Почему бы не покупать фишки казино тогда и только тогда, когда вы идете в казино?

Сам по себе этот факт не является смертельным приговором, но обратите внимание, что он опирается на гораздо более тонкий консенсус, чем актив, прямолинейно стремящийся стать ничем иным, как деньгами. Если вы не можете быть уверены, что другие пользователи будут хранить этот токен (потому что это деньги, и никому не нужна особая причина хранить деньги), то для поддержания его стоимости, скорее всего, требуется некая координация. И что еще хуже, какая бы координация ни была достигнута, она, скорее всего, не имеет внутренних экономических стимулов, которые бы самостоятельно мотивировали координацию (то есть, помимо попытки реализовать выгоду, которая зависит от координации), и должна преодолевать экономический антистимул просто хранить деньги вместо этого токена. Другими словами, все борется за ликвидность.

Согласно нашему суждению, текущим "независимым стимулом" для борьбы за ликвидность и удержания большинства криптоактивов в течение ненулевого периода является "доходность". Это уместный переход к третьему разделу, поскольку мы пришли к выводу, что "сценарий использования" заключается в том, что токены, по сути, должны считаться ценными бумагами*: их стоимость реализуется через права на будущие денежные потоки. Но мы пока оставим эту мысль и просто прокомментируем уже заложенные противоречия, поскольку 1) ценная бумага и доходность предполагают и требуют наличия отдельных денег, а мы задались целью создать архитектуру таким образом, чтобы требовался лишь определенный токен, не являющийся при этом деньгами

и 2) "доходность" — это не "полезность". Это грубейшая философская ошибка: полезность может быть немедленно реализована, доходность — нет; полезность не монетарна и имеет определенную цену, доходность определяется как отношение денежного потока к запасу. Но к этому мы еще вернемся, а пока сформулируем наш аргумент следующим образом: если пытаться выиграть борьбу за ликвидность, играя с самой концепцией, вряд ли удастся добиться какой-либо продуктивности**.

Искаженный экономический сигнал для координации стоимости токена: У энергии есть реальная стоимость. Proof-of-Work и корректировка сложности дают возможность манипулировать фактически свободной деятельностью по преобразованию информации — единственного, что есть в цифровой сфере — в реальный измеримо дорогостоящий процесс, обеспечивая тем самым связь между физическим и цифровым мирами. Если вы не можете опираться на эндогенную стоимость как на деньги, то не будет разумной основы, относительно которой можно было бы оценить реальную цену безопасности протокола. Мы не хотим преувеличивать важность этого момента: очевидно, что это можно сделать, если токены по какой-либо причине имеют ценность. Наше подозрение скорее заключается в том, что процесс обоснования этого решения представляет собой гораздо менее рациональный расчет, чем если бы вознаграждение за ценную бумагу было не более чем внутренней денежной ценностью; в расчеты вносится элемент веры (можно сказать, пренебрежения надежностью этой связи между цифровой и физической реальностью), рассчитывать на стабильность или надежность которой в долгосрочной перспективе нет особых оснований. И мы вновь возвращаемся к проблеме координации, решение которой не имеет никаких экономических стимулов; решение проблемы координации ненадежно укоренено в желании, чтобы решение существовало.

Деньги — это всего лишь разновидность информации. Точнее, это информация, отражающая социальный консенсус относительно ценности времени. Биткоин — это попросту реестр, учитывающий каждый факт передачи ценности. Как форма денег, внутренняя по отношению к распределённому консенсусу , информация в таймчейне Биткоина, вероятно, является максимально чистым представлением того, какие затраты и сколько времени было внесено в поддержание его безопасности. Это приводит к тому, что Биткоин продолжает существовать, а его распределенная работа является честной и обоснованной. Если бы токен предназначался для какого-либо экономического свойства, помимо чистой информации, или был бы слишком далек от информации, то, вероятно, механизм сигнализирования, связывающий информацию с затратами на ее предоставление и обеспечение безопасности, а также с ценностью времени, в какой-то момент начнет давать сбои.

