Сатирический хардкор
— Странные какие-то дела творятся, – сказал Хлебовводов с недоверием. – Пришельцы какие-то странные пошли…
Я не отличаюсь особо большой оригинальностью. При мысли о книгах, написанных дуэтом авторов мне прежде всего приходит на ум Ильф и Петров и братья Стругацкие.
К Стругацким у меня отношение несколько особенное. С самого детства моим самым главным незаменимым новогодним фильмом были не «Ирония судьбы» и «Иван Васильевич меняет профессию», а «Чародеи». Помню, когда я читала «Понедельник начинается в субботу» меня несколько разочаровало, что книга и фильм имеют так мало общего. Мой интерес к «Сказке о Тройке» был продиктован тем, что эта повесть считается негласным продолжением «Понедельник начинается в субботу». Еще мой интерес вызвал тот факт, что у этой повести какое-то странное количество разных версий.
В этом сборник вошли «Сменовский» и «Ангарский» варианты. Я буду ориентироваться в основном на «Сменовский вариант», потому что полностью перечитывать «Ангарский» мне не хватило терпения.
Зачин у повести почти что сказочный: молодые сотрудники того самого НИИЧАВО в лице Привалова, Ойра-Ойра, Корнеева и Амперяна прибывают в Китежград с целью получить у местных чиновников ряд волшебных артефактов и магических существ для своего института, а именно: клопа Говоруна, спрута Спиридон, снежного человека Федора, Черный ящик и т. п. (во втором варианте они попадают Тьмускорпионь, расположившуюся на 76-м этаже института на каком-то монструозно-ужасающем лифте).
Мы узнали, что запрещается: селиться в кабине летучим мышам, вампирам и белкам-летягам; выходить сквозь стены в случае остановки кабины между этажами; провозить в кабине горючие и взрывчатые вещества, а также сосуды с джиннами и ифритов без огнеупорных намордников; пользоваться лифтом домовым и вурдалакам без сопровождающих… Запрещалось также всем без исключения производить шалости, заниматься сном и совершать подпрыгивания.
Этот своеобразный квест усложняется тем, что помимо всего прочего молодым ученым приходится играть в сложную бюрократическую игру с могущественной ТПРУНЯ, той самой Тройкой по Рационализации и Утилизации Необъясненных Явлений (которая на самом деле четверка, если учитывать вечно спящего на заседаниях полковника) буквально сражаясь за каждого своего подопечного, отбиваясь от их тупости и постоянного втыкания спиц в колеса.
Пока тебе подпишут здесь бумаги, шляпа ты фетровая, – сказал грубый Корнеев, – и пока кончатся все разговоры, ты здесь и накупаешься, и назагораешься, и на лыжах находишься, и женишься, и разведешься (Эдик посмотрел на него с изумлением), от Колонии тебя будет тошнить, от этих дурацких развалин тебя будет рвать…
В-седьмых, наконец, – рассудительно говорил Эдик, – любому специалисту, а тем более такой авторитетной организации, должно быть ясно, товарищи, что так называемый Черный Ящик есть не более чем термин теории информации, ничего общего не имеющий ни с определенным цветом, ни с определенной формой какого бы то ни было реального предмета. Менее всего Черным Ящиком можно называть данную пишущую машинку «ремингтон» вкупе с простейшими электрическими приспособлениями, которые можно приобрести в любом электротехническом магазине, и мне кажется странным, что профессор Выбегалло навязывает авторитетной организации изобретение, которое изобретением не является, и решение, которое может лишь подорвать ее авторитет…
Магические артефакты и волшебные существа находятся в Колонии Необъясненных Явлений под присмотром весьма специфического коменданта Зубо.
Да и как было не сочувствовать? Жил-был человек, ничего такого не делал, никому особенно не мешал, работал комендантом общежития, достиг успехов, и вдруг вызвал его товарищ Голый, поругал за приверженность к религии и бросил на повышение – комендантом Колонии Необъясненных Явлений. Будь он помоложе да поначитанней, он, возможно, и развернулся бы там, но товарищ Зубо был не таков.
Дальше все пошло как по маслу. Появился комендант, который, разумеется, подслушивал под дверью.
Документировать весь процесс также периодически приходит весельчак-фотограф Найсморк.
А Найсморк выкручивался с блеском. Он загнал Хлебовводова и Фарфуркиса в угол, навис над ними двумя своими баскетбольными метрами и десятью сантиметрами и орал на них, как с трибуны:
– Я параграф двенадцатый знаю получше вашего! Я на нем крокодила съел, собакой закусил! Там сказано – анфас! По-русски понимаете? Ан-фас! Покажите мне, где у этого киселя анфас, и я его целый день снимать буду! Где у него анфас? Где? Ну где? Ну чего же молчите? Я самого господина Сукарно снимал! Я самого этого снимал… как его… ну, в шляпе еще все ходил! Я параграф двенадцатый наизусть!.. А если фаса нет? У господина Сукарно фас был нормальный! У этого… как его… фас был будь здоров, в три дня не обгадишь! А у этого где?..
К тому же интимность обстановки нарушил вдруг фотограф Найсморк.
Сложившись пополам, он вдвинулся в павильон, осмотрел нас дикими глазами и хрипло осведомился, который здесь будет Спиридон, спрут, древний и головоногий. Не дожидаясь ответа, он пошел вокруг бассейна, озираясь и бормоча, что свет здесь хороший, толковый человек ставил, понимающий, только смердит вот, как на помойке у этого… как его… у столовой.
