Пуговицы как знак свободы

Оригинал взят у

yuryper в Пуговицы как знак свободыОригинал взят у

clear_text в практикум по истории костюма

ПУГОВИЦЫ

Когда генерал Эктор Альфредо Шмиц, по прозванию Тибурон, то есть Акула, покончил со всеми своими противниками: когда одних он перестрелял без суда; другим дал пожизненные сроки; третьих переселил в нищие шахтерские поселки, четвертых выпихнул в эмиграцию, – вот тогда он вдруг вспомнил, как был бедным студентом.

Да, он был бедным студентом провинциального университета. В любом таком городе есть свой маленький высший свет, и попасть в него гораздо труднее, чем в столице. Но молодой Эктор Шмиц не так уж хотел ходить на вечера к губернатору или в клуб «Меркурио». Тут было другое – девушки.
Эктору Шмицу даром не нужны были девушки из бара или магазина. А все университетские красавицы принадлежали парням, отцы которых были приняты у губернатора или состояли в клубе банкиров.
Это было просто и естественно. Красивые девчонки сами оказывались рядом с красиво одетыми парнями, а потом у них тоже появлялись красивые вещицы.
Рубашки Эктору Шмицу шила его тетя, у которой он жил. Пуговицы она пришивала белые, простые. Она их спарывала со старых рубашек своего мужа и сыновей. У нее была целая жестянка таких пуговиц.

Однажды Эктор Шмиц в студенческом баре близко-близко увидел рубашку одного богатого парня. Пуговицы там были совсем другие. Небольшие, но с толстым ободком, на котором было тонко выдавлено название фирмы.
Он скопил деньги и купил рубашку в английском магазине.
Пуговицы были еще красивее, но девушки этого не замечали, хотя он нарочно выставлял руку, чтоб было видно манжету и две пуговицы на ней.
Однажды верхняя пуговица оторвалась. Хорошо, на рубашке внизу была пришита запасная. Через месяц отлетели еще две. Сколько тетя ни рылась в своей жестянке, таких у нее не было. Наутро на занятии красивая девушка сказала ему:
- Оторвалась Англия? – и ткнула пальцем туда, где светились тётины пуговицы.
Он дождался весны, отлично сдал экзамены и написал прошение о переводе в военную академию.
Фирменные пуговицы с английской рубашки он срезал и выкинул. А новые – то есть очень старые – пришил сам.

«Да, да, да – подумал президент Шмиц. – Я ведь обещал народу справедливость. Начинать надо с малого».
Через неделю вышел указ. В государстве вводились пуговицы пяти калибров и пяти цветов. Малюсенькие, маленькие, средние, крупные и совсем большие. Белые, желтые, серые, коричневые и черные. Дешевые и общедоступные. Другие пуговицы запрещались. Военные пуговицы оставались прежними.
Всем гражданам надлежало спороть и уничтожить пуговицы, которые сеяли социальную рознь и разрушали единство нации. За их ношение полагался штраф. За хранение – принудительные работы.
С импортной одежды прямо на таможне спарывали вредные пуговицы и пришивали правильные. Новые рабочие места, между прочим. Не говоря о новой Национальной пуговичной фабрике и Службе доставки пуговиц. В горные районы их завозили на вертолетах.

Экономика оживилась, но народ делал глупости.
В столице раскрыли подпольный клуб золотой молодежи «Botón del diablo». В провинции крестьяне несли запрещенные пуговицы в церковь. Священники прятали их в алтаре и произносили рискованные проповеди.
«С этими мажорами все ясно, - с тоской думал президент. – Но почему простые люди тоже? Они так хотели равенства! Так ненавидели богатых!»
По просьбе жены он сделал послабление: позволил обтягивать пуговицы тканью. Любого цвета и качества! Но – правильные пуговицы, разумеется.
Подлый народ тут же придумал обтяжку на липучках. А внутри было сами понимаете что. Троих пришлось приговорить к виселице. Жена судьи ночью зарезала мужа. Прокурор подал в отставку и уехал в родную Укитальпу, где было больше всего «пуговичных церквей». Начальник полиции заболел и отправился лечиться в Штаты.

- Я чего-то не понимаю? – спросил Эктор Шмиц у жены. Она была немка, племянница его дальнего родственника по отцу. Они сидели в его кабинете.
«Bo-to-nes! Bo-to-nes!» - маршировали по улицам полоумные тетки.
- Нужен самолет, - сказала она.
- Они хотели равенства, - сказал он.
Дверь распахнулась. Вошли восемь человек. Командующие родами войск, командующие округами и начальник военной разведки.
- Прости, Тибурон, мы в штатском! – захохотал главком авиации.
Они были в куртках и брюках с наглыми пуговицами – квадратными, овальными, в виде сердечек и розочек.
- Что за цирк?! Педерасты!!! – Эктор Шмиц выхватил пистолет и успел застрелить командующего столичным округом.
Но тут же семь пуль разорвали ему череп и грудь.
Эктору Шмицу на миг показалось, что тетя застегивает ему веки на простые белые, чуть пожелтевшие бедняцкие пуговицы. Потом стало совсем темно.
«Bo-to-nes! Bo-to-nes!» – ревело за окнами.
- Botones y libertad! – сказал главком сухопутных войск.

Тело генерала Тибурона, он же президент Эктор Альфредо Шмиц, под радостные вопли толпы проволокли по улицам, дотащили до пуговичной фабрики и сбросили в бункер для бракованной продукции. Забросали пуговицами и сожгли вместе с фабрикой.
Его жена в суете сумела спрятаться.
Потом вернулась в Европу, и в берлинском кафе рассказала мне эту историю.
Такая вполне ухоженная дамочка под пятьдесят.
- Я совсем сумасшедшая, - сказала она на прощанье. – Но это ничего.
- Конечно, ничего, - сказал я.

и более полусотни интереснейших комментариев