Bromance по-немецки
То, чего нет в нас самих, нас не трогает.
Имя Германа Гессе пугает. Буквально. «Игра в бисер», «Степной волк»… К его величавой монументальности не знаешь с какой стороны подойти.
Расположившийся аккурат посередине его библиографии роман «Демиан» кажется на поверхностный взгляд хорошим выбором для первого знакомства. К тому же, чего уж там, в отличие от остальной классики он совсем небольшой по объему, так что, в любом случае, what the heck?
Ты все равно ничего не теряешь.
Именно с такими мыслями я подбиралась к этому роману. Вначале определив его к пункту «Книга с антропонимом в названии», но потом, как обычно, планы несколько поменялись. Что интересно, как признавался сам автор, странное имя в названии романа не было изобретено или выбрано им самим, а он обладатель этого имени (Демиан) был встречен им во сне, и тот попросил Гессе назвать в его честь свою книгу. Весьма бредовое объяснение, но для меня более чем правдоподобное, потому что со мной в свое время произошло примерно то же самое.
Каждый проходит через эту трудность. Для среднего человека это та точка жизни, где веление собственной жизни вступает в наиболее жестокий спор с окружающим миром, где путь вперед отвоевывается в жесточайшей борьбе. Многие испытывают то умирание и рождение заново, каковое представляет собой наша судьба, только в этот единственный раз за всю жизнь — при обветшании и медленном разрушении детства, когда все, что мы полюбили, нас покидает и мы вдруг чувствуем одиночество и смертельный холод мирового пространства. И многие навсегда повисают на этой скале и всю жизнь мучительно цепляются за невозвратимое прошлое, за мечту о потерянном рае, самую скверную, самую убийственную на свете мечту.
Не менее интересно, что, то ли опасаясь критики, или не хотя признавать авторство этой книги, Гессе изначально издал этот роман анонимно, под именем самого Эмиля Синклера (главного героя романа), и только спустя некоторое время, когда некий писатель Отто Флаке и швейцарский литературовед Эдуард Корроди провели расследование стилистический анализ романа, он признался в его авторстве.
Почему все так сложно, спросите вы?
У меня в ответ на этот вопрос есть несколько причин.
Юнгианский психоанализ автора под маской романа?
«Демиан» считают одним из самых мрачных и мистических романов Гессе. Опубликованный в 1919 году, он вобрал в себе весь пессимизм этого «междумирия» в котором тогда жила старушка Европа. Нестабильная политическая обстановка, финансовый кризис, усугублялись и жизненным кризисом самого автора. Усугубившаяся депрессия которого привела до похода к психотерапевту. Ученику и последователю Карла Юнга. Именно в этом время своей терапии Гессе увлекся идеями Юнга. Его небольшой роман настолько нашпигован юнгианскими архетипами и юнгианской символикой, как хороший шашлык помидорами.
По своей сути, сюжет романа — типичная история взросления и становления Эмиля Синклера, одного крайне бесхребетного юноши, который так и прожил бы жизнь посредственного человека, об которого бы все постоянно вытирали ноги (случай с шантажом Кромера тому явное доказательство), если бы в один прекрасный (или ужасный) день он не встретил бы некоего таинственного Демиана, молодого человека чуть старше его, который помог ему открыть свое глубинное, темное «я» (ака «печать Каина») , которое он так тщательно в себе то ли прятал, то ли не замечал.
