Дискуссия о кавычках: а для чего оппозиции «право на насилие»?

Казалось бы – этот материал должен был вызвать живейший интерес как минимум достаточно известной определенной аудитории. Как говорится – взорвать сеть. Однако судя по той дискуссии, которая состоялась относительно него – не вызвал. Не взорвал. По ведь идее, не только дискуссия должна была состояться. Десятки, сотни и тысячи «хомячков Навального», «сторонников Соболь» должны были массово не только комментировать – но и репостить. В контактах, в сто граммах, в ФээСБуках и на всех доступных им площадках. Ведь казалось бы – вот оно: помощь идет! Наконец то объявился хоть кто-то кто сказал свое решительное «нет!» праву государства на насилие. Праву на разгоны митингов, аресты лидеров, сроки за те же самые твиты и репосты. По уму, по идее, вокруг нашего поста должно было твориться нечто невообразимое: путин двадцать лет в режиме 24/7 вдалбливал всем и каждому что государство имеет «священное» право на насилие, а тут как в сказке Шварца объявляется некий мальчик и заявляет, что король, извините, в неглиже. Конечно можно еще задаваться типа наивным вопросом: ой, а мы же не знаем, что такое насилие. Вообще то насилие - это когда ОМОН вооружают бомбардировщиками и авианосцами. Вот это оно - насилие самое И ЕСТЬ.
Но вместо этого мы ведем по сути дискуссию с единственным «ментальным магом» с которым обсуждаем вопрос о том, как же ставить кавычки в заголовке. И надо, пожалуй, согласиться: наверное, можно увидеть разницу между выражениями «священное «право на насилие»» и ««священное право» на насилие». Действительно такая разница существует, но является ли она принципиальной? Является ли она сутью нашего посыла, месседжа? Конечно же нет. В то же время мы достаточно ясно и внятно заявили: ни путин никто то еще права на насилие кроме очень однозначно трактуемых обстоятельств не имеет. Ни священного ни вообще КАКОГО-НИБУДЬ. И это во всех прочих разумных ситуациях должно было приводить к появлению в нашем блоге массы сторонников. Но именно этого то не произошло. А ведь вопрос то – принципиальный. Фундаментальный и ключевой. Имеет ли право государственный медведь поедать каких-нибудь пусть даже не оппозиционных чижиков? И не даром именно на его вдалбливание весь путинсий пропагандистский аппарат тратит усилия лучших своих соловьевых: мы можем насиловать вас. Причем даже не как «феодалы» по праву «первой брачной ночи», а всегда, везде, в любое время и любым образом. Кстати на образ бутылки в известном ОВД пропаганда совершенно не напрасно тратила свои усилия. Типа – и это наше право. Оно святое и несомненное. А каждый кто смеет даже усомниться в этом «праве» - отступник и еретик от самого главного от самого ценного от самого великого и передового что есть в стране от священных духовных скреп и сакральности крымнаша. И самое главное: это право для путинской вертухали даже более ценное чем сам путин. Путин должен по задумке архитекторов идеи о «праве государства на насилие» приходить и уходить, а само это «право» - должно оставаться. И это само собой вызывает уже совершенно неординарные размышления. И уж несомненно вызывает размышления абсолютное отсутствие реакции навальненской аудитории на наш материал. Не знают, не видят? Или не хотят?
Мюрида к аудитории сторонников Навального отнести может наверное разве что какой то Шнуровский, однако Мюрид уже после нашей публикации (а мы убеждены что уж он то наши материалы точно читает) ничтоже сумняшеся пишет: вбить в голову чужую правду можно только пулей. Вы понимаете? Выбить из головы пулей что то – это да. Тут проблем нет. Вбить кусок тупого и бессмысленного свинца – тоже легко. Но «вбить правду»? Пулей? Это из области какой то ненаучной фантастики. НО ОНИ РЕАЛЬНО ТАК РАССУЖДАЮТ! Они действительно в этом убеждены. Прямо так и хочется добавить что-то вроде «на генетическом уровне». Но гены тут явно не при чем. 20 лет путинской пропаганды так называемого «права государства на насилие» приводит к вполне ожидаемым результатам. Причем люди просто не замечают того как они начинают рассуждать под воздействием этой пропаганды: говорят, что человек на которого действует угарный газ – просто засыпает.
Видимо это все же не гены. Тут другое: в какой-то вполне нормальной стране недавно разбили на автосалоне десятки машин. Разбили в знак протеста там против чего-то. Но предлагают «сажать… штрафовать» не пострадавшие. А вроде бы обычные русскоговорящие люди, не исключено даже что считающие себя сторонниками Навального или там оппозиции, которые возможно в стране где это случилось и не были ни разу. Как раз-таки пострадавшие заявляют, что усилят охрану. Это кстати открывает еще и тему культуры права на ошибку: МЫ не уберегли, это НАШ косяк, что машины побили, в СЛЕДУЮЩИЙ раз мы не допустим, будем работать лучше. Это повод к самосовершенствованию. Посадить же участников акции – значит отказаться от такого совершенствования. Ну им будет плохо – а будет ли нам хорошо? У нас есть право на самозащиту и мы не будем его ни на кого перекладывать. Проведет полиция расследование – хорошо, вынесет суд решение, мы в стороне, мы свои выводы сделали и уроки извлекли. Право на насилие? Но не священное, а разделенное, делегированное. А пока сторонники навального предлагают из умного лишь «голосование». То есть право на насилие у них такое же как и у путина? То есть ничем не ограниченное, а значит – безумное? Этакое экзистенциальное садо – мазо: нас побили – мы побьем, очередной круг государственной «дедовщины»? А хотят ли они его разорвать, понимают ли? А если понимают, сознательно ли подходят к вопросу о будущем в данном вопросе? Ведь должно то быть именно так как в ситуации с потрепанным активистами автосалоном. Так что в этом плане спор о кавычках может быть даже - вполне уместен. Но разве оппозиция и весь этот навальный не отравлены тем же угарным газом «священного права» государства на насилие? И разве когда они придут к власти (если придут) они смогут хотя бы увидеть эту «духовную скрепу» которую из конструкции любого государства следует изымать В ПЕРВУЮ очередь?
Порассуждайте.

Поддержать наш блог,

imed3, вы можете в любое время переводом по актуальным динамически изменяемым реквизитам опубликованным в конце этого текста.