Антихрупкость

Автор: 	Нас­сим Ни­колас Та­леб
Книга: 	Ан­тихруп­кость 

I. КАК ПО­ЛЮБИТЬ ВЕ­ТЕР

Ве­тер га­сит све­чу и раз­жи­га­ет огонь.

Точ­но так же де­ло об­сто­ит со слу­чай­ностью, не­оп­ре­делен­ностью, ха­осом: каж­дый из нас же­лал бы не пря­тать­ся от них, а из­вле­кать из них поль­зу. Ины­ми сло­вами, стать пла­менем, жаж­ду­щим вет­ра. Та­ково, ес­ли ко­рот­ко, от­нюдь не сми­рен­ное от­но­шение ав­то­ра к не­оп­ре­делен­ности и слу­чай­нос­ти.

Мы хо­тим не прос­то спра­вить­ся с не­оп­ре­делен­ностью, не толь­ко пе­режить ее. Мы хо­тим пе­режить ее так, что­бы вдо­бавок за на­ми — как за кол­лекти­вом аг­рессив­ных рим­ских сто­иков — ос­та­лось пос­леднее сло­во. На­ша цель — одо­маш­нить, да­же под­чи­нить се­бе не­види­мое, смут­ное и не­объ­яс­ни­мое.

II. АН­ТИХРУП­КОСТЬ

Есть ве­щи и яв­ле­ния, ко­торым встряс­ка идет на поль­зу; они рас­цве­та­ют и раз­ви­ва­ют­ся, стал­ки­ва­ясь с пе­ремен­чи­востью, слу­чай­ностью, бес­по­ряд­ком, стрес­со­рами, лю­бов­ны­ми пе­режи­вани­ями, рис­ком и не­оп­ре­делен­ностью. Од­на­ко, нев­зи­рая на то, что дан­ный фе­номен наб­лю­да­ет­ся пов­се­мес­тно, у нас нет сло­ва, ко­торым мож­но точ­но обоз­на­чить про­тиво­полож­ность хруп­кости. На­зовем это ка­чес­тво «ан­тихруп­костью».

Ан­тихруп­кость — сов­сем не то, что элас­тичность, гиб­кость или не­уяз­ви­мость. Гиб­кое ли­бо элас­тичное про­тивос­то­ит встряс­ке и ос­та­ет­ся преж­ним; ан­тихруп­кое, прой­дя сквозь ис­пы­тания, ста­новит­ся луч­ше преж­не­го. Этим свой­ством об­ла­да­ет все то, что из­ме­ня­ет­ся со вре­менем: эво­люция, идеи, ре­волю­ции, по­лити­чес­кие сис­те­мы, тех­ни­чес­кие ин­но­вации, проц­ве­та­ющая куль­ту­ра и эко­номи­ка, вы­жив­шая фир­ма, хо­рошие ку­линар­ные ре­цеп­ты (ска­жем, ку­риный суп или та­тар­ский биф­штекс с кап­лей конь­яка), раз­ви­ва­ющий­ся го­род, сис­те­мы пра­ва, эк­ва­тори­аль­ные ле­са, ус­той­чи­вость бак­те­рий к ан­ти­би­оти­кам… Да­же че­лове­чес­тво как вид на этой пла­нете. Ан­тихруп­кость оп­ре­деля­ет гра­ницу меж­ду жи­вым и ор­га­ничес­ким (или слож­ным) вро­де че­лове­чес­ко­го те­ла, с од­ной сто­роны, и тем, что без­де­ятель­но, ска­жем, фи­зичес­ким объ­ек­том вро­де степ­ле­ра, — с дру­гой.

Ан­тихруп­кость лю­бит слу­чай­ность и не­оп­ре­делен­ность, что оз­на­ча­ет — и это клю­чевое свой­ство ан­тихруп­кости — лю­бовь к ошиб­кам, к оп­ре­делен­но­му клас­су оши­бок. Уни­каль­ность ан­тихруп­кости сос­то­ит в том, что она поз­во­ля­ет нам ра­ботать с не­из­вес­тностью, де­лать что-то в ус­ло­ви­ях, ког­да мы не по­нима­ем, что имен­но де­ла­ем, — и до­бивать­ся ус­пе­ха. Выс­ка­жусь жес­тче: по боль­шо­му сче­ту нам луч­ше уда­ет­ся де­лать что-то, чем ду­мать о чем-то, имен­но бла­года­ря ан­тихруп­кости. В лю­бых об­сто­ятель­ствах я пред­почту быть ту­пым и ан­тихруп­ким, а не со­об­ра­зитель­ным и хруп­ким.

Вы без тру­да най­де­те в сво­ем ок­ру­жении при­меры то­го, че­му нра­вят­ся стрес­со­ры и пе­ремен­чи­вость: эко­номи­чес­кие сис­те­мы, ва­ше те­ло, ва­ше пи­тание (су­дя по все­му, ди­абет и мно­гие дру­гие сов­ре­мен­ные бо­лез­ни воз­ни­ка­ют из-за не­дос­татка слу­чай­нос­ти в пи­тании и от­сутс­твия стрес­со­ра в ви­де не­регу­ляр­но­го го­лода­ния), ва­ша пси­хика. Есть да­же ан­ти-хруп­кие фи­нан­со­вые кон­трак­ты, из­на­чаль­но сос­тавлен­ные так, что­бы по­лучать вы­году от пе­ремен­чи­вос­ти рын­ка.

Ан­тихруп­кость поз­во­ля­ет нам луч­ше по­нять, что та­кое хруп­кость. Мы не мо­жем стать здо­ровее, не бо­рясь с бо­лезнью, мы не мо­жем стать бо­гаче, не умень­шив по­тери; ан­тихруп­кость и хруп­кость за­висят друг от дру­га.

