Слово о крабрости, или Похвала страху

Оригинал взят у

ab_pokoj в Слово о крабрости, или Похвала страху— А вот что мне делать? Я работаю на бессмысленной работе в отделе чегонибутинга тупорылой чегонибутинговой компании, в которой всем всё пофигу. Я прекрасно осознаю бесперспективность своей деятельности, но больше ничего не умею. А то, что умею, в нашей стране не нужно. Вы пишете всякие воодушевляющие тексты (кстати, что-то редко сейчас), но куда мне податься из моей конкретной ситуации, чтобы приносить пользу? Я уж не говорю, что мне на работе так выносят мозг, что не остаётся ни времени, ни сил на то, чтобы работать над собой. Да и непонятно, куда работать — везде же одно и то же… В конце концов, мне просто страшно что-либо менять. Просто страшно, понимаете?

Нарубив передо мной таким образом правды жизни, посетители обычно с удовлетворением откидываются в красном гостевом кресле и тянутся закурить. Как правило, не успевают — именно в этот момент их догоняет магический посох и начинается лечение.

На деле, если поскрести чудовищную испуганность среднестатистического современника (а скрести я умею) — откроются целые бездны хорошо вооружённого и отлично эшелонированного бесстрашия.

Это бесстрашие, собственно говоря, мастерски сливает единственный невосполнимый ресурс современника — драгоценный срок его драгоценной жизни — в пустое поблёскивающее никуда. Это от бесстрашия пациенты выстраивают парсеки алмазов одного цвета, или отсматривают килоурганты дурного телеэфира, или отслеживают теракоэльи дурацких цитат в своей ленте и успевают ещё отбывать полсотни пивочасов в дружеских компаниях ежемесячно. Кокетливо приговаривая, что им страшно что-либо менять.

На деле всё обстоит в точности наоборот: их проблема заключена не в страхе, а в его отсутствии.

Если бы им действительно было страшно — они для начала испугались бы самой реальной из всех угроз: пустого будущего. Не наполненного ничем грядущего, которое, может статься, и так поджидает нас за гранью земной жизни — но к которому преступно пытаться привыкнуть заранее.

Если бы они действительно боялись — то боялись бы не менять что-либо, а как раз не менять. Но по миру со скоростью оклахомского торнадо разносится специфический вид бесстрашия, который проф. Инъязов (кстати, недавно получивший орден Св. Януария за достижения в области лингвистики) зовёт «крабростью». Этот вид бесстрашия состоит в том, что подхвативший его норовит встать к настоящим угрозам бочком и отважно отмахиваться клешнями от всего, что пытается повернуть его лицом к ним. Ему кажется, что бояться менее страшных вещей правильнее и здоровее, чем более страшных— и поэтому он начинает до чёртиков бояться того, что чёртиков никак не заслуживает: с тем же успехом можно бегать по проезжей части, потому что на тротуаре маячит агрессивный пекинес.

За типичными примерами крабрости ходить недалеко...