В романе можно встретить очень много философских размышлений, довольно оригинальных (читай: спорных) теорий и концепций как философии, так и религии. В частности, высказывается альтернативная версия библейской истории о Каине и Авеле:
Существовала и положила начало этой истории печать. Был некий человек, и в лице у него было что-то такое, что пугало других. Они не осмеливались прикасаться к нему, он внушал им уважение, он и его дети. Но наверно, и даже наверняка это не была в самом деле печать на лбу, вроде почтового штемпеля, такие грубые шутки жизнь редко выкидывает. Скорей это была чуть заметная жутковатость, чуть больше, чем люди к тому привыкли, ума и отваги во взгляде. У этого человека была сила, перед этим человеком робели. На нем была «печать». Объяснять это можно было как угодно. А «угодно» всегда то, что удобно и подтверждает твою правоту. Детей Каина боялись, на них была «печать». Вот и усмотрели в печати не то, чем она была, не награду, а ее противоположность. Говорилось, что парни с этой печатью жутки, а жутки они и были. Люди мужественные и с характером всегда очень жутки другим людям. Наличие рода бесстрашных и жутких было очень неудобно, и вот к этому роду прицепили прозвище и сказку, чтобы отомстить ему, чтобы немножко вознаградить себя за все страхи, которые пришлось вытерпеть. Понимаешь?
Сам Демиан, тот самый носитель «печати Каина», в этом романе представляется фигурой крайне загадочной и мистической. То ли ангел, ангел то ли демон, то ли вообще волшебник.
Он не стареет с годами, всегда оказывается в нужном месте, иногда странно замирает с каким-то странным остекленевшим выражением лица, как будто умеет заглядывать в самую глубину вечности, имеет поразительную способность читать мысли и каким-то мистическим образом воздействовать на людей своей волей. По мере прочтения ты начинаешь очень хорошо понимать главного героя за то, что он не смог не попасть под обаяние и так увлекся этим таинственным и слегка жутковатым Демианом.
Ты уже слышал о белой магии?
Я должен был ответить отрицательно.
– Это когда учатся владеть собой. Можно стать бессмертным. Да и волшебником сделаться. Ты никогда не проделывал таких упражнений?
Убить можно ведь и нашего брата. Только с нами так не покончить. Вокруг того, что от нас останется, или вокруг тех из нас, кто выживет, сосредоточится воля будущего.
Когда в тексте в очередной раз промелькнула вездесущая «печать Каина», почему-то мое ассоциативное мышление сразу заставило вспомнить «Четвертое крыло» Ребекки Яррос, где у всех тоже были свои прикольные магические печати. Потом я сразу вспомнила печать заклинателя теней у демонического Ксейдена. Потом почему-то вспомнила его рельефные мышцы и татуировки «отступника» практически через все тело...
... Но мы несколько отвлеклись от темы.
Продолжаем наш разговор! Мы как раз подошли к самым спорным моментам.
Роман взросления или очень скрытая пропаганда ЛГБТ?
Вся эта история с новыми правилами цензуры Ридеро с их нахождением пропаганды сами знаете чего на ровном месте, где вообще не было к этому никакой, даже близкой предпосылки, так травмировало мое сознание, что я точно так же тоже начала видеть скрытый подтекст и пропаганду сами знаете чего под вроде бы внешне безобидным текстом.
Вот что у меня получилось, если кратко изложить хронологию прочитанного:
Я учился в гимназии, сын бургомистра и сын старшего лесничего были в моем классе и иногда приходили ко мне, дикие сорванцы и все-таки частицы доброго, разрешенного мира. Тем не менее у меня были близкие отношения с соседскими мальчишками, учениками народной школы, которых мы вообще презирали. С одного из них я и начну свой рассказ.
Я долго смотрел на него и тогда, совсем еще безотчетно, почувствовал нечто очень странное. Я видел лицо Демиана, не только видел, что это лицо не мальчика, но видел, что это лицо мужчины; я видел еще больше, я, казалось мне, видел или чувствовал, что это и не лицо мужчины, а еще что-то другое. Было в нем что-то женское, а главное, на миг это лицо показалось мне не мужским или детским, не старым или молодым, а каким-то тысячелетним, каким-то вневременным, отчеканенным иными временами, чем наши. Так могли выглядеть животные, или деревья, или звезды – я этого не знал, я ощущал не совсем то, что говорю об этом сейчас, будучи взрослым, но что-то подобное. Возможно, он был красив, возможно, нравился мне, а может быть, и был мне противен, это тоже решить нельзя было. Я видел только: он был иным, чем мы, он был как животное, или как дух, или как изображение, не знаю, каков он был, но был иным, немыслимо другим, чем мы все.