Неп­ред­ска­зу­емость

Осоз­нав ме­ханиз­мы ан­тихруп­кости, мы мо­жем сос­та­вить об­ширный и сис­темный спи­сок ре­комен­да­ций, ко­торый поз­во­лит нам при­нимать неп­ред­ска­зу­емые ре­шения в ус­ло­ви­ях не­оп­ре­делен­ности в биз­не­се, по­лити­ке, ме­дици­не, в жиз­ни во­об­ще — в лю­бой си­ту­ации, ког­да до­мини­ру­ет не­из­вес­тность и мы име­ем де­ло со слу­чай­ностью, неп­ред­ска­зу­емостью, неп­розрач­ностью или не­пол­ным по­нима­ни­ем про­ис­хо­дяще­го.

Ку­да лег­че по­нять, хруп­ка вещь или нет, чем пред­ска­зать со­бытия, ко­торые мо­гут ей пов­ре­дить. Хруп­кость мож­но из­ме­рить; риск не­из­ме­рим (за пре­дела­ми ка­зино и го­лов лю­дей, име­ну­ющих се­бя «спе­ци­алис­та­ми по рис­ку»). От­сю­да сле­ду­ет ре­шение проб­ле­мы, ко­торую я наз­вал проб­ле­мой Чер­ных ле­бедей. Ее суть — в не­воз­можнос­ти рас­счи­тать риск пос­ле­дова­тель­нос­ти ред­ких со­бытий и пред­ска­зать их нас­тупле­ние. По­нять, как сде­лать­ся не­чувс­тви­тель­ным к пов­режде­нию от пе­ремен­чи­вос­ти, лег­ко; пред­ска­зать со­бытие, ко­торое при­ведет к пов­режде­нию, нам­но­го слож­нее. Вот по­чему эта кни­га пред­ла­га­ет пос­та­вить с ног на го­лову сло­жив­ши­еся у нас пред­став­ле­ния о пред­ска­зани­ях, прог­но­зиро­вании и уп­равле­нии рис­ком.

Мы пред­ло­жим чи­тате­лю уни­вер­саль­ные для лю­бой сфе­ры пра­вила, поз­во­ля­ющие пе­реме­щать­ся от хруп­кости к ан­тихруп­кости пу­тем умень­ше­ния хруп­кости или уве­личе­ния ан­тихруп­кости. И мы поч­ти всег­да смо­жем рас­познать ан­тихруп­кость (или хруп­кость) при по­мощи прос­то­го тес­та на асим­метрию: все то, что от слу­чай­ных со­бытий (или ка­ких-то пот­ря­сений) ско­рее улуч­ша­ет­ся, чем ухуд­ша­ет­ся, ан-тих­рупко; об­ратное сви­детель­ству­ет о хруп­кости.

Ут­ра­та Ан­тихруп­кости

Важ­но вот что: ес­ли ан­тихруп­кость — это свой­ство всех ес­тес­твен­ных (и слож­ных) сис­тем, ко­торые су­мели вы­жить, зна­чит, ли­шая эти сис­те­мы воз­дей­ствия пе­ремен­чи­вос­ти, слу­чай­нос­ти и стрес­са, мы им, по су­ти, вре­дим. В ре­зуль­та­те та­кие сис­те­мы ос­лабнут, ум­рут или раз­ру­шат­ся. Мы сде­лали хруп­ки­ми эко­номи­ку, на­ше здо­ровье, по­лити­чес­кую жизнь, об­ра­зова­ние, поч­ти все на све­те… по­дав­ляя слу­чай­ность и пе­ремен­чи­вость. Ес­ли вы про­веде­те ме­сяц в кро­вати (же­латель­но с пол­ным тек­стом «Вой­ны и ми­ра» или дос­ту­пом ко всем 86 се­ри­ям «Кла­на Соп­ра­но»), ва­ши мыш­цы ат­ро­фиру­ют­ся; точ­но так же слож­ные сис­те­мы мож­но ос­ла­бить или да­же убить, ес­ли из­ба­вить их от стрес­со­ров. По боль­шо­му сче­ту сов­ре­мен­ный жес­тко струк­ту­риро­ван­ный мир вре­дит нам на­вязан­ной вер­ха­ми по­лити­кой и хит­ры­ми те­ори­ями (в этой кни­ге они на­зыва­ют­ся «со­вет­ско-гар­вард­ским заб­лужде­ни­ем»), ко­торые де­ла­ют имен­но это: на­носят удар по ан­тихруп­кости сис­тем.

Та­кова тра­гедия но­вого вре­мени: как это бы­ва­ет с нев­ро­тичес­ки­ми ро­дите­лями, ко­торые чрез­мерно опе­ка­ют свое ча­до, лю­ди, стре­мящи­еся за­щитить нас, при­чиня­ют нам на­иболь­ший вред.

Ес­ли поч­ти все то, что на­вязы­ва­ет­ся нам свер­ху, де­ла­ет нас хруп­ки­ми и бло­киру­ет ан­тихруп­кость и раз­ви­тие, все то, что идет сни­зу, на­обо­рот, проц­ве­та­ет от пра­виль­ной до­зы стрес­са и бес­по­ряд­ка. На­уч­ные от­кры­тия (или ин­но­вации, или тех­ни­чес­кий прог­ресс) за­висят ско­рее от ан­тихруп­ких час­тни­ков и аг­рессив­но­го при­нятия рис­ка, чем от фор­маль­но­го об­ра­зова­ния.