Чрезмерный рост размера таймчейна: этот процесс ни в коем случае не является логически необходимым, но его легко предсказать как возможное развитие событий и легко наблюдать, поскольку подобное нередко случается. Если таймчейн структурирован таким образом, что содержит больше, чем этот минимум информации (либо в форме экономически нагруженного контента, который занимает гораздо больше данных, чем валидация перевода денежного баланса, либо просто слишком много валидации), то он может достичь такого размера, что для многих станет практически или экономически невозможно управлять узлом сети или вносить вклад в безопасность. Это может иметь место как в абсолютном выражении, так и в пропускной способности поддержания актуального представления о достоверном состоянии таймчейна. Невозможно однозначно рассуждать о таком исходе в целом, поскольку любые установленные пороговые значения будут произвольными. Но наступит некий момент, когда это будет иметь значение, учитывая, насколько деградировали неизменяемость и неподделываемая дороговизна. Вклад сообщества в любую техническую сторону механизма консенсуса остается достаточно децентрализованным, что также рискует оказаться под угрозой.

Можно предсказать, что по мере того, как эти взаимосвязанные проблемы начнут давать о себе знать, будет возрастать и давление, направленное на то, чтобы парировать проблемы безопасности путем дальнейшей централизации контроля над таймчейном (централизованную базу данных проще защитить от несанкционированных атак, прим. ред.). Повторяем: это не обязательно следует из нашей аргументации — это ни в коем случае не предопределено — это просто, к сожалению, легко сформулировать как все более вероятную возможность. Аммори обращает на это внимание:

"Базовая инфраструктура бэкенда DeFi, Эфириум, должна продолжать масштабироваться, чтобы поддерживать более высокие требования к пропускной способности. Обрабатывая примерно 1.5 миллиона уникальных транзакций в день, Эфириум уже находится на пике своей пропускной способности, в результате чего комиссионные издержки резко возросли."

Но заметьте, что "резкий рост комиссионных издержек" — это хорошо для безопасности! Таким образом, мы имеем несколько извращенную ситуацию, в которой чем более безопасным становится протокол, тем сильнее страдает его ценностное предложение. Чтобы стать "более пригодным для использования", он должен стать менее безопасным.

Это основная мотивация с точки зрения удобства использования для долгожданного перехода Эфириум на Proof-of-Stake: устранение необходимости "платы за газ", которую пользователи DeFi-приложений должны предоставлять в эфире, чтобы майнеры выполняли необходимые вычисления и обеспечивали их необратимость. Proof-of-Stake — это алгоритм консенсуса, предложенный как альтернатива Proof-of-Work. В этом альтернативном алгоритме экономические стимулы предоставляются через блокировку капитала за право подтверждать блоки и лишения его, если сообщество сочтет, что были произведены нечестные действия. При этом, в случае подтверждения действительного блока, валидатор вознаграждается в виде некоторой комбинации свежевыпущенных токенов и комиссионных сборов. Но обратите внимание на молчаливое признание того, что борьба за ликвидность проиграна: основой обоснования ценности явно стала "доходность", то есть токен борется за ликвидность не на основе того, что он деньги, а на основе того, что он ценная бумага. Конечно, он не рекламируется как таковая, но мы считаем, что экономическая логика здесь ясна и становится на удивление легко различимой после ее осознания. В своем блоге под заголовком Почему Proof-of-Stake (Why Proof Of Stake) соучредитель Эфириум Виталик Бутерин даже называет вознаграждение валидатора при Proof-of-Stake "процентами".

Внесем ясность: деньги не приносят проценты; их приносят ценные бумаги.

Основная философская проблема заключается в ответе на риторический вопрос: Нужен ли для этого токен? — который, похоже, звучит следующим образом: нет, не нужен. Потому что "это", чем бы оно ни было, не является деньгами, следовательно, оно проиграет в борьбе за ликвидность, не будет поддерживать эндогенную ценность и эндогенную безопасность. Для токенов таймчейна, если ценность является экзогенной, то безопасность должна быть экзогенной. Если безопасность является экзогенной, то ценность должна быть экзогенной. Без чистых и простых "денег" — краткой информации о социальной ценности времени — и ценность, и безопасность, скорее всего, должны быть экзогенными и скоординированными в большей или меньшей степени, и в этот момент мы практически по определению жертвуем децентрализацией.