Я опять целиком принадлежал темному миру, дьяволу и слыл в этом мире замечательным парнем.
Сейчас, например, ты с год уже чувствуешь в себе некое влечение, которое сильнее всех других, и оно считается «запретным». Греки же и многие другие народы, напротив, возвели это влечение в божество и справляли в его честь пышные праздники. «Запрет», значит, не есть нечто вечное, он может меняться.
Чего нельзя сказать о Писториусе. С этим другом я к концу своего учения в Шт. приобрел еще некий особый опыт.
Я и не знал, что органист Писториус преподал мне первый урок, когда я лежал с ним перед камином на полу его мрачной уединенной комнаты.
Наконец я нашел Демиана. Он стоял в открытой беседке, обнаженный по пояс, и упражнялся в боксе с помощью подвешенного мешочка с песком.
Я с удивлением остановился. Демиан выглядел великолепно, широкая грудь, крепкая, мужественная голова, поднятые руки с напряженными мышцами были сильны и хороши, из бедер, плеч, плечевых суставов движения били ключом.
– Демиан! – крикнул я. – Что ты делаешь?
Он весело засмеялся.
Я послушно закрыл глаза, я почувствовал его легкий поцелуй на своих постоянно кровоточащих губах. А потом я заснул.
Заключение
Скажу честно, я не очень люблю семейные саги и романы взросления. В них обычно всегда так много занудности набившего оскомину многословия, скучного морализма, велеречивой претенциозности, которых и так хватает в обычной жизни. Читать такое скучно и неинтересно.
В нем много достаточно любопытных идей и наблюдений, смелых иконокластных теорий, но... я не хочу сказать, что размах на рубль, а удар на копейку... однако было такое ощущение, что роману не хватает лоска, чуть более глубокой проработки и некоторой логической докрученности сюжета. Линия между Эмилем и матерью Демиана просто разрывала мой мозг, и непонятно зачем она вообще была вплетена в эту историю, разве только чтобы все еще больше запутать, а резкая, не совсем вытекающая из сюжета концовка была написана, слегка переиначивая одного чрезвычайно неуважаемого мной человека «чтобы просто красиво закончить».
Это весьма необычайная, мрачная, и довольно философская вещица, но мне все время в ней чего-то не хватало (страниц? контекста?). Но в целом, думаю, мое первое знакомство с этим автором все же было достаточно интересным. По крайней мере, желание читать его дальше после этого романа у меня не отпало. Ибо для чего нам еще даны наши желания? Конечно, мы должны до последнего верить в их исполнение.
Название: «Демиан» Герман Гессе
Цитата: «И она рассказала мне о юноше, влюбленном в звезду. Он стоял у моря, простирал руки и взывал к звезде, он мечтал о ней и обращал к ней свои мысли. Но он знал или полагал, что знает: человек не может обнять звезду. Он считал, что это его судьба — любить светило без надежды на исполнение желания, и на этом построил всю свою жизнь как поэму о покорности судьбе и немом, непрестанном страдании, которое сделает его лучше и чище. Но все его помыслы были направлены на звезду. Однажды он снова стоял ночью у моря, на высоком утесе, и смотрел на звезду, и сгорал от любви к ней. И в миг величайшей тоски он сделал прыжок и ринулся в пустоту, навстречу звезде. Но в самый миг прыжка он подумал с быстротой молнии: это же невозможно! И тут он упал на берег и разбился. Он не умел любить. Если бы в тот миг, когда он прыгнул, у него нашлась душевная сила твердо и непреклонно поверить в исполнение желания, он бы взлетел и соединился со звездой».