Раз­ви­вать­ся за счет дру­гих

Итак, ос­новной фак­тор, ко­торый де­ла­ет об­щес­тво хруп­ким и по­рож­да­ет кри­зисы, — от­сутс­твие «сво­ей шку­ры на ко­ну». Есть лю­ди, ко­торые об­ре­та­ют ан­тихруп­кость за чу­жой счет, проц­ве­тая (или по­лучая вы­году) от пе­ремен­чи­вос­ти, ко­леба­ний и бес­по­ряд­ка и вы­нуж­дая дру­гих при­нимать риск убыт­ков или стра­дать от них. По­доб­ная ан­тихруп­кость за счет хруп­кости дру­гих как пра­вило, скры­та: из-за то­го что со­вет­ско-гар­вард­ские ин­теллек­ту­аль­ные кру­ги в упор не ви­дят ан­тихруп­кости, эта асим­метрия ред­ко осоз­на­ет­ся и ни­ког­да преж­де (до сих пор) не ста­нови­лась пред­ме­том изу­чения. Бо­лее то­го, как мы вы­яс­ни­ли во вре­мя на­чав­ше­гося в 2008 го­ду фи­нан­со­вого кри­зиса, риск бан­кротс­тва дру­гих лег­ко ута­ить за воз­раста­ющей слож­ностью сов­ре­мен­ных ин­сти­туций и по­лити­чес­ких ре­шений. В прош­лом вы­сокое по­ложе­ние или ста­тус об­ре­тали те, и толь­ко те, кто брал на се­бя риск и рас­пла­чивал­ся за свои дей­ствия, а ге­ро­ями ста­нови­лись те, кто пос­ту­пал так ра­ди чу­жих лю­дей; се­год­ня име­ет мес­то об­ратное. Мы ста­новим­ся сви­дете­лями то­го, как воз­вы­ша­ет­ся но­вый класс ге­ро­ев на­обо­рот, то есть бю­рок­ра­тов, бан­ки­ров, по­сеща­ющих Да­вос­ский фо­рум чле­нов МАПХ (Меж­ду­народ­ной Ас­со­ци­ации Пон­ту­ющих­ся Хвас­ту­нов) и уче­ных, ко­торые об­ле­чены боль­шой властью, но ни­кому не по­дот­четны и ни за что не от­ве­ча­ют. Они вер­тят сис­те­мой как хо­тят, а граж­да­не за это пла­тят.

Ни­ког­да преж­де та­кое мно­жес­тво ни­чем не рис­ку­ющих лю­дей, ина­че го­воря, тех, ко­му ни­чего не гро­зит, не кон­тро­лиро­вало об­щес­тво в та­кой сте­пени.

Глав­ное эти­чес­кое пра­вило фор­му­лиру­ет­ся так: не об­ла­дай ан­тихруп­костью за счет хруп­кости дру­гих.

III. СРЕДС­ТВО ОТ ЧЕР­НО­ГО ЛЕ­БЕДЯ

Я хо­чу жить счас­тли­во в ми­ре, ко­торо­го не по­нимаю.

Чер­ные ле­беди (с боль­шой бук­вы) — это неп­ред­ска­зу­емые и не­регу­ляр­ные со­бытия ог­ромно­го мас­шта­ба, вле­кущие за со­бой тя­желые пос­ледс­твия. Кон­крет­но­го наб­лю­дате­ля, ко­торый не в сос­то­янии их пред­ска­зать, мы на­зыва­ем «ин­дюшкой»; Чер­ный ле­бедь зас­та­ет та­кого наб­лю­дате­ля врас­плох и боль­но его бь­ет. Я ут­вер­ждаю, что в ос­новном ис­то­рию де­ла­ют Чер­ные ле­беди, мы же стре­мим­ся как мож­но точ­нее опи­сать обыч­ные со­бытия — и раз­ви­ва­ем мо­дели, те­ории и воз­зре­ния, ко­торые, по всей ви­димос­ти, не в сос­то­янии ни от­сле­дить Чер­ных ле­бедей, ни из­ме­рить ве­ро­ят­ность по­доб­ных пот­ря­сений.

Чер­ные ле­беди ов­ла­дева­ют на­шими ума­ми, и нам на­чина­ет ка­зать­ся, что мы «вро­де как» или «поч­ти» их пред­ска­зали, ведь в рет­роспек­ти­ве они впол­не объ­яс­ни­мы. Мы не осоз­на­ем роль Чер­ных ле­бедей в на­шей жиз­ни из-за ил­лю­зии пред­ска­зу­емос­ти. Жизнь ку­да бо­лее за­путан­на, чем ее от­ра­жение в па­мяти, од­на­ко на­ше соз­на­ние за­нято тем, что прев­ра­ща­ет ис­то­рию в неч­то глад­кое и ли­ней­ное, и в ре­зуль­та­те мы не­до­оце­нива­ем слу­чай­ность. Стол­кнув­шись с ней, мы ис­пы­тыва­ем страх и ре­аги­ру­ем слиш­ком ос­тро. Из-за это­го стра­ха и жаж­ды по­ряд­ка соз­данные людь­ми сис­те­мы, ко­торые от­ри­ца­ют не­види­мую и смут­ную ло­гику со­бытий, у­яз­ви­мы в от­но­шении Чер­ных ле­бедей и поч­ти ни­ког­да не по­луча­ют от них вы­годы. Стре­мясь к по­ряд­ку, вы об­ре­тете псев­до­поря­док; ме­рило по­ряд­ка и кон­тро­ля вы по­лучи­те, толь­ко ес­ли рас­кро­ете объ­ятия для слу­чай­нос­ти.

Слож­ные сис­те­мы от­ли­ча­ют­ся боль­шой вза­имо­зави­симостью (ко­торую труд­но рас­познать) и не­линей­ны­ми ре­ак­ци­ями. «Не­линей­ный» оз­на­ча­ет, что ког­да вы уд­ва­ива­ете, нап­ри­мер, до­зу ле­карс­тва или ко­личес­тво ра­бот­ни­ков на за­воде, от­да­ча бу­дет не в два ра­за боль­ше, а ли­бо нам­но­го боль­ше, ли­бо нам­но­го мень­ше. Нель­зя ска­зать, что два у­ик-эн­да в Фи­ладель­фии в два ра­за при­ят­нее, чем один, — это я мо­гу ут­вер­ждать по сво­ему опы­ту. Ес­ли изоб­ра­зить ре­ак­цию сис­те­мы в ви­де гра­фика, по­лучит­ся не пря­мая ли­ния (ли­ней­ная фун­кция), а кри­вая. В не­линей­ной сре­де прос­тые при­чин­ные свя­зи — это ано­малия; слож­но по­нять, как ра­бота­ет сис­те­ма, ес­ли смот­реть на ее от­дель­ные час­ти.