Нам кажется, что, с чисто философской точки зрения, единственный способ остановить разрушение технической и экономической структуры таймчейна вне Биткоина — это эффективно централизовать его тем или иным способом. Это подводит нас к любопытной развязке, поскольку i) что бы мы ни обсуждали, это уже не децентрализованные финансы, какими бы впечатляющими они ни были, и ii) такая централизация, скорее всего, создаст совершенно новый вектор атаки на того, кто ими управляет. Несомненно, это делает экосистему не только не децентрализованной, но и фактически неспособной выполнить обещания децентрализованной системы в теории.

Поэтому наш ответ на вопрос "адвоката дьявола" о том, что выигрывает "крипта" вне Биткоина, сводится к тому, что теряется надежная способность противостоять атакам. Ценность самой причудливой криптографии, способствующей самой сложной схеме секьюритизации с самым быстрым временем подтверждения, когда-либо виданным миру, будет равна нулю, если или когда инфраструктура, поддерживающая ее, будет атакована таким образом, что она больше не сможет претендовать на безопасность, открытость и распределенность, в лучшем случае, или просто перестанет существовать, в худшем. Чтобы прояснить этот момент, ценовая активность в это время более или менее незначительна. Положительная ценовая активность привлекает атаки, будь то со стороны экономических спекулянтов, технических эксплуататоров или государственных акторов.

Почему такое пристальное внимание уделяется безопасности, уязвимости и затратам на атаку и защиту? Возможно, это странный способ описать то, что Аммори называет "глобально доступным суперкомпьютером", чей "родной язык программирования (Solidity) может быть использован для создания любого мыслимого приложения".

Потому что таймчейны по своей сути не являются компьютерами. Они являются (или должны быть) реестрами. Мы видим, что над "криптой" нависла нерешаемая дилемма: если таймчейны являются компьютерами в каком-либо смысле, то они, безусловно, ценны только как децентрализованные компьютеры. Эфириум намного дороже AWS практически по всем показателям: стоимость записи, стоимость хранения, скорость записи и скорость синхронизации. Если в итоге криптопротоколы окажутся настолько же централизованными, как и облачные вычисления, дискуссия закончится именно в тот момент, когда конкуренты на много порядков превзойдут их в плане стоимости.

В качестве пользы должны выступать какие-то свойства, вытекающие из децентрализации, чье превосходство над AWS, в свою очередь, также должно быть обосновано. Какие преимущества из тех, что получает пользователь Эфириум, не может предложить AWS? Предположительно, некоторая мера устойчивости к цензуре и гарантия целостности в их децентрализованной системе вычислений. В конце концов, AWS может отключить доступ своих клиентов, так что разница в стоимости, несомненно, должна обеспечить преодоление этой опасности.

Конечно, следуя этой логике, пользователь должен знать, что эта опасность была преодолена. Зачем платить комиссии, предполагающие нецензурируемые вычисления за цензурируемые вычисления? Именно поэтому мы фокусируемся на безопасности, уязвимости и затратах на атаку и защиту — потому что это необходимо для того, чтобы решение в первую очередь было экономически рациональным.

Эти уязвимости выходят далеко за рамки, технических или экономических аспектов. То, что технические или экономические уязвимости вообще существуют в достаточном количестве, создает дополнительные социальные уязвимости. "Издержки" могут быть реализованы через взятки или угрозы физическому благополучию. Сколько будет стоить подкупить, скажем, трех или четырех сотрудников Amazon, которые могут буквально щелкнуть выключателем на Infura, учитывая, что ~22% полностью синхронизированных "полных узлов" Эфириум размещены на AWS, а ~71% всех полностью синхронизированных узлов размещены на серверах того или иного облачного провайдера? (Из-за разбухания таймчейна и слабых сигналов безопасности). Если какие-либо криптопротоколы станут реальной финансовой инфраструктурой, то есть можно будет брать взаймы их токены и открывать позиции на продажу, и если они позиционируют себя как полноценные структуры, то насколько хорошей инвестицией окажется подобная взятка? Или, как недавно выразился Энтони Помплиано, беря интервью у Джека Моллерса:

"Все эти вещи, которые претендуют на "децентрализованность", я просто спрашиваю основателей: если бы правительство пришло и сказало, что вы сядете в тюрьму, если не отключите это, вы бы отключили это? О, вы могли бы? Тогда это не децентрализовано".

