Старушки России: кто же их огурчики будет кушать?

Вопрос, с которым мы хотели бы познакомить вас данным материалом… Впрочем, нет. Этим материалом с вопросом мы даже сами хотели бы познакомься. Вопрос многогранный настолько что даже опытному редактору непросто понять откуда к нему подойти. Но рассмотрения он требует и, наверное, весьма давно. При этом надо заметить, что материал будет столь же философским сколь и на самом деле практическим что тем, кому не нравится в нашем блоге философская сторона его легко могут пропустить своим вниманием как на удивление верно и обратное. То есть мы представляем вашему вниманию такой себе материал Шредингера, который одновременно можно как читать, так и не читать, но по разным причинам. Сделав это крайне необходимое хотя, наверное, и обременительное предуведомление можно начать с того что «все начиналось» вообще в сентябре 1999 года взрывами домов в Москве, Волгодонске и Буйнакске. Время тогда было не то что бы страшное, и даже скорей не тоскливое, а какое-то странное. И вот на фоне всех этих странностей – телевизионный репортаж. Кто-то возможно его сейчас вспомнит, и если да обязательно поделитесь воспоминанием в комментариях – мол авторы блога не придумали ничего такого из головы: да было такое. И вот в тех самых домах провалы которых были тогда в кадре всем сильно в новинку, где кто-то потерял друга, кто-то любовницу, кто-то мог потерять родных или знакомых в смурное, мглистое московское утро в этом мареве восстающего нового века обычная старушка. Бабушка в платочке держащая в руках трехлитровую банку соленых огурцов – это видимо все что она умудрилась спасти после взрыва. И надрывный вопрос – стон: кто же мои огурчики будет кушать? Этот вопрос – стон вызвал тогда неслабую оторопь. Признаем: в ней мы во многом пребываем и до сих пор. В самом деле: погибли люди, разрушены многие дома. А у нее вопрос: кто же будет теперь органчики ее кушать. Вот такая вот русская женщина, пенсионерка, бабушка. И это – в самом деле хтонический образ. Осознаете? Вспомнил кто-нибудь этот сюжет тех сентябрьских дней более четвертьвековой давности? А ведь эту фигуру до 1999 года накачивала пропаганда. Не верите? А вспоминайте ее тогдашнюю триединую формулу «бюджетники то есть учителя, врачи и...» Вот те самые. Пенсионеры. Кто-то скорбел о погибших близких, кто-то переживал про потерю имущества и ничего этого телевизор не показал. Он показал эту фигуру старухи с ее философским вопросом: ко же будет есть ее соленые огурцы. Начиналось очень странное время, которое длится уже более четверти века. Время пустое, потерянное, бессмысленное, с очень странной вывернутой наизнанку логикой, но которое почему-то многим умудрилось «понравиться». Но было ли еще что-то подобное в истории страны или эта «единая старушка» с ее философским отношением к смерти и гибели имущества что-то уникальное для истории? На наш взгляд что бы «вытянуть» эту тему никак не обойтись без попытки насыщения смыслом того что казалось его не имеющим. А это означает что у российского общества существуют, наверное, и более глубинные, даже можно сказать хтонические образы этой «единой бабки». И мы находим его в образе, выведенном советскими, и отменяемыми сейчас в Одессе писателями Ильфе и Петрове. О чем именно речь? Это «ничья бабушка» из Вороньей слободки, которая если вы помните в итоге сгорела. Кто-то еще помнит ее странное отношение к экзекуции Васисуалия Лоханкина? Так вот ее «добавьте лозин родненькому» - это как раз база и основа для этого телевизионного сюжета. То есть сюжет быть действительно новый, а образ не очень. «Кто же будет мои огурчики кушать» - образ беспомощный, но почему-то для человека с чувствами не менее омерзительный. Тебе ни до чего нет дела, тебе не просто хочется чужих страданий, ты ими живёшь, ты их поощряешь. Еще раз повторимся этот образ «единой бабки» - тяжелый образ при всей его внешней легковесности. И в этом смысле те, кто снимал этот сюжет, кто его монтировал, кто его выдавал в эфир в образ парадоксально «попали», причем сильно оттеняя «отменяемый» сегодня образ «Брата» - Данилы. Это получилось совершенно другое причем если в первом балабановском фильме это ощущение «чего-то не того» было достаточно тяжелым, то образ этой бабки с ее огурцами все сделал легко и расставил на свои места: потери имущества? Людская боль?: «Да кто же тут мои огурчики то кушать будет?» Ничья бабушка, не имея к тому ни оснований, ни интереса ни даже сил, требует «не жалеть лозин для родименького». Этому образу не четверть века. Эй, бабуля, да кто ты такая?
Подскажите.
Поддержать наш блог,

imed3, вы можете в любое время переводом по актуальным динамически изменяемым реквизитам опубликованным в конце этого текста.