На коне вороном выезжал партизан

Переходить к партизанским методам - этот призыв становится всё популярнее среди активистов/ток антивоенного движения в России. Под такими методами имеются в виду, насколько я понимаю, акты “прямого действия”, наносящие прямой ущерб армии и, работающей на нее, экономике: “рельсовая война”, поджоги военкоматов и т.п.

Поможет ли это антивоенному движению, или, наоборот, может его погубить?

Оставим пока этические вопросы о насильственной и ненасильственной борьбе. Эти вопросы важны и этическая неразборчивость в выборе методов, сама по себе, может погубить любое движение, но сейчас давайте поговорим только о “прагматике”

Очевидно, что “хорошими” можно признать те методы, которые здесь и сейчас способствуют достижению целей движения.

Целью антивоенного движения, в конечном счете, является сокращение ресурсов для ведения войны.

Некоторые действия могут достигать ее опосредованно, но смысл антивоенного движения именно в этом.

Помогает ли партизанское движение на территории России в настоящее время сокращению ресурсов?

Ненасильственные действия - уличные протесты, антивоенная агитация - не дают немедленных результатов. Это приводит многих к разочарованию. Результаты партизанского активизма видны сразу и воодушевляют активистов/ток. Однако является ли воодушевление активистов целью антивоенного движения? Может ли считаться эффективным действие только потому, что оно воодушевляет его исполнителей? Напомню, целью в нашем случае является сокращение ресурсов для ведения войны

Воодущевленные активисты не покинут (сами) движение и это, безусловно, “профит”. Однако очень велика вероятность того, что их, воодушевленных, изымет из движения государства, так как партизанские методы вообще-то незаконны. Более того - единичные акции прямого действия дают повод для репрессий и против других, непричастных к ним, активистов. Так что, даже если самих воодушевленных партизан не поймают, число активных участников/ниц движения будет уменьшаться. "Убыток" явно будет больше "профита"

Для российских антивоенных инициатив сейчас, когда они и так не могут похвастаться массовостью и бурным ростом своих рядов, это неоправданный риск.

Впрочем, дело не столько в этом. В конце концов, за уличные протесты и агитацию у нас тоже хватают и сажают.

Ресурсы для ведения войны бывают разные. Большее, чем материальные, значение имеют ресурсы моральные, в том числе поддержка войны населением страны-агрессора.

Вид горящего военкомата, или сошедшего с рельс поезда лишь у немногих сегодня вызывает воодушевление. Подавляющее большинство он пугает. И этот страх использует и будет использовать государство для актуализации выдуманных им угроз в глазах населения: “Смотрите, вот она война, которую мы ведем! Это на нас нападают!”. Людям не нравится бояться и когда им страшно, они более склонны довериться государству и поддержать его действия.

Одна из главных причин, по которой протестующие по всему миру предпочитают (когда предпочитают) ненасилие насилию состоит именно в том, что применение насилия лишает их поддержки населения (ему страшно) и оправдывает в глазах последнего жестокое подавление протестов правительством.

Партизанские движения часто (не всегда) успешны на оккупированных врагом территориях. Почему? Потому что здесь они с большей вероятностью могут быть поддержаны местными жителями - теми, кто будет партизан кормить и прятать в случае чего, ну и пополнять из редеющие ряды, конечно.

Там, где такой широкой поддержки нет, партизаны долго не протянут и много не навредят

Партизанские методы могут быть успешны в российском антивоенном движении, но не сейчас, а лишь когда оно будет пользоваться широкой и открытой поддержкой россиян. Сейчас призывы переходить к партизанщине, как минимум, преждевременны