На любой войне не прав никто кроме тех, на кого непосредственно падают бомбы и ракеты, кто прячется от них в подвалах, бомбоубежищах, метро и не знают, вернутся ли они когда-нибудь в свои дома. Я не знаю, что такое война. Я никогда не прятался от бомб и ракет и поэтому нижеследующие размышления обращены не к украинцам. Они правы и мне нечего им объяснять. Этот текст для таких же как я - растерянных ошеломленных противников этой войны в России.

Общественные настроения вокруг требований ЛГБТ-движения в России не меняются от худшего к лучшему, или наоборот. Они поляризуются. “Крайние” позиции становятся всё заметнее, “равнодушных” и “осторожных”, а значит политическая дискуссия по этому вопросу имеет тенденцию становится все громче и влиятельнее

Кто в России более всего подвержен влиянию государственной идеологемы “пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений” и опасности таких “отношений” вообще? Назовем эту идеологему “государственная гомофобия”

Как у всех расхожих политических терминов, у слова “революция” есть два способа употребления: широкий, “народный” и узкий, “теоретический”. Первый применяется в СМИ, речах политиков и повседневных разговорах (комментариях в телеграме и фэйсбуке, например). Второй - в исследованиях политических изменений и когда нужно точнее отличать революции от того, что ими не является. Такое "строгое" понятие революций, порождающих их условий и последствий сложилось за сто лет развития социологии революций - направления исторической социологии. Разумеется, исследования и дискуссии продолжаются, но промежуточный и относительный консенсус уже имеется

Оставим пока этические вопросы о насильственной и ненасильственной борьбе. Эти вопросы важны и этическая неразборчивость в выборе методов, сама по себе, может погубить любое движение, но сейчас давайте поговорим только о “прагматике”