Для SEC, FATF или кого бы то ни было послать письмо о прекращении и запрете деятельности фактически ничего не стоит — или, возможно, эти затраты социализированы. Безопасные, открытые и распределенные финансы должны быть способны противостоять всем этим векторам атак, иначе они бессмысленны.

Мы не пытаемся быть токсичными только ради того, чтобы быть токсичными. Мы указываем на это, потому что когда вся секьюритизированная ценность в мире будет поставлена на карту, мы увидим изощренные атаки. Это неминуемо. Если мы намерены строить финансы децентрализованным образом, эти атаки должны быть тщательно изучены и предотвращены.

Возможность того, что большая часть современных криптовалют станет принадлежностью институциональных инвесторов, вполне реальна. Не просто вовлечение институтов, что само по себе было бы необходимым событием в случае бычьего сценария, а нечто большее, например, полный захват институтами. Вероятно, неразрешимая дилемма стоимость использования/защита может быть решена централизованным и авторизованным хостингом, что также может привести к переводу всех операций на долларовые стейблкоины. Результат чего-то подобного, очевидно, не будет ни децентрализованным, ни открытым, ни чем-либо подобным, что изначально преподносится как преимущество в этом пространстве. Этот результат больше не будет упоминаться. Для целей нашего обсуждения "участие институтов" в “крипте” будет означать, что “крипта” все еще пытается быть децентрализованной и все еще пытается конкурировать с традиционными финансами.

И все же “крипта” не была институционализирована таким образом и, похоже, привлекает все больше институциональных потоков. Скорее она съедает Уолл-стрит, чем съедают ее, и ужасные последствия централизации, которые считались вероятными в долгосрочной перспективе, похоже, не оправдались в полной мере. Являются ли эти сценарии слишком пессимистичными?

Мы считаем, что нет, по двум взаимосвязанным причинам, которые лежат в основе третьего и четвертого разделов: в третьем разделе мы утверждаем, что происходящее в “крипте” отражает, по крайней мере, неявное осознание некоторых проблем, описанных в первом и втором разделах, и попытки преодолеть их путем создания собственной обоснованной ценности в виде финансовой полезности, а не в виде денег. Другими словами, как благотворный круг безопасности и ценности, из которого эндогенно могут возникнуть деньги. Мы утверждаем, что это обречено на провал в долгосрочной перспективе, поскольку попытка бутстрэппинга не решает философских и технических проблем, привнесенных всеми прежними попытками изменить дизайн Биткоина. Это — важное отличие: аргумент заключается не в том, что теоретически невозможно создать дизайн публичного блокчейна, превосходящий Биткоин по своим качествам. Есть рациональные подозрения, что это возможно, но вряд ли доказуемо. Одно можно заметить и понять без всяких сомнений: ни одна реальная попытка не приблизилась к успеху. На самом деле бутстрэппинг может принести только больше подобных проблем, на этот раз в первую очередь экономических, и в любом случае лишь повышает хрупкость экосистемы. Это также откладывает появление достаточной нагрузки для выявления недостатков.

В четвертом разделе мы остановимся на том, что эти ранние институциональные потоки являются своего рода самоисполняющимся пророчеством, у которого не будет счастливого конца: потоки препятствуют разрешению фундаментальных недостатков и только подпитывают создание финансовых конструкций, которые обеспечивают прибыль на бумаге, но не решают реальных проблем. Это привлекает еще больше потоков и увековечивает нерешенность этих недостатков, поддерживая и усиливая иллюзию безопасных, открытых, распределенных и доходных финансовых приложений, которые на самом деле ничего подобного не предоставляют.