В ис­кусс­твен­ных слож­ных сис­те­мах раз­ви­тие час­то сту­пен­ча­то и оп­ре­деля­ет­ся не­уп­равля­емы­ми цеп­ны­ми ре­ак­ци­ями, ко­торые умень­ша­ют, а то и вов­се ис­клю­ча­ют пред­ска­зу­емость и по­рож­да­ют нес­тандар­тные со­бытия. Сов­ре­мен­ный мир ак­ку­мули­ру­ет тех­ни­чес­кие зна­ния, од­на­ко бу­дущее при этом па­радок­саль­ным об­ра­зом де­ла­ет­ся все ме­нее пред­ска­зу­емым. Роль Чер­ных ле­бедей воз­раста­ет по при­чинам, ко­торые свя­заны с рас­простра­нени­ем все­го ис­кусс­твен­но­го, ухо­дом от тра­дици­он­ных и ес­тес­твен­ных мо­делей и по­терей не­уяз­ви­мос­ти вви­ду ус­ложне­ния лю­бых конс­трук­ций. Бо­лее то­го, мы ста­новим­ся жер­тва­ми но­вого не­дуга, на­зыва­емо­го в этой кни­ге не­ома­ни­ей, ко­торый зас­тавля­ет нас соз­да­вать у­яз­ви­мые в от­но­шении Чер­ных ле­бедей сис­те­мы; этот про­цесс мы на­зыва­ем «прог­рессом».

До­сад­ный ас­пект проб­ле­мы Чер­но­го ле­бедя — на де­ле клю­чевой, хо­тя его час­то упус­ка­ют из ви­ду, — зак­лю­ча­ет­ся в том, что ве­ро­ят­ность ред­ких со­бытий поп­росту не­воз­можно рас­счи­тать. О на­вод­не­ни­ях, ко­торые бы­ва­ют раз в сто лет, мы зна­ем ку­да мень­ше, чем о на­вод­не­ни­ях, ко­торые бы­ва­ют раз в пять лет, — ког­да речь за­ходит о не­боль­ших ве­ро­ят­ностях, пог­решность мо­дели рез­ко воз­раста­ет. Чем ре­же со­бытие, тем слож­нее им уп­равлять и тем мень­ше мы зна­ем о том, как час­то оно слу­ча­ет­ся, — и, од­на­ко же, чем ре­же со­бытие, тем са­мо­уве­рен­ней ста­новят­ся «уче­ные», ко­торые пред­ска­зыва­ют это со­бытие, мо­дели­ру­ют его, го­товят пре­зен­та­ции в прог­рамме PowerPoint и де­монс­три­ру­ют учас­тни­кам раз­но­го ро­да кон­фе­рен­ций слож­ные урав­не­ния на раз­ноцвет­ном фо­не.

К счастью, при­рода — бла­года­ря ан­тихруп­кости — яв­ля­ет­ся луч­шим спе­ци­алис­том по ред­ким со­быти­ям, а так­же луч­ше ко­го бы то ни бы­ло уп­равля­ет Чер­ны­ми ле­бедя­ми; на про­тяже­нии мил­ли­ар­дов лет ей уда­валось вы­жить без ка­ких-ли­бо ко­ман­дно-ад­ми­нис­тра­тив­ных инс­трук­ций, ко­торые со­чиня­ют ди­рек­то­ра, окон­чившие уни­вер­си­теты Ли­ги плю­ща и наз­на­ча­емые на свои мес­та по­печи­тель­ски­ми со­вета­ми. Ан­тихруп­кость — это не прос­то средс­тво от Чер­но­го ле­бедя; по­нять, что это та­кое, — зна­чит пе­рес­тать ис­пы­тывать силь­ный ин­теллек­ту­аль­ный страх пе­ред Чер­ны­ми ле­бедя­ми и при­нять их как неч­то не­об­хо­димое для ис­то­рии, тех­но­логии, на­уки, для все­го на све­те.

Не­уяз­ви­мость не­дос­та­точ­но не­уяз­ви­ма

Мать-При­роду нель­зя наз­вать «бе­зобид­ной». Она аг­рессив­но унич­то­жа­ет од­ни ви­ды и за­меща­ет их дру­гими, про­из­во­дит от­бор и пе­рес­та­нов­ки. Ког­да до­ходит до слу­чай­ных со­бытий, од­ной не­уяз­ви­мос­ти не­дос­та­точ­но. В дол­госроч­ной пер­спек­ти­ве все, что об­ла­да­ет да­же нич­тожной у­яз­ви­мостью, раз­ру­ша­ет­ся, по­тому что вре­мя без­жа­лос­тно, — од­на­ко на­ша пла­нета су­щес­тву­ет по край­ней ме­ре че­тыре мил­ли­ар­да лет, и яв­но не за счет не­уяз­ви­мос­ти: что­бы сис­те­ма не пе­рес­та­ла фун­кци­они­ровать, она дол­жна быть не­уяз­ви­мой аб­со­лют­но. Но аб­со­лют­ная не­уяз­ви­мость не­дос­ти­жима, а зна­чит, нам ну­жен ме­ханизм, пос­редс­твом ко­торо­го сис­те­ма ста­нет неп­ре­рыв­но об­новлять­ся, из­вле­кая вы­году из неп­ред­ска­зу­емых со­бытий, пот­ря­сений, стрес­со­ров и пе­ремен­чи­вос­ти, а не толь­ко стра­дая от них.

