Новые дворяне: с какого века с нами?

«…потолковать об Ювенале, в конце письма поставить Vale…» умел, как известно, среди прочего, пушкинский Евгений Онегин. Его же антипод (и уж наверняка оппонент ну а как иначе назвать тех, кто сошелся как вода и пламень, при этом пройдя роковые четыре шага дуэли?) с, в отличие от «русскою душою» Татьяны геттингенской душой Владимир Ленский если следовать вообще канонам литературы должен был «ставить» что-нибудь видимо в самом начале. Ну скажем «O, Rus!» И заметим: несмотря на то что Онегин в поэме появляется сразу, именно Ленский почему-то обозначается напрямую как «помещик новый». Что такое помещик? Словари дают ответ что это «Землевладелец-дворянин». Но все ли здесь однозначно? Школьнику понятно, что нет. В пушкинской поэме кипит шекспировская драма и не Лаэрт ранит Гамлета, а Онегин убивает Ленского. Совпадение созвучий лишь добавляет дух драмы тому веку, когда происходила последняя и тому времени, когда творил (по официальной, разумеется, истории, которой мы конечно же далеко не всегда склонны верить) Шекспир. Но что отражает трагедия Пушкина? Не антагонизм ли каких-то разных видов дворянства, скрывшихся по какой-то прихоти языка за одним единственным словом помещик? Известно, что «"Новое дворянство" написано изначально на английском и для западной аудитории». Формально для дворянства автор ее был человеком совершенно случайным, но так ли? Вроде не совсем, ведь имя книги, да еще на иностранном языке мало отзывалась в умах россиян, фактическим же автором заголовка был Николай Патрушев который и заявил 20 декабря 2000 о том, что «они разные, но есть одно важное качество, объединяющее их, - это служивые люди, если хотите, современные «неодворяне».» Вот так «просто», ни много, ни мало, а «новые дворяне». И с термином этим мы живем и жили все эти 22 года. Причем с разными рядом людьми. О которых и не скажешь: новые они дворяне, или старые. А собственно говоря – новые: это какие такие именно? А какие именно – старые? Мы уже определились с врачами и со строителями, с церковниками и армейцами, с разными видами отношений к сексуальности, с эсерами и рсдрп, с дубами и липами, даже с птицоидами и рыбоидами разобраться самую малость успели. Так что явно: здесь должно быть тоже примерно самое. И для этого нам надо понять кто же кем был «исторически». Что же получается? Патрушев одновременно и подсказывает и замутняет в духе «спецоперации» правильность прочтения понятия помещик. Это действительно «дворянин». Но какие помещики были по факту дворянами «старыми» а какие новыми устанавливает именно второе слово из словарного определения. Кто землею владел раньше – тот и СТАРЫЙ дворянин. Кто ее получил позднее – тот есть дворянин НОВЫЙ. Эта тема не заиграет для нас новыми красками. Мы знаем Ивановых – Джонсонов. То есть ивановых, ответ на вопрос «чиьх». И знаем Бекбулатовых, Тиверских. И вот получается: в 1565 году территория страны была поделена на две части – опричнину (личный удел царя) и земщину. И на этом бояре практически стали «дворянами» старыми, а собственно термин «дворяне» - «появился», возник для обозначения нового явления. То есть бояре в дворяне попали постфактум. У того же Пушкина видим: «За столом сидит она царицей, Служат ей бояре да дворяне, Наливают ей заморские вины; Заедает она пряником печатным; Вкруг ее стоит грозная стража, На плечах топорики держат.» Итак – все ясно, новые дворяне – опричнина, ликторы, фашисты всех родов и оттенков. Вот с чем сегодня имеем мы дело. Вот что окружало нас вчера и не только. Но почему же мы их не видим? Почему мы читаем «The new nobility» и в упор не видим в них новых дворян?
Подскажите.
Поддержать наш блог, imed3, вы можете в любое время переводом по актуальным динамически изменяемым реквизитам опубликованным в конце этого текста.