Надо отметить, что эта повесть чуть ближе к «Чародеям», по крайней мере, по вайбу. Там все время фигурируют магистры, а Тройка имеет свою систему магии, например, магическую Большую Круглую Печать, с помощью которой она утверждает решения, моментально становящиеся неоспоримой реальностью.
Читая повесть, сразу становится понятно, почему издательства и журналы боязливо в последний момент отказались от ее публикации, а более ранние изданные варианты были запрещены и изъяты из печати. Повесть распространялась в основном подпольно, через самиздат добровольцами. Уж слишком легко цензура распознала под магической маской карикатуру на современные реалии и чиновников. Клоп Говорун прямо сердечко, самый любимый герой в этой истории.
На ярко освещенных ступенях роскошного каменного крыльца в непосредственной близости от турникета отирался Клоп Говорун. Он жаждал войти, но швейцар его не впускал. Говорун был в бешенстве и, как всегда, находясь в возбужденном состоянии, испускал сильный, неприятный для непьющего Федора запах дорогого коньяка «курвуазье». Я наскоро познакомил его с Эдиком, посадил в спичечный коробок и велел сидеть тихо, и он сидел тихо, но, как только мы прошли в зал и отыскали свободный столик, он сразу же развалился на стуле и принялся стучать по столу, требуя официанта. Сам он, естественно, в кафе ничего не ел и не пил, но жаждал справедливости и полного соответствия между работой бригады официантов и тем высоким званием, за которое эта бригада борется. Кроме того, он явно выпендривался перед Эдиком – он уже знал, что Эдик прибыл в Китежград лично за ним, Говоруном, в качестве его, Говоруна, работодателя.
Клоп Говорун взобрался на стену и, зажав нос, с неодобрением на них поглядывал, ожидая случая вставить словечко-другое.
Говорун несколько побледнел, однако продолжал держаться с достоинством. Впрочем, краем глаза он осторожно высматривал себе на всякий случай подходящую щель. По комнате распространился крепчайший запах дорогого коньяка.
– Кровопийцы! – прохрипел Хлебовводов, вскочил и ринулся вперед.
Сердце у меня замерло. Эдик схватил меня за руку – тоже испугался. Говорун прямо-таки присел от ужаса. Но Хлебовводов, держась за живот, промчался мимо демонстрационного стола, распахнул дверь и исчез. Было слышно, как он грохочет каблуками по лестнице. Говорун вытер со лба холодный пот и обессиленно опустил усы.
– Гррм, – как-то жалобно проговорил Лавр Федотович. – Кто еще просит слова?
– Позвольте мне, – сказал Фарфуркис, и я понял, что машина заработала. – Заявление гражданина Говоруна произвело на меня совершенно особое впечатление. Я искренне и категорически возмущен. И дело здесь не только в том, что гражданин Говорун искаженно трактует историю человечества как историю страданий отдельных выдающихся личностей.
Клоп же проповедовал в этом вопросе христианство: соси, но знай меру. Они разгорячились и опять чуть не подрались, потому что Клоп обозвал Спиридона фашистом.
...хотя самобытных крутых персонажей-архетипов тут целый музей.
Вначале, правда, ему повезло осилить Кончара, скорбного в тот день вирусным гриппом, и в Плюнь-Ядовитую алчно ворвался Годзиллов прихвостень Вампир Беовульф, который, впрочем, тут же прекратил военные действия и занялся пьянством и грабежами. Однако это был первый и единственный успех Годзиллы за всю кампанию.
Поставила повести четыре звезды, поскольку как сатира, это, конечно, высший пилотаж первоклассного хардкора. Каждое слово бьет точно в цель. И еще потому, что я поставила не очень высокую оценку «Понедельнику», потому в то время, когда я его читала я просто не поняла большую часть вложенного туда подтекста. Возможно, его тоже нужно будет перечитать.
Действия порядочных людей всегда направлены на улучшение окружающего мира. Порядочные люди не могут испытывать удовлетворения, если им удалось достигнуть пусть даже самой благородной цели неблагородными средствами. Тем и труднее положение порядочного человека в сравнении с положением темного и уголовного, но порядочный человек вынужден тщательно и придирчиво отбирать средства для достижения целей в каждом частном конкретном случае.
Пока в своем активе он, Роман, числит: три бессонных ночи, заполненных чтением наизусть поэта Гумилева; два кошмарных вечера, проведенных у товарища Голого в беседах о хорканье вальдшнепов и чуфыканье тетеревов; ежедневное мучительное бритье опасной бритвой; сожженную нынче днем на пляже спину и хроническую боль в лицевых мускулах – следствие непрекращающейся мужественной улыбки.
Старший из магистров к моменту своего выступления закончил холю ногтей, густо напудрил воспаленные от бритья щеки и, развеся на трельяже все свои восемнадцать галстуков из тринадцати различных стран мира, решал задачу на оптимум. Он начал свое заявление с того, что все здесь правы, каждый по-своему, и, следовательно, все здесь не правы.
Не надо хвастаться достижениями перед своими соседями по планете. Вы рискуете попасть в смешное положение. Вас сочтут глупцами те, кому ваши мечты чужды, и вас сочтут жалкими болтунами те, кто свою мечту осуществил уже давно.
Название: «Сказка о Тройке» Аркадий и Борис Стругацкие
Цитата: «Вас можно назвать СВЕРХПАРАЗИТАМИ, ибо никакой другой вид не додумался еще паразитировать на самом себе. Ваше начальство паразитирует на подчиненных, ваши преступники паразитируют на так называемых порядочных людях, ваши дураки паразитируют на ваших мудрецах. И это — цари природы!»