Итак, в дол­госроч­ном пе­ри­оде ошиб­ки прог­но­зиро­вания идут ан­тихруп­кости толь­ко на поль­зу. До­ведя эту мысль до ло­гичес­ко­го кон­ца, вы при­дете к то­му, что мно­жес­тво сис­тем, рас­цве­та­ющих от слу­чай­нос­ти, дол­жны се­год­ня до­мини­ровать — и на­обо­рот, сис­те­мы, не уме­ющие это­го де­лать, дол­жны ис­че­зать. Да, де­ло об­сто­ит имен­но так. У нас сох­ра­ня­ет­ся ил­лю­зия, что мир су­щес­тву­ет бла­года­ря ра­зум­ным пла­нам, уни­вер­си­тет­ским ис­сле­дова­ни­ям и бю­рок­ра­тичес­ко­му фи­нан­си­рова­нию, од­на­ко есть убе­дитель­ное — очень убе­дитель­ное — сви­детель­ство то­го, что это имен­но ил­лю­зия; под­держи­вать эту ил­лю­зию — зна­чит, как я го­ворю, учить птиц ле­тать. Тех­но­логия — это по­рож­де­ние ан­тихруп­кости, она соз­да­валась те­ми, кто не бо­ял­ся рис­ко­вать, дви­гать­ся впе­ред ме­тодом при­лажи­вания, проб и оши­бок; это от­кры­тия, ко­торые уче­ные-лю­бите­ли де­лали вда­ли от боль­ших ла­бора­торий. Ин­же­неры и ра­ботя­ги соз­да­ют ве­щи, а уче­ные в это вре­мя пи­шут ис­то­ричес­кие кни­ги. Нам сле­ду­ет пе­ре­ос­мыслить ис­то­ричес­кие ин­тер­пре­тации рос­та, ин­но­ваций и мно­го че­го еще.

Об из­ме­римос­ти (не­кото­рых) ве­щей

Хруп­кость впол­не из­ме­рима, но риск из­ме­рить не­воз­можно, осо­бен­но ес­ли он свя­зан с ред­ки­ми со­быти­ями.

Я ска­зал, что мы мо­жем оце­нить и да­же из­ме­рить хруп­кость и ан­тихруп­кость, од­на­ко при этом мы не мо­жем рас­счи­тать риск и ве­ро­ят­ность пот­ря­сений и ред­ких со­бытий, ка­кими бы изощ­ренны­ми ме­тода­ми мы ни поль­зо­вались. Уп­равле­ние рис­ком — на прак­ти­ке — есть оцен­ка со­бытия, ко­торое про­изой­дет в бу­дущем, и лишь от­дель­ные эко­номис­ты и дру­гие бе­зум­цы мо­гут ут­вер­ждать — воп­ре­ки опы­ту, — буд­то они «из­ме­ря­ют» бу­дущее вли­яние ред­ких со­бытий, ну а ло­хи к ним прис­лу­шива­ют­ся, опять же воп­ре­ки опы­ту и всем прош­лым за­яв­ле­ни­ям та­кого ро­да. Но хруп­кость и ан­тихруп­кость — это ре­аль­ные свой­ства объ­ек­та: жур­наль­но­го сто­лика, ком­па­нии, ин­дус­трии, стра­ны, по­лити­чес­кой сис­те­мы. Мы мо­жем рас­познать хруп­кость, уви­деть, во мно­гих слу­ча­ях да­же из­ме­рить ее, по край­ней ме­ре срав­ни­тель­ную хруп­кость с не­боль­шой пог­решностью, а вот срав­не­ние сте­пеней рис­ка бы­ло (до сих пор) не­надеж­но. Вы не мо­жете ска­зать сколь-ни­будь уве­рен­но, что дан­ное от­да­лен­ное со­бытие или пот­ря­сение бо­лее ве­ро­ят­но, чем дру­гое (раз­ве что вам при­ят­но се­бя об­ма­нывать), но вы мо­жете с ку­да боль­шей уве­рен­ностью ут­вер­ждать, что дан­ные объ­ект или струк­ту­ра бо­лее хруп­ки и пос­тра­да­ют боль­ше, не­жели дру­гие, ес­ли не­кое со­бытие слу­чит­ся. Вы точ­но мо­жете ска­зать, что, ес­ли тем­пе­рату­ра воз­ду­ха рез­ко из­ме­нит­ся, на ва­шу ба­буш­ку это со­бытие пов­ли­яет боль­ше, чем на вас; что, ес­ли про­изой­дут пе­реме­ны на по­лити­чес­кой аре­не, во­ен­ная дик­та­тура ока­жет­ся бо­лее хруп­кой, не­жели швей­цар­ская сис­те­ма; что банк боль­ше дру­гих струк­тур пос­тра­да­ет от кри­зиса; что, ес­ли слу­чит­ся зем­летря­сение, сквер­но пос­тро­ен­ное сов­ре­мен­ное зда­ние рух­нет с боль­шей ве­ро­ят­ностью, чем Шартрский со­бор. И — са­мое важ­ное — вы да­же мо­жете пред­ска­зать, ко­торый объ­ект из двух про­тянет доль­ше.

Вмес­то спо­ра о рис­ке (жал­ком по­нятии, свя­зан­ном с пред­ска­зани­ями) я пред­ла­гаю по­нятие хруп­кости, ко­торая не свя­зана с пред­ска­зани­ями и ин­те­рес­на уже по­тому, что у нас есть сло­во, опи­сыва­ющее его фун­кци­ональ­ную про­тиво­полож­ность,— «ан­тихруп­кость». Эта кон­цепция — не для сла­баков.

Для из­ме­рения ан­тихруп­кости у нас есть по­доб­ное фи­лософ­ско­му кам­ню ком­пак­тное и прос­тое пра­вило, поз­во­ля­ющее нам рас­познать ан­тихруп­кость в лю­бой об­ласти, от здо­ровья до конс­тру­иро­вания со­об­ществ.

Мы под­созна­тель­но раз­ви­ва­ем ан­тихруп­кость на прак­ти­ке; в то же вре­мя на соз­на­тель­ном уров­не мы от­верга­ем это по­нятие — осо­бен­но в сфе­ре ин­теллек­ту­аль­ной де­ятель­нос­ти.

