"Целый мир, целый город в снегу"
Едва-едва выздоровемши, пошла гулять в один из самых любимых уголков Москвы — в парк при Новодевичьем. Ну а что поделать, коли единственный ясный, но не слишком морозный денек выпал на период, если так выразиться, реабилитации. Тем более что до Новодевичьего монастыря от Филей при желании можно пешком дойти. Или доехать за несколько минут в пустом вагоне метро — если, конечно, ехать не в час пик (впрочем, на нашей линии "часа сельдей" больше не бывает, поскольку открыли две параллельных линии, явно рассчитанных на людей работающих и спешащих). Не устаю радоваться тому, что мое место жительства, мансарда-голубятня, так удачно расположено.
Ну, словом, вышли и пошли. Невдалеке от Лужников, на подходах к монастырю, обнаружили какой-то устрашающий бетонный живой уголок. С самым страшным изваянием я и сфотографировалась — ну не красота ли? Черепахотерминатор. А вообще это зеленое нечто надо у вытрезвителя ставить, там оно нужнее, чем невинных детей пугать. От вида радостной ухмылки незнамо чего, сильно похожего на тех зеленых чертей, которые приходят вместе с белочкой, контингент "трезвевателя" наверняка не только протрезвеет, но и пить закается.
У самого Новодевичьего обнаружилось и народное творчество — Очень Грозная Тумбочка. Я и с ней на память сфотографировалась. Но не в обнимку. Мало ли, во-первых, кто ее раньше обнимал, а во-вторых, уж больно вид у нее неприветливый. Просто какой-то гвардеец из почетного караула, к которому все обниматься лезут.
В Крещенье Новодевичий пруд промерз насквозь. Народ вышел на лед и катал детей и питомцев на санках, баранках и ледянках с высокого склона до самого края пруда. И дорожку по периметру протоптал. На середину пруда никто не выходил, но, кажется, не потому, что боязно провалиться, а потому, что бугристый лед под двадцатисантиметровым слоем снега не самый удобный променад. Я же, разумеется, полезла сразу всюду и наснимала со всех углов и точек море фотографий в стиле Питера Брейгеля Мужицкого. Снег, лед, белизна и маленькие человечки далеко под стенами домов.
Первый раз за несколько лет закормленные московские утки вспомнили, что они птицы гордые, перелетные. И явно куда-то слиняли. Лет десять не было таких морозов, как в этом году. Домики утиные и лебединые вмерзли в лед, детишки почувствовали себя лебедятами. Ну не называть же их гадкими утятами (утенками?) — хорошие такие дети, любознательные. Лезут внутрь домиков наперегонки с собаками, исследуют. Подозреваю, будут потом рассказывать всякие ужасы сотоварищам в детсаду.
Гуляющих на пруду не очень много — катка-то нет. А раньше, говорят, был. В середине прошлого века. Я его уже не застала. Зато застала появление дурацкого обычая исписывать глупыми хотелками фундамент Напрудной башни. Не знаю, кто придумал что царевна Софья якобы была заточена в этой башне (а предоставленные ей палаты, надо понимать, сдавала в аренду), после чего "её энергия пропитала каменные стены, теперь обладающие сверхъестественной силой" (с). Эта несусветная чушь была излита в телепидараче из тех, что так любят склонные к уфологии доценты некоторых, гм, учебных заведений. В результате чего башенная стена регулярно оказывается вся исписана глупостями, а в каменной кладке торчат записки с просьбами (обращенными непосредственно к Софье) подарить написавшему сие форд мустанг, квартиру, Леголаса и член побольше. Интересно, как бы на такое отреагировал призрак царевны, если бы он существовал — в святом-то месте?
Вот и вид на круглую угловую Напрудную башню. Расположенная позади башни двухэтажная Стрелецкая караульня у Напрудной башни как раз и стала местом заточения Софьи, после того как в 1689 году царевна попыталась организовать бунт стрельцов. Заговор был раскрыт, и в наказание царевна вынуждена была наблюдать, как стрельцов сотнями вешали под ее окнами, выходившими на пруд.
За круглой Напрудной стоят две квадратных башни — Саввинская и Затрапезная...
...и башня-близнец Напрудной — Сетунская. Угловые башни изнутри соединены с караульнями — глядишь и понимаешь, что монастырь-то был построен как крепость. Водостоки в стенах, зарешеченные и глубокие, похожи на горизонтальные колодцы.
Сейчас по аллее вдоль башен гуляет на удивление мало народу, дорожки пусты. Все на пруду. Как тут не воспользоваться случаем и не сделать красивое фото моей Боевой Мыши, барышни в душегрее? Только муфты не хватает для атмосферности. Я бы непременно купила что-нибудь такое для форсу, но БМ не позволит "непродуктивных трат". А ей бы пошло.
Не премину процитировать Сашу Черного:
"Над черной прорубью дымится сизый пар.
Под валенками снег шипит и тает.
В далекой деревушке Жучка лает,
А солнце — алый шар!
Пойдем на остров… Пышный и седой,
В озерной белизне он спит глубоко,
Блестя заиндевевшею осокой
Над скованной водой…"
Здесь, правда, всё замерзло накрепко, ни единой полыньи нет, лед даже не потрескивает, сколько по нему ни ходи.
У Затрапезной башни расположен низенький мостик, разделяющий Новодевичьи пруды (их два — Большой и Малый). На мостике я бывала много раз, а вот под ним — никогда. Просто не было такого, чтобы и Большой, и Малый Новодевичьи пруды промерзли так, что по ним можно было ходить аки посуху. И вот пожалуйте, изнанка моста — там Ленка и сфотографировалась в виде кариатиды. Солнце удачно подсветило эту "чудную препорцию".
Я тоже немножко "делаю себе красиво" — не все же с "городскими скульптурами" селфи делать. На фоне Большого Новодевичьего по Ленкиному требованию строю то доброе лицо, то надменное, пусть выбирают кому что ближе. Подозреваю, что я все-таки недостаточно добра и недостаточно надменна, но пусть будет.
А солнце понемногу садится за мостом, за Малым Новодевичьем прудом и за насыпью, превращаясь в алый шар. Гаснут белые стены и коронованные башни. Наступает вечер. Домой пора.