Хруп­ко­дел

Мы стре­мим­ся из­бе­гать стол­кно­вений с тем, че­го не по­нима­ем. Но есть те, кто скло­нен к об­ратно­му. Хруп­ко­дел (fragilista) при­над­ле­жит к чис­лу лю­дей, ко­торые обыч­но пред­ста­ют пе­ред на­ми в кос­тю­ме и гал­сту­ке, осо­бен­но по пят­ни­цам; он выс­лу­шива­ет ва­ши шут­ки с ле­дяной серь­ез­ностью и смо­лоду стра­да­ет бо­лями в спи­не, по­тому что по­дол­гу си­дит за ра­бочим сто­лом, час­то ле­та­ет на са­моле­тах и тща­тель­но изу­ча­ет га­зеты. Его неп­ре­мен­но мож­но встре­тить на по­рази­тель­ной це­ремо­нии, на­зыва­емой в на­роде «де­ловым соб­ра­ни­ем». В при­дачу к этим не­дос­таткам он всег­да счи­тал и счи­та­ет, что то­го, че­го он не ви­дит, поп­росту нет, а то, че­го он не по­нима­ет, не су­щес­тву­ет. По су­ти, он пос­то­ян­но при­нима­ет не­из­вес­тное за не­сущес­тву­ющее.

Хруп­ко­дел ста­новит­ся жер­твой со­вет­ско-гар­вард­ско­го заб­лужде­ния, (не­на­уч­ной) за­вышен­ной оцен­ки пре­делов на­уч­но­го поз­на­ния. Из-за это­го заб­лужде­ния он яв­ля­ет­ся на­ив­ным ра­ци­она­лис­том или ра­ци­она­лизи­ру­ющим ти­пом, в том смыс­ле, что та­кие лю­ди ве­рят: при­чины, по ко­торым про­ис­хо­дят со­бытия, по оп­ре­деле­нию поз­на­ва­емы. Не бу­дем пу­тать эту по­пыт­ку ра­ци­она­лиза­ции все­го на све­те с ра­ци­ональ­ным под­хо­дом — пер­вое поч­ти всег­да пол­ностью про­тиво­полож­но вто­рому. За пре­дела­ми фи­зики, обыч­но в слож­ных об­ластях, при­чины, по ко­торым про­ис­хо­дят со­бытия, име­ют тен­денцию ос­та­вать­ся для нас не­оче­вид­ны­ми, а для хруп­ко­дела они еще ме­нее оче­вид­ны. Как ни жаль, свой­ство ес­тес­твен­ных яв­ле­ний не афи­широ­вать те­бя в ру­ководс­твах для поль­зо­вате­лей не ос­та­нав­ли­ва­ет хруп­ко­делов: не­кото­рые из них кол­лектив­но пи­шут ру­ководс­тва для поль­зо­вате­лей са­ми; та­ково их оп­ре­деле­ние «на­уки».

По ми­лос­ти хруп­ко­делов сов­ре­мен­ная куль­ту­ра пос­те­пен­но ос­лепла и пе­рес­та­ла за­мечать в жиз­ни за­гадоч­ное, неп­ро­ница­емое, то, что Ниц­ше име­новал ди­они­сичес­ким на­чалом.

Ес­ли пе­ревес­ти Ниц­ше на не слиш­ком по­эти­чес­кое, но мет­кое брук­лин­ское прос­то­речие, речь идет о том, что наш пер­со­наж Жир­ный То­ни на­зыва­ет «раз­водкой ло­хов».

Ко­роче го­воря, хруп­ко­дел (тот, кто стро­ит пла­ны в ме­дици­не, эко­номи­ке, со­ци­аль­ной жиз­ни) — это че­ловек, ко­торый при­нуж­да­ет вас стать частью до­нель­зя ис­кусс­твен­ных ре­шений и дей­ствий, ког­да вы­года ма­ла и ви­дима, а по­боч­ные эф­фекты в по­тен­ци­але ог­ромны и не­види­мы.

Хруп­ко­дел-ме­дик пе­ребар­щи­ва­ет со вме­шатель­ством в ор­га­низм, от­ри­ца­ет ес­тес­твен­ную спо­соб­ность те­ла к са­мо­из­ле­чению и вы­писы­ва­ет вам ле­карс­тва, чре­ватые опас­ны­ми по­боч­ны­ми эф­фекта­ми; хруп­ко­дел-по­литик (сто­рон­ник вме­шатель­ства и со­ци­аль­но­го пла­ниро­вания) пу­та­ет эко­номи­ку со сти­раль­ной ма­шиной, ко­торую все вре­мя на­до ре­мон­ти­ровать (при­чем ре­мон­ти­ровать ее дол­жен имен­но он), и в ито­ге ее ло­ма­ет; хруп­ко­дел-пси­хи­атр пич­ка­ет де­тей ме­дика­мен­та­ми с целью «улуч­шить» их ин­теллек­ту­аль­ную и эмо­ци­ональ­ную жизнь; хруп­ко­дел-ро­дитель пе­ребар­щи­ва­ет с за­ботой; хруп­ко­дел-фи­нан­сист убеж­да­ет нас ис­поль­зо­вать мо­дели «рис­ка», унич­то­жа­ющие бан­ков­скую сис­те­му (пос­ле че­го ис­поль­зу­ет те же са­мые мо­дели вновь и вновь); хруп­ко­дел-во­ен­ный вы­водит слож­ные сис­те­мы из рав­но­весия; хруп­ко­дел-пред­ска­затель скло­ня­ет вас к рис­ко­ван­но­му по­веде­нию; спи­сок мож­но про­дол­жать.

В са­мом де­ле, в по­лити­чес­ком дис­курсе о кон­цепции ан­тихруп­кости ник­то не слы­шал. По­лити­ки в сво­их ре­чах, за­яв­ле­ни­ях и обе­щани­ях твер­дят о та­ких ерун­до­вых кон­цепци­ях, как «элас­тичность» и «твер­дость», а не об ан­тихруп­кости, и ду­шат при этом про­цес­сы рос­та и эво­люции. Но мы ока­зались там, где ока­зались, вов­се не из-за сле­дова­ния жал­ко­му прин­ци­пу «элас­тичнос­ти». И, что ху­же, вов­се не из-за тех, кто фор­ми­ру­ет по­лити­ку. Мы там, где мы есть, из-за то­го, что оп­ре­делен­ный класс лю­дей, ко­торых нам вро­де бы по­лага­ет­ся под­держи­вать, за­щищать и ува­жать, жаж­дет рис­ка и оши­бок.

Там, где прос­тое — это бо­лее слож­ное

Слож­ная сис­те­ма — про­тив об­щепри­нятой точ­ки зре­ния — не тре­бу­ет ус­ложнен­ных сво­дов пра­вил и за­мыс­ло­ватых прин­ци­пов уп­равле­ния. Чем про­ще, тем луч­ше. Ус­ложне­ние ве­дет к уд­ли­ня­ющей­ся це­поч­ке со­вер­шенно неп­ред­ска­зу­емых эф­фектов. Из-за неп­розрач­ности вме­шатель­ство вы­лива­ет­ся в че­реду неп­редви­ден­ных пос­ледс­твий, ко­торые вле­кут за со­бой из­ви­нения за их «неп­редви­ден­ный» ас­пект — и к но­вому вме­шатель­ству с целью ис­пра­вить вто­рич­ные эф­фекты, на что сис­те­ма от­ве­ча­ет взрыв­ным кас­ка­дом вет­вя­щих­ся «неп­редви­ден­ных» ре­ак­ций, каж­дая из ко­торых опас­нее пре­дыду­щей.

Од­на­ко в сов­ре­мен­ной жиз­ни прос­то­ты до­бить­ся слож­но, по­тому что она про­тиво­речит ми­ровоз­зре­нию ря­да лю­дей, ищу­щих слож­ности для то­го, что­бы как-то оп­равдать свою ра­боту.

«Мень­ше — зна­чит боль­ше»; и, как пра­вило, «мень­ше» — зна­чит эф­фектив­нее. По­это­му я рас­ска­жу о нем­но­гочис­ленных улов­ках, ди­рек­ти­вах и зап­ре­тах, поз­во­ля­ющих жить в ми­ре, ко­торый мы не по­нима­ем; о том, как не бо­ять­ся ра­ботать с яв­ле­ни­ями, ко­торых мы за­ведо­мо не по­нима­ем, а так­же, что бо­лее важ­но, о том, как имен­но сле­ду­ет с ни­ми ра­ботать. Или, еще точ­нее, о том, как сме­ло смот­реть в ли­цо собс­твен­но­му не­вежес­тву и не сты­дить­ся вес­ти се­бя как лю­ди — на­обо­рот, как пос­ту­пать по-че­лове­чес­ки, быть гор­ды­ми и аг­рессив­ны­ми. Но для это­го пот­ре­бу­ют­ся не­кото­рые струк­турные из­ме­нения.

Я пред­ла­гаю «до­рож­ный ат­лас», поз­во­ля­ющий пре­об­ра­зовать на­ши ис­кусс­твен­ные сис­те­мы так, что­бы они раз­ви­вались прос­тым и ес­тес­твен­ным об­ра­зом.

Од­на­ко дос­тичь прос­то­ты не так-то прос­то. Как по­нял Стив Джобс, «нуж­но тя­жело ра­ботать, что­бы очис­тить мыш­ле­ние и тво­рить прос­то». У ара­бов есть вы­раже­ние, ка­са­юще­еся яс­ной про­зы: что­бы по­нять ее, не нуж­но ни­каких на­выков, что­бы со­чинять ее, тре­бу­ет­ся ис­тинное мас­терс­тво.

Эв­ристи­ка — это уп­ро­щен­ные прак­ти­чес­кие пра­вила, бла­года­ря ко­торым де­лать что-то ста­новит­ся про­ще и лег­че. Глав­ное пре­иму­щес­тво та­ких пра­вил в том, что при­меня­ющий их зна­ет: они да­леки от со­вер­шенс­тва и все­го лишь по­лез­ны. Он в мень­шей сте­пени оду­рачен эти­ми пра­вила­ми. Опас­ны­ми они ста­новят­ся, толь­ко ес­ли мы за­быва­ем об их не­совер­шенс­тве.

IV. ЭТА КНИ­ГА

Путь к кон­цепции ан­тихруп­кости был ка­ким угод­но, но толь­ко не пря­мым.

Од­нажды я осоз­нал, что хруп­кость — ка­чес­тво, у ко­торо­го от­сутс­тву­ет спе­ци­аль­ная де­фини­ция, — мож­но оп­ре­делить как то, что не лю­бит пе­ремен­чи­вос­ти, а то, что не лю­бит пе­ремен­чи­вос­ти, не лю­бит так­же слу­чай­нос­ти, не­оп­ре­делен­ности, бес­по­ряд­ка, оши­бок, стрес­со­ров и т. д. По­думай­те о чем-ни­будь хруп­ком, нап­ри­мер о та­ких пред­ме­тах в ва­шей гос­ти­ной, как стек­ло в окон­ной ра­ме, те­леви­зор или, еще луч­ше, сер­виз в бу­фете. На­зывая эти ве­щи «хруп­ки­ми», вы, ко­неч­но, хо­тите, что­бы они ос­та­вались в мир­ной, спо­кой­ной, упо­рядо­чен­ной и пред­ска­зу­емой сре­де. Хруп­кий объ­ект вряд ли ста­нет луч­ше пос­ле зем­летря­сения или ви­зита ва­шего ги­перак­тивно­го пле­мян­ни­ка. Бо­лее то­го, все­му, что не лю­бит пе­ремен­чи­вос­ти, не нра­вят­ся так­же стрес­со­ры, вред, ха­ос, со­бытия, бес­по­рядок, «неп­редви­ден­ные» пос­ледс­твия, не­оп­ре­делен­ность и, глав­ное, воз­дей­ствие вре­мени.

Ан­тихруп­кость воз­ни­ка­ет — в ка­ком-то смыс­ле — из это­го раз­верну­того оп­ре­деле­ния хруп­кости. Она лю­бит пе­ремен­чи­вость и т. д. Она так­же лю­бит про­вер­ку вре­менем. Еще она об­ла­да­ет мощ­ной и по­лез­ной связью с не­линей­ностью: вся­кая сис­те­ма, ре­аги­ру­ющая не­линей­но, ли­бо хруп­ка, ли­бо ан­ти-хруп­ка в от­но­шении кон­крет­но­го ис­точни­ка слу­чай­нос­ти.

Са­мое стран­ное тут вот что: оче­вид­ное ут­вер­жде­ние «все, что хруп­ко, не­нави­дит пе­ремен­чи­вость» (и на­обо­рот) по­чему-то ле­жит вне на­уч­но­го и фи­лософ­ско­го дис­курса. Це­ликом и пол­ностью! Что до изу­чения чувс­тви­тель­нос­ти объ­ек­тов к во­латиль­нос­ти (пе­ремен­чи­вос­ти), это стран­ный биз­нес, ко­торым я за­нимал­ся поч­ти всю свою взрос­лую жизнь, два де­сят­ка лет кря­ду; по­чему он стран­ный, я объ­яс­ню поз­же. Целью мо­ей ра­боты бы­ло най­ти объ­ек­ты, ко­торые «лю­бят во­латиль­ность» или «не­нави­дят во­латиль­ность»; та­ким об­ра­зом, все, что мне нуж­но бы­ло сде­лать, — это обоб­щить идеи из фи­нан­со­вой об­ласти, где я спе­ци­али­зиро­вал­ся, и при­менить кон­цепцию при­нятия ре­шения в ус­ло­ви­ях не­оп­ре­делен­ности к раз­ным сфе­рам жиз­ни, от по­лити­ки до ме­дици­ны и ку­лина­рии.

В этом стран­ном биз­не­се, где лю­ди про­фес­си­ональ­но ра­бота­ли с пе­ремен­чи­востью, бы­ло два ти­па спе­ци­алис­тов. Пер­вая ка­тего­рия — уче­ные, со­чини­тели док­ла­дов и ком­мента­торы, ко­торые изу­чали бу­дущие со­бытия и пи­сали кни­ги и на­уч­ные ра­боты; вто­рая ка­тего­рия — прак­ти­ки, ко­торые вмес­то то­го, что­бы изу­чать бу­дущие со­бытия, пы­тались по­нять, как объ­ек­ты ре­аги­ру­ют на пе­ремен­чи­вость (обыч­но прак­ти­ки слиш­ком за­няты прак­ти­кой, им не до то­го, что­бы пи­сать кни­ги, статьи, на­уч­ные ра­боты, урав­не­ния, ре­чи, те­ории, и до­бивать­ся по­чес­тей от Весь­ма Ува­жа­емых и Стра­да­ющих За­пора­ми Чле­нов Ака­демий). Раз­ни­ца меж­ду дву­мя ка­тего­ри­ями прин­ци­пи­аль­на: как мы ви­дели, ку­да лег­че и про­ще по­нять, стра­да­ет ли объ­ект от пе­ремен­чи­вос­ти, то есть хру­пок ли он, чем пы­тать­ся пред­ска­зать раз­ру­шитель­ные со­бытия вро­де мас­штаб­ных Чер­ных ле­бедей. И од­ни толь­ко прак­ти­ки (или те, кто дей­ству­ет) спон­танно улав­ли­ва­ют смысл про­ис­хо­дяще­го.

(Ско­рее счас­тли­вое) се­мей­ство бес­по­ряд­ка

Спе­ци­аль­ный ком­мента­рий. Мы пос­то­ян­но го­ворим, что хруп­кость и ан­тихруп­кость оз­на­ча­ют по­тен­ци­аль­ную вы­году или же вред, по­тому что под­верже­ны че­му-то, свя­зан­но­му с пе­ремен­чи­востью. Что та­кое это «что-то»? Ес­ли прос­то, это член об­ширно­го се­мей­ства бес­по­ряд­ка.

Об­ширное Се­мей­ство Бес­по­ряд­ка (или Клас­тер):

• не­оп­ре­делен­ность;
• ва­ри­атив­ность;
• не­совер­шенное, не­пол­ное зна­ние;
• ве­ро­ят­ность;
• ха­ос;
• пе­ремен­чи­вость (во­латиль­ность);
• бес­по­рядок;
• эн­тро­пия;
• вре­мя;
• не­из­вес­тность;
• слу­чай­ность;
• смя­тение;
• стрес­сор;
• ошиб­ка;
• раз­брос ре­зуль­та­тов;

Ока­зыва­ет­ся, что не­оп­ре­делен­ность, бес­по­рядок и не­из­вес­тность пол­ностью эк­ви­вален­тны, ес­ли взгля­нуть на про­из­во­димый ими эф­фект: ан­тихруп­кие сис­те­мы из­вле­ка­ют из них вы­году (в ка­кой-то сте­пени), а поч­ти все хруп­кие пов­режда­ют­ся. Не важ­но, что упо­мяну­тые яв­ле­ния об­сужда­ют­ся в раз­ных уни­вер­си­тет­ских а­уди­тори­ях и ка­кой-ни­будь лю­бомудр, ко­торый ни­ког­да не рис­ко­вал, а то и (что ху­же) во­об­ще не жил нор­маль­ной жизнью, ска­жет вам, что «они, ко­неч­но же, не од­но и то же».

По­чему в спис­ке по­яв­ля­ет­ся вре­мя? Фун­кци­ональ­но вре­мя по­хоже на пе­ремен­чи­вость: чем боль­ше про­ходит вре­мени, тем боль­ше про­ис­хо­дит со­бытий, тем боль­ше бес­по­рядок; ес­ли вы мо­жете по­нес­ти не­боль­шой ущерб и ан­тихруп­ки в от­но­шении мел­ких оши­бок, вре­мя обя­затель­но стол­кнет вас с ошиб­ка­ми или с об­ратны­ми ошиб­ка­ми, ко­торые в ко­неч­ном сче­те при­несут вам вы­году. Речь все­го лишь о том, что ва­ша ба­буш­ка на­зыва­ет опы­том. Хруп­кое со вре­менем ло­ма­ет­ся.

Подписывайтесь на каналы:

1. Чтец - Книги с моей полки